ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Среди женских воплощений Мудрости (праджня) Тара занимает особое положение. Она важна не только как женский аспект Дхьяни-Будды, но она играет и выдающуюся роль в религиозной жизни Тибета из-за ее особых качеств. Она – сущность любовной преданности, что является основой для всей религиозной практики от простейших актов почитания (пуджа) до самых развитых тренировок медитации. Поэтому она является одной из самых популярных фигур Тибетского Пантеона. Она объединяет все человеческие и божественные черты Мадонны, чья материнская любовь охватывает все живые существа, независимо от их заслуг. Она простирает свою любящую заботу на добрых и злых, глупых и мудрых, подобно солнцу, посылающему свои лучи как грешникам, так и святым. Поэтому тибетцы называют ее Дамциг Долма – Преданная Тара.
Она – воплощение верной преданности, которая рождает любовь и укрепляет всех живых существ обетами Бодхисаттв для их освобождения. Тибетское слово "Дамциг" (самайя) буквально означает "священный, или торжественный обет", но на мистическом языке тантр – это сила, созданная посредством верности и полной самоотдачи. Это "преданность, двигающая горы", мудрость сердца. Она несколько соответствует санскритскому термину "бхакти", который в теистической Индии означает любящую преданность и полную самоотдачу в акте единения с Богом. Поэтому она больше, чем шраддха, т.е. больше, чем простая вера, потому что она вдохновлена любовью. "Бхакта" – это "посвященный", равно как и "любящий". Поэтому "Дамциг" – это преданность Будде в своем сердце. Слог "дал" означает "связанный", "обусловленный", как, например, "связанный клятвой, обещанием, согласием или условием". Но в данном контексте – это скорее узы внутреннего родства через силу любящей преданности, посредством которой преданный посвящает себя дхьяне и отождествляет себя с Буддой, который образует центр мандалы медитации или является объектом метода реализации – садханы (тиб. сГруб-тхабс).
"Дамциг" есть религиозный принцип в истинном смысле этого слова, внутренние узы в смысле латинского "религио", производного от "лигаре" – "связывать", без которого ни одна медитация или ритуал не имеют смысла или значения. Это позиция глубочайшего благоговения перед тем, что превосходит слова и рассудок, позиция, без которой символы потеряли бы свою силу и значение.
В религиозной жизни Тибета "дамциг" играет центральную роль и является одной из главных причин для молчания и соблюдения тайны посвященными относительно секретов посвящения и деталей техники медитации. У практикующего не следует выпытывать об этих вещах, если у спрашивающего нет соответствующего посвящения. Не только потому, что эти вещи секретны, а в силу того, что он потерял бы свой "дамциг" – силу его внутренней преданности в попытке выразить запредельное на профаническом уровне.
Говоря много и всуе о мистерии, мы разрушаем тем самым чистоту и спонтанность нашего внутреннего отношения и то глубокое благоговение, которое есть ключ к храму откровения. Как мистерия любви может развернуться только тогда, когда она скрыта от глаз толпы, и как любовь не обсуждается любящими с посторонними, так и мистерия внутренней трансформации произойдет лишь в том случае, если ее символические тайные силы будут утаены от глаз профана и суетных проблем мира.
В тибетской системе медитации божественные формы, появляющиеся в творческой фазе визуализации и заполняющие концентрические круги мандалы, делятся на "йе-шей-па" и "дам-циг-па", т.е. на Знающих (Джняна) и Верящих (Самая, Бхакта). Это две главные силы медитации – чувство и знание, этос и логос, союз которых порождает Просветление и Освобождение.
Четыре внешних Дхьяни-Будды основной пятилепестковой (точнее – четырехлепестковой, но учитывается еще и сам центр) мандалы могут быть подразделены соответственно на две группы: Акшобхья-Амитабха ("восточно-западная" ось), где подчеркивается Знание, и Амогхасиддхи-Ратнасамбхава ("северо-южная" ось), где подчеркивается чувство (дамциг-па). Вайрочана в центре представляет их комбинацию или их пра-начала, их интеграл, согласно той точке зрения, которую мы излагали, говоря о Дхьяни-Буддах. То есть согласно воззрениям Виджнянавадинов, в реальности имеется всего лишь одна скандха, а именно виджняна – другие четыре воспринимались как модификации виджняны и четырех (или восьми) классов сознания – эфемерных феноменов Вселенского Сознания. Поэтому "Виджняпти-матра-сиддхи-шастра" говорит только о четырех Мудростях, так как вместе с преобразованием четырех видов сознания и четырех скандх, зависимых от них, достигается трансформация основного принципа сознания. Другими словами: пять Мудростей, чистое запредельное Знание Будды, реализация Универсального Закона (дхарма-дхату-джняна) есть как полная сумма, так и источник четырех Мудростей. Она может быть помещена как в начале, так и в конце ряда, согласно тому, рассматриваем ли мы четыре Мудрости как раскрытие Знания Будды от центра нераздельной Таковости (татхата) по направлению к активному, дифференцированному бытию или как поступательное продвижение от активного аспекта Знания (Всесовершающей Мудрости и Мудрости Творческого Внутреннего Видения) к верховной реализации совершенной Буддовости.
В первом случае Акшобхья представляет начальную ступень раскрытия Знания Будды, где все вещи из состояния Пустоты переходят в видимую явность без потери их связи с природой источника (шуньята). Во втором случае Акшобхья представляет собой высшее состояние восстановления в области человеческого опыта, где отражается реальность сферы Дхармы, которая есть "пустота" всех концептуальных ограничений. В этом случае Акшобхья становится отражением Вайрочаны в переживании шуньяты на высшем уровне индивидуального сознания. Рассматривая Зерцалоподобную Мудрость (адаршаджняна) в сочинении "Джнянасиддхи" Индрабхути говорит:
"Как некто рассматривает себя и свое отражение в зеркале,
так и Дхарма-кайя видна в Зерцалоподобной Мудрости".
Таким образом, Акшобхья, поворачиваясь к миру, отражает истинную природу вещей по ту сторону "бытия" и "не-бытия" (дхарма-найратмья), поворачиваясь же к Дхарма-дхату, он отражает природу Вайрочаны.
В тех школах Ваджраяны, которые следуют мистическому или "внутреннему пути Ваджрасаттвы" (Ваджрное Существо) – активному отражению Акшобхьи, где воссоединяются лучи объединенных Мудростей, роли Акшобхьи и Вайрочаны меняются. В этом случае Ваджрасаттва-Акшобхья становится носителем преображенных скандх, воссоединенных в чистый агрегат сознания (тиб. рНам-пар шес-пай пхунг-по гнас-су даг-па), в то время как Вайрочана становится носителем очищенного агрегата чувственных форм (тиб. гЗугс-кьи пхунг-по гнас-су даг-па), т.е. принципом пространственного протяжения или пространства как предусловия всего сущностного существования. Этим Вайрочана играет роль более или менее всему присущего (в аспекте шуньяты) универсального "статического сознания", изначальной причины всех форм, существующей прежде своих манифестаций, в то время как Ваджрасаттва-Акшобхья представляет собой полное сознавание этого состояния.
Тонкости этих различий таковы, что их сложно выразить словами, не конкретизируя их слишком детально, чтобы при этом не разрушить собственную цель неправильным определением. Слова имеют тенденцию огрублять такие понятия в особенности, поскольку на самом деле основания для изменения в определении и выражениях зависят не от логической необходимости, а от индивидуальной начальной точки медитации, но не от какой-либо умственной позиции.
Есть медитации, где, например, вместо переживания Вайрочаны или Акшобхьи начинается переживание Амитабхи, и где вся мандала вследствие этого оказывается уже в другой перспективе. Это как в музыке: та же самая композиция может быть поставлена в разных ключах.
Это демонстрируется на титульном листе данной части, где изображена мандала Амитабхи, которая в центре содержит биджа-мантру (протослог) ХРИХ, а ОМ Вайрочаны помещается на верхнем западном лепестке, изначальном месте Амитабхи. Здесь следует отметить, что в тибетской иконографии направления пространства мандалы располагаются следующим образом: "запад" наверху, "восток" внизу, "юг" слева, а "север" – справа (если танка с мандалой висит на стене).
Последователи Ньингмапы – старейшей школы тибетского Буддизма, введенного Падмасамбхавой, автором "Бардо Тойдол" (Бардо тхос-грол) следуют традиции Виджнянавады, в которой Вайрочана представляется носителем недифференцированного принципа сознания. Он нераздельно связан со своей "праджней" – Божественной Матерью Бесконечного Пространства (тиб. Нам-мкхай-дбьингс дВанг-пхйуг-ма) – Акашадхатешвари (санскр.) – воплощением Всеохватывающей Великой Пустоты. Школа Каргьюдпа, однако, следует другой точке зрения, когда Вайрочана ассоциируется с агрегатом материи, пребывающей в ее изначальном состоянии, в то время как Акшобхье дана более активная роль чистого принципа сознания. Этим объясняется отличие манускрипта Ламы Самдупа, который он использовал в своем английском переводе, от общеизвестной версии тибетского основного издания "Бардо Тойдол". Последнее основывается на более древней традиции, которая отводит принцип сознания Вайрочане, и именно из этого принципа проистекают все те совокупности формы, чувства, восприятия и побуждения, соответствующие учению Виджнянавадинов. С другой стороны, мы должны понять, что традиция Каргьюдпа имеет в своей основе не произвольное новаторство, но опирается преимущественно на метафизический аспект шуньяты, который был воспринят ранней Ваджраяной от Шуньявадинов и остался коренным, глубинным течением в духовной жизни буддийской тантры.