ВОПРОС. Анатолий Владимирович, у Вас получается так, что арийская психическая культура включает в себя семитскую, а семитская – китайскую (или, как Вы теперь говорите, туранскую). То есть эти психические культуры не равнозначны. Мне, например, наиболее импонирует даосизм, и мне не понравилось, что его относят к нижнему уровню конструктивной психологии. Мне кажется, конструктивнее было бы рассматривать все культуры как равнозначные. Что Вы можете сказать по этому поводу?
Конечно, с социально-психологической точки зрения целесообразнее рассматривать психические культуры просто как иные по отношению друг к другу, – вне всякого сравнения, вне всякой иерархии. Эмоциональные предпочтения – дело вкуса, а о вкусах разумные люди не спорят. Вы предпочитаете туранскую психокультуру, другой – семитскую, третий – арийскую, а я, скажем, их разнообразие. Если мы не навязываем друг другу свои любимые психокультуры и умудряемся общаться, будучи собой и давая другому также быть собой, – это идеальная компания, модель идеального общества. Но когда мы решили сравнивать психические культуры между собой, нам необходимо отойти от эмоциональных предпочтений.
В этом случае видно, что даосы ставят акцент на энергетике, на естественном уровне, который йогины называют Махабхутами. Каббалисты ставят акцент на информатике, на логическом уровне, который йогины называют Махатом. Оба эти уровня – энергетический и информационный – йогины относят к Пракрити, считают материальными. Ну, а сами йогины ставят акцент на целостности, на креативном уровне, который они называют Пурушей, считают духовным. Функции этих уровней таковы: Пуруша (целостность) интегрирует новые Махаты (информационные матрицы), которые реструктурируют динамику Махабхут (энергетических полей).
Даосы специализируются на энергетических рекреационных психотехнологиях, каббалисты – на информационных кибернетических психотехнологиях, йогины – на целостных креативных психотехнологиях. Целостные психотехнологии организуют информационные, а информационные – энергетические. Это отражено в субординационной структуре конструктивной психологии.
Я даю таблицу корреляций конструктивной психологии с
другими структурами психологического знания: она может служить
ключом.
| конструктивная психология |
психология интегрального развития |
психология оптимального функционирования |
психология эффективного восстановления |
| неклассическая психология |
трансперсональная психология |
гуманистическая психология |
психосинтез |
| классическая психология |
психология личности |
социальная психология |
психофизиология |
| эмпирическая психология |
эзотерическая психология |
житейская психология |
психиатрия |
| психические культуры |
йога |
каббала |
даосизм |
ВОПРОС. Вы считаете буддизм продолжением Йоги Бхагавадгиты. Но ведь это неочевидно. Во-первых, неизвестно, что возникло раньше: Бхагавадгита или буддизм. Во-вторых, они находятся в некотором контрапункте: кришнаизм проповедует любовь к Шри Кришне, вочеловечившемуся Богу, а буддизм – метафизический нигилизм. Что же их объединяет?
Их объединяет арийская психология свободы. Кришна и Будда – аристократы не только по крови, но и по духу. Они реанимировали, восстановили аутентичную арийскую психокультуру, начавшую деградировать, мертветь вследствие понижения святости жреческого сословия, ибо существует описанная Шпенглером тенденция окостенивания органических культур и превращения их в механические цивилизации.
Во второй главе Бхагавадгиты Шри Кришна говорит Арджуне:
Откуда в тебе возникло это малодушие в бедствии, не подобающее арийцу, лишающее небесного блаженства, причиняющее бесчестие, Арджуна?
Далее Шри Кришна начинает излагать суть арийской психической культуры во всех ее аспектах, – в том числе и в эзотерическом, который впоследствии был сформулирован Буддой в его "четырех благородных истинах". Обычно дается именно такой, узкий перевод, но в подлиннике говорится о "четырех арийских истинах".
И в том, и в другом случае речь идет не только о кшатрийской варновой психологии, но и об арийской психологии в целом: о психологии браминов, кшатриев и вайшьев (шудрами называли не-арийцев) вместе взятых в контексте психических культур других суперэтносов. Именно поэтому Бхагавадгита была включена в древнеиндийский, арийский эпос Махабхарата, а буддизм стал надварновой и надкастовой арийской религией. И Кришна, и Будда учат пути Освобождения, Мокшадхарме.
Для арийцев характерен троичный способ мышления об абсолютном и относительном. Главная троица – "Бог-мир-человек". Каждый аспект этой троицы также троичен. Бог включает следующие аспекты: 1) Бог как таковой, 2) Бог как мир, 3) Бог как человек. Мир включает такие аспекты: 1) мир как таковой, 2) мир как Бог, 3) мир как человек. Человек включает аспекты: 1) человек как таковой, 2) человек как Бог, 3) человек как мир. Между прочим, христианство, будучи семитическим по форме, но арийским по сути, ибо в нем есть богочеловек, также усвоило принцип троицы.
Троицу "Бог-мир-человек" объединяет интегральное самосознание, которое обозначается буквой "Я" или "Омега". Структура интегрального самосознания троична, она включает трансцендентальный, тотальный и локальный уровни. Центральные фигуры кришнаизма и буддизма как раз обладают такой троичной реализацией, включающей божественный или трансцендентальный (запредельный), всемирный или тотальный (всеобщий) и человеческий или локальный (ограниченный) аспекты интегрального самосознания. Кришна в трансцендентальном аспекте есть Высочайший Дух, Пурушоттама; в тотальном аспекте он есть Время, Кала; в локальном – раджа-мудрец, возничий Арджуны.
Аналогично Будда также интегрирует три аспекта или "тела": трансцендентальное "тело основы" или Дхармакайя, тотальное "тело воли" или Самбхогакайя и локальное "тело мудрости" или Нирманакайя.
В отношении того, какой культурный феномен возник раньше,
точных, прямых филолого-археологических данных не имеется.
Но судя по тому, что Йога Бхагавадгиты содержит в себе, –
конечно, в свернутом, зачаточном виде, – весь последующий
исторический буддизм, а буддизм, в свою очередь, достиг широты
и разнообразия Гиты значительно позже, я делаю вывод о более
раннем происхождении последней. Чтобы не быть голословным,
приведу некоторые фрагменты текста Бхагавадгиты, которые,
на мой взгляд, могут быть отнесены к предпосылкам буддизма.
– Кстати, "Бог" и "Бхагаван" – одного
арийского корня, который означет "Благо".
Гл. 12. Арджуна сказал: Те, которые так постоянно
преданы, твои поклонники, тебя почитающие, также которые
Непреходящее, Непроявленное чтут, – из них кто более сведущ
в йоге?
Шри Бхагаван сказал: В меня погрузивших сердце, которые,
постоянно преданные, меня почитают, преисполненные глубочайшей
веры, тех я считаю наиболее преданными. Но те, которые Непреходящее,
Неизреченное, Непроявленное почитают, Вездесущее, Непредставимое,
Пребывающее на вершине, Непоколебимое, Прочное, укротившие
все чувства, всегда с уравновешенным разумом, – те также
достигают меня, радуясь благу всех существ. Чрезмерен труд
их, преданных сознанием Непроявленному, ибо пути Непроявленного
трудно достигнуть воплощенному.
Гл. 4. Шри Бхагаван сказал: Кто видит действие в бездействии
и бездействие в действии, тот – мудрый среди людей, тот –
преданный, завершивший все дела. Чьи все начинания лишены
вожделения и расчетов, чии действия сожжены на огне мудрости,
того ученые именуют Озаренным (Буддха).
Гл. 2. Шри Бхагаван сказал: Когда твой разум (буддхи)
превозможет дебри заблуждений, тогда ты достигнешь отрешенности
от того, что должно быть услышано и что было услышано. Когда
твой разум, противопоставленный писанию, станет неподвижно
утвержденный в созерцании, тогда ты достигнешь йоги
ВОПРОС. Если это так, если буддизм продолжает брахманизм, то почему Шанкара ненавидел буддизм и назвал его "смерти подобным"? Было бы наивным полагать, что величайший философ Индии, – и не только Индии, – чего-то недопонимал в буддизме. Между прочим, Гита, как и буддизм, тоже скептически относится к Ведам, но почему-то против Гиты Шанкары ничего не имеет.
Бхагавадгита относит Веды к области трех гун, т.е. считает экзотерическим, внешним законом. Шанкара как джняна-йогин, опирающийся на "незаочное постижение", разделяет это мнение. Но одно дело Веды, другое дело – сущность Вед. И Кришна, и Будда излагают как раз последнее, но различно: Кришна как продолжение брахманизма, Будда – как его отрицание. Шанкару буддизм раздражал тем, что Будда не оформил свое учение как эзотерическую расшифровку Вед, а предъявил его как философски независимое от них.
"Смерти подобным" был назван формальный отрыв буддизма от брахманизма, ибо сущностного отрыва не было. Но это понятно только посвященным; масса же ориентируется по форме, а не по сущности. Отрыв от жреческой традиции вреден для психологического здоровья народа, ибо обесценивание и вытеснение в бессознательное культурного прошлого есть духовная болезнь этноса. Вот что беспокоило Шанкару как жреца. – Наши славяне, между прочим, пережили такой стресс дважды: во время насильственной христианизации Киевской Руси и насильственной марксизации Российской империи. Теперь, чтобы духовно выздороветь, нам предстоит восстановить свою древнеславянскую, арийскую психическую культуру и найти в ней место для христианства и марксизма, интегрировать их, ибо отбрасывать любое культурное прошлое неконструктивно.
Шанкара превосходно понимал эзотерическую суть и значение буддийской философии и психотехнологии, которые были вне конкуренции. И именно поэтому он создал философско-психологический аналог негативной диалектике буддизма, но такой, который являлся недвойственным завершением Вед, – адвайта-веданту. Однако буддизм оказался релевантнее: он "прописался" в планетарном масштабе.
ВОПРОС. Расскажите, пожалуйста, о славянской психической культуре. Ведь мы, славяне, меньше всего знаем о своих психокультурных корнях. Для нас это и есть подлинная эзотерическая психология, вытесненная из сознания и существующая только в архетипах коллективного бессознательного. В результате погрома нашей органической культуры, учиненного на Руси бесноватым Владимиром и христианскими миссионерами, мы оказались лишенными нашего действительного трансперсонального базиса – славянской мифологии. Он был заменен чужим и, следовательно, иллюзорным для нас трансперсональным базисом – иудео-христианской мифологией библии. С таким же "успехом" мы могли бы взять какую-нибудь африканскую мифологию, например, воззрения дагонов, или, скажем, финскую "Калевалу". Не в этом ли одна из причин феномена воображаемого духовного развития, носящего признаки психопатологии? Не пора ли возвратить нашему сознанию наши базисные психические структуры бессознательного и тем самым содействовать основательному духовному исцелению славянского этноса?
Согласно доминирующим культурологическим представлениям, славянский этнос есть составная часть арийского суперэтноса. Существует гипотеза о том, что протославяне (русы, росы, раши, риши) и есть легендарные арии ("ярые"), прародители и учителя белой расы. Они владели тем "словом", которое "было вначале", чем и прославились. В любом случае характеристика арийской психической культуры целиком относится и к психокультуре славянского этноса. По причине, о которой Вы упомянули, сохранилось очень мало материалов по славянской психической культуре. Поэтому приходится реконструировать ее методами сравнительного психокультурологического анализа и интуитивно-экспертных оценок.
Сразу замечу, что факт принятия славянским духом инокультурных прививок в форме христианства, позже марксизма, а ныне и всего спектра мировой психокультуры, я предпочитаю видеть не в ключе его простого самоотрицания как стремления к небытию, а в ключе самопревосхождения как обретения непривязанности к формам и утверждения им себя в качестве универсального духа. Несомненно, без реконструкции своей аутентичной психокультуры, без восстановления своего "действительного трансперсонального базиса", как Вы выразились весьма профессионально, славянский дух не сможет осуществить своей "сверхзадачи", завязнув в "феномене воображаемого духовного развития, носящего признаки психопатологии".
Сегодня процесс возрождения язычества (азычества, т.е. сознания абсолютных начал или основ), начался повсеместно на этнических уровнях, в том числе и у нас. Поскольку новое возрождение инициировали наши соотечественники (Блаватская, Гурджиев, Успенский, Шмаков, Рерихи и др.), его по праву можно назвать русским. Этот процесс представляется мне более значительным для мировой психокультуры, чем первое, итальянское возрождение. Результатом итальянского возрождения явился позитивизм и развитие естественных наук; результатом русского возрождения будет синтез эзотеризма и позитивизма, развитие гуманитарных наук.
Однако возрождение славянской психической культуры – это необходимое, но не достаточное условие универсализации славянского духа. Достаточным условием является интеграция на своем культурном базисе иных психических культур как предпосылки создания планетарной психокультуры. Я уже говорил о русской философско-психологической традиции метакультурного синтеза, с которой широкая отечественная публика знакомится фактически только сегодня. К современным перспективным психокультурологическим разработкам, продолжающим эту традицию, я отношу, в частности, и мою конструктивную психологию вместе с ее первым продуктом – программой интегрального развития (ПИР).
А теперь о славянской психической культуре. Прежде всего отмечу, что к моменту введения христианства Владимиром, на Руси существовала славянская синтетическая религия, созданная волхвами высшего посвящения и князьями, среди которых было немало посвященных (Владимир к ним не принадлежал). Некоторые древнейшие (боярские) русские аристократические роды до сих пор сохраняют живую традицию славянской психокультуры.
Верхний уровень славянской религии, соответствующий уровню интегрального развития в конструктивной психологии, занимало учение о богочеловечестве, о реализации божественной природы человека, о методах развития и передачи сознательности и духовного могущества. Практическое осуществление этого учения было привилегией жреческо-аристократической элиты и ее окружения и выражалось культом Перуна. Перун – это арийское слово из двух корней "пер+ун", буквально означает "Первоединый" (ср. с санскр. Пуруша (Пуруса), что значит буквально "горожанин", а в философии санкхья аналогичен европейскому понятию "дух"). Перун персонифицировал первичный "божественный огонь" или, говоря другими словами, был Богом святого духа.
Если продолжить говорить аналогиями, жрецы Перуна были просветленными (буддами) и великими магами (махасиддхами). Они практиковали философию (в пифагорейском смысле этого слова), медитацию (в буддийском смысле "дхьяна") и психоэнергетику (в агнийогическом смысле). Святилище Перуна представляло собой фигуру человека с молнией в руке, сделанную из дуба (священного "дерева жизни") и окруженную восьмью "вечными огнями", расположенными по сторонам света ("розе ветров"). Графическим символом Перуна являлась восьмиконечная звезда с лучами, выходящими из центра, которая означала "справедливость", т.е. причастность человека к ментальному (огненному) миру, называемому Правь, и "высший дар", т.е. осуществление всех возможностей человека посредством психоэнергетики ("оджас").
Хотя каждый славянин считал себя богочеловеком, "Даждь-божьим внуком", далеко не всякий, разумеется, мог актуализировать божественный потенциал, достичь просветления и сил. Поэтому существовал средний уровень славянства, соответствующий уровню оптимального функционирования в конструктивной психологии, доступный всем, расчитанный на соблюдение нравственных норм и стереотипов поведения, завещанных предками, на молитву Даждь-богу (дающему Благо) и его благодать. Даждь-бог был Богом-сыном, аналогичным Христу в христианстве. Он считался прародителем и покровителем человеческого рода, первым царем и законодателем, любящим, милосердным и сострадательным. Богом-отцом был Сварог (ср. с санскр. Исвара, что значит "Небесный"), – "тот, кто все сварил", структурировал, держатель "колеса времени".
Нижний уровень славянства, соответствующий уровню эффективного восстановления в конструктивной психологии, выражался в естественном образе жизни, вписанном в большие и малые космические циклы. Каждый календарный праздник и ритуал славян имел определенное космическое значение. Жизнь в соответствии с "колесом времени" была связана с культом Макоши – персонификации "Великой Матери" природы (ср. с санскр. Майякоша, что значит "иллюзорный покров"). Волхвы-целители поклонялись Волесу (от слова "воля") – персонификации владыки производительной, жизненной силы (биоэнергетики, "теджас"). Практика и образ жизни славянских целителей были подобны тантрическому или даосскому.
Стри-бог в славянском священном пантеоне персонифицировал божественность во всех ее аспектах: непроявленном и проявленном, личном и безличном, едином и множественном, самобытном и инобытийном. Ему наиболее соответствует Пурушоттама (Высочайший Дух) Бхагавадгиты. Стри-бог соединяет в себе Род (Теос), Родовитость (Хаос) и Родину (Космос); он есть "строенный" творческий процесс как одно триединое целое; Он и Творец, и Сила Творца, и само Творение. Все боги в конечном итоге есть ипостаси, лики Стри-бога. Если рассматривать его на христианский манер, то как Бог-отец он Сварог, как Бог-сын он Даждь-бог, как Бог-дух святой он Перун.
Следует упомянуть еще о Семаргле, фантастическом священном животном славян, вызывающем большое разногласие у культурологов-славяноведов. Исследователи отмечают, пишет Рыбаков, что этот образ встречается в индийской Ригведе и иранской Авесте. О нем сказано, что это существо не единой природы, а о трех естествах, о трех образов. Он изображался не только как крылатый пес, но и как грозная птица гигантских размеров:
У меня Семаргл ассоциируется, во-первых, с египетским Сфинксом, во-вторых, с кастанедианским Орлом. На мой взгляд, Семаргл – это персонификация космической энергии в трех ее "естествах": электрическом, магнитном и корпускулярном (флюидическом).
"Картина мира" славян состояла из Прави (ментальный мир), Нави (астральный мир) и Яви (физический мир). Каждый этнос имеет свою Навь (Новь). После смерти славяне шли в свою, славянскую Навь к предкам (аналогично понятию "эгрегора"). Жители Яви могли выходить в Навь также в сновидениях, а жители Нави могли являться в "тонком теле". Выходцы из своей Нави приходили, чтобы оберегать, "навевали" хорошее и назывались берегами. Выходцы из чужой Нави являлись, чтобы вампиризовать, "навевали" плохое и назывались упырями. Веру предков, как правило, не меняли, ибо считалось, что тогда душа после смерти попадает в чужую Навь, где ее эксплуатируют.
Основными ценностными ориентациями славян были свобода, любовь, естественность и справедливость.
ВОПРОС. Вы говорили об интеграции христианства и марксизма в славянскую синтетическую религию. Каким образом это возможно сделать?
Из религий к славянству ближе всего индуизм. Как индусские жрецы решили вопрос с буддизмом? Они просто объявили Будду одним из аватаров (воплощений) Вишну. Это конструктивное решение. Аналогично можно поступить и с христианством, сделать его подлинно славянский вариант, – ибо сегодня мы пользуемся иудейским вариантом христианства в греческой транскрипции.
Ветхий Завет – это древнееврейский эпос, и никакого отношения к славянам данная мифология не имеет, поэтому ее можно опустить. Христа в славянской традиции можно рассматривать как очередное воплощение первого богочеловека Даждь-бога. В этом не будет никакой натяжки. Сам Христос называет себя сыном Отца Небесного, т.е. Сварога. Духовного же отца иудеев он назвал дьяволом (см. Евангелие от Иоанна, гл.8, шл.44). Вполне возможно, что земным отцом Иисуса был какой-нибудь странствующий русский посвященный, потому что стереотип поведения Христа скорее славянский, чем еврейский. Версия непорочного зачатия напоминает попытку замять скандал суггестивными средствами, которые вполне эффективны для "верующих в абсурд".
Что касается марксизма... Как это ни забавно прозвучит, Маркса можно рассматривать как воплощение Волеса: ведь он стал действительным "властителем дум" производительной силы – пролетариата. Он создал современное учение о вампиризме, о закабалении, где в качестве вампира выступает капиталист, а в качестве кабальной жертвы – рабочий; показал организационно-деятельностный механизм политэкономического вампиризма и радикальный способ исцеления общества от него. Не его вина, что он был вульгарно понят и применен многими "марксистами" и политиками. Аналогичная история произошла и с учением Христа, и с многими другими учениями. Маркс, правда, ненавидел религии в их существующих оргдеятельностных формах, ибо считал, что они способствовали всеобщему энергетическому вампиризму и сами осуществляли самую утонченную, дьявольскую форму вампиризма – духовную. Но такая позитивистская критика, контрсуггестия является необходимой предпосылкой становления действительной религиозности, духовности, каковой является жизнь во всеобщей истине, а не в иллюзорных "истинах" религиозных собраний.
Итак, славянский дух изначально стремится к универсальности, ему тесно в региональных рамках, ему нужен планетарный простор. Он как Лель отнюдь не утратил вкуса к божественной игре ("лиле") и является во множестве незнакомых, в том числе импортных обликов. Этим и объясняется "странная" любовь славян и славянских богов к "иностранным" перевоплощениям...
Киев, 1991
