ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Спасение, но от чего? Уход – но из какой конкретной ситуации и в какую иную? Человечество неоднократно отвечало на эти вопросы, но поскольку люди отличаются друг от друга по темпераменту, живут в разных общественных условиях и не могут выйти за рамки конкретного образа мышления и чувств, то ответы получались различные и взаимоисключающие.
Прежде всего поговорим о материалистическом подходе к спасению. В своей простейшей форме – это просто-напросто жажда жизни, выражающаяся в осознанном желании выбраться из обстоятельств, опасных для жизни. На практике эффективное осуществление этого желания зависит от двух вещей: использование ума для решения конкретных экономических и политических проблем и создание и поддержание атмосферы доброй воли, в которой ум сможет работать наиболее эффективно. Но люди не удовлетворяются только тем, что они умны и добры в рамках конкретной ситуации. Они жаждут соотнести свои деяния, а также соответствующие этим деяниям мысли и чувства с общими принципами и философией космического масштаба. Если такая направляющая и поучающая философия не является Вечной Философией или одной из исторических теологий, более или менее тесно связанных с Вечной Философией, она принимает форму псевдорелигии, системы организованного идолопоклонства. Таким образом, простое желание не умереть с голоду, вполне обоснованная убежденность в том, что изнывающий от голода человек не может быть добрым, мудрым или счастливым, под влиянием метафизики Неизбежного Прогресса, превращаются в пророчествующий Утопизм; желание спастись от угнетения и эксплуатации объясняется и направляется верой в апокалипсис революции, в сочетании, не обязательно в теории, но обязательно на практике, с поклонением Молоху нации как высшему добру. Во всех этих случаях спасение рассматривается как уход с помощью различных политических и экономических средств от страданий и зла, связанных с плохими материальными условиями, к иному набору будущих материальных условий, которые будут настолько лучше нынешних, что все каким-то образом станут абсолютно счастливыми, мудрыми и достойными людьми. Эта теория, являющаяся официальной религией тоталитарных государств как правой, так и левой направленности, остается полулегальной в номинально христианском мире капиталистических демократий, где ее внедряют в общественное сознание не представители государства или церкви, а наиболее влиятельные из народных моралистов и философов – авторы рекламных текстов (единственные писатели в истории литературы, чьи произведения ежедневно читает все население).
В теологиях различных религий спасение также рассматривается как уход от глупости, зла и страданий в счастье, добро и мудрость. Но политические и экономические меры считаются всего лишь дополнением к обретению индивидуумом святости, добродетели и веры в некий божественный принцип или некую божественную личность, обладающую способностью так или иначе, но прощать и освящать индивидуальную душу. Более того, считается, что желанная цель находится не в каком-то утопическом будущем, которое начнется, скажем, в двадцать втором веке или даже раньше, если только наши любимые политики останутся у власти и издадут правильные законы, а на "небесах". Вот это последнее слово имеет два очень разных значения. Для большинства людей, исповедующих великие исторические религии, это слово, вероятно, означает и всегда означало счастливую вечную жизнь после смерти, награду за хорошее поведение, искреннюю веру и компенсацию за неизбежные в земной жизни страдания. Но для тех, кто независимо от принадлежности к какой-либо религиозной традиции, принял Вечную Философию в качестве теории и сделал все возможное для воплощения ее на практике, "небеса" имеют другое значение. Такие люди стремятся уйти от отдельного существующего во времени "я" в вечность, понимаемую как знание, единящее индивидуума с божественной Основой. Поскольку это единящее знание может и должно быть обретено в этой жизни (обретение этого знания является ее единственной главной задачей), то "небеса" не означают исключительно посмертное состояние. Только тот полностью "спасен", кто уходит от бренности здесь сейчас. Что касается средств спасения, то они являются одновременно нравственными, интеллектуальными и духовными, и удивительно четко и сжато сформулированы в "Восьми правилах следования Путем Будды". Для полного ухода от бренности требуется соблюдение следующих условий: первое, Правильная Вера в ту абсолютно очевидную истину, что источником страданий и зла является жажда обособленного эгоцентрического существования, из чего следует, что от зла, как индивидуального, так и коллективного, можно уйти только освободившись от этой жажды и зацикленное(tm) на "я", "меня", "мое"; второе, Правильная Воля, воля к освобождению себя и других; третье, Правильная Речь, обращенная с состраданием и любовью ко всем разумным существам; четвертое, Правильные Действия, целью которых является достижение и поддержание мира и доброй воли; пятое, Праведные Способы Зарабатывания На Жизнь, то есть выбор только таких профессий, которые не направлены на причинение вреда другим человеческим существам или, по возможности, любым живым существам; шестое, Правильные Усилия по укреплению Самоконтроля; седьмое, Правильное Внимание или Собранность, которая не должна покидать индивидуума ни при каких обстоятельствах, чтобы он никому не причинил вреда просто по неведению, ибо "мы не ведаем, что творим"; и восьмое, Правильное Созерцание, знание, единящее индивидуума с божественной Основой, знание, доступ к которому открывают упомянутые в шести первых условиях следования Путем Будды нравственное смирение и собранность. Таковы вполне доступные человеку средства достижения своей главной цели – "спасения". А вот о средствах, которые божественная Основа использует для того, чтобы помочь человеку в достижении его цели, Будда из священных свитков Пали (учитель, чья неприязнь к "глупым вопросам" не менее сильна, чем неприязнь к ним современных физиков-экспериментаторов) отказывается говорить. Он готов говорить только о "печали и конце печали" – о жестоком факте существования страдания и боли и другом, не менее эмпирическом факте существования метода, с помощью которого индивидуум может освободиться от зла и уменьшить сумму зла в окружающем его мире. Только в буддизме махаяны тайны благодати обсуждаются так же подробно, как в индуистской и, особенно, в христианской теологии. В более примитивном буддизме хинаяны теория ухода – это просто развитие последних записанных слов Будды: "Разложение изначально присуще сложным вещам. Прилежно ищи свой собственный путь к спасению". Как и в приводимом ниже общеизвестном отрывке, весь упор делается на усилия самого индивидуума.
Итак, Ананда, будь факелом самому себе, будь самому себе спасением. Не ищи спасения во внешнем мире. Крепко держи Истину, как факел; крепко держись за Истину, как за спасение. Не ищи спасения ни у кого, кроме как у себя самого. И те, Ананда, кто уже сейчас является или после моей смерти будут являться факелами самим себе, не будут искать спасения во внешнем мире, а будут крепко держать истину, как факел, и будут крепко держаться за Истину, как за спасение, и не будут искать спасения ни у кого, кроме себя самих – те взойдут на самую высокую Вершину. Но у них должно быть сильное желание учиться.
Ниже мы приведем отрывок из вольного перевода Чхандогья упанишады. Этот небольшой миф призван проиллюстрировать ту истину, что концепций спасения существует столько же, сколько существует уровней духовного знания и что достигнутый любым индивидуумом уровень свободы (или уровень рабства, в котором индивидуум пребывает), в сущности, зависит от того, до какой степени душа решила рассеять свое изначально добровольное невежество.
О Себе (Атмане), свободном от всего нечистого, от старости и смерти, от печали, жажды и голода, искренне жаждущем истины – вот о каком Себе надо спрашивать, вот какого Себя надо искать, вот какого Себя нужно постичь.
И дэвы (боги или ангелы), и асуры (демоны или титаны) услышали об этой Истине. Они подумали: "Давайте опишем и осознаем этого Себя, чтобы покорить все миры и исполнить все наши желания".
После чего дэв Индра и асур Вирочана отправились к Праджапати, известному учителю. Они были его учениками в течение тридцати двух лет. Затем Праджапати спросил: Зачем вы жили со мной все это время?
Они ответили: Мы услышали, что то, кто познает Себя, Атмана, покорит все миры и исполнит все свои желания. Мы жили здесь потому, что хотели научиться познавать Себя.
Праджапати сказал им: То, что отражается в глазах, – это и есть Я, Атман. Он бессмертен, он бесстрашен и он есть Брахман.
Ученики вопросили: Господин, а кто отражается в воде или в зеркале?
– Атман, – был ответ. – Да, это его отражение.
Затем Праджапати добавил: Поглядите на свое отражение в воде и о том, что вам будет непонятно, спросите у меня.
Индра и Вирочана долго разглядывали свое отражение в воде и когда учитель спросил их, видели ли они Себя, они ответили:
– Господин, мы видели Себя; мы даже разглядели волосы и ногти.
Тогда Праджапати приказал им надеть их лучшие одежды и снова поискать Себя, в воде. Они так и сделали, и когда он вновь спросил их о том, что они видели, они ответили:
– Мы видели Себя, оно точно такое же, как мы, ухоженное и одетое в наши лучшие одежды.
Тогда Праджапати сказал: Да, это действительно было Я. Это Я – бессмертно и бесстрашно, и оно есть Брахман.
И ученики удалились страшно довольные.
Но, глядя им вслед, Праджапати с горечью воскликнул: Оба они ушли не разобравшись в Себе и не поняв Себя. Любой, кто примет эту ложную доктрину Себя, должен погибнуть.
Довольный тем, что он открыл Себя, Вирочана вернулся к асурам и начал учить их, что поклоняться следует только плотскому себе, что служить следует только телу, и что тот, кто поклоняется и служит телу, обретет оба мира – этот и потусторонний. В результате родилась доктрина асуров. Но Индра на обратном пути к дэвам понял бесполезность этого знания. Он задумался: "Если Я выглядит ухоженным, когда ухожено тело, хорошо одетым, когда хорошо одето тело, то Я слепца будет слепым, Я хромого – хромым, Я урода – уродливым. Более того, если тело умрет, то умрет и Я. Не вижу никакой пользы в таком знании". И Индра вернулся к Праджапати за дальнейшими разъяснениями. Праджапати заставил Индру прожить с ним еще тридцать два года; после этого он начал его обучение.
Праджапати сказал: Тот, кто приходит в сны, прекрасный и величественный – это и есть Я, Атман. Он бессмертен и бесстрашен, и он есть Брахман.
Довольный собой, Индра опять удалился. Но прежде, чем он успел вернуться к другим ангельским существам, он понял бесполезность и этого знания. Он подумал про себя: "Да, это новое Я не слепо, даже если слепо тело, не хромает и не болеет, если хромает или болеет тело. Но даже во снах Я испытывает многие страдания. Не вижу пользы в таком знании".
В результате, он вернулся к Праджапати за дополнительными разъяснениями и Праджапати заставил его прожить с ним очередные тридцать два года. По окончании этого срока Праджапати поведал ему следующее:
– Когда человек спит абсолютно спокойным сном без сновидений, тогда он сознает Себя, Атмана. Он бессмертен и бесстрашен, и он есть Брахман.
Удовлетворенный, Индра удалился. Но он даже не успел вернуться домой, как уже почувствовал бесполезность и этого знания. Он подумал: "Когда человек спит, он не думает о себе: "Это Я". Он вообще не сознает никакого существования. Он почти что мертв. Не вижу никакой пользы и в этом знании".
И Индра снова вернулся за знаниями. Праджапати предложил ему остаться еще на пять лет. По окончании этого срока Праджапати поведал ему высшую Истину о Себе.
Он сказал: Тело – бренно, оно вечно находится в железных объятиях смерти. Но внутри него живет Я, бессмертное и не имеющее формы. Когда это Я связано с сознанием тела, оно является объектом удовольствий и страданий; и до тех пор, пока существует эта связь, ни один человек не может освободиться от страданий и удовольствий. Но когда связь рвется, наступает конец удовольствиям и страданиям. Тот, кто поднимется над физическим сознанием, познает Себя как нечто отдельное от органов чувств и разума, познает Себя в истинном свете, тот возрадуется и будет свободным.
Из Чхандогья упанишады
Брахман постигается знанием, подвижничеством и размышлением. Кто, зная это, почитает Брахмана этими тремя (способами), тот идет за пределы Брахмана к высшей божественности среди богов и достигает счастья – негибнущего, неизмеримого, свободного от страдания. Затем, освободившись от тех чувств, которыми он был наполнен, охвачен и прикреплен к колеснице, он достигает единения с Атманом.
Майтри упанишада
Мы должны хорошо запомнить ту истину, что все добродетели и даже Вечное Добро, которое есть сам Бог, не могут сделать человека праведным, добрым или счастливым до тех пор, пока они находятся за пределами его души, то есть до тех пор, пока человек общается с внешними вещами с помощью своих чувств и разума и не уходит в себя и не пытается понять свою жизнь, понять кто и что он есть.
Theologia Germanica
Воистину, Будда никогда не проповедовал спасительную истину, зная, что каждый должен осознать ее внутри себя.
Сутраламкара
В чем состоит спасение? Ни в какой угодно исторической вере, ни в знании чего-то абстрактного или далекого, ни в каких-то ограничениях, правилах и методах осуществления добродетели, ни в формальности мнений о вере и трудах, о покаянии, прощении грехов, оправдании и освящении, ни в какой-либо истине, которую ты отыскал сам, или узнал от лучших из людей, или почерпнул из лучших книг, а исключительно в жизни Бога или божьего Христа, ускоренной и вновь рожденной в тебе, иными словами – в восстановлении и идеальном единстве изначальной двухслойной жизни человечества.
Вильям Ло
В данном случае Ло использует фразеологию Бёме и тех "духовных реформаторов", которых дружно либо игнорировали, либо преследовали ортодоксальные протестанты, лютеране, кальвинисты и англиканцы (это был один из тех очень немногих вопросов, по которым они сумели прийти к единому мнению). Но ведь абсолютно ясно, что явление, которое Ло и эти люди называли новым рождением Бога в душе, по сути является тем же самым ощущением, которое за две с лишним тысячи лет до них один индус определил как осознание "Я", находящегося внутри индивидуума и, в то же время, стоящего выше индивидуального эго.
Ленивый, глупый и неразборчивый не достигнут Нирваны, которая является развязыванием всех узлов.
Ити-вуттака
Эта мысль представляется достаточно очевидной. Но большинству из нас лень доставляет удовольствие, мы не можем быть постоянно собранными и еще страстно желать спасения от результатов лени и невежества. Отсюда и широко распространенная вера в Спасителя, который обязательно появится в нашей жизни, особенно в момент ее угасания и подобно Александру, одним ударом разрубит Гордиев узел, развязать который нам было лень. Но Бога нельзя обмануть. Природа вещей такова, что знание, единящее индивидуума с божественной Основой, зависящее от достижения индивидуумом полного бескорыстия, никак не может быть обретено, даже при условии посторонней помощи, тем, кто еще не стал бескорыстным. Спасение души, обретенное в результате веры в спасительную силу Амида, или Иисуса – это не тот полный уход, описанный в упанишадах, буддистских книгах и трудах христианских мистиков. Это спасение не только иного уровня, но и иного типа.
Говори о философии сколько тебе угодно, поклоняйся какому хочешь количеству богов, соблюдай все церемонии, возноси молитвы какому угодно количеству божественных существ – освобождение не наступит даже и через сто миллиардов лет, пока не будет осознано Единство Себя.
Шанкара
Этот Атман не постигается ни толкованием, ни рассудком, ни тщательным изучением – Кого избирает этот (Атман), тем он и постигается, тому этот Атман открывает свою природу. Не отступающий от дурного поведения, беспокойный, несобранный, мятущийся ум, поистине, не достигнет его даже с помощью познания.
Катха упанишада
Нирвана – это место, где нет ни рождения, ни смерти; это Реальность, абсолютно не укладывающаяся во все сконструированные умом категории; ибо это есть внутреннее сознание Татхагаты.
Ланкаватара Сутра
Описанное в Чхандогья упанишаде фальшивое или в лучшем случае неполноценное спасение бывает трех видов. Первым является псевдоспасение, связанное с верой в то, что материя есть абсолютная Реальность. Вирочана, демоническое существо, апофеоз жажды власти, экстравертный соматотоник, находит совершенно естественным отождествление себя со своим телом и возвращается к другим титанам, чтобы искать чисто материальное спасение. Воплотись Вирочана в нынешнем столетии, он стал бы ярым коммунистом, фашистом или националистом. Индра видит порочность материалистического пути к спасению, и ему предлагается "путь сновидений" – уход из плотского существования в промежуточный между материей и духом мир – эту завораживающе странную и восхитительную психическую вселенную, из которой в повседневную жизнь иногда совершенно неожиданно прорываются чудеса и пророчества, "общение с духами" и экстрасенсорное восприятие. Но это более свободный тип индивидуализированного существования все равно является слишком личностным и эгоцентрическим, чтобы удовлетворить душу, сознающую свое несовершенство и жаждущую цельности. А потому Индра идет дальше и встречается с новым искушением: неразделенное сознание глубокого сна, псевдосамадхи и квиестический транс как полный уход. Но, по словам Брахмананды, Индра отказывается принимать "тамас" за "саттву", лень и подсознание – за выдержку и сверхсознание. Таким образом, разбираясь, что к чему, Индра приходит к осознанию Себя, своего истинного Я, которое является лучом света во тьме невежества и уходом от бренных последствий этого невежества.
Иллюзорное спасение, о котором нас предупреждают авторы других приведенных в этой книге отрывков, относится к иному типу. Здесь упор делается на идолопоклонство и суеверие, и прежде всего на идолопоклонское отношение к аналитическому разуму и его представлениям, на суеверную убежденность в том, что ритуалы, догмы и символы веры являются магически эффективными сами по себе. Многие христиане грешат подобным идолопоклонством и суеверностью. Для них полный уход в единство с божественной Основой невозможен, как в этом мире, так и посмертно. Самое большее на что они могут надеяться – это праведная, но, тем не менее, эгоцентрическая жизнь и некое счастливое посмертное "долголетие", как его называют китайцы, – определенная форма жизни, может быть и райской, но все равно существующей во времени, отчужденности и многообразии.
Красота, в которую уходит просветленная душа, имеет мало общего с удовольствием. Какова же тогда ее природа? Приведенные ниже цитаты дадут по крайней мере приблизительный ответ. Блаженство зависит от отстраненности и бескорыстия, а потому им невозможно пресытиться до отвращения; блаженство находится в вечности и потому не знает ни взлетов, ни падений.
Только в настоящем Брахмане освобожденный дух становится абсолютно другим и совершенным. Плодом его усилий являются сброшенные оковы. Расставшись с желаниями, он достигает вечного и неизмеримого блаженства, и живет в нем.
Майтри упанишада
В этих низших радостях есть своя услада, но не такая, как в Боге моем, Который создал все, ибо в Нем наслаждается праведник, и Сам Он наслаждение для праведных сердцем.
Св. Августин
Разница между духовными и плотскими удовольствиями заключается в том, что перед тем, как мы получим плотское удовольствие, мы испытываем желание, а после того, как мы его получим – отвращение; с духовными удовольствиями все наоборот – если мы их не получаем, то нам их и не хочется, но получая их, мы хотим, чтобы они продолжались.
Св. Григорий Великий
Когда человек находится в одном из этих двух состояний (красота или темная ночь души), то с ним все в порядке, он пребывает в безопасности, как в аду, так и в раю. До тех пор, пока человек находится на земле, он может часто переходить из одного состояния в другое, более того, он может часто переходить из одного состояния в другое даже в течение одних суток, и не прилагать к этому никаких усилий. Но если человек не находится ни в одном из этих состояний, он противопоставляет себя другим созданиям, он мечется назад и вперед и не знает, что он за человек.
Theologia Germanica
Большинство книг суфиев написано в поэтической форме. Некоторые их этих произведений тяжеловесны и экстравагантны, некоторые красивы, ясны и просты, некоторые мрачны и тревожно-загадочны. К последним принадлежат изречения мусульманского святого десятого века Ниффари Египтянина. Вот что он написал о спасении.
Бог сделал так, что я узрел море, тонущие корабли и плавающие обломки; затем и обломки скрылись под водой. И Бог сказал мне: "Путешествующие не спасены". И Он сказал мне: "Те, кто вместо того, чтобы путешествовать, бросаются в море, рискуют". И Он сказал мне: "Путешествующие и не рискующие погибнут". И Он сказал мне: "Поверхность моря – недостижимый свет. Дно моря – непроницаемая тьма. А между ними – две большие рыбы, которых надо бояться".
Довольно понятная аллегория. Корабли, несущие индивидуальных путешественников по морю жизни – это секты, церкви, религиозные организации и наборы догм. Обломки, которые, в конце концов, тоже тонут – это все добрые дела, которым не хватило полного самоотречения, и все виды веры, менее абсолютные, чем знание, единящее индивидуума с Богом. Уход в вечность есть результат "прыжка в море"; если говорить языком Евангелия – индивидуум должен расстаться с жизнью, чтобы спасти ее. Но прыгать в море рискованно, не настолько, конечно, как путешествовать на огромном лайнере "Куин Мэри", оснащенном всеми новейшими догматическими удобствами и литургическими украшениями, и следующем прямиком в объятия морского дьявола или, в лучшем случае, не в тот порт, что нужно; и все же достаточно опасное. Ибо поверхность моря – божественная Основа в том ее виде, в каком она проявилась в бренном и многообразном мире – сверкает отраженным светом, таким же неуловимым, как отражение красивого лица в зеркале; а дно, Основа в ее вечной изначальной форме, представляется заглядывающему в глубины аналитическому уму обыкновенной тьмой; и когда ум принимает решение подчиниться воле и выполнить решающий прыжок в самоотречение, то во время погружения он должен увернуться от описанных в Чхандогья упанишаде прожорливых псевдоуходов – "пути сновидений", ведущему в тот восхитительный психический мир, в котором эго по-прежнему живет, но уже более счастливой и свободной жизнью, или псевдосамадхи, единения в подсознании, а не в сверхсознании.
Ниффари не заблуждается насчет шансов индивидуума достичь главной цели человека и потому не настроен излишне оптимистично. Но никто из святых, основателей религий и комментаторов Вечной Философии не относится к числу оптимистов. "Многие слышат призыв, но выбор падает на немногих". Те, кто не хотят быть избранными, не могут рассчитывать на нечто большее, чем определенная форма частичного спасения в условиях, при которых существует возможность полного ухода.