ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
По мнению Юнга, человеческий склад полярен. Каждому полюсу противостоит антиполюс. Такими противоположными полюсами могут быть разум и чувство, любовь и ненависть, дисциплина и беспорядок, боязнь и доверие, мужчина и женщина ("anima" и "animus"), дух и плоть. Если человек живет, осознавая только один полюс, то антиполюс становится Тенью. Если, к примеру, кто-то односторонне подчеркивает свою логику, то противоположный полюс – чувство – будет проявлять себя бессознательно, и именно в такой форме, на которую "Я" не сможет больше воздействовать. У односторонне логически ориентированных людей их бессознательное наводнено сентиментальной чувственностью. Они не приходят практически в соприкосновение со своими чувствами, но тем не менее те ими руководят, и поэтому они не в силах противостоять страстным чувствам. Они им беспомощно подставлены. Они больше не способны ясно думать. Разум, такой сильный в других обстоятельствах, вдруг теряет свою власть. И, собственно говоря, напряжение в человеке создается между сознанием и бессознательным. В связи с этим Юнг говорит о человеке как о двойной личности – одна личность владеет сознательной стороной, а другая – бессознательной, о которой первая ничего не знает, но которая не ускользает от окружающих. И человек живет так, как тот, у которого правая рука не знает, что делает левая.
Человек не может уйти от гнета внутренних противоречий. Если кто-то односторонне подчеркивает какую-то свою черту, то можно быть уверенным, что бессознательно он ее не слишком-то проявляет. Юнг приводит один пример, как кто-то по всякому подходящему и особенно не подходящему поводу говорил окружающим о своих основных принципах – искренности и правдивости. Как потом обнаружилось, этот человек страдал слишком живым воображением, которое порой склоняло его к очень большим преувеличениям. Цель психологии Юнга – привести человека к цельности. Путь к этому лежит через осознание своей бессознательной части. Это приводит в начале терапевтического процесса к приумножению и росту напряжения, так как противоречия через осознание активизируются. ...Одна женщина раньше очень часто видела себя белоснежной голубкой, не подозревая, что за черт в ней сидит. Но без осознания этого она не может быть исцелена и не может прийти к своей цельности. Как только человек увидит в себе свои тайные противоречия и недостатки, он сразу становится менее требовательным и более смиренным. Он становится более терпимым и перестает осуждать других. А главное, он больше не смешивает свой труд для других с желанием выгоды, коренящимся в глубинах его бессознательного.
Психотерапия, так, как Юнг ее понимает, состоит в том, чтобы вновь объединить обе сферы человека – сознательное и бессознательное. Юнг говорит, что если обе эти сферы строго разделены, то возникает "диссоциация", т.е. раздвоение личности, что является основой всех неврозов; сознательное уходит вправо, а бессознательное – влево. Разрыв в личности можно снять при помощи архетипа, который может объединить сознательное с бессознательным. Так как плоскости противоположностей не могут соприкасаться, всегда необходим объединяющий третий – чтобы соединить партии. И так как архетип возникает в равной мере из сознательного и из подсознательного, он в состоянии сыграть роль объединяющего звена. Самый подходящий архетипический символ для объединения противоположностей – крест. Он выражает единство человека, которое и возникает как раз из натяжения противоречий и в своем центре, т.е. там, где крест пересекается, объединяет их. Если я в крестообразной форме растягиваю руки, то я ощущаю натяжение противоположностей. Противоречия могут разодрать меня, но могут меня и расширить. Я неожиданно почувствую простор и свободу. Я ощущаю себя единым со всей Вселенной. Ничто человеческое, ничто земное, ничто космическое мне больше не чуждо. Все вмещается в меня. И все это держится в центре, в котором Христос во мне пребывает. Архетипы могут объединять противоречия так, чтобы они больше не стремились в разные стороны, борясь друг с другом, а дополняли бы друг друга и делали бы жизнь осмысленной.
Юнг понимает божественное становление человека как творческое сопоставление противоположностей в нем и их синтеза, что и составляет его целостность. Юнг доходит до того, что утверждает: все есть Божественное противоречие и это означает воплощение (инкарнацию), т. е. что человек тронут противоречивостью Бога. Спасение через крест означает для Юнга, что человек через страдание, болезненно осознает свою противоречивость. Юнг еще говорит, что как раз в самом крайнем и угрожающем конфликте познает верующий Божественное освобождение, познает столько времени, сколько он под его бременем не ломается, а напротив берет на себя тяжесть быть заклейменным. Так и только единственно так можно реализовать в себе образ и подобие Бога, "imago Dei", т.е. становление обоженного человека.
В сопроводительных беседах мне приходится очень часто слышать, что многие чувствуют себя раздираемыми, потому что им кажется, что они могли бы жить без противоречий. Они думают, что они могли бы быть только хорошими. И сразу чувствуют себя подавленными, когда замечают в себе склонность к садизму или мазохизму. Они думают, что им было бы возможно полностью по воле Божьей обустроить свою жизнь. А потом они сокрушаются, что явно восстают против Господней воли. Они хотят быть набожными и удивляются, что в них есть и безбожные закоулки. У них возникает желание идти по духовной стезе, чтобы усилить личные отношения с Христом, но им дано пережить прямо противоположное. Когда они медитируют, они ощущают в себе только пустоту, а если молятся, у них возникает впечатление, что перед ними стена. Они считают, что этого не должно быть. И как раз те люди, которые слишком поспешно обращаются к небесам по поводу всяких банальных человеческих мелочей, чтобы уйти от всех земных забот, впадают в раздирание, которое высасывает из них всю энергию.
Путь, который я пытаюсь пройти с людьми как духовный спутник, это не путь усиления духовности, не углубление отношений с Богом или же углубление хороших сторон. Ибо если я буду их побуждать еще больше любить, еще больше молиться, то я приведу их в тупик. Они начнут стараться притуплять в себе отрицательное и отдавать себя полностью в Божественное распоряжение. Но из-за этого в какой-то момент они впадут в депрессию и тьму, у них пропадет всякая радость от общения с Богом и от духовной жизни. Им не уйти от силы их влечений, напротив, влечения эти в прямом смысле слова их раздерут. Мне необходимо их поощрять, чтобы они приняли в себе и противоположный полюс. Они должны примириться с тем, что в них есть и безбожные закоулки, и больше того, что некоторые сферы в них ничего о Боге и знать не хотят, что некоторые желания в них и вовсе не ориентированы на волю Господню, а просто аморальны. Вместо того чтобы торопиться с поспешными набожными решениями, эти люди должны сперва оглянуться на свои влечения и принять их. Опыт признания таких противоположностей требует того, что монахи называют смирением, т.е. смелости спуститься в подполье человеческих и жизненных нужд. Если человек примирится со своей Тенью, он сможет прийти к своему настоящему "я" и обнаружить Бога в себе. И только в таком случае он сможет продвинуться дальше на своем духовном пути. А тоска по усилению Божественных отношений может вполне исполниться, но по-другому, чем человек это себе представлял. У нас часто бывают определенные представления, какими должны быть наши отношения с Богом. Мы думаем, что мы у Бога должны всегда найти любовь и защищенность и что в каждой ситуации мы можем лично беседовать с Христом. Но только когда я найду мужество спуститься в свою темную реальность, в моих отношениях с Богом станет участвовать и мое подсознательное. Без болезненного самопознания, без принятия собственных темных закоулков отношения с Богом будут односторонними. И односторонность пытается перепрыгнуть через мою реальность. А это, самое большее, может привести к Божественному минутному переживанию, не более. Почему-то как раз когда кто-то слишком восторженно говорит о своем Божественном опыте, я испытываю скепсис.
Мне уж слишком часто приходилось переживать, что эйфория по отношению к спиритуальным опытам – это только тыльная сторона медали, т.е. вытесненная чувственность. Через эйфорию пытаются, как правило, уйти от сексуальности. Но она неизбежно настигает нас. Многие даже не замечают, как они в эйфории своей любви к Иисусу реализуют свои сексуальные потребности. Они думают, что хотят избавить кого-то от заторможенности, а при этом просто используют их для собственной тяги по чувственности и близости. Это болезненный и унизительный путь – взглянуть на собственную нищету и явить ее Богу. Однако только так может внутренняя противоречивость стать источником жизни. Кто пытается через нее перепрыгнуть, того она силой возвращает обратно на землю.
Юнг говорит о "диссоциации", или о "диссоциации психики", под этим он понимает, что психические процессы часто бывают бессвязными и что иногда бессознательные процессы зависят от значительных сознательных переживаний. Психиатр знает, что баланс сознательного, достигнутый с большим трудом, может очень легко нарушиться. Это выглядит так, как будто бы в человеке пребывают несколько душ одновременно. Человек не является больше единством и распадается на различные элементы. Юнгу знакомы оба феномена, с одной стороны, феномен независимых друг от друга существующих частей психики, которые оставляют впечатление, что в человеке обитают разные души. С другой стороны, феномен противоречия между разными полюсами, как дух и плоть, сознательное и бессознательное. Оба феномена знакомы сегодня множеству людей. Некоторые ощущают, что в них пребывают разные чувства без всякой связи, как будто бы не имея ничего общего. Такие люди играют разные роли без того, чтобы их связывать. Иногда кажется, что это два различных человека: один проявляет себя в обществе как добродетель человечества или как мудрый учитель, а дома он же эгоцентрично подавляет семью, и всё вращается только вокруг него. Очень часто мы не в состоянии объединить в нашей груди эти разные души, так как не видим их связи. Но ежели мы допустим, что эти, кажущиеся бессвязными, части действуют по отношению друг к другу как противоположности, то в нас может состояться единство. Ибо, как известно, существует тенденция притяжения противоположностей. Из напряжения противоречий рождается такая энергия, которая стремится объединить противоположности. Итак, если мы распознали, что в обществе мы слишком щедро расходуем себя, а дома проявляются наши эгоистические стороны, то нашим заданием было бы свести обе стороны к диалогу. Мы должны эти обе стороны не осуждать. Они нам обе нужны. Без эгоизма мы полностью израсходовались бы. И тем не менее, недопустимо, чтобы обе эти стороны существовали бессвязно. Это приводит к видимости жизни, к разладу, который раздваивает нас, и, раньше или позже, приведет к тому, что нам больше не будут верить. Я не имею права отдать себя во власть эгоизму, я должен просто принять во внимание его справедливое требование. В таком случае он будет мне помогать различать, когда от меня слишком много требуют, и будет следить, чтобы досталось и мне причитаемое. Если я отдам справедливость и своему эгоизму, то смогу уверенно и заинтересованно стараться для других и им помочь без боязни обессилить себя.
Многие не в состоянии увидеть в своей психике связь между противоположными полюсами. Бывает так, что два друга чувствуют себя одной душой. Они хорошо ладят и помнят прекрасные мгновения, проведенные вместе. И вдруг, ни с того ни с сего, у одного из них всплывают агрессивные ощущения и желание обидеть другого, высказать ему, какой он непокладистый и что в конце концов он должен его оставить в покое. Многие ужасаются от таких перепадов настроения. Они не в состоянии их осмыслить. Они считают, что речь тут идет о двух душах в одной груди, между которыми нет ничего общего. Но и тут было бы важно привести противоположные полюса к диалогу. Агрессивные импульсы, мне кажется, и тут необходимы, дабы оба друга не растворились в океане единства и не стали бы притворяться. Близость и дистанция, любовь и агрессивность, понимание и непонимание, чувство единства и одиночество неразрывно связаны. Это два полюса, которые становятся невыносимыми только в сожительстве. Когда кто-то из двоих хочет реализовать только один полюс, он не познает жизни, а неизбежно впадет в заблуждение и иллюзию. Кто хочет испытать в дружбе только единство, вынуждает другого к дистанции. Он реализует в своем тяготении к постоянному единству как раз раздвоение. Только если я приму натяжение между "быть единым" и разлукой, между близостью и расстоянием, между любовью и агрессивностью – только тогда могут состояться на длительное время живые отношения, единство на более высоком уровне.
Для Юнга Христос – это "complexio oppositorum", т.е. нарушение всех противоречий. И для него Христос символ самости. Человек достигает самого себя только когда объединяет в себе противоречия, когда он интегрирует сознательную и бессознательную части души, свет и тьму, добро и зло. Это болезненный процесс, который для Юнга все еще означает крестный путь. Но становление самого себя невозможно без принятия противоположностей. То, что греческая философия начала, продолжает Юнг в психологической плоскости. Цель становления человека – это целостность и совершенство. Поэтому Юнг переводит библейское слово "совершенство" словом "законченность". Дело не в том чтобы мы исключили свои отрицательные стороны и остались без недостатков. Мы этого никогда не достигнем. Речь идет о том, что требуется принять все свои противоречия, для того чтобы стать цельным, законченным. Тогда наши противоречия, вытесненные в бессознательное, прекратят нас раздирать и отрицательно воздействовать на окружающий нас мир. Ибо всё, что мы вытеснили или раскололи, действует ужасающе на окружающих. Мы проецируем нашу вытесненную агрессивность на наших близких. Иметь хорошие намерения, по Юнгу, еще недостаточно. Намного важнее осознать и подсознательные причины. Никак еще не подтвердилось, что человек с добрыми намерениями обязательно хороший человек. А если он им не является, то и самые хорошие намерения приведут его к погибели так, как это доказывает повседневный опыт.
Для Юнга задача состоит в том, чтобы противоречия интегрировать. Это может удаться только если мы осознанно вытерпим эту противоречивость. Если человек не пройдет через ад своих страстей, он не сможет их преодолеть и интегрировать. Юнг говорит, что страсти как бы находятся в соседнем помещении, но если не замечать их пламя, оно может перекинуться и на твое помещение. Поэтому Юнг всегда скептически относится к тому, кто радикально покончил с чем-то. Если кому-то кажется, что он может следовать Христу только в том случае, если откажется от всех своих талантов и всех своих потребностей, ему грозит опасность, что все отстраненное ударит по нему рикошетом с удвоенной силой. Это же имеет в виду и Иисус, когда говорит о нечистой силе, которую мы изгнали из себя, чтобы служить только Богу, а она возвращается вновь. Если она при возвращении в наш дом "пришед находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и вошедши живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого" (Мк. 11:25-26). Иногда мы поспешно считаем себя освобожденными от всех нечистых сил. Однако они возвратятся, если мы не будем обращаться внимательно и сознательно с нашей внутренней реальностью. Поэтому для нашей духовной жизни необходима скромность. Это всегда чудо, когда мы освобождаемся от зависимостей, когда мы можем себе отказать в своих нуждах, когда мы беззаветно можем отдать себя Богу и людям. Но тем не менее, кто слишком восторженно говорит о том, как он от всего избавился, тот легко впадает в опасность подменить свою отдачу хвастовством и тщеславием. В таком случае отверженное и в самом деле ударяет с удвоенной силой. Фатальное в том, что человек даже не замечает всего этого. Он искренне считает, что он впрямь поступился всем ради Христа. На самом же деле он хотел только пробудить к себе интерес и стать в центре внимания. Неспроста же у монахов смирение – это условие подлинной духовности. Юнг отдал бы им справедливость.
Только тот, кто готов спуститься в подполье своей души, может быть освящен Божественным светом и любовью и так изменен, что, отказываясь от себя, дает Богу на себя воздействовать.