ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Мистик, одаренный природными талантами... и следующий... указаниям учителя, входит в воду и обнаруживает, что может плавать; в то время как шизофреник – неподготовленный, без дара и руководства – упал или намеренно бросился в воду и тонет.
Джозеф Кэмпбелл. Мифы, в которых нам жить
Чувство единства со всей вселенной. Образы и видения отдаленных мест и времен. Ощущения вибрирующих потоков энергии в теле, сопровождающиеся спазмами и сильной дрожью. Видения богов, полубогов и демонов. Ослепительные вспышки яркого света всех цветов радуги. Страх надвигающегося безумия и даже смерти...
Любого, кто переживает подобные экстремальные психические и умственные феномены, большинство современных цивилизованных людей немедленно объявит психотиком. Вместе с тем все большее число людей, судя по всему, проходит через необычные переживания, подобные описанным выше, и вместо необратимого погружения в безумие нередко возвращаются из этих экстраординарных состояний ума с возросшим чувством благополучия и более высоким уровнем функционирования в повседневной жизни. Во многих случаях в ходе этого процесса излечиваются застарелые эмоциональные, умственные и физические проблемы и болезни.
Мы находим много параллелей подобным ситуациям в жизнеописаниях святых, йогов, мистиков и шаманов. Фактически духовная литература и духовные традиции во всем мире придают огромное значение трансформирующей силе подобных переживаний для тех, кто через них прошел. Почему же тогда людей, которые испытывают такие переживания, в сегодняшнем мире почти неизменно рассматривают как душевнобольных?!
Хотя и существует множество индивидуальных исключений, основные направления современной психиатрии и психологии в целом не делают никакого различия между мистицизмом и душевной болезнью. Эти направления официально не признают, что великие духовные традиции, на протяжении тысячелетий связанные с систематическими исследованиями человеческого сознания, могут что-либо предложить современному человеку. Поэтому концепции и практические методы, разработанные в буддизме, индуизме, христианстве, суфизме и других мистических традициях, игнорируются или полностью отбрасываются.
В этом очерке мы будем развивать идею о том, что многие эпизоды неординарных состояний ума, даже драматические и достигающие психотических масштабов, необязательно являются симптомами болезни в медицинском смысле этого слова. Мы рассматриваем их как критические ситуации в эволюции сознания, как "духовные кризисы", сравнимые с состояниями, описанными в мистических традициях всего мира.
Прежде чем детально обсуждать понятие духовного кризиса, давайте более внимательно взглянем на взаимоотношения между психозом, душевной болезнью и мистицизмом, а также на тот исторический процесс, в результате которого духовные и мистические переживания стали рассматриваться современной наукой и психиатрией как симптомы душевной болезни.
Мировоззрение, созданное традиционной западной наукой и доминирующее сегодня в нашей культуре, строго говоря, вообще несовместимо ни с каким понятием о духовности. В мире, где реально только осязаемое, материальное и доступное измерению, все формы религиозной и мистической активности рассматриваются как отражение предрассудков, неведения, иррациональности или же эмоциональной незрелости. Поэтому непосредственные переживания духовных реальностей интерпретируются как психотические – как проявления умственного расстройства.
Наш собственный опыт и наблюдения в ходе многолетнего участия в различных формах глубинной экспиренциальной психотерапии привели нас к убеждению о необходимости по-новому взглянуть на эту ситуацию в современной психиатрии и в нашем мировоззрении и переоценить ее в свете исторических свидетельств и современных данных. Радикальный пересмотр позиции по отношению к мистицизму и психозу уже давно назрел. Ясное различение этих феноменов имеет далеко идущие последствия для людей, имеющих опыт неординарных состояний сознания, в особенности с духовной акцентуацией. Важно распознавать духовный кризис и лечить его соответствующим образом, с учетом его огромного позитивного потенциала для исцеления и личностного роста – того потенциала, который обычно подавляется рутинным медикаментозным лечением.
Группа умственных расстройств, известных как психозы, представляет собой величайший вызов и загадку для западной психиатрии и психологии. Эти состояния характеризуются глубоким нарушением способностей "нормально" воспринимать мир, мыслить и эмоционально реагировать культурно и социально приемлемым образом, вести себя и общаться, как принято.
Для некоторых расстройств из категории психозов современная наука нашла внутренние причины в анатомических, физиологических или биохимических изменениях в мозгу либо других частях организма. Это подгруппа так называемых органических психозов, безусловно принадлежащих к области медицины. Однако для многих других психотических состояний, несмотря на упорные попытки нескольких поколений исследователей из различных областей знания, не было найдено никакого медицинского объяснения. Вопреки практическому отсутствию результатов поиска специфических медицинских причин эти так называемые функциональные психозы обычно относят к категории умственных болезней, причина которых неизвестна. Именно эта подгруппа психозов нас сейчас интересует.
Ввиду отсутствия ясного консенсуса в понимании причин функциональных психозов было бы уместнее и честнее признать наше полное неведение в отношении их природы и происхождения и использовать термин "болезнь" только для тех состояний, для которых можно найти конкретную физическую причину. Таким образом мы можем открыть путь для новых подходов по крайней мере к некоторым функциональным психозам, получая новую перспективу, которая и теоретически, и практически отличается от медицинского подхода к ним как к болезни. Фактически подобные альтернативные подходы уже разработаны, в частности, в контексте так называемой глубинной психологии. Это разнообразные психологические теории и психотерапевтические стратегии, вдохновленные пионерскими работами Зигмунда Фрейда.
Хотя подходы глубинной психологии обсуждаются и изучаются в академических кругах, в понимании и лечении функциональных психозов в современной психиатрии по ряду причин доминирует медицинский стиль мышления. Исторически психиатрия смогла по-настоящему утвердить себя только как медицинская дисциплина. Она обнаружила органическую основу некоторых психотических состояний и в некоторых случаях даже смогла найти эффективные способы их лечения. К тому же она была способна успешно контролировать симптомы психотических состояний неизвестной природы с помощью транквилизаторов, антидепрессантов, успокаивающих средств и снотворных. Поэтому могло казаться правильным и логичным продолжать эту линию и ожидать успехов в таком же подходе к тем расстройствам, происхождение которых не установлено и эффективные способы лечения которых пока не найдены.
Имеются и дополнительные факты, убедительно свидетельствующие в пользу медицинской, или психиатрической, перспективы. Психиатрия прослеживает причины психотических состояний и поведенческих проявлений к физическим и физиологическим факторам, в то время как глубинная психология стремится найти причину умственных проблем в событиях и обстоятельствах жизни пациента, обычно связанных с его детством. Таким образом, традиционная психология ограничивает источники содержания ума обозримыми аспектами личной истории клиента. Мы называем это "биографической моделью" психоза. Поэтому психотические формы поведения и состояния ума, для которых невозможно найти причину в личной истории, казалось бы, свидетельствуют в пользу медицинской модели.
Действительно, существуют значимые аспекты многих психозов, которые нельзя объяснить с помощью психологического метода нахождения причины умственного расстройства в жизненной истории пациента. Некоторые из них связаны с определенными экстремальными эмоциями и физическими ощущениями, которые нелегко понять с точки зрения истории детства или последующих событий. Сюда, например, относятся видения и переживания космического поглощения, дьявольских пыток, распада личности или даже разрушения всего мироздания. Сходным образом чувства безмерной вины, ощущение вечного проклятия или же неконтролируемые и беспричинные импульсы агрессии во многих случаях не могут быть объяснены обстоятельствами жизни пациента. Можно было бы легко допустить, что эти чуждые элементы присутствуют в психике по причине патологических процессов, прямо или косвенно затрагивающих мозг.
Есть и другие типы переживаний, которые представляют проблему для "биографической модели" не только из-за их интенсивности, но и в силу самой их природы. Переживания богов и демонов, мифических ландшафтов и героев, внеземных пейзажей или инфернальных областей не может быть рационально осмыслено в мире, каким его видит западная наука. Поэтому кажется вполне уместным предположить, как это делает медицинская психиатрия, что все это – следствия каких-то неизвестных патологических процессов на уровне тела. Мистическая природа многих переживаний в неординарных состояниях сознания автоматически переводит их в категорию патологии, поскольку духовность не является законным измерением бытия в исключительно материальной вселенной традиционной науки.
Однако последние достижения психологии позволяют предположить, что источники этих необычных переживаний лежат за пределами как медицинской патологии, так и личной жизненной истории. Исторически первым прорывом в этой области были работы швейцарского психиатра К.Г.Юнга. Юнг существенно расширил биографическую модель, введя понятие коллективного бессознательного. Путем тщательного анализа своих собственных сновидений и сновидений своих клиентов, а также галлюцинаций, фантазий и иллюзий психотиков Юнг обнаружил, что человеческая психика обладает доступом к поистине универсальным образам и мотивам. Их можно найти в мифологии, фольклоре, искусстве и культуре не только по всему миру, но и на протяжении всей истории человечества.
Эти архетипы, как назвал их Юнг, с поразительной закономерностью выявляются даже у тех индивидов, чье образование и жизненная история исключают прямое знакомство с их разнообразными культурными и историческими проявлениями. Это наблюдение привело Юнга к выводу, что в дополнение к индивидуальному бессознательному существует расовое, или коллективное, бессознательное, общее для всего человечества. Он считал сравнительное изучение религий и мифологию ценнейшими источниками информации об этих коллективных аспектах бессознательного. В модели Юнга многие переживания, лишенные смысла в контексте биографических событий, такие, как видения божеств и демонов, могут рассматриваться как всплытие содержания коллективного бессознательного.
Хотя теории Юнга известны уже многие десятилетия, вначале они не имели существенного влияния за пределами узкого круга преданных последователей. Эти идеи слишком опередили свое время и должны были ожидать дополнительного импульса, чтобы обрести силу. Эта ситуация начала меняться с начала 60-х годов, когда возродился интерес к дальним горизонтам человеческого сознания. Новая эра внутренних изысканий началась с клинического исследования воздействия психоделических веществ, проводимого профессионалами, и личных экспериментов той части общества, которая в течение некоторого времени была известна под названием контркультуры. Эти искания породили лавину экспириентальных психотерапевтических приемов и всевозможных духовных практик – от гештальттерапии до трансцендентальной медитации – среди терапевтов и непрофессионалов в 70-е и 80-е годы.
По мере того как многие люди начали переживать все виды образов и символов, которые Юнг относил к области коллективного бессознательного, равно как и классические эпизоды мистической природы, эта волна стала серьезным свидетельством в поддержку идей Юнга и мощным подтверждением значимости мировых мистических традиций, как восточных, так и западных. В то время многим из тех, кто был вовлечен в эти исследования, стало ясно, что мы нуждаемся в новой модели, включающей в себя не только биографическое измерение Фрейда, но и коллективное бессознательное Юнга и духовное измерение.
Если думать о разуме в этой бесконечно расширенной перспективе, то содержание переживаний, возникающих в различных неординарных состояниях сознания, уже не кажется случайным или произвольным продуктом нарушений деятельности мозга. Скорее, его следует считать проявлением глубоких слоев человеческой психики, которые обычно недоступны сознанию. И выход на поверхность этого бессознательного материала может быть действительно целительным и трансформирующим, если он происходит в подходящей ситуации. Различные духовные дисциплины и мистические традиции, от шаманизма до дзэн, представляют богатый спектр ценных знаний, относящихся к этим более глубоким областям ума. На протяжении столетий было известно, что в ходе духовной практики могут происходить многие драматические и трудные события и что путь к просветлению может быть суровым и бурным.
Таким образом, достижения глубинной психологии и древнее духовное наследие дают основу для нового понимания некоторых психотических состояний, для которых нельзя найти никаких биологических причин. Вызов, который бросают современной психиатрии обе эти сферы знания, показывает нам корни идеи духовного кризиса – концепции, которую мы теперь обсудим более подробно.
Китайская пиктограмма, символизирующая кризис, замечательно отражает идею духовного кризиса. Она состоит из двух основных знаков, или радикалов, один из которых означает "опасность", а другой – "возможность". Таким образом, хотя прохождение через подобного рода состояние часто бывает трудным и пугающим, оно обладает огромным эволюционным и целительным потенциалом. Правильно понятый и рассматриваемый в качестве трудной стадии естественного развития, духовный кризис может привести к спонтанному исцелению различных эмоциональных и психосоматических расстройств, к благоприятным изменениям личности, к разрешению важных жизненных проблем и к эволюции в направлении того, что порой называют "высшим сознанием".
Из-за сопутствующих опасностей, равно как и позитивного потенциала этих состояний, люди, переживающие духовный кризис, нуждаются в квалифицированном руководстве со стороны тех, кто имеет личный и профессиональный опыт необычных состояний сознания и знает, как работать с ними и как поддерживать человека в этих ситуациях. Постановка таким людям диагноза патологии и безответственное применение по отношению к ним различных подавляющих мер, включая медикаментозный контроль симптомов, могут существенно помешать осуществлению позитивного потенциала протекающего в них процесса. Являющиеся следствием традиционного лечения долговременная зависимость от транквилизаторов с их общеизвестными побочными эффектами, утрата жизненности и компромиссный образ жизни представляют собой печальный контраст по сравнению с теми редкими случаями, когда трансформационный кризис человека встречает поддержку и понимание и может без помех достичь завершения. Поэтому нельзя переоценить важность правильного понимания духовного кризиса и разработки всеобъемлющих и эффективных подходов к его лечению и адекватных систем поддержки. (Вопрос "лечения" более подробно обсуждается в нашей статье "Помощь в духовном кризисе".)
В некоторых случаях возможно идентифицировать ситуацию, которая, судя по всему, послужила спусковым крючком духовного кризиса. Это может быть чисто физический фактор, например болезнь, несчастный случай или операция. В другой раз непосредственным толчком могут оказаться крайнее физическое истощение или недостаток сна. У женщин это могут быть аборт, роды или выкидыш; нам также известны ситуации, когда начало процесса совпадало с исключительно мощными половыми переживаниями.
Иногда начало духовного кризиса следует за сильными эмоциональными переживаниями. Это может быть утрата важных взаимоотношений, например смерть ребенка либо другого близкого родственника, конец любовного романа, развод. Сходным образом ряд неудач, увольнение с работы или утрата собственности также могут послужить причиной для начала кризиса. Для индивидов, предрасположенных к кризису, "последней каплей" может быть опыт с психоделиками или сессия экспириентальной психотерапии.
Однако одним из наиболее важных катализаторов духовного кризиса нам представляется вовлеченность в различные формы медитации и духовной практики. Эти методы специально задуманы для активации духовных переживаний. Мы неоднократно встречались с людьми, чьи необычные переживания случались во время практики дзэн, випассаны, Кундалини-йоги, суфийских упражнений или христианской молитвы. По мере быстрого роста популярности различных восточных и западных духовных дисциплин все большее число людей начинает испытывать трансперсональный кризис – вот еще одна причина того, что правильное понимание и правильный подход к духовному кризису день ото дня приобретают все большую важность.
Спектр переживаний в состоянии духовного кризиса чрезвычайно широк: он включает в себя интенсивные эмоции, видения и другие изменения восприятия и необычные мыслительные процессы, а также различные соматические симптомы – от дрожи до чувства удушья. Однако мы установили, что содержание этих переживаний, судя по всему, распадается на три основные категории. Первая группа включает в себя переживания, тесно связанные с историей жизни индивидуума, – это биографическая категория. Переживания, относящиеся ко второй категории, сосредоточиваются на проблемах смерти и возрождения; из-за тесной взаимосвязи с травмой биологического рождения эта категория получила название перинатальной. Переживания третьей категории выходят далеко за рамки обычного человеческого опыта и тесно связаны с коллективным бессознательным Юнга; мы называем эти переживания "трансперсональными", поскольку они включают в себя мотивы и образы, источник которых находится за пределами индивидуальной жизненной истории.
Биографические аспекты духовного кризиса включают в себя повторное проживание и излечение травматических событий жизненной истории. Критические ситуации детства, такие, как физическое или половое насилие, утрата родителя или любимого человека, близкое соприкосновение со смертью, болезнь или хирургическая операция, и другие драматические события порой могут играть важную роль в кризисе трансформации. Эта область детально изучена и описана "биографически" ориентированными психотерапевтами и поэтому далее обсуждаться не будет.
Следующий уровень переживаний в духовном кризисе – перинатальный (от греческого "peri" – "возле, около" и латинского "natal", означающего "относящийся к рождению"). Этот аспект духовного кризиса сосредоточен вокруг тем умирания и возрождения и разворачивается в структурах, столь тесно связанных со стадиями биологического рождения, что кажется относящимся к пробуждению памяти о собственном появлении на свет.
Так как большинство из нас сознательно не помнят собственного рождения, мы с трудом можем поверить, что переживание собственного рождения оказывает какое бы то ни было формирующее воздействие на человека. Недавние исследования, однако, предполагают обратное. Набирающее силу перинатальное движение в психологии, имеющее своим истоком теории Отто Ранка – ученика Фрейда – и получившее новый импульс в исследованиях Дейвида Чемберлена и других, убедительно демонстрирует, что глубинная память о родовой травме обладает мощным воздействием на психику и может выходить на поверхность в последующей жизни.
Пробуждение памяти о собственном рождении нередко приводит к появлению навязчивых мыслей и образов, связанных со смертью, что отражает, с одной стороны, тот факт, что рождение – это драматическое и угрожающее жизни событие, а с другой – что оно само является "смертью" по отношению к пренатальному периоду существования, единственному виду жизни, опыт которого имеется у плода. Люди, заново переживающие травму рождения, чувствуют биологическую угрозу своей жизни; это чередуется или совпадает с переживанием борьбы за то, чтобы родиться или освободиться от каких-то очень дискомфортных форм скованности. Страх безумия, утраты контроля или даже неминуемой смерти может становиться в этом состоянии столь ярко выраженным, что оно напоминает психоз.
Эти эпизоды нередко имеют глубокие духовные обертоны, переживаемые как мистическое раскрытие и воссоединение с Божественным. Они часто переплетаются с мифологическими мотивами из коллективного бессознательного, описанными Юнгом в качестве архетипов, что наводит на интригующее предположение о возможной функции перинатального уровня разума как своеобразного интерфейса между индивидуальным и коллективным бессознательным. Хотя многие удивительные темы и аспекты этой категории духовного кризиса и ее взаимосвязи с биологическим рождением выходят за рамки данной статьи, их более широкое и подробное обсуждение можно найти в книге Станислава Грофа "The Adventure of Self-Discovery".
В дополнение к биографической и перинатальной темам во многих случаях духовного кризиса присутствует еще один важный компонент переживаний, относящийся к третьей категории, – эпизоды, имеющие отчетливо духовное или "трансперсональное" содержание. Понятие "трансперсонального" ("надличного") предполагает трансцендирование, или выход за пределы обычных границ личности, и включает в себя многие переживания, которые были названы духовными, мистическими, религиозными, магическими, оккультными, или паранормальными. Поскольку эти термины ассоциируются со многими популярными заблуждениями, верное понимание надличной сферы крайне важно для правильной оценки проблем, связанных с духовным кризисом.
Лучше всего начать обсуждение этой сферы опыта с определения факторов, связывающих и ограничивающих нас в повседневной жизни и мешающих нам войти в контакт с надличным измерением. В обычном состоянии сознания мы переживаем самих себя как физические существа, материальные тела, заключенные в оболочку нашей кожи. Аллан Уотс, знаменитый философ, популяризировавший восточные религиозные учения для западной аудитории, описывал эту ситуацию как "отождествление с эго, заключенным в тело". При помощи пяти обычных чувств мы никогда не можем воспринимать что-либо, кроме того, что происходит "здесь и теперь", вещей и событий, присутствующих в нашем непосредственном окружении. Мы не можем видеть, что происходит в месте, от которого нас отделяет гора, слышать разговор, происходящий в отдаленном городе или ощущать мягкость шкуры ягненка, не прикасаясь к нему.
В неординарных состояниях сознания эти ограничения, по-видимому, не действуют. Когда мы выходим на надличный уровень, мы может переживать географически или исторически отдаленные события так же живо, как если бы они происходили здесь и теперь. Мы можем принимать участие в событиях, происходивших с нашими предками, животными предшественниками или даже с людьми иных времен и культур, не связанными с нами отношениями родства.
Может казаться, что границы нашей личности тают и мы можем отождествляться с другими людьми, социальными группами или всем человечеством. Мы можем действительно чувствовать, что стали вещами, которые обычно воспринимаются нами как объекты, находящиеся вне нас самих, например животными, деревьями или другими людьми. В надличных состояниях могут иметь место очень точные и реалистические переживания отождествления с различными формами жизни и даже неорганическими процессами, такими, как субатомные явления, описываемые в квантовой физике.
Но содержание надличных переживаний не ограничивается миром вещей, относящихся к объективной реальности. Оно включает в себя элементы, которые западная культура вообще не воспринимает как объективную реальность; мы можем соприкоснуться с божествами или демонами, духами-проводниками, с обитателями иных вселенных или с мифологическими фигурами, которые будут казаться нам столь же реальными, как и вещи, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни. Таким образом, в надличном состоянии мы не можем провести разграничение между миром "конвенциональной реальности" – миром нашей повседневной социальной жизни – и мифологической реальностью архетипических форм.
Вышеизложенное может показаться абсурдным скептическому читателю, воспитанному в традициях западной науки. Почему эти переживания важны и какое отношение они имеют к проблеме духовного кризиса? Тот факт, что надличные феномены кажутся реальными и убедительными, вовсе не означает, что их следует принимать всерьез. Наш мозг обладает фантастической способностью хранить с фотографической точностью все, что мы слышали, читали, видели в кино или по телевидению. Почему не может быть так, что мы просто составляем из этого невообразимо богатого материала бесчисленные последовательности образов, не имеющих какого бы то ни было более глубокого смысла или значения? И не будет ли пустой тратой времени уделять столь много внимания этим феноменам?
Эта точка зрения, сколь бы логичной она ни казалась, не выдерживает проверки существующими данными. Исследователи, серьезно изучавшие надличные переживания, пришли к выводу, что это замечательные феномены, бросающие вызов самим основам традиционного западного мировоззрения. Надличные переживания не могут быть объяснены как результаты нейрофизиологических процессов в рамках традиционного научного подхода, полагающего, что сознание пребывает исключительно в биологическом органе, находящемся у нас в голове.
Главным основанием для такого вывода являются неоднократные наблюдения того факта, что в такого рода переживаниях мы способны без помощи органов чувств непосредственно черпать информацию о мире из источников, находящихся вне конвенционально определяемого диапазона индивидуальной психики. Переживания, связанные с нашими предками или с событиями из истории нашей расы, с эпизодами жизни в иных культурах и памятью "прошлых жизней", часто содержат точные и специфические подробности об одежде, оружии, ритуалах и архитектуре тех социальных структур и исторических периодов, с которыми мы лично никогда не были знакомы.
Переживания отождествления с различными животными или нашими животными предками могут привести к экстраординарным догадкам относительно психологии животных, их инстинктов, привычек и правил поведения. Совершенно новая и удивительная информация часто возникает в переживаниях, относящихся к растениям и неорганическим процессам. Эта информация, как правило, значительно превосходит уровень знаний человека, получившего ее.
Однако наиболее убедительные свидетельства в пользу подлинности надличных феноменов дает изучение внетелесных переживаний, при которых возникает ощущение, что сознание человека отделяется от тела и может, путешествуя, наблюдать события в различных местах. Точность наблюдений, сделанных во внетелесных состояниях, неоднократно подтверждалась исследованиями околосмертных переживаний, которые часто влекут за собой внетелесные феномены.
Наиболее удивительно то обстоятельство, что даже надличные переживания, включающие в себя сущности и области, которые с точки зрения западного мировоззрения не являются объективно реальными, могут давать абсолютно новую информацию. Например, в неординарных состояниях многие люди сталкивались с божествами и мифологическими пространствами тех культур, о которых у них не было никаких собственных знаний. Точность деталей таких переживаний подтверждалась исследованиями соответствующих мифологий. (Как мы уже отмечали выше, именно такие наблюдения и привели Юнга к выводу о существовании коллективного бессознательного.)
Хотя в рамках этой работы мы не можем вдаваться в подробное обсуждение имеющихся данных и приводить конкретные примеры, мы надеемся, что приведенный выше краткий обзор позволил нам показать, что надличные переживания, играющие критическую роль в духовном кризисе, – это экстраординарные события, заслуживающие серьезного исследования. (Интересующиеся этими исследованиями могут найти более полную информацию в книгах Станислава Грофа "Beyond the Brain" и "The Adventure of Self-Discovery".) Было бы непростительной ошибкой рассматривать эти состояния ума как не имеющие значения побочные продукты патологии мозга.
С практической точки зрения более важным, чем подлинность информации, получаемой в надличных состояниях, представляется их замечательный терапевтический и преображающий потенциал. Многие эмоциональные и психологические проблемы вызываются вытесненными и забытыми воспоминаниями о травмирующих событиях жизненной истории. Однако другие осложнения, по-видимому, происходят от пугающей или угрожающей информации, лежащей непосредственно под порогом сознавания в перинатальной или трансперсональной областях. Сюда относятся многие травмирующие эпизоды из опыта рождения, переживания "прошлых жизней", отождествление с ранеными животными, демоническими архетипами и многие другие феномены. Когда при помощи тех или иных приемов мы позволяем такого рода материалу всплыть в сознание, чтобы быть полностью пережитым и детально изученным, он утрачивает свою деструктивную силу, в ином случае нарушающую естественное течение нашей жизни, и это может приводить к полному исцелению хронических психологических и физических проблем, происхождение которых ранее было не известно.
Подобным же образом глубокие позитивные и освобождающие переживания, такие, как возвращение блаженных внутриутробных воспоминаний или чувства единства с природой, с другими людьми или с Божественным, обладают замечательным целительным воздействием. Они часто дают нам большее ощущение благополучия, обновленную точку зрения на текущие проблемы и большее чувство цели и смысла в жизни. Эти экстраординарные возможности побуждают нас относиться к духовному кризису с огромным уважением и полностью содействовать осуществлению его целительного и преображающего потенциала.
Проявления эволюционного кризиса сугубо индивидуальны, и нет двух схожих случаев его переживания. Внутри человеческой психики нет отчетливых границ; все ее содержание образует единый, неделимый континуум. К тому же фрейдовское индивидуальное бессознательное четко не отделено от юнгианского коллективного бессознательного. Поэтому не следует ожидать, что различные типы духовного кризиса можно будет легко рассортировать по диагностическим ячейкам, явно отличающимся друг от друга.
Однако наша работа с людьми, переживающими кризис, дискуссии с коллегами, занятыми сходной работой, и чтение соответствующей литературы убедили нас в возможности и полезности определения некоторых главных форм духовного кризиса, которые обладают специфическими признаками, отличающими их от других. Естественно, что их границы несколько расплывчаты и сочетания и перекрывания различных типов являются скорее правилом, чем исключением.
Вначале мы приведем список наиболее важных разновидностей духовного кризиса, а затем дадим краткое описание каждой из них. (Более подробное обсуждение некоторых из этих состояний можно найти во второй части данной книги – "Многообразие духовных кризисов".)
Шаманизм является наиболее древней религией и целительской практикой человечества. Это универсальный феномен, возникший, скорее всего, еще в палеолите и сохранившийся до нашего времени в большинстве доиндустриальных культур. Поэтому он явно связан с какими-то очень фундаментальными и изначальными аспектами психики человека.
Карьера многих шаманов – знахарей или целителей – в различных культурах начинается с драматического эпизода непроизвольных мистических видений, который антропологи называют "шаманской болезнью". В течение этого времени будущие шаманы практически утрачивают контакт с окружением и испытывают мощные внутренние переживания, включающие в себя путешествие в "нижний мир" и нападение демонов, которые подвергают их неописуемым пыткам и испытаниям. Кульминацией этого нередко бывают переживания смерти и расчленения тела, за которыми следуют возрождение и восхождение в небесные сферы.
Когда эти эпизоды успешно завершаются, они могут оказывать глубокое целительное воздействие – не только эмоциональное состояние, но и физическое здоровье будущего шамана часто резко улучшается в результате подобного психодуховного кризиса. После такого кризиса человек становился шаманом и возвращался в сообщество в качестве его полноправного и почитаемого члена. (Более подробно эта тема обсуждается в этой книге в эссе Хольгера Кальвайта "Когда безумие благословенно...".)
Мы сталкивались со случаями, когда современные американцы, европейцы, австралийцы и азиаты переживали эпизоды, очень напоминавшие шаманский кризис. Кроме физических и эмоциональных мучений, смерти и возрождения такие состояния включают в себя переживания связи с животными, растениями и элементальными силами или сущностями природы.* Люди, переживающие подобные кризисы, могут проявлять спонтанные тенденции к созданию ритуалов, тождественных ритуалам практикующих шаманов.
* Элементали – мифологические духи стихий (воды, земли, огня и воздуха) – Прим. ред.
Проявления этой формы кризиса напоминают описания пробуждения "змеиной силы", или Кундалини, которые можно найти в древней индийской литературе. Согласно йоге, Кундалини – это форма творческой космической энергии, которая в латентной форме пребывает в основании позвоночника человека. Она может активизироваться с помощью медитации, специальных упражнений, в результате непосредственного воздействия опытного духовного учителя, а иногда и по неизвестным причинам.
Активизированная Кундалини поднимается по каналам в "тонком теле", которое описано в йогической литературе как некое поле не-физической энергии, окружающее и пронизывающее физическое тело. По мере подъема эта энергия очищает тело от скрытых травматических образований и открывает центры психической энергии, называемые чакрами. Хотя в йогической традиции этот процесс высоко ценится и считается благотворным, он небезопасен и требует квалифицированного руководства гуру, у которого Кундалини полностью пробуждена и стабилизирована.
Наиболее драматичными знаками пробуждения Кундалини являются физиологические и психологические проявления, называемые крийя. Это могут быть интенсивные ощущения потоков энергии и тепла, идущих вверх по спине, и связанные с ними спазмы, дрожь и скручивающие тело движения. Мощные волны, казалось бы, немотивированных эмоций, таких, как гнев, досада, возбуждение, радость и экстатический восторг, могут выходить на поверхность и на время захватывать психику. Часто это сопровождается видениями яркого света или различных архетипических существ, разнообразными внутренне воспринимаемыми звуками, а также переживаниями эпизодов, по-видимому связанных с памятью о "прошлых жизнях". Общую картину довершают непроизвольные и часто неконтролируемые поведенческие проявления: "говорение языками", скандирование неизвестных песен, позы и жесты йоги, разнообразные животные звуки и движения.
В последнее время явные признаки такого процесса наблюдались у тысяч людей на Западе. Один лишь Ли Санелла, психиатр и офтальмолог из Калифорнии, первым обративший внимание западной публики на "синдром Кундалини", собрал данные о примерно тысяче таких случаев. Он обсуждает этот материал в своей статье "Кундалини: классический и клинический подходы".
В состояниях, относящихся к этой группе, человек переживает растворение личных границ и чувство единства с окружающими людьми, с природой или со всей вселенной. Этот процесс имеет отчетливый сакральный характер и переживается как слияние с творческой энергией космоса или с Богом. Происходит выход за пределы времени и пространства, и у человека возникает чувство бесконечности и вечности. Эмоции, связанные с этим состоянием, охватывают диапазон от глубокого спокойствия и мира до переполняющей радости и экстатического восторга.
Американский психолог Абрахам Маслоу, изучавший эти переживания у многих сотен людей, назвал их "пиковыми переживаниями". Описывая их, он остро критиковал западную психиатрию за ее тенденцию путать эти состояния с психическими заболеваниями. Согласно Маслоу, их следует считать сверхнормальными, а не ненормальными феноменами. Если их естественному течению не мешают и не препятствуют, они обычно приводят к более эффективному функционированию в мире и к самоактуализации – способности более полно выражать свой творческий потенциал. Поскольку эти переживания широко обсуждаются в литературе, мы не сочли нужным включать в этот сборник статью по данному вопросу и настоятельно рекомендуем для дальнейшего изучения работы Маслоу.
Еще один важный тип трансперсонального кризиса был описан американским психиатром и юнгианским аналитиком Джоном Уэйром Перри, назвавшим его "процессом обновления". Для поверхностного наблюдателя переживания людей, вовлеченных в процесс обновления, выглядят настолько странно и экстравагантно, что может казаться вполне логичным связывать их с каким-то серьезным патологическим процессом, затрагивающим деятельность мозга.
Психика человека, переживающего такого рода кризис, выглядит колоссальным полем битвы космического масштаба между силами Добра и Зла, Света и Тьмы. Такие люди озабочены темой смерти – ритуального убийства, жертвоприношения, мученичества и загробной жизни. Их завораживает также проблема противоположностей, особенно вопросы, связанные с различиями между полами.
Они переживают себя в качестве центра фантастических событий, имеющих космическую значимость и важных для судеб мира. Их визионерские состояния имеют тенденцию переносить все дальше и дальше назад во времени, через их собственную историю и историю человечества к моменту сотворения мира и к изначальному райскому состоянию. В этом процессе они, по-видимому, стремятся к совершенству, пытаясь скорректировать то, что было неправильно в прошлом.
После периода смятения и волнений переживания становятся все более и более приятными и начинают смещаться по направлению к разрешению. Этот процесс часто достигает своей кульминации в переживании "священного брака", который происходит либо с воображаемым архетипическим партнером, либо проецируется на идеализированного партнера из реальной жизни. Обычно этот момент отражает достижение нового равновесия между мужским и женским аспектами личности.
В это время человек может испытывать переживания, связанные с тем, что в юнгианской психологии считается символами Я или Себя (Self, "Самости") – надличностного центра, отражающего нашу глубочайшую и подлинную природу и сравнимого с индуистской концепцией Атмана-Брахмана, "божественного внутри". В визионерских состояниях он проявляется в форме источника света неземной красоты, драгоценных камней, жемчужин, сияющих драгоценностей и других подобных символических вариаций.
Обычно существует стадия, на которой эти восхитительные переживания интерпретируются как личный апофеоз, процесс, возводящий человека в чрезвычайно возвышенное или даже полностью сверхчеловеческое состояние великого лидера, спасителя мира или даже Властелина Мироздания. Нередко это сочетается с глубоким ощущением духовного возрождения, вытесняющим предшествующую озабоченность темой смерти.
Во время завершения и интеграции у человека обычно возникает образ идеального будущего – нового мира, управляемого любовью и справедливостью, где преодолено все зло и все болезни. Когда интенсивность процесса ослабевает, человек понимает, что вся эта драма представляла собой психологическую трансформацию, в общем и целом ограниченную рамками внутреннего мира главного героя.
Согласно Перри, процесс обновления развивается в направлении того, что в юнгианской психологии называется "индивидуацией" – наиболее полным выражением глубинного потенциала. Позитивный результат этих эпизодов и их многообразные связи с архетипическими символами древних культур свидетельствуют о том, что процесс обновления вряд ли является случайным следствием функциональных расстройств мозга. Более подробную информацию об этом типе духовного кризиса можно найти в статье Перри "Духовный кризис и обновление" в этой книге.
При духовных кризисах любого типа довольно обычными являются усиление интуитивных способностей и проявление парапсихических явлений. Однако в некоторых случаях поток информации от необычных источников – таких, как предвидение будущего, телепатия или ясновидение – становится столь подавляющим и приводящим в замешательство, что определяет общую картину и составляет главную проблему.
В число наиболее драматических проявлений парапсихического раскрытия входят частые внетелесные переживания; когда они происходят, человеку кажется, что его сознание отделяется от тела и совершенно свободно и независимо путешествует повсюду. В этих состояниях можно наблюдать себя самого издалека, быть свидетелем того, что происходит поблизости, или точно наблюдать события в местах, удаленных на тысячи миль. Внетелесные путешествия часто имеют место в околосмертных ситуациях, где точность этого "видения на расстоянии" была подтверждена систематическими исследованиями.
Человек, переживающий драматическое раскрытие парапсихических способностей, также может настолько соприкасаться с внутренними процессами других людей, что он кажется обладающим телепатическими способностями. Неосторожное высказывание вслух точных догадок относительно того, что думают другие люди, может вызывать у них столь сильное отчуждение, что они порой реагируют на это, подвергая человека, демонстрирующего подобные способности, принудительной госпитализации в психиатрической клинике. Верное предвидение будущих событий и восприятие отдаленных событий посредством ясновидения, особенно если они повторяются неоднократно и образуют впечатляющие группы, могут приводить в смятение переживающего их человека, равно как и тех, кто его окружает, поскольку они серьезно подрывают наши обыденные понятия о реальности.
В переживаниях, которые можно назвать "медиумическими", у человека возникает чувство утраты собственной личности и отождествления с другим лицом. Это может включать в себя принятие телесного образа, позы, жестов, выражения лица, чувств и даже мыслительных процессов другого человека. Опытные шаманы, экстрасенсы и духовные целители могут использовать эти переживания контролируемым и продуктивным образом. Однако в ходе кризиса парапсихического раскрытия их внезапное и непредсказуемое проявление и сопровождающая их утрата собственной личности могут быть очень пугающими.
Временами жизнь человека, переживающего кризис, кажется наполненной сверхъестественными совпадениями, которые связывают мир внутренних реалий, таких, как сновидения и визионерские состояния, с событиями повседневной жизни. Этот феномен был впервые обнаружен и описан Юнгом, который назвал его синхронией. Важно знать, что эти чрезвычайно значимые совпадения являются подлинными феноменами; их не следует игнорировать и считать иллюзиями, как это часто бывает в современной психиатрии. Необычные проявления синхронии сопровождают многие формы духовного кризиса, но особенно типичны для кризиса парапсихического раскрытия.
Драматическое личное исследование этой разновидности духовного кризиса в этой книге описано в очерке Энн Армстронг "Вызов парапсихического раскрытия...".
Среди наиболее драматических и интригующих надличных эпизодов, случающихся в неординарных состояниях сознания, выделяются переживания последовательностей событий, происходивших в иные исторические периоды и в других странах. Они обычно сопровождаются мощными эмоциями и физическими ощущениями и нередко в мельчайших подробностях изображают людей, окружающую обстановку и историко-культурный контекст, в котором они происходят. Их наиболее примечательным аспектом является убедительное ощущение личного воспоминания и повторного проживания чего-то, что человек уже испытывал ранее.
Это явно тот самый вид опыта, который послужил основой для индуистской веры в перевоплощение и закон кармы. Согласно этому верованию, каждый из нас переживает целую вереницу жизней, а наша нынешняя жизнь определяется достоинствами и недостатками предыдущих жизней и, в свою очередь, формирует нашу судьбу в последующих воплощениях. Разнообразные формы этой концепции существуют во всех великих религиях Индии и духовных системах в других частях Азии, испытавших влияние буддизма. Однако сходные идеи также существовали совершенно независимо во многих культурах в разные периоды истории. И хотя мы не знаем, верно ли идея "прошлых жизней" отражает источник этих переживаний, их целительный потенциал заставляет нас воспринимать эти эпизоды всерьез, независимо от того, что мы можем думать об их происхождении.
Когда содержание кармического переживания полностью проявляется в сознании, оно может внезапно "объяснять" многие до того непонятные аспекты повседневной жизни человека. Странные затруднения в отношениях с некоторыми людьми, необоснованные страхи, своеобразные идиосинкразии и пристрастия, равно как и смутные эмоциональные или психосоматические симптомы, теперь кажутся понятными в качестве "кармического наследия" "прошлых жизней". Все эти проблемы нередко исчезают, когда данный кармический стереотип сознательно и полностью пережит.
Опыт "прошлых жизней" может представлять из себя проблему по нескольким причинам. Прежде чем его содержание всплывет и проявится в сознании, человека в повседневной жизни могут преследовать сильные эмоции, физические ощущения и видения, о которых он не может сказать, ни откуда они берутся, ни что они означают. Поскольку они переживаются вне своего контекста, естественно, что они выглядят непостижимыми и совершенно иррациональными.
Еще один вид затруднений возникает в том случае, когда особенно сильное кармическое переживание начинает всплывать в сознании в гуще повседневной жизни и мешает нормальному функционированию. Человек может чувствовать, что он вынужден отреагировать некоторые из элементов кармического стереотипа еще до того, как он полностью пережит и понят, или "завершен". Например, в возникающем переживании "прошлой жизни" нередко оказывается, что люди, окружающие человека в теперешней жизни, сыграли важную роль в "предыдущих воплощениях". Таким образом, человек может стремиться к конфронтации со своей семьей или с друзьями, основываясь на том, что он переживает как взаимодействия с ними в "прошлой жизни". Такого рода поведение может создавать серьезные и продолжительные затруднения во взаимоотношениях с другими людьми, которые не могут найти для него никаких причин.
Даже после того как переживание "прошлой жизни" завершено и его содержание и смысл полностью осознаны, может оставаться еще одна проблема. Человеку необходимо примирить свое переживание с убеждениями и ценностями западной цивилизации, которая игнорирует эти феномены и не имеет для них никакого объяснения. Эта задача не слишком трудна для тех, кто лишен сильной приверженности к общепринятому мировоззрению. Сами переживания настолько убедительны, что человек просто принимает их послание и может даже чувствовать по этому поводу приятное возбуждение. Но те, кто безоговорочно принимал западную рациональность и научную картину мира, могут на долгое время оказаться в замешательстве, столкнувшись с внушающими тревогу, но в высшей степени убедительными личными переживаниями, которые ставят под сомнение их систему верований.
Ввиду широкого выбора литературы по опыту "прошлых жизней", мы решили не включать в наш сборник специальную статью на эту тему. Ценную информацию о подобных переживаниях и эффективной работе с ними можно найти в книге Роджера Вулгера "Other Lives, Other Selves".
Временами человек может встретиться в надличных переживаниях с "существом", которое кажется заинтересованным в личных взаимоотношениях и берет на себя роль учителя, защитника, проводника или просто удобного источника информации. Эти "существа" обычно воспринимаются как развоплощенные человеческие личности, сверхчеловеческие сущности или боги, обитающие на более высоких планах сознания и наделенные чрезвычайной мудростью.
Иногда они принимают форму человека; в других случаях они выглядят как сияющие источники света или же просто дают возможность почувствовать свое присутствие. Их послания обычно принимают форму прямой передачи мысли или же иной экстрасенсорной передачи. Временами коммуникация может осуществляться и в виде словесных сообщений.
Особенно интересным феноменом из этой категории является "контактерство", которое в последние годы стало предметом пристального внимания широкой публики и средств массовой информации. При контактерстве человек передает сообщения от источника, предположительно являющегося внешним по отношению к его сознанию, говоря в состоянии транса, используя явление автоматического письма или записывая телепатически воспринимаемые мысли. Феномен "контактерства" играл важную роль в истории человечества. Среди переданных таким образом учений – множество священных текстов огромной культурной значимости, таких, как древнеиндийские Веды, Коран или "Книга Мормона".
Основной причиной того, что такого рода переживания могут вызвать серьезный кризис, является достоверность и точность информации из источника, природа которого совершенно непонятна. Иногда с помощью "контактерства" человеку могут передаваться абсолютно точные сведения о вещах, с которыми он до сих пор никогда не сталкивался. Тогда это явление переживается как неопровержимое доказательство существования духовной реальности и может быть источником серьезных философских затруднений для тех, кто до этого разделял общепринятое научное мировоззрение.
Еще одним источником проблем может стать тот факт, что духи-проводники обычно воспринимаются как сущности, находящиеся на более высоком уровне развития сознания, обладающие сверх-интеллектом и необычайной моральной целостностью. Это может легко привести к "раздуванию эго" у "контактера", который будет воспринимать тот факт, что он избран для особой миссии, как доказательство своего собственного превосходства. Книга Джона Климо "Chanelling" является прекрасным источником информации по этому вопросу.
Мировая мифология, фольклор и духовная литература изобилуют яркими примерами переживаний, связанных со смертью и умиранием. Специальные священные тексты посвящались исключительно описанию и обсуждению посмертных путешествий – это тибетская "Книга мертвых", египетская "Книга мертвых" и их европейский аналог: "Ars moriendi" – "Искусство умирания".
В недавнем прошлом эта "похоронная мифология" рассматривалась западной наукой как продукт фантазии и воображения необразованных людей. Эта ситуация резко изменилась после публикации бестселлера Раймонда Моуди "Life After Life", в котором научно подтверждается тот факт, что умирание может быть фантастическим трансперсональным путешествием. Книга Моуди основана на сообщениях 150 людей, которые испытали опыт столкновения со смертью – и во многих случаях были объявлены медициной мертвыми, – но вновь пришли в сознание, сохранив память о своих переживаниях.
Моуди сообщает, что люди, испытывающие околосмертные переживания, нередко оказываются свидетелями обзора всей их жизни в форме красочного и невероятно сжатого воспроизведения, занимающего несколько секунд реального времени. При этом сознание может отделяться от тела и свободно парить в пространстве, с любопытством и отстраненным удовольствием наблюдая происходящее вокруг, или же путешествовать в отдаленные места.
Многие люди описывают прохождение через темный туннель или конус, ведущий их к свету сверхъестественной яркости и красоты, к Божественному существу, излучающему бесконечную и всеобъемлющую любовь, прощение и приятие. В личном общении, которое воспринимается как аудиенция у Бога, они получают урок относительно бытия и его универсальных законов и имеют возможность оценить свое прошлое, руководствуясь этими новыми критериями. Затем они решают вернуться в обычную реальность и в дальнейшем жить по-новому, в соответствии с теми принципами, которые они усвоили.
Только в одном из случаев, описанных Моуди, в такой ситуации присутствовал врач, хоть немного знакомый с особенностями околосмертных переживаний. Это удивительно, учитывая то обстоятельство, что медицина является профессией, которая ежедневно имеет дело со смертью и умиранием. После выхода книги "Жизнь после жизни" еще многие исследования, подтверждающие выводы Моуди, были опубликованы в популярной литературе и привлекли внимание средств массовой информации.
Околосмертные переживания нередко приводят к духовному кризису, потому что они решительно ставят под сомнение представления о реальности, имеющиеся у большинства испытывающих их людей. Эти полностью неожиданные события застают человека врасплох: дорожная авария в час пик или сердечный приступ во время бега трусцой могут ввергнуть кого-нибудь в фантастический мир видений, вдребезги разбивающих обыденную реальность. Специфические проблемы, возникающие в результате таких переживаний, рассматриваются в статье Брюса Грейсона и Барбары Харрис "Консультирование людей, переживших околосмертный опыт".
Как уже отмечалось выше, многие люди выходят из таких переживаний с более духовным взглядом на мир, ценностями и целями, основанными на откровениях, которые они получили на пороге смерти, что говорит о жизненной трансформации, типичной для всех успешно завершенных духовных кризисов. Благодаря недавнему распространению новой информации в книгах Моуди и других авторов люди, попадающие в ситуацию столкновения со смертью, в будущем будут, вероятно, более подготовлены к этому внушающему благоговение переживанию.
Опыт контактов и похищения людей тем, что кажется внеземными космическими аппаратами или существами, может часто служить причиной серьезных эмоциональных и интеллектуальных кризисов, имеющих много общего с духовным кризисом. Юнг, посвятивший теме "летающих тарелок" специальное исследование, предположил, что этот феномен является скорее архетипическим видением, имеющим истоки в коллективном бессознательном человечества, чем реальным визитом внеземных цивилизаций. Он иллюстрировал свой тезис тщательным анализом легенд о летающих дисках, существовавших на протяжении всей истории человечества, и сообщений о появлении призраков, время от времени вызывавших массовую панику.
В описаниях наблюдений НЛО типичным является упоминание необычного света сверхъестественной природы, который очень похож на тот, что присутствует во многих отчетах о мистических переживаниях. Указывалось также и на то, что существа, входящие в контакт с людьми, имеют существенные параллели в мире мифологии и религии, корни которых уходят в коллективное бессознательное.
Сообщения о похищениях людей часто включают в себя такие процедуры, как физические исследования и научные эксперименты, которые переживаются как невообразимые мучения. Это сближает их с шаманским кризисом и с испытаниями инициируемых в ритуалах перехода, проводимых в первобытных культурах. Этот аспект феномена НЛО обсуждается в очерке Кейс Томпсон "Опыт встречи с НЛО как кризис трансформации" во второй части данной книги.
Чужие космические корабли и космические полеты, описываемые теми, кого якобы пригласили совершить путешествие, также имеют параллели в духовной литературе – можно упомянуть колесницу ведического бога Индры или огненную машину библейского пророка Иезекииля. Поразительные ландшафты и города, посещаемые во время этих путешествий, напоминают визионерские переживания рая, небесных сфер и городов света.
Существует еще одна причина, по которой опыт встречи с НЛО может провоцировать духовный кризис; сходную проблему мы уже обсуждали в связи духами-проводниками и феноменом "контактерства". Внеземные визитеры обычно воспринимаются как представители цивилизаций, несравненно более развитых, чем наша, не только технологически, но и интеллектуально, морально и духовно. Такие контакты часто имеют очень мощные мистические оттенки и сопровождаются инсайтом космического масштаба.
Люди, оказывающиеся объектами столь особого внимания, легко способны интерпретировать его как признак собственной уникальности. Они могут чувствовать, что привлекли интерес высших существ из более развитой цивилизации потому, что они сами в некотором роде исключительны и наиболее подходят для особой цели. В юнгианской терминологии подобная ситуация, когда человек претендует на восхищение архетипического мира своей персоной, именуется "раздуванием эго".
Как мы увидели, существуют веские причины, по которым опыт "близких контактов" может приводить к трансперсональному кризису. Люди, столкнувшиеся со странным миром НЛО, для того чтобы быть способными ассимилировать этот опыт, могут нуждаться в помощи кого-то, кто обладает знанием архетипической психологии, равно как и специфических особенностей этого феномена.
В этой разновидности трансперсонального кризиса люди испытывают отчетливое ощущение, что их психика и тело захвачены и контролируются сущностями и энергиями, которые они воспринимают как приходящие извне, враждебные и беспокоящие. Это могут оказаться мятущиеся развоплощенные сущности, демонические существа или злые люди, овладевшие ими при помощи черной магии и колдовских процедур.
Существует много разных типов и степеней таких состояний. В некоторых случаях подлинная природа такого расстройства остается скрытой. Проблема в этом случае проявляется как серьезная психопатология: антисоциальное или даже криминальное поведение, суицидальная депрессия, жажда убийства или саморазрушительное поведение, хаотические и извращенные половые побуждения или избыточное употребление алкоголя и наркотиков. Лишь после того как подобный человек начинает курс экспириентальной терапии, выясняется, что в основе этих проблем лежит состояние одержимости.
В середине психотерапевтического сеанса лицо человека, который одержим, может перекоситься и принять вид "маски зла", а в глазах появляется дикое выражение. Руки и тело начинают сводить странные судороги, а голос может измениться и приобрести совершенно иное звучание. Когда этой ситуации позволяют развиваться, психотерапевтический сеанс начинает становиться поразительно похожим на экзорцистские процедуры католической церкви или ритуалы изгнания злых духов в примитивных культурах. Разрешение часто наступает после драматических эпизодов удушья, рвоты, неистовой физической активности или даже временной утраты самоконтроля. Процессы такого рода могут быть необычайно целительными и преображающими и нередко приводят к глубокой духовной перестройке переживающего их человека.
В других случаях одержимый человек может ощущать присутствие посторонней сущности и прилагать много усилий, пытаясь бороться с ней и контролировать свои действия. В экстремальном варианте эта проблема может совершенно спонтанно возникнуть посреди обыденной жизни в форме, описанной выше применительно к психотерапевтическому сеансу. В таких обстоятельствах человек может испытывать чрезвычайный испуг и отчаянное одиночество; родственники, друзья, а зачастую и психотерапевты стремятся избегать контактов с ним, испытывая странную смесь метафизического страха и морального отвращения по отношению к одержимому индивиду. Они часто навешивают на него ярлык носителя зла и отказываются от всяких дальнейших контактов с ним.
Эта ситуация явно принадлежит к разряду духовного кризиса, несмотря на тот факт, что она связана со многими неприятными формами поведения и негативными энергиями. Демонический архетип по самой своей природе надличен, поскольку представляет собой негативное отражение Божественного. Он также нередко оказывается "феноменом врат", сравнимым с ужасающими хранителями храмов из восточных мифов, поскольку скрывает доступ к глубокому духовному переживанию, которое зачастую следует за успешным разрешением состояния одержимости. Тот, кого не страшит жуткая природа этого архетипа, может помочь человеку сознательно достичь его полного проявления, и тогда его негативная энергия может полностью рассеяться, и произойдет удивительное исцеление.
Хорошим источником дополнительной информации о состояниях одержимости, воспринимаемых как вторжение злых духов, могут служить работы Вильсона ван Дузена.
Как мы увидели, духовный кризис принимает множество форм. Наши попытки понимания и классификации кризисов личностной трансформации представляют собой передовой рубеж области исследований, находящихся пока еще в зачаточном состоянии; поэтому наши работы носят предварительный и пробный характер. Тем не менее мы надеемся, что предпринятые нами усилия могут быть полезны тем, кто переживает духовный кризис, и будут стимулировать дальнейшие исследования в этом направлении.
Подобно таким феноменам, как одержимость, "контактерство", встречи с НЛО и память "прошлых жизней", многие из переживаний такого рода бросают столь фундаментальный вызов всему западному научному мировоззрению, что мы можем только строить догадки об их реальных источниках. В огромном числе случаев мы наблюдали, что эти состояния вовсе не обязательно приводят к погружению в безумие. Если к ним подходить с уважением и поддержкой, результатом может быть удивительное исцеление, более позитивный и духовный взгляд на мир и более эффективный образ жизни. По этой причине мы должны серьезно относиться к духовному, какими бы странными и эксцентричными ни казались его проявления с точки зрения наших традиционных убеждений.