ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Это не "новая" Йога. Йога – это опыт полноты существования, опыт единый для всех времен. Мастерство выражения этого опыта действительно развивается, но различия в форме выражения обусловлены местом и временем, а не опытом как таковым.
Локаята Йога (не путать с древнеиндийской философской системой Локаята) представляет собой попытку применения диалектико-материалистической методологии в области обоснования возможности и правомочности йогического опыта, а также описания различных сопутствующих ему эффектов.
Термин "локаята" имеет двойное значение – "материалистический" и "мирской", "распространенный в миру". Соответственно, Локаята Йога – это материалистическая Йога, обращенная к миру, рассчитанная на практику в миру и на преображение мира человека. Это Йога, которая стремится слиться с жизнью и, приняв жизнь такой, какой она есть, пробудить в ней ее собственную Йогу – Йогу Жизни.
Традиционалисты спрашивают: не слишком ли это экзотический способ борьбы с "духовной экзотикой"? Насколько известно, внутри йогической традиции не содержится никаких предпосылок для возникновения материалистической Йоги. Но ни ведическая, ни тантрическая традиция, взаимопереплетение которых образует собственно йогическую традицию, не исключают такой принципиальной возможности. Ведическое алиби Локаята Йоги таково: никакая теоретическая платформа неспособна повлиять на содержание формулы "Ты –То" (Тат Твам Аси). Тантрическое ее алиби состоит в том, что Шакти не была бы потенциальностью абсолютной, то есть содержащей в себе возможность любых проявлений, если бы не реализовала однажды и такую невозможную возможность как материалистическая Йога.
Действительно, столь характерные для XX в. поиски духовного учения, созвучного нашему времени, не используют эту возможность. Как правило, они идут по пути "синтеза", претендующего на объединение "лучших сторон" материализма и идеализма, на преодоление их "односторонности". Когда-то и я шел по этому пути (см. "Эволюция сознания в документах", Часть Первая). В то время я еще слабо ориентировался во взаимодействии между ментальным и супраментальным уровнями и считал, что интеллектуальными средствами можно в принципе воссоздать "истину" такой, какова она есть.
Теперь я так не считаю. С субъект-объектного уровня, к которому относится интеллект, двойственность неустранима, – она, собственно, и составляет сущность этого уровня. Так что "примирение" материализма и идеализма в рамках какого-то синтетического учения представляет собой не более чем интеллектуальное самообольщение. Они действительно примиряются, но уровнем выше, и описать это примирение нельзя.
Но именно потому, что слова представляют собой инструмент теоретического оформления опыта, протекающего, как известно, не на уровне слов, о предпочтительности употребления тех или иных слов спорить можно и нужно. Так, обретая на определенной ступени самореализации первый опыт целостного видения себя и мира, некоторые начинающие начинают благодушествовать: "А не все ли равно, как это Единое назвать – Брахманом, чашкой или чайником?" Однако изобретение новых названий для старых вещей – занятие, достойное обитателя психиатрической лечебницы, а не искателя истины. Для описания же разбираемой нами тематики существуют определенные исторически сложившиеся системы понятий – материалистических и идеалистических.
Обращаясь к вопросу о предпочтительности того или иного понятийного аппарата, необходимо учитывать в том числе меру его пригодности для воссоздания Единства на концептуальном уровне, устранения концептуального разрыва между описанием духовного и "остального" мира. Решение этой задачи вернуло бы нам целостное видение "мира форм" (а не только лишь супраментального "мира бесформия"), – видение, присущее эпохам донаучного мышления и впоследствии утраченного. Между тем основная претензия, которая может быть предъявлена с этой точки зрения идеалистическому подходу, как раз и состоит в указании на самодостаточность, самоцельность используемых здесь концептуальных средств.
"Может показаться, что с точки зрения монизма не важно, будем ли мы выражать явления материи в терминах духа, или явления духа в терминах материи – и та и другая формулировка в известном относительном смысле верна.
Но с точки зрения прогресса науки материалистическая терминология во всех отношениях предпочтительнее. Ибо она связывает мысль со всеми другими явлениями мира, тогда как обратная или спиритуалистическая терминология в этом отношении крайне бессодержательна и не ведет ни к чему, кроме путаницы. Едва ли может быть сомнение в том, что чем дальше идет вперед наука, тем более широко и тем более последовательно все явления природы будут представляемы посредством материалистической терминологии" [3].
Если материалистическая интерпретация духовного опыта предполагает объединение, концептуальное единство в описании всех уровней опыта, то идеалистическая интерпретация ведет к концептуальному разрыву в описании духовного и "остального" опыта.
Исходя из вышеизложенного можно определить, что целью материалистической интерпретации Йоги служит концептуальное включение духовного опыта во всеобщий опыт освоения мира, решение духовных проблем в единстве с этим всеобщим опытом.