ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Прежде чем перейти к обсуждению практического применения исследований ЛСД, необходимо продемонстрировать эвристическую ценность этого препарата как инструмента изучения человеческого бессознательного и правомерность общих заключений, полученных при работе с ним. Многие специалисты склонны относить ЛСД-переживания к проявлениям токсического изменения функционирования мозга (так называемый "токсический психоз"), что имеет мало общего с пониманием функционирования человеческого сознания в естественных условиях. Это довольно серьезное возражение, заслуживающее особого внимания и более тщательного рассмотрения. Главный вопрос, на котором в этом контексте следует заострить внимание, состоит в следующем: существует ли инвариантное, постоянное и стандартное действие ЛСД, целиком фармакологическое по природе, не связанное со структурой личности испытуемого и характерное для любого человека, принявшего достаточную дозу этого препарата.
Феномены, имеющие место в течение ЛСД-сеанса, охватывают широкий диапазон. Едва ли найдется какое-либо перцептуально-эмоциональное или психосоматическое проявление, которое не наблюдалось бы и не было бы описано, как часть ЛСД-переживания. Крайнее многообразие и индивидуальная варьируемость ЛСД-состояния дополняется поразительной внутрииндивидуальной изменчивостью. Если один и тот же человек повторно проходит ЛСД-сеансы, то каждый последующий сеанс, как правило, весьма отличен от других как по своему содержанию, общему характеру, так и по протеканию. Такое разнообразие само по себе служит серьезным возражением против идеи о том, что реакция на ЛСД определяется химическими и физиологическими особенностями организма. Соотношение, в котором различные экстрафармакологические факторы составляют ЛСД-переживание, само по себе интересно и теоретически важно.
Поиск типичных и обязательных фармакологических действий ЛСД был важной сторной моей исследовательской работы. Результат такого поиска был удивительным: после анализа более чем трех тысяч восьмиста записей ЛСД-сеансов я не обнаружил ни одного симптома, который был бы постоянным их компонентом и который можно было бы действительно считать инвариантным. Обычно изменения зрительного восприятия служат типичным проявлением ЛСД-состояния, и поэтому они были серьезными претендентами на фармакологический инвариант. Несмотря на то что они проявляются в наших записях довольно часто, отмечался ряд сеансов с высокой дозировкой, в которых совсем не наблюдалось изменений в зрительном восприятии, хотя в некоторых из этих сеансов дозировка достигала 500 микрограмм. Несколько ЛСД-сеансов, лишенных каких-либо визуальных феноменов, имели форму интенсивных сексуальных переживаний; другие характеризовались значительной соматизацией, проявляющейся в самых различных частях тела, чувством общего физического недомогания или переживанием скручивающих болей. Некоторые примеры сеансов без оптических изменений в восприятии наблюдались на продвинутых стадиях психолитического лечения и на некоторых психоделических сеансах. Они включали в себя либо примитивный биологический комплекс переживаний, описанный разными испытуемыми как повторное переживание их собственного рождения, либо запредельные переживания, наделенные парадоксальным качеством "отсутствия всякого содержания и в то же время все-вмещаемости".
Физические проявления в ЛСД-сеансах заслуживают особого внимания, поскольку в первых отчетах они рассматривались просто как фармакологические действия, связанные с непосредственной активизацией центров мозга. Осторожное, тщательное наблюдение большого числа сеансов и анализ записей не подтвердили эту точку зрения. Спектр так называемых "вегетативных симптомов" весьма широк и выходит за пределы действия любого известного препарата за исключением некоторых других психоделиков. Как ни странно, эти симптомы включают как симпатические, так и парасимпатические явления и возникают группами, состоящими из комбинации как тех, так и других. Сопутствующие физические реакции на ЛСД значительно изменяются от сеанса к сеансу. Они практически не зависят от принятой дозы. Прямой взаимосвязи между дозой и ее действием не наблюдается. Во многих сеансах с высокой дозой физические проявления полностью отсутствовали или же случались с перерывами и были тесно связаны с трудным и сильно защищенным материалом бессознательного. Другой стороной этих симптомов, о которой здесь можно упомянуть, служит их необычная чувствительность к различным психологическим факторам. Зачастую они могут видоизменяться или даже прекращаться в результате различных внешних воздействий или специфического психотерапевтического вмешательства. Одна из физических черт реакции на ЛСД заслуживает особого упоминания – это расширение зрачков (мидриаз). Оно настолько обычно, что многие исследователи и врачи используют его в качестве показателя того, что человек все еще находится под влиянием препарата. Долгое время и я в своих исследованиях готов был считать мидриаз стандартным проявлением фармакологического действия ЛСД. Однако позднее я наблюдал несколько ЛСД-сеансов, в которых зрачки испытуемого были суженными или же попеременно максимально сужались и расширялись. Аналогичной была и ситуация с вегетативными симптомами в области грубых физических проявлений – таких, как мышечный тонус, тремор, подергивания, активность при припадках и различные скручивающие движения. Но ни один из этих симптомов не был стандартным и достаточно предсказуемым, чтобы его можно было рассматривать как специфическое фармакологическое действие ЛСД. Это не означает, что данный препарат сам по себе не имеет какого-то специфического физиологического действия. Его легко можно продемонстрировать на экспериментах с животными, где применялись несравненно более высокие дозы. Мой опыт, однако, указывает на то, что при дозах, обычно применяемых в экспериментах с людьми и в психотерапевтической практике, физические проявления не есть результатом прямого фармакологического стимулирования центральной нервной системы. Они отражают химическую активизацию психодинамических матриц бессознательного и имеют структуру, схожую с телесными проявлениями при истерической конверсии, органа-невротических явлениях или симптомах психосоматических нарушений.
Столь же непредсказуемой, как и содержание ЛСД-реакции, служит ее интенсивность: индивидуальные реакции на один и тот же уровень дозировки весьма различны. Результаты моих исследований говорят о том, что степень чувствительности или сопротивляемости организма данному препарату зависит скорее от сложных психологических факторов, чем от переменных конституциональной биологической или метаболической природы. Люди, которым в повседневной жизни необходимо поддерживать полный самоконтроль и которые имеют трудности с расслаблением и "отпусканием себя", иногда могут противостоять довольно высоким дозам ЛСД (300-500 микрограмм) и не проявлять при этом изменений, которые можно было бы зафиксировать. Иногда человек способен устоять перед значительной дозой ЛСД, если он по каким-либо причинам ставит это для себя задачей. Например, хочет бросить вызов врачу, вступить с ним в противоборство, показать себе и своим товарищам по процедуре собственную "силу". Однако здесь могут скрываться и более существенные подсознательные мотивы. Другими причинами высокой сопротивляемости действию препарата могут оказаться недостаточная подготовка, получение нечеткой инструкции, неуверенность, отсутствие полного согласия на сотрудничество или же недостаточно доверительные отношения с терапевтом. В этом случае действие ЛСД не будет эффективным до тех пор, пока мотивы сопротивления не будут подвергнуты тщательному анализу и поняты до конца. Внезапная замкнутость или сдерживание эмоций в любой из периодов сеанса и при любой дозировке могут быть восприняты как неожиданное проявление самозащиты против возникновения неприятного травмирующего материала. Среди психически больных действию ЛСД особенно интенсивно сопротивляются острые невротики.
В моем исследовании было обычным наблюдение факта, что такие пациенты могут выдержать дозы более чем 500 микрограмм ЛСД и демонстрировать лишь незначительные признаки изменения в физической или психологической областях. В крайних случаях может потребоваться несколько дюжин ЛСД-сеансов с большими дозами, прежде чем психологическая сопротивляемость у этих людей будет снижена до уровня, когда у них начинаются проявления регрессии в детство и они начинают осознавать бессознательный материал, который необходимо проработать. Необычайно сильную сопротивляемость со стороны невротиков можно проиллюстрировать следующим клиническим примером.
Эрсину, двадцатадвухлетнему студенту, было рекомендовано пройти ЛСД-сеансы после четырехлетнего безрезультатного лечения острого невроза навязчивых состоянии. На протяжении не скольких лет он развил довольно сложную систему навязчивых мыслей и оказался настолько захвачен ими, что они парализовали всю его прочую активность.Он вообразил себе весьма сложную геометрическую структуру с двумя координатными осями и расположил внутри нее проблемы, с которыми сталкивался в повседневной жизни, и все свои обязанности. Иногда он проводил по много часов в отчаянных попытках отыскать "правильное" расположение некоторых сторон своего существования, но всегда безуспешно. Перед госпитализацией он почувствовал, что центр его воображаемой координатной системы сдвигается влево. Это необычайно его расстроило и вызвало состояние напряженности, страха, тревоги, опасности и депрессии. Помимо этого, Эрвин мучился от различных психосоматических симптомов и у него наблюдалась тенденция интерпретировать их ипохондрически. После нескольких госпитализаций и неудачного лечения транквилизаторами, антидепрессантами и психотерапией без лекарств, он был направлен на психолитическое лечение. Эрвин продемонстрировал невероятную сопротивляемость действию ЛСД. После двухнедельной психологической подготовки начались регулярные сеансы с недельным интервалом, и каждый раз из-за незначительной реакции на препарат дозу увеличивали на 50 микрограмм. В конце концов ему ввели 1500 микрограмм внутримышечно в надежде преодолеть этим его сопротивление препарату. Между вторым и третьим часом сеанса, когда действие ЛСД обычно достигает своей кульминации, Эрвину стало скучно, и он почувствовал некоторый голод. По его описанию, так же как и по внешним проявлениям, не произошло ничего необычного. Он оказался настолько вменяемым и настолько контролировал себя, что ему позволили пойти вместе с врачом на кухню, где он отрезал кусок хлеба, открыл банку с паштетом и закусил. Поев, он захотел пойти в комнату отдыха и сыграть в шахматы, поскольку почувствовал необходимость несколько отвлечься от лишенного каких бы то ни было событий монотонного терапевтического эксперимента. Потребовалось 38 сеансов с высокими дозами, прежде чем защитная система Эрвина была понижена до уровня, когда у пациента начинается регрессия в детство и повторное переживание некогда травмировавших его событий.
После ряда подобных наблюдений стало очевидно, что высокую психологическую сопротивляемость ЛСД невозможно преодолеть только увеличением дозировки: ее следует смягчать в течение целой серии сеансов. Как оказалось, между дозами ЛСД в 400 и 500 микрограмм существует точка насыщения, и если у пациента нет адекватной реакции на эту дозу, то последующее увеличение дозы не меняет ситуации.
После демонстрации факта явного инвариантного действия ЛСД при разных дозировках, обычно применяемых в экспериментальной и клинической работе, мы можем задаться вопросом: в чем же, по существу, состоит действие ЛСД? Согласно моему опыту, оно довольно неспецифично и может быть описано только в весьма общих терминах. В подавляющем большинстве сеансов преобладает тенденция в сторону изменений восприятия в различных сенсорных модальностях. Сознание обычно изменяется качественно и приобретает сновидческие свойства. Эмоциональная реактивность почти всегда значительно увеличена, и аффективные факторы играют важную роль в качестве определителей ЛСД-реакции. Поразительной стороной действия ЛСД служит заметное усиление всех ментальных и нейронных процессов в целом, что приводит к различным по характеру и происхождению явлениям. Существующие и недавно приобретенные психогенные симптомы – так же, как и те, которые были свойственны индивиду с детства или в несколько более поздние периоды его жизни, приобретают конкретную форму, усиливаются и заново переживаются во время ЛСД-сеансов. Травматические или положительные переживания из прошлого, связанные с сильными эмоциями, активизируются, поднимаются из бессознательного и переживаются вновь в сложном комплексе. Различные динамические матрицы на разных уровнях индивидуального и коллективного бессознательного могут быть вынесены на поверхность и пережиты сознательно. Иногда могут усилиться явления нейрологического порядка. Как правило, это боли, связанные с артритом, смещением позвоночных дисков, воспалительными процессами или послеоперационными или послетравматическими изменениями. Особенно часты повторные переживания ощущений, связанных с прошлыми повреждениями и операциями. С теоретической точки зрения интересно отметить, что испытуемые способны переживать вновь даже боль и другие ощущения, связанные с ранее перенесенными операциями, проводившимися под глубоким общим наркозом. Свойство ЛСД усиливать различные нейрологические процессы настолько поразительно, что некоторые чехословацкие нейрологи с успехом использовали его в качестве диагностического инструмента при обнаружении скрытого паралича и других тонких органических повреждений центральной нервной системы. Отрицательная сторона вышеупомянутого свойства ЛСД заключается в том, что она может активизировать приступы эпилепсии не только у страдающих от этой болезни, но и у людей, имеющих к ней скрытое предрасположение.
В целом я не обнаружил при анализе имевшихся в моем распоряжении данных какого-либо определенного фармакологического действия ЛСД на человека, которое было бы постоянным и инвариантным и могло бы рассматриваться в качестве специфического. Сейчас я расцениваю ЛСД как мощный неспецифический усилитель или катализатор биохимических и физиологических процессов, происходящих в мозге. Надо полагать, ЛСД создает ситуацию недифференцированной активизации, способствующей всплыванию у испытуемого бессознательного материала с различных уровней психики. Таким образом, богатство, а также необычная межличностная и внутрииндивидуальная варьируемость ЛСД-переживаний может быть объяснена только наличием нефармакологических факторов – таких, как личность субъекта и структура его бессознательного, личность терапевта и ассистентов, участвующих в сеансе, предпрограммирование и ситуация в целом, во всей ее сложности. Способность ЛСД и некоторых других психоделиков облекать в форму невидимые иначе явления и процессы и делать их объектом научного изучения наделяет эти вещества уникальными диагностическими возможностями и позволяет использовать их в качестве инструмента для исследования человеческого сознания. Не будет преувеличением сравнить их потенциальное значение для психиатрии и психологии с микроскопом в медицине и телескопом в астрономии.
В следующих главах я попытался нарисовать карту человеческого бессознательного, как оно проявлялось в ЛСД-сеансах у моих пациентов и испытуемых. Меня весьма воодушевил тот факт, что в различных областях культуры есть многочисленные подтверждения того, что карты сознания, обозначившиеся во время моей работы с ЛСД, полностью совместимы, а иногда и параллельны другим существующим системам. Примеры этого можно найти в аналитической психологии Карла Густава Юнга, психосинтезе Роберто Ассаджоли, в работах о кульминационных переживаниях, а также в религиозных и мистических школах различных культур и времен. Многие из этих систем базируются не на использовании психоделических средств, а на различных мощных немедикаментозных техниках изменения сознания. Такая параллель между ЛСД-переживаниями и разнообразием явлений, проявляющихся без применения психоделиков, еще раз подтверждает неспецифическое и катализирующее действие ЛСД.
Описание новой модели бессознательного, базирующееся на ЛСД-исследованиях, задача не из легких. Эта модель отражает многомерный и многоуровневый континуум перекрывающихся и взаимодействующих между собой явлений. Для облегчения понимания она разделена на части, а ее наиболее существенные элементы выделены из общего контекста. Всякая попытка передать эту модель в линейной форме неизбежно приводит к излишнему упрощению и искусственности. Целиком осознавая трудности и ограничения такого описания, мы можем очертить четыре основных уровня, или типа, ЛСД-переживаний и соответствующих им областей человеческого бессознательного: