ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Когда бурные события фаллического периода затихают, у ребенка в соответствии с ортодоксальной теорией наступает длительный период стабилизации и укрепления положения. Теперь, оснащенный усилившимся эго и возникшим супер-эго, он обращается к новым областям – школе, приятелям, книгам и другим объектам реального мира. Бурные сексуальные интересы успокаиваются (мы хотели бы рассмотреть этот вопрос позднее), и в поведении преобладающее место занимают частичная сублимация и реактивные образования.
Анна Фрейд описывает развитие в этом периоде следующим образом (21, с. 157-158):
"Латентный период начинается физиологически обусловленным снижением, силы инстинктов, и со стороны эго также наступает примирение в защитной войне. Теперь у эго появляется досуг, чтобы посвятить себя получению новых удовольствий, знаний, умений. В то же время эго становится сильнее в отношении к внешнему миру: оно менее беспомощно, зависимо и не относится поэтому к миру как абсолютно всемогущественному. В целом отношение к внешним объектам постепенно меняется по мере преодоления эдиповой ситуации. Полная зависимость от родителей прекращается, и идентификация занимает место любви к объекту. Все более и более принципы, внушаемые ребенку родителями и учителями, – их желания, требования, идеалы – подвергаются интроекции. В душевной жизни внешний мир не предстает далее только в форме объективной тревоги. Внутри эго устанавливается постоянная институция, воплощающая внешние требования, которую мы называем "супер-эго". Одновременно имеет место перемена в инфантильной тревоге. Страх перед внешним миром менее очерчен и постепенно уступает место новым представителям старой власти – тревоге супер-эго, тревоге сознания, чувству вины. Это означает, что эго латентного периода приобретает нового союзника в борьбе за овладение инстинктивными процессами. Осознание тревоги подсказывает необходимость защиты против инстинктов в латентный период так же, как тревога, вызываемая объектами, являлась подсказкой в период раннего детства. По-прежнему трудно определить, какая часть контроля, приобретаемая над инстинктами в латентный период, должна быть приписана собственно эго, а какая принадлежит могущественному влиянию супер-эго".
Таким образом, в латентный период эго обладает относительной силой и может умерить свои воздействия по обузданию инстинктивных процессов. Интеллектуальная работа, выполняемая эго, становится несравнимо более солидной, надежной, тесно связанной с действием (см. прим. 1).
Гартман, Крис и Левенштайн (39) обсуждают перемены в супер-эго в период латентности. Вначале вновь сформированное супер-эго подвержено многим конфликтующим потребностям. Оно чрезмерно ригидно и скорее уступит, чем пойдет на компромисс. Считается, что в ранней фазе латентного периода часто встречаются обсессивные симптомы. С возрастом происходит постепенное' приспособление функций супер-эго отчасти благодаря интеллектуальному развитию, обучению, религиозному воспитанию, играет также роль то, что опасность для функции супер-эго уменьшается, поэтому требуется меньшая защищенность.
Подобным образом Борнштайн (12) в недавней публикации предложила различать две большие фазы в латентном периоде. Первая фаза продолжается от пяти с половиной до восьми лет, вторая – от восьми до десяти лет. Для обеих фаз общим является строгость супер-эго в оценке инцестных желаний. В ранней фазе эго все еще подвергается давлению побуждений, угрожающих со стороны нового и чуждого супер-эго, которое функционирует в резкой и ригидной манере. В последующем, однако, эго менее подвержено серьезным конфликтам в результате уменьшения сексуальных потребностей и большей уступчивости супер-эго. Организм тогда увеличивает внимание к овладению реальностью.
Латентный период характеризуется относительным снижением инфантильных сексуальных интересов и появлением новых интересов, активностей, отношений. Энергия этих новых интересов все еще происходит от сексуальной, но реализуется в значительной степени посредством частичной сублимации и реактивных образований. Психосексуальное развитие в латентном периоде направлено на "вытеснение цели". Стерба и Елен Дойч указывают, что явное затишье часто не реально: в какой-то мере продолжается мастурбация, эдиповы устремления, прегенитальные регрессии. Преуменьшение в сексуальности поэтому не абсолютно (см. прим. 2). Борнштайн (12) описывает эти прегенитальные регрессии как более типичные для первой фазы латентной стадии. Во второй фазе соблазн мастурбировать не полностью преодолевается, но ребенок настолько сопротивляется прорыву случайных побуждений, что должен прибегать к отрицанию и вытеснению.
В течение латентного периода либидные желания, связанные с любовью к родителям, замещаются выраженными привязанностями: нежностью, преданностью, уважением. Однако все еще имеет место поиск схожих любовных объектов. Реакции враждебности угасают и зарождается направленность к дружеским отношениям с окружающими. Борнштайн (12) предпочитает думать об этих новых отношениях как о специфичных для второй фазы латентного периода. Она заявляет, что в среднем в восьмилетнем возрасте ребенок подготовлен к воздействию окружающих его детей и взрослых помимо родителей, его вера во всемогущество родителей убывает. Для ранней фазы, однако, считается характерной повышенная амбивалентность, которая выражается в чередовании послушания и протеста с последующим угрызением совести.
Согласно Анне Фрейд (21), интересы мальчиков концентрируются на вещах, которые действительно существуют. Некоторые мальчики любят читать об открытиях и приключениях, изучать количественные отношения, поглощены описаниями странных животных и предметов, другие уделяют внимание технике, от простейшей до сложной. Общее в обоих типах интересов то, что их объекты конкретны, а не являются плодом фантазии наподобие сказок в детстве. Предлагается два возможных объяснения конкретности мышления: 1) ребенок в этом возрастном периоде не смеет поддаваться абстрактному мышлению из-за опасности возникновения сексуальных конфликтов; 2) пропадает данная необходимость, так как эго относительно сильное и не подвергается опасности (см. прим. 3).
На этом возрастном уровне не вводятся новые механизмы. Как упоминалось выше, частичная сублимация и реактивные образования представляют основные средства защиты в латентный период. В соответствии со своей позицией Борнштайн (12) выделяет ранние и поздние защитные реакции. Ранняя фаза осложняется смешением двух различных направлений защиты: против генитальных и против прегенитальных побуждений. В качестве защиты против генитальных побуждений эго временно регрессирует к прегенитальности, так как последние побуждения кажутся менее угрожающими. Прегенитальные влечения, однако, сами достаточно опасны, чтобы вызвать реактивные образования. В течение второй латентной фазы существует меньшая потребность в защите, и эго прежде всего ориентируется на поддержание вновь обретенного равновесия.
Для Томпсон остается вопросом, действительно ли интерес ребенка к его сексуальным органам угасает в течение так называемого "латентного периода". Она говорит, что с расширением отношений ребенка с товарищами по играм и осознанием неодобрения родителей ребенок склонен делиться своими интересами и переживаниями со сверстниками. Если родители проявляют интерес, ребенок держит мысли при себе. Насколько латентный период реален, он является результатом нашей цивилизации. Этот период связан не только с неодобрением сексуальных интересов ребенка и их вытеснением, но и с расширением картины мира. Школа, процесс вхождения в группу сверстников поглощают интересы (см. прим. 4).
В системе Салливана латентный период носит название "ювенильная эра". Она начинается с нарастания потребности во взаимодействии с детьми того же возраста. Ребенок больше не довольствуется окружением авторитетных взрослых, более или менее личных игрушек и животных, его теперь тянет в окружение сверстников. Если сверстники доступны, объединение с ними играет новую значимую роль. Если сверстники не доступны, ребенок в воображении создает товарищей по играм. Новое стремление к кооперации входит в жизнь, и наряду со способностью к игре с окружающими детьми происходит обучение соревнованию и компромиссу.
Огромную значимость приобретает жизненный опыт пребывания в школе. Окажется ли он болезненным, зависит от предшествующего воспитания ребенка. Тот, кто вынужден прибегать к магическим средствам из детства наподобие слез, вспышек гнева или жалоб маме, будет испытывать очень трудные времена, так как он не найдет симпатии у сверстников. Школа также привносит новый опыт приспособления к авторитетам. Прежний способ общения с родителями часто оказывается неэффективным. Межличностные отношения между учителем и учеником могут влиять на становление личности ребенка в хорошем или плохом направлении. В случае чрезмерно пуританских и ригидных родителей школьный жизненный опыт способствует выправлению самости весьма конструктивным образом. С другой стороны, ребенок из счастливой семьи под влиянием резкого и грубого учителя может претерпевать противоположные изменения. Неприятная школьная ситуация способна вынудить к регрессивным мечтаниям о прошлых счастливых днях, проведенных дома.
Страх остракизма со стороны окружающих в ювенильную эру играет выдающуюся роль. В это время персонификация самости определяется главным образом признанием окружающих. У детей имеется склонность к разделению на популярных, средних и непопулярных. Еще один новый феномен – это появление близкого друга, очень желанного человека, кто как-то способствует удовлетворению потребностей и избеганию тревоги (см. прим. 5).
Анна Фрейд утверждает, что в течение латентного периода эго делается сильнее в отношении к внешнему миру. Наряду с уменьшением силы инстинктов эго теперь выступает в новом союзе с супер-эго в борьбе по управлению побуждениями.
Первоначально супер-эго чрезмерно ригидно, но постепенно приспосабливается и становится более гибким. Считается, что сексуальные интересы уменьшаются. Энергия для новых активностей, интересов, отношений все еще происходит от сексуальной, но действует, главным образом, посредством сублимации и реактивного образования. Томпсон сомневается, имеет ли вообще место сексуальная латентность. Она придерживается мнения, что в результате расширения сферы отношений ребенок приобретает склонность разделять мысли и поступки со сверстниками.
Либидные желания по отношению к родителям замещаются сублимированным выражением привязанности. Враждебные реакции угасают, и проявляется дружеская направленность к окружающим. Салливан вводит понятие "ювенильная эра", чтобы подчеркнуть важность школьного жизненного опыта и потребность во взаимодействии с детьми того же возраста. Решающим фактором становится репутация, и страх остракизма очень силен. Появление близкого друга представляет еще одну существенную характеристику этого периода.