ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Ортодоксальная психоаналитическая теория наделяет новорожденного инстинктами, либидо, появляющейся дифференциацией уровней сознания, интригующим резервуаром, называемым "ид", и, наконец, состоянием, описываемым как первичный нарциссизм. В главе рассматриваются традиционные определения этих понятий наряду с воззрениями психоаналитически ориентированных теоретиков.
Ортодоксальная психоаналитическая теория объясняет психические феномены как результат динамического взаимодействия сил. Конкретно взаимодействие осуществляется между побуждающими силами, или инстинктами, и контрсилами, представленными внешним окружением. Делается различие между внутренними стимулами организма, такими, как голод, жажда, сексуальное влечение, и стимулами из внешнего мира (см. прим. 1).
Ричард Стерба (63) определяет инстинкт как "психическое отображение постоянно активного стимула, возникающего в теле и переходящего в психику из соматической сферы". Инстинкт является пограничным понятием между психическим и соматическим, так как он связан с влиянием на психику, обусловленным соматическими изменениями. Иллюстрацией может служить пищевой инстинкт. Недостаток пищи вызывает химические изменения в организме или органические стимулы. Эти стимулы по-разному проявляются в психике, например, в виде перемены настроения. Инстинкт поэтому описывается как сила, воздействующая на психику в целях произведения психических изменений. Выражение "постоянно активный" основывается на факте, что соматические стимулы постоянно поступают в мозг и не могут быть приостановлены. Внешних стимулов, с другой стороны, можно избежать. Иными словами, если идет дождь, вы и без зонтика не промокнете, спрятавшись в дверной проем; если же вы голодны, проблема разрешима только прямым путем – необходимо поесть.
Фенихель (18) описывает три характеристики инстинкта: 1) цель; 2) объект; 3) причина. Целью инстинкта является удовлетворение, наступающее в процессе устранения состояния возбуждения. При достижении цели потребность удовлетворяется. Объект инстинкта принадлежит к внешнему миру и достигается во взаимодействии с ним. Пища, например, представляет объект пищевого инстинкта. Причиной возникновения инстинкта считаются малоизученные химические изменения в организме. Стерба добавляет четвертую характеристику: влечение или движущая сила инстинкта. Он определяет влечение как количество энергии, заложенной в инстинкте. Сила инстинкта оценивается степенью и количеством препятствий, которые могут быть преодолены на пути к удовлетворению потребности. В случае голода влечение к пище становится настолько сильным, что отметаются все условности.
Фенихель классифицирует инстинкты на две группы: 1) имеющие отношение к простым физическим потребностям; 2) связанные с сексуальными влечениями. Примерами из первой категории являются дыхание, голод, жажда, дефекация и мочеиспускание. Процесс удовлетворения таких потребностей относительно несложен. Соматические изменения вызывают соответствующие переживания, которые приводят к специфическим действиям для уменьшения напряжения. Общая особенность этой группы инстинктов состоит в необходимости быстрого удовлетворения, допускающего малое индивидуальное разнообразие. Фенихель поэтому говорит о небольшой важности первой категории инстинктов для психологии.
Другая группа – сексуальные инстинкты – функционирует в более свободной и сложной манере. Если не происходит удовлетворения изначальным путем, эти инстинкты способны изменять цели и объекты, исчезать из сознания и вновь Появляться в замаскированном виде. Подобно первой группе инстинктов, они функционируют от рождения, и формы сексуальности у взрослых представляют продолжение детской сексуальности.
Это приводит нас к концепции "либидо ", которое определяется как энергия сексуальных инстинктов. Каждый обладает количеством энергии, служащим, в широком смысле, резервуаром для сексуального выражения. Предполагается, что количество либидо фиксировано и наличествует от рождения. В процессе развития либидо привязывается к различным органам тела и претерпевает разнообразные трансформации, описанные Фрейдом как "превратности либидо" (направленность вовне и внутрь, фиксация, регрессия, вытеснение, сублимация).
Воззрения на проблему либидо существенно варьируют от позиции Юнга до точки зрения неофрейдистов. Для Юнга (45, 46) либидо представляет первичную энергию, лежащую в основе не только сексуальной, но всей психической жизни ("фундамент и регулятор психического существования"). Это фундаментальное влечение, движущая жизненная сила, вбирает питание, рост, сексуальность, интересы и т.д. Неофрейдисты, с другой стороны, полностью отбрасывают инстинкты и либидо. Они допускают значение биологических потребностей и их влияние на процесс развития, но отказываются от признания либидо в качестве движущей силы, преследующей эротические наслаждения. Взамен они пытаются истолковать биологическое развитие ребенка в свете культурных влияний и обусловленных культурой межличностных отношений. Согласно Томпсон (65), теория либидо Фрейда оказывается неудовлетворительной в объяснении агрессии, перверзий и нарциссизма. Различие между школами станет яснее, когда мы рассмотрим всю генетическую последовательность формирования личности.
Неофрейдисты, однако, имеют определенное мнение относительно потенциала личности новорожденного. Гарри Салливан (64), например, следуя за Адлером, утверждает, что человек рождается с "неким побуждением к власти". При рождении влечение не вполне сформировано, но способно к развитию. Первые фрустрации биологической устремленности к обладанию порождают направленность на преодоление внутреннего чувства бессилия. Салливан иллюстрирует свою мысль рассуждением о ребенке, неспособном достичь впервые увиденную луну. Неудача приводит к фрустрации чувства власти и компенсаторному поиску способов приобретения могущества. Устремление к могуществу, таким образом, считается важнее, чем чувство голода, жажды или сексуальное вожделение, потому что лежит в основе всех этих влечений. Устремление к власти является настолько существенным, что степень его удовлетворения или фрустрации определяет развитие личности. По словам Салливана (64), "полноценное развитие личности наряду со стремлением, к безопасности в основном базируется на открытии ребенком своего бессилия в достижении определенных желаний имеющимися в его распоряжении средствами. Разочарование первым опытом постнатальной жизни (в отличие от внутриутробной жизни, где все доступно) приводит к началу грандиозного развития действий, мышления, предвидения и т.д., ограждающих от чувств опасности и беспомощности в противостоящих условиях" (прим. 2).
Фрейд первоначально разделил инстинкты на две категории: 1) инстинкты самосохранения или эго-инстинкты; 2) сексуальные инстинкты. Исторические особенности развития взглядов Фрейда подробно очерчены Томпсон (65), и здесь нет надобности касаться этого вопроса. Конечным итогом стало разделение на инстинкт жизни – Эрос и инстинкт смерти – Танатос. Инстинкт жизни включал либидо и часть инстинктов эго; инстинкт смерти представлял новую отдельную концепцию, такую же важную, как теория Эроса. Инстинкт смерти активируется сразу при рождении и выражается в тенденции к возвращению органической жизни в предшествующее неорганическое состояние. Процесс жизни подразумевает напряжение, а влечение к смерти преследует цель освобождения от напряжения. Новая концепция помогла Фрейду объяснить самодеструктивные побуждения (напр., самоубийство), агрессию по отношению к другим (напр., война) и компульсивные наклонности повторения ранее болезненного опыта. Все психические феномены, таким образом, получали объяснение в понятиях слияния или смешения двух инстинктов.
Фенихель допускает существование деструктивных влечений и их противоположность сексуальным желаниям любви. Однако в отличие от Фрейда он утверждает, что оба вида влечений дифференцируются из одного источника. В обоих случаях имеет место стремление к релаксации путем разрядки напряжения или осуществляется закономерность, названная Фенихелем "принципом постоянства". Для иллюстрации действия принципа постоянства в случае эротических инстинктов он приводит аналогию с голодным ребенком: ребенок просыпается, чтобы удовлетворить голод, и опять засыпает.
Агрессивные влечения, с другой стороны, не имеют своей собственной цели, но скорее представляют способ реагирования на фрустрацию. Если устойчивость к фрустрации недостаточна и возникает напряжение, то агрессия способствует избавлению от него. В заключение Фенихель повторяет, что нет необходимости предполагать дихотомию инстинктов. По его мнению, адекватная детальная классификация инстинктов станет возможной только тогда, когда физиология представит лучшую информацию об их происхождении.
Неофрейдисты тоже не признают врожденности инстинкта смерти. Томпсон (65) высказывает несколько возражений фрейдовской теории: 1) самоубийство и агрессия по отношению к другим вызываются в основном жизненными фрустрациями и трудностями в межличностных отношениях; 2) так называемая деструктивность ребенка может быть не преднамеренной, а являться следствием любопытства и простого неведения; 3) согласно теории Фрейда, ребенок, родившийся в благоприятном окружении, все равно несет в себе выраженные деструктивные силы; по мнению Томпсон, деструктивность развивается в неблагоприятном окружении (см. прим. 3).
Последующие соображения о потенциале личности новорожденного изложены в концепции бессознательного. Считается, что расщепление психической сферы на уровни – бессознательный, предсознательный и сознательный – происходит в раннем детстве; вероятно, по мнению Эрнеста Джонса (44), на первом году жизни. Психическая жизнь новорожденного поэтому может быть охарактеризована как недифференцированное состояние, из которого быстро начинают возникать уровни сознания.
Определение и значение бессознательного. Бессознательное определяется как огромная область психической жизни, которая никогда не была сознательной или прежде была сознательной и подверглась вытеснению. Это динамическая концепция в том смысле, что бессознательные импульсы постоянно самым активным образом стремятся к сознательному выражению. Действие бессознательного гораздо могущественнее, чем сознаваемого, оно может глубоко изменять идеи, эмоции и даже соматическое состояние, при этом человек не сознает его влияния. Важность данной концепции для теории суммировал Фенихель (18):
"Предположение о существовании бессознательного способствует психоаналитическим исследованиям в поиске научного объяснения и понимания феноменов сознания. Без такого предположения данные сознания в их взаимодействии остаются непонятными; такое предположение делает возможным предсказание и систематическое воздействие, что характеризует успешность любой науки".
Доводы Фрейда в пользу бессознательного:
"...а) В постгипнотическом состоянии выполняются внушения, удерживаемые в бессознательном, б) доказательства, полученные посредством интерпретации сновидений, в) раскрытие причины ошибок памяти, речи, действий, г) факт неожиданного появления в сознании неизвестно откуда взявшихся идей или даже решение проблем без участия сознания, д) небольшой объем содержания сознания по сравнению со скрытым содержанием психики, е) факт, что посредством психоаналитической техники обнаруживаются различные психические и физические симптомы, свидетельствует о скрытой стороне психической жизни, и, вообще, аналитическое исследование раскрывает процессы, имеющие характеристики и особенности, которые кажутся нам чуждыми, не заслуживающими доверия и прямо противоречат известным атрибутам сознания, ж) наконец, доказательство от противного основано на том, что признание бессознательного позволяет построить высоко успешный практический метод для оказания воздействия на процессы сознания" (40, с. 22, 24) (см. прим. 4).
Свойства бессознательного. Бессознательное имеет определенные специфические характеристики, которые отличают его от предсознания (уровня, близкого к сознанию, с содержанием, способным стать сознательным) и самого сознания.
Происхождение содержания бессознательного. Вопрос о происхождении бессознательного остается очень спорным. Фрейд говорит о "первичных фантазиях", которые обнаруживаются настолько часто, что складываются в типичные формы. Поначалу ему казалось, что их происхождение можно проследить в опыте раннего детства, но позднее он перешел на "филогенетическую" позицию. Индивид посредством расовой наследственности преодолевает "пределы своей жизни и становится обладателем опыта древности, его собственный опыт носит только рудиментарный характер". Фрейд добавляет, что фантазии бессознательного "были реальностью в первобытном существовании человечества, и воображение ребенка просто заполняет пропасть между индивидуальной и доисторической истиной" (см. прим. 6).
Сущность содержания бессознательного. Согласно Фрейду, бессознательное состоит только из идей. Неверно говорить о бессознательных инстинктивных влечениях, эмоциях, чувствах. Инстинкт не может быть объектом сознания – только идея, представляющая инстинкт. Подобным образом дело обстоит с бессознательным, так как, если инстинкт не связан с идеей, мы ничего не можем знать о нем. Рассуждения о бессознательных или вытесненных инстинктивных влечениях не более чем безвредное несовершенство языка.
Как не бывает бессознательных инстинктивных влечений, так не может быть и бессознательных эмоций. Рассмотрение на практике бессознательных – любви, вины, тревоги – основано на трудно распознаваемом процессе, который не противоречит общему принципу. Случается, что некоторая эмоция переживается, но неправильно интерпретируется. Это искажение является результатом связи эмоции с иной идеей. Эмоция расценивается сознанием как выражение вторичной идеи. В данном случае первоначальная идея может быть описана в качестве бессознательной, она и была реально вытесненным идеаторным представлением.
Фенихель, с другой стороны, считает, что закономерно говорить о бессознательных эмоциях. Состояния напряжения в организме, если не блокируются, вызывают специфический настрой. Он может рассматриваться как бессознательная предиспозиция. Поэтому то, что неведомо индивиду, возможно, является установками – на гнев, сексуальное возбуждение, тревогу или вину.
Отношение бессознательного к Ид. Фрейд впоследствии применил свое представление об уровнях к топологическому делению структуры личности на ид, эго и супер-эго. С точки зрения последовательности нашего изложения в данном разделе необходимо рассмотреть только ид.
Точное отношение между бессознательным и ид никогда не было ясно сформулировано. Некоторые авторы используют оба понятия поочередно, в то время как другие, включая Фрейда, считают плодотворным их разделение. Вероятно, наилучшим является представление об ид как части бессознательного. Другими словами, ид целиком принадлежит к бессознательному, но не исчерпывает бессознательное. Ид может быть описано следующими характеристиками:
Юнг (46) предлагает собственную версию концепции бессознательного, которая лишь частично совпадает с подходом Фрейда. Прежде всего Юнг разделяет бессознательное на две сферы: личное бессознательное и коллективное бессознательное. Личное бессознательное содержит забытые впечатления, вытесненные тягостные мысли, подпороговые апперцепции и, наконец, материал, еще не "созревший" для сознания. Основные отличия от фрейдовской интерпретации следующие: 1) меньшее подчеркивание вытеснения – личное бессознательное для Юнга не столько результат вытеснения, сколько следствие тенденции каждого индивида к одностороннему развитию, какая-то часть возможностей вытесняется, открывая простор реализации других возможностей; 2) бессознательное не обязательно содержит неприемлемые черты, положительные особенности оказываются в бессознательном в силу одностороннего развития.
Коллективное бессознательное связано с наследованием человеческих первообразов. Оно содержит "вторжение из самых глубин бессознательного" в ту область бессознательного, которая никогда не станет осознаваемой. Юнг пишет (40, с. 27): "У каждого индивида имеется (помимо его личной памяти) множество "первобытных образов". Это прообразы представлений человека о мире, носящие непреходящий характер и наследуемые посредством мозговых структур из поколения в поколение". Что касается наследования идей, Юнг говорит (40, с. 29):
"Я никогда не делал утверждений о наследовании идей, но предполагал наследование предпосылок к возникновению идей, их зачатков, а это нечто совершенно другое. Мне еще не доводилось обнаруживать бесспорных доказательств наследования образов памяти, но я не исключаю, что, кроме коллективных хранилищ, не содержащих ничего индивидуального, психикой может наследоваться опыт с индивидуальным отпечатком" (см. прим. 8).
Первобытные образы, или архетипы, становятся известными благодаря интерпретации символики сновидений. Метод ассоциаций раскрывает в значении сновидений не только личное, но и коллективное бессознательное. Архетип – универсальная познавательная категория, общая для целой нации или даже эпохи. Это наследуемая организация психической энергии. Мифы – излюбленные носители расовых архетипов. Примерами являются архетипы матери и отца. Собирательный прообраз матери, оказывающий влияние на любого человека, выражен в паттерне всего защищающего, обогревающего, кормящего. Защищающая мать одновременно ассоциируется с кормящей землей, плодородным полем, теплым очагом, пещерой, окружающей растительностью, дающей молоко коровой, травой. Символ матери обращен к месту рождения, творящему пассивно, такому, как природа, материя, бессознательное, инстинктивная жизнь. Архетип отца, с другой стороны, означает такие вещи, как сила, мощь, авторитет, творческое вдохновение и вообще все движущееся и динамичное. Отцовский образ ассоциируется с реками, ветрами, штормами, битвами, разъяренными животными наподобие быка, порывистыми и меняющимися явлениями мира, он в то же время является причиной всех изменений.
Этот особый аспект системы Юнга, касающийся первобытных образов, имеет нечто общее с фрейдовским представлением о филогенетической наследственности, как в примере размышлений о первобытной орде. Юнг, однако, приписывает совершенно другую роль функции бессознательного. Он считает, что коллективное бессознательное является хранилищем мудрости времен, скрытым в мозге. В бессознательном не прекращается активность по созданию из его составляющих комбинаций в целях указания будущего индивида. Результат деятельности бессознательного, по мнению Юнга, превосходит в утонченности и масштабе работу сознания. Поэтому Юнг расценивает коллективное бессознательное в качестве "непревзойденного руководителя человеческих существ... могущественной духовной наследственности в развитии человека, возрождающейся в каждом индивиде".
Неофрейдисты считают концепцию бессознательных психических процессов величайшим достижением Фрейда. Томпсон, например, старается показать, что отбрасывание понятий либидо и инстинктов никоим образом не препятствует допущению различных уровней осознания как ключевого теоретического построения. Основная критика сосредоточивается на рассмотрении Фрейдом бессознательного в качестве места размещения инстинктов и их психических заменителей; его последующее представление об ид еще уязвимее в этом отношении. Хотя Фрейд заявляет, что ид просто речевая конструкция и не может размещаться в какой-либо части тела, Томпсон, читающая между строк, чувствует актуальность для Фрейда идеи локализации.
Критика более частного характера относится к мнению Фрейда о совместном нахождении в бессознательном вытесненного опыта и сил ид, которые как-то соединяются в целях получения сознательного выражения. Согласно Фрейду, вытесненный материал, например, может занимать энергию у ид, чтобы получить выход. Томпсон считает это утверждение очень спекулятивным и не поддающимся достоверному изучению.
Состояние первичного нарциссизма является еще одной особенностью новорожденного. Под нарциссизмом понимают обращенность либидо в большей степени на себя, чем на объекты внешнего мира. Первичный нарциссизм представляет изначальное состояние новорожденного, неспособного проводить различие между собой и внешними объектами. Сексуальные цели этого периода целиком аутоэротичны, т.е. связаны с любовью к себе. Эго еще не отдифференцировалось, и ребенок ощущает себя всемогущим, так как его потребности удовлетворяются как само собой разумеющееся. Считается, что он обладает "океаническим чувством". В последующей жизни перед лицом серьезных стрессов индивид испытывает соблазн возвратиться к первоначальному идиллическому чувству безопасности – иллюстрацией служит кататонический шизофреник. Это возвращение к самовлюбленности вследствие неудовлетворенности социальными связями называется "вторичным нарциссизмом".
Фрейд в работе под заглавием "О нарциссизме" (1914) пытается обосновать концепцию первичного нарциссизма дедуктивным методом из наблюдений за родителями. Он пишет (28, с. 48-49):
"При наблюдении отношения любящих родителей к ребенку мы не можем не заметить оживления и воспроизведения их собственного давно оставленного нарциссизма. Их чувства, как известно, характеризуются переоценкой объекта, что достоверно указывает на нарциссическое происхождение. Они приписывают ребенку все совершенства, которые не подтверждает трезвое наблюдение, и пренебрегают его недостатками – с этой тенденцией связано отрицание сексуальности ребенка. Родители отказываются в пользу ребенка от культурных приобретений и воскрешают в его личности свои былые притязания. Ребенку покупаются лучшие, чем у родителей, вещи; он не должен подвергаться необходимым требованиям жизни. Болезнь, смерть, безработица, неизбежное ограничение желаний не должны касаться ребенка, в угоду ему следует изменить законы природы и общества. Он сердцевина вселенной: "Его Величество Ребенок", как нам самим когда-то мечталось быть. Ребенку предназначено осуществить несбывшиеся мечты и желания родителей – вместо отца стать героем или выйти замуж: за принца в качестве запоздалой компенсации устремлений матери. Нарциссическую позицию ослабляет эго, находящееся под давлением реальности, тогда безопасным способом удовлетворения нарциссических побуждений становится ребенок. Родительская любовь, такая трогательная и по существу ребяческая, ничего более чем возобновление нарциссизма, трансформированного в любовь к объекту, но безошибочно себя обнаруживающего" (прим. 9).
Гринейкр (34) связывает концепцию "первичного нарциссизма" с введенным ею понятием "первичной тревоги" и самим процессом рождения, фигурально говоря, она рассматривает первичный нарциссизм в отношении к тревоге как "поверхностное" напряжение, которое может быть больше или меньше в соответствии с потребностями организма. Увеличение тревоги вызывает нарастание нарциссизма; избыток нарциссизма развивается отчасти в качестве попытки организма преодолеть повышение тревоги. Одной из иллюстраций является крик новорожденного, выражающий тревогу и в следующий момент служащий сохранению "могущества" посредством призыва родителей на помощь.
Процесс рождения способствует трансформации расслабленного, относительно дремлющего нарциссического состояния плода в первичный нарциссизм новорожденного. Первичный нарциссизм, по мнению Гринейкр, не исчерпывается океаническим чувством величия. Он также несет в себе начала активного психического влечения, основанного на биологической потребности выживания. В периоды последующих психических стрессов, таких, как травма или депривация, происходит наращивание нарциссизма, описанного как либидный заряд побуждения, которое направлено на атаку или защиту. Гринейкр проводит аналогию с голодной амебой, выкидывающей псевдоподии для захвата пищи. Рудиментарная форма этого влечения имеет место у новорожденного.
Неофрейдисты критикуют концепцию нарциссизма за понятие фиксированного количества либидо. Они отмечают, что, согласно Фрейду, чем больше любви направлено на внешний мир, тем меньше остается самому себе, и наоборот. Фромм (30) возражает против этой формулировки, так как она приводит к неприемлемой позиции: нарцисс представляется обогащенной личностью по сравнению с человеком, способным к любви. В действительности, по мнению Фромма, человек, испытывая любовь к окружающим, не истощается, а обогащается. Человек, способный по-настоящему любить себя, любит других. Человек, неспособный любить других, не способен любить себя. Первичный и вторичный нарциссизм всецело отличаются друг от друга. Первичный – говорит о самоуважении; вторичный – служит защитой против осознания утраты самоуважения. Вторичный нарциссизм, проявляющийся в тщеславии, повышенном внимании к своему телу, общем эгоцентризме, является не самовлюбленностью, а ненавистью к себе вследствие чувства безуспешности и отсутствия любви со стороны окружающих (прим. 10).
Ортодоксальная психоаналитическая теория объясняет психические феномены как результат динамического взаимодействия между побуждающими силами, или инстинктами организма, и контрсилами внешнего окружения. Инстинкты описаны как представленные в психике побуждения, возникающие в теле и существующие уже у новорожденного. Каждый инстинкт имеет цель, объект и причину (источник). Фенихель классифицирует инстинкты на две большие группы: простые физические потребности и сексуальные побуждения. Первая группа, к которой относятся голод, дыхание, жажда, менее важна для развития личности, так как входящие в нее инстинкты требуют немедленного удовлетворения и, следовательно, допускаются малые индивидуальные различия. Сексуальные влечения, понимаемые в широком смысле, функционируют от рождения, поэтому взрослая сексуальность является продолжением детской. Предполагается, что у новорожденного имеется фиксированное количество энергии сексуальных инстинктов, так называемого "либидо". Юнг определяет либидо более широко: в качестве первичной энергии, детерминирующей всю психическую жизнь, а не только сексуальную. Неофрейдисты, с другой стороны, отвергают понятия инстинктов и либидо, хотя Салливан говорит о "влечении к власти". В последующих работах Фрейд для объяснения агрессии и влечений к саморазрушению выдвигает понятие врожденного инстинкта смерти. Фенихель ставит это понятие под вопрос и предпочитает объяснять агрессию как способ реакции на фрустрацию, возникающий, наподобие сексуальных инстинктов, из потребности уменьшения напряжения. Неофрейдисты предлагают в качестве наилучшей интерпретации агрессии и самоубийства трудности в межличностных отношениях.
Еще одной важнейшей составляющей личности новорожденного является бессознательное – краеугольный камень психоаналитической теории. Влияние бессознательных психических процессов существеннее, чем сознательных, так как бессознательные влечения постоянно, очень активным образом стремятся к сознательному выражению. Процессы в бессознательном протекают вне времени и мало связаны с реальностью; несовместимые желания находятся рядом, и это не вызывает сомнений, отрицания, неуверенности. Термин "ид" был введен позднее, чтобы обозначить часть бессознательного, которая функционирует в качестве источника инстинктивной энергии, формирующей резервуар либидо. Фрейд придерживался филогенетической точки зрения на происхождение бессознательного, т.е. исходил из унаследования в каком-то виде расового опыта. Подобное мнение в известной степени совпадает с определением коллективного бессознательного Юнгом, считавшим, что в коллективном бессознательном заложены информация о значимом опыте предшествующих поколений и зачатки идеи. Первобытные образы, или архетипы, коллективного бессознательного становятся известны посредством интерпретации символики сновидений. Примерами служат архетипы матери и отца, связанные соответственно с кормлением и силой. В дополнение к коллективному бессознательному каждый индивид, по мнению Юнга, обладает личным бессознательным – забытым прошлым опытом, который не столько результат вытеснения, сколько следствие одностороннего развития. Неофрейдисты приемлют функцию бессознательного в принципе, но критикуют представление о бессознательном как месте, где, например, могут вступать в комбинацию вытесненный опыт и силы ид.
Ортодоксальная теория приписывает новорожденному также состояние, называемое "первичный нарциссизм". Новорожденный не способен отличать себя от объектов внешнего мира, поэтому его сексуальные цели аутоэротичны и обращены на себя. Из-за магического характера удовлетворения его потребностей у него вскоре развивается чувство величия, которое в последующей жизни он ищет возможность восстановить. Согласно Гринейкр, первичный нарциссизм представляет не только "океаническое чувство". Она считает, что процесс рождения активирует нарциссизм, содержащий начала влечения, основанного на биологической потребности выживания. Увеличение тревоги приводит к соответствующему защитному возрастанию нарциссизма. Фромм оспаривает представление о фиксированном количестве либидо. Он критикует фрейдовское определение нарциссизма и утверждает, что только человек, способный по-настоящему любить себя, способен любить других.