<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>


Глава 5

РАСШИРЕНИЕ СОЗНАВАНИЯ


В этой главе мы рассмотрим упражнение и принципы более сложного и тонкого изучения сознавания, чем мы это делали ранее. Первые два упражнения в некотором смысле противоположны друг другу по своей внутренней идее. Они кажутся похожими на два различных подхода в психологическом исследовании развития человека. Поскольку для человека, по-видимому, невозможно все время сознавать происходящее, то крайними возможностями является полное сознавание в короткий период времени или сознавание некоторой темы в течение определенного продолжительного времени.

Моментальные снимки

Подход, который можно было бы назвать поперечным сечением, был описан П.Д.Успенским в книге "В поисках чудесного". Он называет этот подход моментальными снимками. Задание состоит в том, что человек должен исследовать все, что существует в его сознании в конкретный момент времени. Ценность этого процесса заключается в том, чтобы увидеть, что именно существует и как это взаимодействует в данный момент времени.

Сделав ряд таких моментальных фотографий и рассматривая их вместе, человек может увидеть, какие события чаще всего с ним происходят и какие феномены имеют тенденцию происходить одновременно. Очевидно, что человек не может сам выбрать момент для выполнения этого упражнения без прогнозирования результата. Выбирать наугад – это означает выбирать в соответствии с неизвестным критерием. Успенский описывает то, как учитель может использовать этот метод для своих учеников. Поскольку рядом со мной не оказалось учителя, я стал искать источник случайных сигналов из вне. В конце концов я воспользовался автоматическим устройством, которое укрепил на поясе. Когда раздавался сигнал, я замирал и даже задерживал дыхание на несколько мгновений. Я тщательно просматривал свое тело, замечая точки напряжения. Я проходил по своему полю восприятия, отмечая звуки, запахи и цвета. Кроме того, я отмечал настроения, мысли, внутренние диалоги и присутствующие образы. Наиболее важное я сразу же записывал в записную книжку и вновь включал устройство, начинавшее отсчет неизвестного промежутка времени. После этого я продолжал заниматься своим делом.

Выполнение этого упражнения на людях было очень неудобным. Получалось, что я больше объясняю окружающим, что я делаю, чем на самом деле делаю это. Когда у меня появилась возможность одиночной пешеходной прогулки в Северной Калифорнии, я взял с собой это приспособление. Поскольку я был один, все мои мысли по поводу окружающих отпали. Я установил сигнальное устройство на частоту примерно одного сигнала в пятнадцать-двадцать минут. Когда появлялся сигнал, я замирал и просматривал телесное напряжение, настроение и содержание сознания. Мне удавалось заметить свои состояния, возникшие в результате моих размышлений.

Я выяснил много интересного для себя. Наиболее ярким оказалось то, что более половины из пятидесяти-шестидесяти осмотров, которые я совершил за эти два дня, я по-прежнему объяснял что-то кому-то в своей голове! Я был в глуши на много миль от тех, кто меня знал, и у меня было десять свободных дней впереди. Никто не интересовался ни мной, ни моими делами и мне незачем было объясняться. И все же постоянным содержанием моего сознания были объяснения, что я пошел по этой тропинке потому, что..., я остановился так как..., я думаю, что надо написать господину X потому, что.... Это было почти навязчивой идеей, но я не мог остановиться.

Это было во многих отношениях беспокойное упражнение. С одной стороны постоянные "объяснялки" уронили мое достоинство в собственных глазах. С другой стороны я испытал шок, пережив нервное, дрожащее, испуганное и не поддающееся управлению качество моего повседневного импульса к сознаванию случайных фантазий, переживания незавершенных дел и страха будущего. Индийская сказка описывает ум как запертую в клетке сумасшедшую и пьяную обезьяну, которая судорожно дергается, как от укуса осы. Пока я не проделал это упражнение, я полагал, что эта сказка относится к обыкновенным людям, а уж никак не ко мне!

Отслеживание

После этого путешествия я решил исследовать феномен постоянного объяснения более подробно, используя метод постоянного наблюдения. Коль скоро феномен обозначен, то можно проследить его появление, записывая в тетрадь содержание объяснений, обстоятельства и кажущуюся цель этих объяснений.

Я обнаружил, что мне трудно заставить себя делать это весь день подряд, поэтому я установил двух или четырехчасовые вахты, в течение которых я наблюдал и записывал различные объяснения во всех формах и проявлениях – как внутренних, так и внешних. В качестве варианта на некоторые из этих вахт я накладывал запрет объяснений. Это было сделано исключительно в качестве эксперимента, а не с целью остановить объяснение. Попытка остановки объяснений использовалась как источник материала для наблюдения. Этот момент иногда неверно понимают в гештальте, используя произвольно создаваемые изменения не как способ получить материал для наблюдения, а воспринимая изменение, как таковое.

Теперь, если во время моих экспериментов кто-то простодушно спрашивал меня, почему я это делаю, я, в качестве упражнения, отвечал: "Потому что я так решил", – и кроме этого, не давал никому никаких объяснений. Это оказалось неимоверно трудным. Иногда я не сдерживался и срывался в убежище мета объяснения того, что я не даю объяснений. Многие люди, которым я предлагал это упражнение, также рассказывали о значительной трудности запретить себе объяснения. Они говорили о таких реакциях, как сильный страх и мгновенная дезориентация, если они настаивали на остановке объяснений, которые они чувствовали себя вынужденными делать. У меня создалось впечатление, что для некоторых людей жизнь связана с потоком объяснений и их психологическое благополучие зависит от постоянного подтверждения этих объяснений.

Одним из последствий этих наблюдений для меня стало некоторое уменьшение бесконечного потока объяснений и принятие того, что некоторая часть его бесследно исчезает. Другим последствием была сверхчувствительность к процессу объяснения в других людях и восприятие того, какое чудовищное количество энергии связывается в них этим процессом. Я выделил целую шкалу подобного рода реакций. Если я отмечал объяснение, то я получал защиту, а если я отмечал защиту, то наталкивался на активное оправдание. Соединив эти понятия, я назвал этот класс внутреннего поведения "ОБЩИВДАНИЕ", то есть ОБъяснение – заЩИта – опраВДАНИЕ.

Круг сознавания

Если бы двери восприятия были открыты,
все явилось бы человеку таким,
каким оно есть – бесконечным.
Но человек закрылся так, что видит все
через узкие створки своей раковины.

У.Блейк

Пользуясь несколько рискованной аналогией, можно сказать, что моментальные фотографии предыдущего эксперимента выглядят так, как будто они сняты дешевой карманной фотокамерой. Моментальная фотография, взятая в момент обычного повседневного сознавания, ясно выделяет одну-две черты и оставляет еще несколько на периферии. Остальное исчезает в нерезкости и нужно всматриваться или вслушиваться, чтобы различить, что там происходит.

Однако каждый человек знает моменты своей жизни, когда ограниченность сознания очень незначительна. Это прекрасные моменты особенно глубокого опыта, который живо сохраняется в памяти даже спустя много лет. Маслоу указывает на эти моменты, называя их пиком переживания. В отличие от повседневного сознавания эти моменты обладают богатством и широтой сознаваемого. Я знаю описания моментов, в которых живо соединились телесные ощущения разного рода, яркое восприятие звука и цвета, богатая гамма чувств, смены настроений и мироощущений, многие уровни мышления и т.д.

Сопоставляя преобладающие обычные моменты сознавания с немногими полными, мы приходим к интересному вопросу: являются ли обычные тусклые моменты нормой, а моменты яркого богатого восприятия – исключением? Может быть моменты тусклого восприятия являются просто обрезками полного восприятия? Другими словами, является ли полное восприятие экстраординарным, а тусклое восприятие – ординарным на самом деле? Может быть, особые моменты не содержат больше, чем обычные, а просто мы замечаем в них больше? Может быть, возможность пика переживаний всегда присутствует, но мы глухи к ней, а моменты их возникновения тогда похожи на срывание завесы или чистоту зеркала восприятия.

Если так, то, вероятно, существует возможность вернуть, раскрыть теряемые и пропускаемые области и не просто вернуть, а возвращать систематически. Вернуть себе наибольшую полноту переживания, возможную в каждый момент времени. Вот два пути, по которым я пытался реализовать эту идею.

Первый я назвал кругом сознавания. Это делается в группе в форме медитации под руководством. В ней участники молча фокусируются на своих реакциях по предложению ведущего, даваемого сразу всей группе. В качестве начального пункта я предлагаю ясное устойчивое телесное ощущение или, если угодно, симптом, если он может быть локализован относительно точно и воспринимается отчетливо. Устойчивая и повторяющаяся привычка также может быть отправной точкой. Я рекомендую начать с устойчивого опыта, от которого хотят избавиться, поскольку исчезновение начального опыта часто является результатом этого опыта. Участникам ничего не нужно делать, кроме как наблюдать, что происходит в них по мере получения инструкций. Желательна удобная свободная одежда, неперекрещенная поза, без очков, с закрытыми глазами, то есть положение, в котором возможно начальное расслабление. Затем предлагается сосредоточить внимание на начальном ощущении. После этого звучит фраза: "Какое телесное ощущение вы можете заметить по ассоциации с выбранной вами темой?" Эта фраза повторяется дважды после паузы. "В связи с этим ощущением (пауза для сосредоточения на происходящем) какое положение тела вы отмечаете?" Эта фраза также повторяется после паузы. "Во время этого переживания обратите внимание на особенности выражения вашего лица". И вновь повторение фразы после паузы.

С различными вариациями побуждающей фразы и числа повторений могут быть затронуты области привычных жестов и других телесных проявлений, состояния ума, чувства, эмоции, настроения, идеи, разговоры других людей и нечто неизвестное. Могут проявиться представления о причинах нашей веры и решений, проблемы связи с другими событиями и основания наших действий в мире. Возможно узнавание причин отношения с другими людьми, возникновение фантазий, мыслей о будущем или воспоминаний и т.д.

Подобное описание может создать иллюзию, что это упражнение перегружено. В действительности оно выполняется довольно легко и занимает около часа, включая многократное возвращение к ситуации в настоящем. Вот комментарии участников одного семинара, где использовалось это упражнение:

Участник: Я был очень удивлен. Я начал с того, что казалось мне случайным ощущением. Чем больше вопросов вы задавали, тем больше это ощущение становилось всепроникающим. Я так же думал, что был бы счастлив избавиться от него, но затем я почувствовал, что попал в целую вереницу связанных с этим ассоциаций. Я понял, что избавиться от этого – значит разрушить значительную часть телесного панциря, который у меня есть. Если я действительно потеряю все, что связано с этим, я буду черт знает как близко к беззащитности в том смысле, в котором панцирь обеспечивает защиту. Это показалось мне совершенно неуместным.

Ведущий: Прекрасный пример взаимосвязанности! Воистину в сознавании нет заданного размера и направления. Недаром поэт говорил о Вселенной в крупинке песка.

У.: Опыт был для меня настолько богатым, что мне трудно его обобщить. Я переходил от одного чувства к другому, от одной стадии к другой быстрее, чем вы успевали повторять инструкции. Великое множество вещей проходило сквозь меня. Я даже не знаю, что это были за чувства!

У.: Мне потребовалось бы несколько дней, чтобы описать все это!

У.: Мне было жаль, когда вы остановились. Мой ум лишь пребывал, наблюдая то, что происходило.

У.: Для меня это происходило так, что когда вы предлагали вспомнить ситуацию или образ из прошлого – они возникали как на экране.

В.: Это вы спроецировали их, я только предложил вам возможность.

У.: Я полагаю, что обнаружил нечто, что меня очень беспокоит и причиняет большую боль. Сначала я как бы отказывался рассматривать это. Когда вы предлагали сделать что-то, то я этого не чувствовал. Затем я начал чувствовать это. Я понял, что несмотря на все мое обдумывание, рассуждение и обсуждение я этого никогда реально не чувствовал.

У.: Когда вы сначала спросили, хотим ли мы отказаться от какого-то своего состояния, я автоматически сказал "да". Но когда мы проходили через это я почувствовал некоторую трудность. Когда вы спросили: "Какими вы станете после отказа от своего переживания?" – я почувствовал себя как резиновая лента, которую все тянут, тянут и тянут, а затем мгновенно поймал суть. Мне стало ясно, что я не могу найти приемлемой альтернативы этому поведению.

У.: Я попал в гипнотическое состояние, вроде сна, и не слышал ничего до тех пор, пока вы не сказали, что мы можем возвращаться – это я слышал отчетливо.

У.: Со мной было то же самое!

В.: А как вы чувствуете себя сейчас?

У.: Великолепно!

В.: Из опыта, который у меня есть в проведении этого упражнения, я могу предположить, что ваш организм целиком реагировал и вбирал все это так же полно, как те, кто был пробужден. Это так, потому что ваше болтливое это не болталось у вас на дороге. Многие из тех, кто считал себя вполне Просветленным, могли бы здесь заснуть.

Поразительная черта многих реакций в этом упражнении чувство, что возникающее сознавание просто происходит, а не является результатом намеренного действия. Когда структура упражнения установлена, ведущий делает все, что необходимо, а участники могут просто пассивно наблюдать результаты. Такое же качество спонтанно происходящего отмечает "пик-переживания". Хотя я и не утверждаю, что предлагаю процедуру вызывания "пик-переживания", но, по-видимому, некоторые качества богатства этих моментов могут быть произвольно восстановлены систематическим вызыванием избегаемых или подавляемых областей опыта вокруг начальной точки. Второй подход также имеет свойство, что кто-то другой как бы делает необходимую работу, освобождая в субъекте возможность сознавания, а не вынуждая ее. В этом упражнении сидят лицом друг к другу. Один из них выбирает тему, которую он хотел бы разработать. Другой спрашивает его: "В связи с (рассматриваемое переживание) какие ты замечаешь телесные ощущения", и т.д. Список используемых областей может меняться в зависимости от темы, но в общем он соответствует тому, который приведен выше.

Цензура и сознавание

1. Избирательность и сознавание

Различения, предложенные во второй главе – "избирательное-данное", оценка, воображение – могут быть расширены до получения весьма интересных результатов. Опыт избирательности одного содержания сознания из многих воспринимаемых возможностей при ближайшем рассмотрении часто ведет к пониманию, что некое содержание А часто выбирается вместо содержания Б. Это в свою очередь ведет к пониманию, что часть намерения в выборе А состоит в избегании Б, а это ведет к осуществлению цензуры. Почти каждый временами производит цензуру при выполнении упражнения на континуум сознавания – реже или чаще, грубо и очевидно или скрытно, тонко находя, чем заместить нежелательное содержание столь мягко, что сам не замечает своей цензуры.

2. Разрешение цензуры как путь к сознаванию

Работая с континуумом сознавания, я давно пришел к интересному открытию, что если человек признает цензуру, то когда он ее завершает, то ему легче оставаться в потоке сознавания или вернуться в него; при этом человек обнаруживает меньше суеты и беспокойства. Когда цензура и сообщение о ней как просто об очередном осознании рассматривается как совершенно приемлемое действие, то оно перестает быть проблемой. Люди начинают говорить, что то самое содержание, которое они только что подвергли цензуре, вдруг перестает казаться запретным, – и тогда они свободно сообщают о нем. По-видимому, акция утверждения, включающая отмеченное право цензуры, дает человеку почувствовать себя управляющим ситуацией. Но удивительно, что владеющий ситуацией человек не нуждается в цензоре! Это наблюдение привело к интересному упражнению, которое впервые появилось на семинаре под названием "Разговоры о сексе".

Двое сидят лицом друг к другу. Первой обращается ко второму дважды. В первый раз он предлагает ему (ей): "Скажите мне что-нибудь, что вы хотите сказать о сексе". Выслушав сказанное, он обращается со второй просьбой: "Отметьте в себе что-нибудь, чего вы не хотите говорить, и когда вы установили это, дайте понять мне кивком". Получив этот знак, он вновь обращается с первой просьбой, и далее они чередуются одна за другой в течение нескольких раз. Оказалось, что многие сообщают в следующем круге как раз то, что они не хотели сообщить в предыдущем! Таким образом возникает спираль углубления сознавания и общения, основанная на силе признания вместо укрывания и стыдливости по поводу цензуры. Эта форма может быть использована, разумеется, относительно любого содержания. Принцип полной свободы цензуры оказался клинически неоценимым. Если человек производит и скрывает свою цензуру, он в действительности вытесняет некоторое содержание, потом вытесняет само вытеснение, что означает дальнейшее отдаление вытесняемого из сознания. Признание вытеснения вместо вытеснения самого вытеснения приближает содержание к сознаванию.

Размышляя над этим феноменом, я понял, что в культуре, вроде нашей, где в течение долгого времени учили цензуре и сокрытию вплоть до середины XX века, предложение прекратить цензуру – полезный шаг к сознаванию. Однако в некоторых субкультурах вроде инкаунтер-групп давление в противоположную сторону – прекратить цензуру и открыть все – становится настолько сильным, что люди пугаются этого давления. В таком случае разрешение цензуры может быть движением к большему сознаванию.

Можно (1) сознавать что-то и хотеть сообщить об этом, (2) сознавать и не хотеть сообщить (то есть производить цензуру) и (3) можно этого не сознавать. Первая и третья зоны по существу не ограничены в своем содержании. Однако, по-видимому, может быть ограниченное количество содержаний, которые человек может удерживать в сознании не сообщая о них то есть осуществлять цензуру. Основание для откровенности, для того, чтобы делиться чем-то, быть открытым и т.п. состоит в том, что перемещение содержания из второй зоны в первую, из зоны цензуры в сообщаемую, создает во второй области больше свободного пространства, и в нее может проникнуть нечто из третьей, из несознаваемого в сознаваемое. Это – основа инкаунтер-групп, игр Синанона и пр. Однако, если человек оказывается в ситуации, где он обязан сообщать все, что он сознает, возникает тенденция, принуждающая к исчезновению второй зоны. Кое-что из того, что в ней было, переходит в первую зону, то есть сообщается, но если человек сильно не хочет сообщать о каком-то содержании, но при этом испытывает давление, он в итоге переместит содержание в третью зону, в несознаваемое.

Таким образом, при некоторых обстоятельствах давление, оказываемое на человека, чтобы он обнаруживал содержание, отодвигает определенный материал в несознаваемое – таков парадокс. Разрешение на цензуру, на то, чтобы удерживать в сознавании, не сообщая, может в таких обстоятельствах облегчить и увеличить сознавание, восстанавливая промежуточную зону сознаваемого, но не сообщаемого.

3. Не судите, да не судимы будете

В определенный момент суд, то есть негативная оценка, стала для меня центральной темой. Казалось, что негативные суждения, а также вытекающие из них чувства и состояния составляют основную часть жизни: для некоторых – иногда, а для иных – большую часть времени. "Я его не люблю", "Она не слишком-то хороша", "Весьма посредственный учитель", "Не люблю помидоры", "Ты делаешь не то". Отвержения: "Она мне не нравится", "Ее может увлечь каждый", "Она слишком жирная". Негодования: "Я ненавижу его, потому что он...".

Предубеждения часто молчаливы. Молчаливая горечь, горечь в семьях. Источник всей жестокости – великой и малой. Вина. Долженствование. И далее, конечно: "Я не должен чувствовать вины" – негативные оценки негативных оценок. Большая часть яда в человеческой жизни происходит из негативных оценок или, по крайней мере, включает их. Я начал искать пути систематического уменьшения их.

4. Автоматичность суждения

Один из ключей к работе с негативной оценкой – ее невероятная автоматичность. Хотя восприятие и оценка – различные вещи, в действительности большинство людей "оценовоспринимает" или "видясудит" в одном, по-видимости, едином действии. Качество суждения переживается как часть "оценовоспринятого" объекта, а не как добавление воспринимающего. "Он – безобразен" – для наивного наблюдателя это просто описание, просто сообщение наблюдаемого факта, вроде того, что "он носит очки". В действительности происходит процесс, подобный следующему: "Я замечаю в этом человеке ряд вещей – складки жира в разных местах, гладкую кожу, улыбку, мягкий голос и т.д. Я выбираю из этого множества подмножество характеристик, которые обобщаю как "жирный". Просматривая свои внутренние ассоциации, я нахожу формулировку "жирный – это безобразно" и дальше "быть безобразным – плохо, плохо быть жирно-безобразным".

5. В глазах наблюдающего

Принцип не нов и в нем нет ничего удивительного. Красота и ее противоположность существуют в глазах наблюдающего, точнее в уме, а не содержатся как объективное качество в наблюдаемом объекте. В теории это признается, но реально редко понимается, то есть редко применяется. Мне показалось полезным очень тщательно проследить за этим феноменом, работая с людьми. Когда предъявляется автоматическое "оценовосприятие" я останавливаю человека и настаиваю на обнаружении зазора между видением и суждением, прошу человека помедлить и заметить, что тут есть два шага, и что он полностью ответственен за второй.

Может быть, рассматриваемый человек ответственен за то, сколько он весит, но наблюдатель ответственен за то, что он оценивает этот объективный факт как "жирный и безобразный". Пациентов и учеников, которые постоянно оценовоспринимают, я прямо-таки муштрую, заставляя их отмечать вещи, которые они негативно оценивают и точно осуществлять различение между наблюдением и оценкой, пока они к нему не привыкают. Прорабатывая негативную оценку, я понял библейской изречение "Не судите, да не судимы будете". Раньше я думал, что это что-то вроде сделки: вы не будете судить меня, а я не буду судить вас. Теперь я вижу, что более глубокое значение таково: если я сужу негативно, моя субъективная вселенная, а не ваша, будет наполнена ядом негативной оценки.

6. Источники негативной оценки

Коль скоро выясняется, что оценка не пред-дана, что ее нет в объекте, что она – во мне, становится возможным и законным вопрос: что это за процесс во мне, который порождает энергию, превращающуюся в негативную оценку? Постепенно сложилось упражнение для исследования этого вопроса. Оно может проделываться в одиночку, вдвоем или в группе. Упражнение начинается с выбора объекта в комнате, или ее особенности, или какой-либо характеристики или аспекта другого человека, которые вызывают сильную негативную оценку.

Я заметил, что использование сравнительно простых объектов или особенностей удобнее для проработки. Второй шаг состоит в оценке по шкале от минус единицы до минус десяти, насколько сильно негативное чувство. –1 соответствует легкой неприязни, при –10 человек едва может удержаться от того, чтобы растереть раздражающий объект в порошок. Затем человек должен описать настолько точно и объективно, насколько возможно, какие именно особые паттерны или черты являются фокусом негативных чувств.

В этом пункте есть три линии продолжения. Обычно одна из них является основным источником энергетической подпитки оценки, хотя в той или иной мере часто участвуют все три.

А. Проекция

Первая – проекция. Не нравящееся качество объекта оказывается качеством, которое воспринимающий чувствует в себе, но не хочет признавать за свое собственное, (см.главу 3 о назначении проекции).

Следующая запись иллюстрирует это:

Стив: Мне не нравится растение, которое вон там висит.

Энрайт: Что именно тебе в нем не нравится, и чем оно плохо?

Стив: Мне не нравятся его верхние листы. Они как пластиковые, они выглядят больными. Как будто о нем нужно заботиться, что-то для него делать. Около –5, я думаю.

Энрайт: Хорошо, теперь повтори все это еще раз, только вместо "оно" говори "я".

Несколько возбужденный Стив обнаруживает чувство не то чтобы "болезненности", но что-то вроде того, что он нуждается в какой-то заботе и внимании в своей жизни. Ему все еще не нравится растение, но уровень негативной оценки падает где то между –1 и –2.

Женщина находит картину неприятной, потому что картина "бросается в глаза и доминирует". Когда она признает в себе тенденции навязываться и доминировать, негативная оценка картины падает почти до нуля.

В записи эти реакции кажутся удовлетворяющими и интеллектуальными. На практике такое понимание сопровождается множеством эмоций, обычно неприятных. Одна женщина, прежде чем она перенесла характеристику "мещанской" с безответной лампы на саму себя, прошла через состояние сильной тошноты и отвращения, когда она сосредоточилась точно на не нравящемся качестве.

Б. Внутренние незавершенные дела

Второй подход является в некотором смысле обращением проекции. Не нравящееся качество – не мое, а нечто, по отношению к чему у меня есть незаконченное дело. Не моя собственная "навязчивость", а моя незаконченная, незавершенная реакция в какой-то момент моей жизни на чью-то навязчивость является источником. Так одна женщина избрала в качестве объекта неудовольствия шрам на лице партнера. Переживая собственную внутреннюю реакцию, когда она сосредоточилась на шраме, она внезапно вспомнила случай из детства, связанный с детским велосипедом, полный страха, крови и боли. Пережив полностью эту ситуацию, пережив до сих пор запертые чувственные реакции на это событие, она обратилась к партнеру и обнаружила, что шрам перестал вызывать в ней какие-либо негативные чувства.

Вот более полная запись похожей ситуации:

А.: Мне не нравятся его усы. Около –6, я полагаю.

Энрайт: Что именно вам не нравится в них? Что конкретно является стимулом?

А.: Я не знаю. Все в целом. Они какие-то неопрятные как будто.

Энрайт: То есть они действительно неопрятные?

А.: Нет, не на самом деле.

Энрайт: Какая часть усов находится в центре негативного чувства?

А.: Там, где они закругляются над губой.

Энрайт: Хорошо, сосредоточьтесь точно в этой области, сосредоточьте свой ум на качестве "закруглении-над-губой", которое вас беспокоит. Обращайте при этом самое пристальное внимание на то, где и что в вас происходит – телесные ощущения, воспоминания, – что бы ни | возникло. Отдайтесь этому на некоторое время, а потом скажите, что/ пришло вам в голову.

А.: Это непонятно, но я чувствую, будто я отшатываюсь от него. Я боюсь.

Через пару минут А. вспомнила фильм, который она видела в 8 лет, где Фу Манчу страшно испугал ее, но она боялась признаться в этом. Когда она успокоилась после вновь пережитого гнева, то сказала: "Мне все еще не нравятся усы. Что-то около –1 или —2. Мне не нравится, что они разрушают чистые линии его лица. Но сейчас это кажется не так плохо, как вначале.

Энрайт: Может быть можно очистить это в вас до конца, но пока вы сделали достаточно.

Один из наиболее драматических примеров незаконченного дела как источника негативной оценки дала женщина, которой очень не нравился во время занятий по консультированию черный дым, валивший из трубы, которая была видна из окна. Она распространялась про загрязнение, экологическое равновесие и т.п. Все это было верно, но энергия ее речи казалась совершенно непропорциональной содержанию. Качество, на котором она фокусировалась в упражнении, было "загрязнением" ("поллюция").

Я попросил ее внешне фокусироваться на этом, внутренне же просмотреть воображаемые реакции тела. К некоторому моему удивлению она вскоре сказала, что чувствует боль и напряжение в области влагалища. Продолжая фокусироваться на этом, а также на загрязнении, она неожиданно вспомнила свой первый половой акт с первым мужем – как беспомощно запачканной она чувствовала себя в этот момент, не в состоянии протестовать, поскольку они были женаты, и в то же время чувствуя, что происходит что-то глубоко неправильное. Это было очень интенсивное чувство. Когда оно улеглось и было сказано все, что может и должно быть сказано по поводу этого события и его проработки, она вновь посмотрела на дым, сам по себе. Внешняя, несоответствующая энергия, добавлявшаяся из другого источника, который не сознавался, теперь исчезла.

Люди часто протестуют в этом пункте, утверждая, что дополнительный источник энергии может быть полезным, если действуют против такого зла, как загрязнение среды, Гитлер и т.п. Я думаю, что энергия личных незаконченных дел не полезна в выполнении социально желательных действий. Она может лишь исказить действия и извратить цели.

В. Внешние незавершенные дела

Этот путь проработки негативности также касается незаконченных дел, но иного рода. Они могут быть названы внешними в противоположность внутренним, о которых только что шла речь. Неприятный стимул напоминает вам о каком-то действии, которое вы должны были или хотели предпринять, но не выполнили или не выполняете. В этом случае раздражение скорее относится к вам самим по поводу не делания этого, но кажется, что легче направить его на посторонний объект.

Различение между "не нравится" и "кажется неправильным"

Внимательная проработка негативных оценок дала мне возможность увидеть более тонкое и полезное различие между тем, что можно было бы назвать "не нравится" и "возражением", "несогласием". Не нравится – непосредственная, спонтанная, данная реакция, с этим мало что можно сделать. Бели она у вас есть, то она у вас есть. Это похоже, хотя и не вполне совпадает, с тотальным "приятно – неприятно", о котором идет речь в третьей главе.

Возражение – дополнительная энергия, добавляющаяся к спонтанной неприязни. Как и суждение, она основана на эго. При внимании и практике она более поддается контролю, чем изначальное моментальное неудовольствие. Обычно, если не всегда, оказывается, что есть некая цель или предполагаемая выгода от добавления этой энергии, хотя эта потенциальная выгода редко сознается.

Для наивного человека этот дополнительный шаг не кажется дополнительным, он кажется данным в первоначальном неудовольствии. Для человека, тренированного в сознавании, клин между этими шагами очевиден. В качестве иллюстрации представьте себе, что вы убираете в очень грязной кухне, заваленной помоями, грязной посудой и пр. Очевидно, вы органически будете испытывать некоторое неудовольствие от запахов и неудобств. Будете ли вы добавлять энергию возражения – зависит от контекста.

Если весь этот разгром остался после празднования совершеннолетия вашего сына, когда он впервые играл роль хозяина дома, и если впервые он оставил такую грязь, вы скорее будете переживать не неудовольствие, а мысли о сыне и его будущем, тщательно прибирая кухню. Если же – это последствия очередного визита родственников вашей жены, которые к тому же наговорили вам кучу гадостей, вы, возможно, будете кипеть негодованием и, конечно же, фокусироваться на худших сторонах беспорядка.

Хорошую аналогию этому различию можно отыскать в примере с радиоприемником. Настройка на станцию аналогична "собственно неудовольствию", но есть еще отдельное действие увеличения громкости посредством добавления энергии – это "возражение". С пациентами, сильно отягощенными негативными суждениями (я чуть было не сказал: "посвящающими себя суждению") я провожу много времени в обнаружении этого промежутка между неудовольствием и возражением, настаивая на важности этого различения.

Представления и переживания в процессе сознавания

Память говорит мне, что я сделал это.
Гордость утверждает, что я не мог этого сделать.
Гордость скоро победит.

Ницше

1. Роль представлений в потоке опыта

Практикование различения "наблюдаю-воображаю" в течение некоторого времени привела меня к несколько пугающим представлениям об опыте. От момента к моменту наше восприятие в значительной степени определяется не новыми, приходящими ощущениями, а уже существующими структурами интерпретации, в которые попадают новые сенсорные данные. Иногда (и такие случаи запоминаются) новые данные сдвигают или даже отбрасывают существующую структуру, но гораздо чаще новое теряется или трансформируется в пред-существующих старых формах. Глядя через стол напротив во время завтрака, я редко вижу вновь рожденную, только что созданную женщину, – я вижу мою давно знакомую жену. Я не слышу, что она в действительности говорит, я знаю, что она в действительности имеет в виду. Если через пять минут меня спросить, что она говорила, я дам пересказ моих представлений, а совсем не того, что она действительно сказала. Вопрос здесь в том, сколь много в опыте каждого момента определяется тем, что актуально, находится здесь и сейчас, что ново, – а сколь много принадлежит понятиям. Цель концептуальных структур, я полагаю, в том, чтобы создавать больше устойчивости в восприятии, но любой хорошей вещи может быть слишком много.

2. Рассмотрение роли концептуализации

Одно из упражнений в наблюдении, которое я часто предлагаю, таково: прямо перед обедом обратить внимание на опыт "голодности" и просмотреть, сколь много в этом того, что основано на ощущениях, присутствующих здесь и сейчас, таких как урчание в желудке или слюна во рту, а сколь много – на концептуализации: как много времени прошло после завтрака, который час и т.п.. Концептуализация обычно доминирует в создании голода и часто после этого упражнения люди некоторое время не испытывают голода.

Долгое время, когда я работал целыми днями, я страдал от послеполуденных спадов – периодов слабости, приходивших около четырех часов дня и длившихся до пяти. Я принимал это как факт жизни, ожидая их, и был внимателен в назначениях чего-то на этот час, зная, что это случится. Затем, практикуя регулярно сознавание, я начал замечать с подозрением, что в некоторые дни не было спада, и по рассмотрении оказалось, что это были дни, когда происходило что-то интересное. Внимательно рассматривая, что происходит во мне, 9 обнаружил, что случайный зевок вызывает за собой мысль "А, вот оно", может быть воспоминание, что я поздно лег вчера вечером, – и скоро я оказывался в кульминации спада. Я понял, что концептуализация и ожидание формировали реальность и делали это с самоподтверждающей силой. Если же я лишь замечал зевок и не придавал ему значения, то иногда я чувствовал себя усталым, а иногда – нет! Причем это больше зависело от того, что мне предстояло, чем от того, что было в прошлом, от того, куда я шел, а не от того, где я был.

Однажды в эти времена пациентка сказала мне: "Я знаю, терапия – долгий и сложный процесс..." – и я понял, что для нее это так и будет. Даже если она скоро почувствует себя лучше, она найдет какие-нибудь представления, с помощью которых она снизит ценность видимого улучшения и оправдает свою концептуализацию – утверждая ее правоту и делая ее еще более правой для следующего раза!

3. Концептуализация как препятствие протеканию опыта

Понятия и представления, какова бы ни была их цель или предполагаемая ценность, действуют на опыт замораживающе, замедляют поток, подавляют то, что свежо и ново в ситуации, вносят некоторую, так сказать, затхлость. Сюда относится и то, что раньше говорилось об общивдании, указывая на нечто в структуре и проявлениях концептуального мира. Когда у человека возникает чувство какого-либо рода – будь то любовь, страх или гнев, то часто первой реакцией бывает проверить это чувство на правильность, посмотреть, соответствует ли оно правилам личного мира человека. Если возникшее чувство не подходит, оно почти наверняка будет уничтожено или искажено до степени компромисса, который более соответствует и может быть объяснен, защищен и оправдан.

4. Уменьшение концептуальной жесткости или Рондо

Упражнение, которое я называю рондо, полезно для ослабления привязанности опыта к концептуализации, для того, чтобы дать опыту, который хочет иметь место – получить его, а понятиям, которые стремятся сдерживать его – ясно проявиться.

Инструкции для рондо: человек, выполняющий упражнение, сидит лицом к партнеру, помогающему ему. Оба сидят в открытых позах, довольно близко друг к другу, поддерживая контакт взглядом. Выполняющий упражнение выбирает ключевое слово или фразу, которая содержит для него какой-то эмоциональный заряд. Это могут быть названия эмоций – страх, гнев и т.п., или более сложные состояния – унижение, отверженность; имена людей, фразы, которые человек много раз слышал в детстве. Цель упражнения в том, чтобы снять некоторую часть заряженности через катарсис, и в том, чтобы раскрыть нечто из содержания и значения, окружающего слово или фразу, но пока неясного.

Процедура состоит в том, чтобы повторять слово или фразу снова и снова без остановки, но не быстро и не автоматически. Как только возникают мысль, воспоминание, телесное ощущение или образ, имеющие отношение к теме, выполняющий упражнение рассказывает или описывает их, занимая этим столько времени, сколько это занимает. Затем он немедленно возвращается к повторению слова или фразы. Отсюда и название – рондо – музыкальная форма, которая постоянно возвращается к одной и той же теме. Инструкция требует все время занимать рот говорением, не останавливаясь и не давая концептуальной организации и стиранию возникать. Слезы и интенсивные переживания обычны и "окей", если только они не останавливают и не замедляют процесс. Дайте им пройти и продолжайте. Главная задача помощника – быть здесь и принимать то, что возникает, напоминая выполняющему, чтобы он не останавливался, щелчком пальцев или повторением ключевого слова или обращая его к сознанию, если он начинает произносить фразу механически.

Работа с различением концептуализации и опыта может быть названа хлебом продолжительной консультативной работы терапевта. Представления о себе, о прошлом, о самом времени, о других, о событиях со сравнениями, суждениями и чувствами, естественно вытекающими из представлений, – основные препятствия к простой, принимающей жизни опыта, жизни как она есть. Гештальттерапию часто связывают с фокусировкой на чувствах, но я все больше вижу, что чувства – только естественный результат концептуализации, которой человек придерживается – именно с ней надо работать. Если человек говорит о страхе как проблеме, то нужно смотреть на представления, которые он использует для возбуждения страха.

Доступ к внутреннему знанию: виртуальное пространство

Этот раздел главы был написан для журнала "Изменение"
института гештальттерапии в Торонто, в июне 1980.

В 1960 году, предлагая тест Роршаха пациенту, затрудняющемуся в выражении своих мыслей, я не получил ответа ни на одну из карточек, и не знал, что мне делать. Я взял снова первую карточку и сказал пациенту: "Я знаю, что вам это не кажется похожим на что-то, но если бы это было на что-то похоже, то на что?" – Он сразу же ответил: "О, если бы это было на что-то похоже, это было бы похоже на бабочку". – "О, сказал я, – если бы это была бабочка, где именно была бы она расположена на карточке?" – Мы снова прошли все карточки с этим новым вопросом, и он давал весьма сложные ответы.

Таков был мой первый опыт использования техники или, скорее, способа обращения с опытом, который я называю виртуальным пространством или, иначе говоря, пространством возможности. Это оказалось чрезвычайно полезным во многих формах. Кроме того в этом есть интересные и поистине глубокие моменты относительно того, как люди представляются и что они есть. Эта техника довольно близко соответствует, теоретически и практически, гештальт-подходу. Книга О.Вейнингера "Виртуальная Философия" была одной из опор раннего гештальтизма. Я сотни раз использовал буквально ту форму, которая была описана – "Если бы вы знали ответ, каким он был бы?". Постепенно возникало все больше различных вариаций, часто с такой же удивительной спонтанностью, как первая находка.

Я начал обнаруживать, что люди, по-видимому, знают гораздо больше о своем будущем, чем они знают, что знают. Например, человек говорит, что ему кажется, что жена собирается его бросить, но он не знает, так ли это. Я предлагаю ему на минутку притвориться, что он знает – неожиданно из этой позиции он оказывается вполне уверен, что это так. Будучи очень рациональным в это время, я много думал об этом феномене, пытаясь как-то разобраться в нем. Одна формулировка показалась мне отражающей суть, и сегодня она кажется значимой. Ответить на вопрос в контексте, так сказать, определенности: "На что похоже чернильное пятно?" – "Оно похоже на бабочку" – значит быть открытым тому, что ты ошибаешься. В таком случае я, тестирующий, могу сказать: "Что, что за глупости ты говоришь, какая же это бабочка?!!" – и тестируемый в ловушке.

Если же он отвечает в контексте, так сказать, возможности, говоря: "Если бы это было на что-то похоже, это могло бы быть похоже на бабочку", – он в безопасности. Если я выступлю со своими упреками, он может просто сказать: "Я же не сказал, что это похоже на бабочку, я только сказал, что если бы это было похоже на что-то, то могло бы быть похоже на бабочку". Человек таким образом избегает дилеммы правильно-неправильно, в которой большинство людей безнадежно путаются.

Сущность виртуального подхода в том, чтобы отойти от ограничивающих сторон повседневного практического эго, которое слишком буквально, слишком реалистично и подвержено проблеме правильно-неправильно. Все эти качества прекрасны для определенных целей, но мешают широте и свежести взгляда. Сигналом того, что вам удалось совершить этот прыжок в виртуальное или возможное, может стать внезапная свежесть и новизна мышления и восприятия, а также, парадоксальным образом, – ощущение уверенности и определенности. В действительности это чувство уверенности не парадоксально: если ошибаться нехорошо, а оно так и есть в повседневном мире, то нужно быть осторожным и проверяющим. Если можно ошибаться, если это "окей", точнее, если правильно и ошибочно не оцениваются, тогда я могу позволить себе безопасно ощущать уверенность. Не удивительно, что одним из способов использования этой техники стала практика ограничения сомнений. Клиент говорит: "Я хочу оставить работу, но не знаю, когда лучше это сделать". Я прошу его найти дату, которая очевидно преждевременна: клиент не может предположить, что сделает это так скоро. После этого я прошу установить возможную самую позднюю дату, время, когда он уверен, что уже оставит эту работу. Когда мы установили промежуток – "Ясно, что не раньше 1 апреля, и уж конечно не позже августа", – я начинаю двигаться от обеих границ к середине: "Как насчет 1 мая?". "Раньше чем в июле кажется это возможным?". Когда людей спрашиваешь таким образом, варьируя форму вопросов, оказывается, что человек может быть очень точно чувствует, когда именно он собирается сделать нечто и сомнение исчезает. Подобная процедура работает и в других случаях.

Вот другая подобная техника. Когда пациент кончает описание проблемы, я спрашиваю вполне серьезно и прямо, разрешима ли проблема так, как она доставлена. После разных уверток и избеганий прямого ответа весьма часто люди начинают с удивлением понимать, что на каком-то уровне знания они считают проблему неразрешимой, хотя на другом уровне они только что закончили ее развернутое описание. Поразительно – для меня и для них – пережить два столь различных, противоречащих друг другу способа организации данных.

Одним из способов представить себе эти одновременно существующие и противоречащие друг другу организации – это особое осознание. Коротко говоря, предполагается, что способы думать, чувствовать, форма отношения и позиции, и вид действования связываются в упаковки или создают роли, существующие, как самостоятельное целое. Только не спрашивайте меня, в каком пространстве! Так, если обычно бережливый человек вдруг проявляет щедрость, это не значит, что он неожиданно стал щедрым, а все остальное в нем не изменилось. Скорее, он соскользнул в другое целое, и внимательный наблюдатель может при этом заметить множество других изменений в его чувствовании, мышечном тонусе, движениях и пр. Он сейчас не старый скряга Джо, а Джо щедрый. Многие теории личности придерживаются этой точки зрения. Например, трансакционный анализ называет это эго-состояниями. Мне из трансакционных состояний больше всего нравится Маленький Профессор – эго-состояние наблюдающего, лишенного предрассудков, ребенка, который видит то, что есть, – то есть Голого Короля. Психосинтез называет это субличностями. Эти состояния привязаны к определенным стимулам, и могут быть вызываемы ими – так женщина перестает быть студенткой и превращается в мать, как только она слышит плач своего ребенка.

Виртуальное пространство может позволить принять свойства иных личностей, которые еще не существовали организованным образом до этого момента. Так, если пациент отрицает способность к чувству определенного качества, например, уверенности в себе, я спрашиваю, знает ли он кого-нибудь, кто уверен в себе. Конечно да, иначе у него не было бы такого представления. Становясь этим человеком в порядке ролевой игры, он начинает принимать и организовывать элементы чувствования и действия, которые необходимы для этого опыта, и уже есть в такой степени, что это удивляет его. Имя представителя качества во внутренней картинке может быть временным якорем для образования этой группировки, пока он не начнет более устойчивое собственное существование.

Одна из наиболее разработанных и сложных форм использования этой идеи называется консультант. Когда пациент кажется безнадежно запутанным в множестве пересекающихся проблем, я драматически довожу ситуацию до кульминации и говорю с подчеркнутой значительностью, что крайне сложные проблемы требуют крайних решений, объявляя, что я решил обратиться к Консультанту. Затем я рассказываю, как замечательно мудр, компетентен и знающ этот консультант. Я отмечаю, что формальная обученность здесь не существенна, но важна глубокая и точная осведомленность во всех обстоятельствах жизни пациента. Я учу пациента оказывать должное уважение консультанту, организуя для него удобное место, подчеркивающее его значимость.

К этому моменту намеки, которые я использую при подготовке, уже делают свое дело в сознании пациента, так что он не слишком удивляется, когда оказывается, что он-то и будет играть роль консультанта. Я объясняю ему, что я понимаю, что в данный момент он не знает, как это делать, но когда он будет сидеть в надлежащем кресле и когда ему будут задавать вопросы правильным образом, он будет знать. Затем я обсуждаю с пациентом, какие именно вопросы больше всего нуждаются в помощи консультанта. После этого мы оставляем какой-нибудь физический символ присутствия пациента на его стуле, он выходит из комнаты, стучится, вновь входит, встречаемый надлежащим образом, как КОНСУЛЬТАНТ.

Затем мы более или менее подробно обсуждаем проблему, причем консультант указывает решения, предлагает что-то и т. д. Часто таким образом возникают весьма примечательные решения, и люди очень удивляются тому, что возникает у них самих в этом состоянии. Некоторые пациенты отмечают, что они сохраняют эту игру в дальнейшем, создавая таким образом новое эго состояние, – другие удовлетворяются результатами одного сеанса.

Временами я просто теряюсь перед возможностями, которые открывают этот подход. Почти любое состояние, какое только можно вообразить, потенциально может быть организовано, закреплено и сделано приемлемым. Временами я перехожу в некую трансперсональную субличность, которая полагает, что, может быть, любое знание доступно любому человеку, если он может организовать и укрепить подходящее состояние. Я сам, как более трезвая и критичная личность, в это не верю..., но все же... Я начинаю смотреть на гипноз, как на возможное средство расширения этих возможностей, но, к счастью, многое возможно и без таких вспомогательных средств. Вы можете начать использовать эти идеи и этот способ работы прямо сейчас, в вашей текущей жизни и практике, если уже не начали. Что? Вы говорите, что вам негде это применить? Хорошо, а если бы было где, то где это было бы?



<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>
Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев)