ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
"Яджнявалкья, – сказал он [Ашвала], – все это объято смертью, все подвержено смерти. Как может приносящий жертву может полностью освободиться от объятий смерти?
[Яджнявалкья ответил]: "С помощью жреца хотара, огня, речи. Поистине, речь – хотар жертвы. Эта речь – тоже, что и огонь; этот [огонь] – хотар, это – освобождение, это – полное освобождение".
Брихадараньяка упанишада
Иными словами, ритуалы, таинства и церемониалы приносят пользу до тех пор, пока они напоминают их участникам об истинной Природе Вещей, напоминают о том, какую связь с миром и его божественной Основой они должны бы были и (если бы только покорились имманентному и трансцендентному Духу) на самом деле могли бы установить в действительности. Теоретически, любой ритуал или таинство приносят пользу при условии, что символизируемый объект обязательно является определенным аспектом божественной Реальности и связь между символом и фактом четко обозначена и постоянна. Точно так же можно сказать, что любой язык теоретически так же хорош, как и любой другой. Человеческие ощущения можно адекватно выразить по-китайски, по-английски или по-французски. Но на практике, китайский лучше всего подходит тем, кто вырос в Китае, английский – тем, кто вырос в Британии, а французский – тем, кто вырос во Франции. Разумеется, разобраться в ритуале и понять его смысл гораздо легче, чем овладеть тонкостями иностранного языка. Тем не менее, то, что верно для языка, то, в значительной степени, верно и для ритуала. Ибо людям, которые привыкли думать о Боге с помощью определенного набора символов, очень трудно начать думать о Нем посредством других, не почитаемых ими, слов, церемоний и образов.
И тогда Господь Будда предупредил Субхути. сказав ему:
"Субхути, не думай, что Татхагата мыслит следующим образом: "Я должен разработать систему знаний, разъясняющую Дхарму". Гони от себя эту мысль. Почему? Потому что, если ученик согласится с этой мыслью, он не только неправильно поймет учение Татхагаты но и опорочит учителя. Более того, выражение "система знаний" не имеет никакого смысла; Истина (то есть Реальность) не может быть разрезана на части, которые будут соединены в систему. Это словосочетание является всего лишь речевым образом".
Алмазная сутра
И все же слова, при всей своей неадекватности и абсолютной несхожести с излагаемыми ими факты, остаются самыми надежными и точными символами. Каждый раз, когда мы хотим точно изложить факты или идеи, мы должны обращаться к словам. Церемония, резное или рисованное изображение, могут содержать в себе более глубокий смысл и передавать больше оттенков этого смысла, чем словесная формула; но, скорее всего, они передадут эти оттенки в гораздо более смутной и расплывчатой форме. В современной литературе часто можно встретить суждение, что средневековые соборы были архитектурным, скульптурным и живописным эквивалентом теологической summa и что верующие Средневековья, восхищаясь окружавшими их произведениями искусства, одновременно познавали суть доктрины. У наиболее ревностных церковников Средневековья явно была иная точка зрения. Культон цитирует речь одного из проповедников, который жаловался, что прихожане получают совершенно неверное представление о католицизме, потому что разглядывают картины, вместо того, чтобы слушать проповедь. (Нечто подобное произошло не когда-нибудь, а именно в наше время. Индейцы-католики Центральной Америки создали самые дикие виды ереси в результате длительных размышлений над резными и рисованными символами, которыми конкистадоры наполнили их храмы.) Недовольство святого Бернара богатством Клюнийской архитектуры, скульптуры и церемониала было вызвано как интеллектуальными, так и чисто нравственными соображениями. "Глаз натыкается на такое количество разнообразных форм, что у человека возникает искушение больше разглядывать камни, чем читать книги, провести целый день в созерцании резных изображений, а не в размышлениях о законе Божьем". Душа приходит к знанию, единящему ее с Реальностью, только в результате безобразных размышлений; поэтому те, кто подобно святому Бернару и его цистерцианцам, действительно хотят достичь главной цели человека, считают, что чем меньше им на глаза попадается отвлекающих символов, тем лучше.
Большинство людей поклоняется богам потому, что хочет добиться успеха в своих земных делах. С помощью этого поклонения, здесь на земле, можно очень быстро добиться материального успеха.
Бхагавад Гита
Те, кто очистил себя своими добрыми деяниями, делятся на четыре группы поклоняющихся Мне людей: уставшие от мира, ищущие знания, ищущие счастья и обладающие духовной проницательностью.
Обладающие духовной проницательностью – лучшие из них.
Они находятся в постоянном единстве со Мной.
Они всегда посвящают себя Мне и никому другому.
Ибо Я мил этим людям, а они – Мне.
Разумеется, все эти люди – благородны;
Но обладающего духовной проницательностью
Я считаю своим собственным "Я". Ибо он один любит Меня
За то, что Я – это Я,
Главная и единственная цель Его преданного сердца.
В течение его долгой жизни Его проницательность развивается;
Он считает Меня своим убежищем,
Зная, что Брахман – это все.
Как редко встречаются такие великие люди!Люди, проницательность которых притупили их мирские желания, создают той или иной ритуал или культ, и обращаются к различным богам, соответственно импульсу их природы. Но совершенно не важно, какое именно божество выберет себе верующий, ибо если у него есть вера, Я сделаю его веру непоколебимой. Получив от меня в дар веру, он поклоняется своему божеству и получает у него все. о чем просит. Но на самом деле Я, и только Я, удовлетворяю его просьбы.
Но люди слабого понимания молятся только о преходящих и бренных вещах. Поклонники дэвов отправятся к дэвам. Те, кто поклоняется Мне, придут ко Мне.*
Бхагавад Гита
* Здесь и выше свободная интерпретация О.Хаксли соответствующих фрагментов Бхагавад Гиты. – Прим. ред.
Если истинно верующие постоянно отправляют священные ритуалы, то они оказывают более или менее постоянное воздействие на психическую среду, в которой "купаются" индивидуальные умы и из которой они, так сказать, выкристаллизовываются в личности, достигающие более или менее полного развития, соответствующего более или менее совершенному развитию тел, с которыми они связаны. (Выдающийся современный философ доктор Ч.Д.Броуд в своем эссе, включенном в "Записки Общества Психических Исследований", написал по поводу этой психической среды следующие слова. "Должно быть, мы должны серьезно задуматься над вероятностью того, что ощущения личности вызывают более или менее постоянные изменения в структуре или функционировании чего-то, что не является ни разумом личности, ни ее мозгом. Нет никаких оснований предполагать, что эта среда является чем-то, что можно определить местоимениями типа "мое", "твое", "его", подобно тому, как мы определяем ими разум и одушевленное тело... Изменения среды, порожденные определенными прошлыми ощущениями индивидуума М, получают новый импульс от нынешних ощущений и интересов индивидуума Н и становятся причинными факторами, порождающими или изменяющими последующие ощущения Н".) Внутри этой психической среды или не-личностного субстрата индивидуальных умов независимо существует нечто, что мы можем метафорически назвать "вихревым движением", обладающим своей собственной производной и вторичной объективностью; поэтому, каждый раз при отправлении ритуала индивидуумы, чья вера достаточно сильна, действительно обнаруживают "нечто", отличное от субъективного "чего-то", существующего в их воображении. И до тех пор, пока это спроецированное психическое существо питается верой и любовью своих поклонников, оно обладает не только объективностью, но и способностью отвечать на молитвы. В конечном итоге, разумеется, истинным является выражение "Я, и только Я, удовлетворяю просьбы", смысл которого заключается в том, что все происходит в соответствии с божественными законами, обязательными как для материальных, так и для психических и духовных аспектов вселенной. Тем не менее, дэвы (те несовершенные формы, посредством которых люди из-за своего добровольного невежества поклоняются божественной Основе) могут считаться относительно независимыми силами. Примитивное представление о том, что боги питаются принесенными им жертвами, является, просто-напросто, схематичным выражением глубокой истины. Когда культ утрачивает привлекательность, когда вера слабеет, дэвы заболевают и, в конце концов, умирают. Европа полна старых гробниц, лежащие в которых святые, Девы и реликвии утратили силу и вторичную объективность, которыми они когда-то обладали. Например, в те времена, когда жил и творил Чосер, дэв по имени Томас Беккет давал любому пришедшему в Кентербери пилигриму при условии, что тот обладал достаточно сильной верой, все блага, о которых тот только мог попросить. Теперь это когда-то могущественное божество – всего лишь мертвый камень; но есть еще церкви на Западе, мечети и храмы на Востоке, в который даже самые нерелигиозные и психически устойчивые туристы не могут не почувствовать ощутимое присутствие чего-то "сверхъестественного". Разумеется, ошибочным будет предположение, что они ощущают присутствие Бога, который есть Дух и которому надо поклоняться в душе; скорее, они ощущают психическое присутствие мыслей человека о конкретной, ограниченной форме Бога, и чувств, которые он испытывает к этой форме, обращаясь к ней "соответственно импульсу своей натуры"; мысли и чувства проецируются в объективность и бродят по священному месту так же, как мысли и чувства другого рода, но такого же напряжения, бродят по местам былых страданий или преступлений. Нечто действительно присутствует в священных местах и присутствие это вызвано отправлением традиционных ритуалов или изначально присуще священному объекту, имени или формуле; но это "нечто" является не Богом или аватарой, а чем-то, что может отражать божественную Реальность, но что меньше этой Реальности и не похоже на нее.
"Сладка память об Иисусе и доставляет истинное наслаждение сердцу;
но слаще меда и всего остального – его присутствие".
Это первое четверостишие известного гимна двенадцатого века, состоящее всего из семнадцати слов и междометий, представляет собой определение связи между ритуалом и истинным присутствием Бога, а также реакции верующего и на то, и на другое.
Систематическое культивирование memoria (вещи, самой по себе, полной сладости) поначалу приводит к воскрешению воспоминаний о непосредственном ощущении praesenlia, а потом, в некоторых случаях, выливается в само это ощущение, которое приносит с собой наслаждение совершенно иного и более высокого порядка. Существо, присутствие (спроецированная объективность которого иногда бывает настолько полной, что ее ощущают не только истово верующие, но и более или менее равнодушные посторонние) которого ощущается в том или ином месте, всегда является тем божественным существом, о котором в данной местности помнят испокон веков – Иисусом, Кришной или Амитабхой Буддой.
* Из совершенного деяния (лат.) – Прим.пер.
Ценность этого упражнения (повторения имени Амитабха Будды) заключается в следующем. До тех пор, пока один человек выполняет свои духовные упражнения, а другой – свои, они уравновешивают друг друга и не имеет значения, встречаются они или нет. Но если два человека выполняют одни и те же упражнения, то их память становится все крепче и крепче, они, из жизни в жизнь, помнят друг о друге и развивают близость друг к другу. Более того, кто бы не повторял имя Амитабха Будды, сегодня или в будущем, обязательно увидит Будду Амитабху и навсегда соединится с ним. В силу этого единства, подобно тому, как создатель духов весь пропитывается их запахом, такой человек умащается состраданием Амитабхи и просветляется, не прибегая ни к каким другим средствам.
Сурангама сутра
Теперь мы видим, что истовая вера в сочетании с упорным следованием многих людей определенной форме поклонения или духовных упражнений, имеет тенденцию объективировать идею или воспоминание, которые являются ее содержанием, и создавать своего рода настоящее присутствие чего-то сверхъестественного, которое верующие обнаруживают "там" не реже, и совершенно иначе, чем "здесь". До тех пор, пока дело обстоит именно так, ритуалист абсолютно прав, используя свои священные слова и действия, силу которых при других обстоятельствах можно было бы назвать магической. Мантра на самом деле действует, жертвоприношение действительно дает результаты, таинство притягивает благодать ex opere operate: вышеперечисленные действия являются или скорее могут быть проявлениями непосредственного ощущения, фактами, истинность которых эмпирически может проверить любой, кто решится выполнить необходимые условия. Но благодать, полученная ех opere operate, не всегда является духовной благодатью, а священные действия и формулы обладают силой, которая не всегда исходит от Бога. Верующие могут получить и зачастую действительно получают благодать и силу друг от друга и от истовой веры их предков, спроецированной в независимые психические существа, обитающие в определенных местах, словах и действиях. По большому счету, ритуальная религия – это не духовность, а оккультизм, утонченная и добродушная форма белой магии. Что ж, точно так же, как искусство или наука не причиняют никакого вреда, а приносят большую пользу при условии, что эти виды деятельности считаются не целью, а средством достижения главной цели в жизни, так и белая магия не причиняет вреда и может принести пользу при условии, что ее воспринимают не как истинную религию, а как одну из дорог к истинной религии – эффективным способом напоминания людям при помощи определенного психофизического "антуража" о существовании Бога, "в познании которого находится их вечная жизнь". Но если ритуальная белая магия сама по себе считается истинной религией, если порожденное ею сверхъестественное "нечто" считается Богом, а не человеческими мыслями о Нем и чувствами по отношению к Нему. или хотя бы чем-то меньшим, чем Бог, если священные ритуалы отправляются и посещаются во имя ощущения "духовной сладости" и приобретения власти и преимуществ – тогда это уже идолопоклонство. Подобное идолопоклонство, в лучших своих проявлениях, представляет собой во многих аспектах полезную религию. Но последствия поклонения Богу, как чему угодно, но только не Духу, и в какой угодно форме, но только не в истине и не в душе. совершенно нежелательны – ибо они ведут только к неполному спасению души и оттягивают ее абсолютное единение с вечной Основой.
То, что очень многие мужчины и женщины обожают ритуалы и церемонии, неопровержимо доказывает история религии. Почти все иудейские пророки были против ритуальности. "Раздирай свое сердце, а не одежды на себе". "Я жажду милосердия, а не жертвоприношения". "Я ненавижу ваши праздники, я презираю их; я не нахожу никакой радости в ваших серьезных сборищах". И все же, невзирая на то, что пророки считались вдохновленными Богом, Храм Иерусалимский продолжал оставаться на протяжении сотен лет после их смерти центром религии ритуалов, церемониалов и кровавых жертвоприношений. (Мимоходом можно заметить, что пролитие крови, своей или животных, или других человеческих существ, похоже является на удивление эффективным способом внушить "оккультному" или психическому миру нежелание отвечать на просьбы и наделять просителя сверхъестественными силами. Если это действительно так, а имеющиеся антропологические и летописные данные свидетельствуют в пользу этого предположения, то мы имеем еще один веский аргумент против принесения в жертву животных, свирепых телесных истязаний и даже, поскольку мысль является формой действия, против воображаемого любования пролитой кровью, столь популярного в определенных христианских кругах.) То, что иудеи делали вопреки учению своих пророков, христиане делали вопреки учению Христа. Евангельский Христос – проповедник, а не мастер ритуалов и таинств; он высказывается против "тщетного повторения"; он настаивает на главенстве поклонения в душе; ему не нужны жертвоприношения и не очень-то нужен и Храм. Но это не помешало историческому христианству пойти по своему, слишком человеческому, пути. Так же происходило и в буддизме. Ибо Будда из священных палийских книг считал ритуалы кандалами, не дающими душе достичь просветления и освобождения. Тем не менее, основанная им религия активно использует церемонии, "тщетное повторение" и священные ритуалы.
Существуют две основные причины подобного развития исторических религий. Во-первых, большинство людей жаждет не духовности или освобождения, а религии, приносящей эмоциональное удовлетворение, жаждет слышать ответы на свои молитвы, жаждет сверхъестественных способностей и частичного спасения в каком-то посмертном раю. Во-вторых, те немногие, стремящиеся к духовности и освобождению, считают, что наиболее эффективными средствами достижения этой цели являются церемонии, "тщетные репетиции" и священные обряды. Участие в этих церемониях и повторение этих формул сильнее всего напоминает им о вечной основе всего бытия; погружаясь в символы, им легче всего добраться до того, что эти символы выражают. Каждая вещь, каждое событие и каждая мысль являются точками, в которых пересекаются творение и Творец, более или менее отдаленное проявление Бога и луч, так сказать, непроявленного Божества; стало быть, каждая вещь, каждое событие или каждая мысль могут стать дверью, сквозь которую душа может выйти из времени в вечность. Вот почему религия ритуалов и таинств может привести к освобождению. Но в то же время, каждое человеческое существо обожает власть и самовозвеличивание, и любая священная церемония, любая словесная формула или любое таинство являются каналом, по которому сила и власть могут перетечь из восхитительной психической вселенной во вселенную воплощенных "я". Вот почему религия ритуалов и таинств может также и увести от освобождения.
Есть еще один недостаток, изначально присущий любой системе организованных таинств, и заключается он в том, что она дает власть касте жрецов, которой жрецы, естественно, злоупотребляют. В обществе, которое приучено к мысли, что спасение достигается исключительно или в основном посредством определенных таинств и что эффективно отправлять эти таинства могут только профессиональные жрецы, эти жрецы будут обладать огромной властью. Обладание такой властью является постоянным искушением использовать ее для удовлетворения индивидуальных и корпоративных потребностей. Если это искушение достаточно постоянно, то большинство человеческих существ, не являющихся святыми, неизбежно ему поддастся. Вот почему Христос говорил своим ученикам, чтобы они молились о способности не поддаваться искушению. Это положение является или должно являться главным принципом всех социальных реформ. Экономические, политические и социальные отношения между человеческими существами должны быть организованы таким образом, чтобы свести до минимума искушение отдельных индивидуумов или отдельных социальных групп жадностью, гордыней, жестокостью и властью. Поскольку мужчины и женщины являются теми, кем они являются, то освободить человеческие сообщества от зла, по крайней мере до определенной степени, можно только ослаблением искушений и уменьшением их количества. Что ж, искушения, которым подвергается каста жрецов принявшего религию таинств общества таковы, что упорного сопротивления им можно ожидать только от самых святых людей. Что происходит, если служители религии поддаются этим искушениям, хорошо видно из истории Римской церкви. Поскольку католическое христианство проповедовало свою версию Вечной Философии, оно породило целый ряд великих святых. Но поскольку Вечная Философия была покрыта толстым слоем обрядности и идолопоклоннической озабоченности бренными вещами, менее святые члены церковной иерархии испытывали сильные и совершенно ненужные искушения, поддались им и встали на путь преследований инакомыслящих, симонии, политики с позиции силы, тайной дипломатии, зарабатывания больших денег и сотрудничества с тиранами.
Поскольку Бог по милости своей привел меня к вере его любимого Сына, то я сильно сомневаюсь в том, что каждый раз, когда я пью вино или разламываю хлеб, даже в самых обычных обстоятельствах, это не вызывает у меня никаких мыслей об израненном и истекающем кровью теле моего дорогого Господа и Спасителя и глубоких чувств к Нему.
Стивен Греллет
Мы видим, что ритуальность и обрядность, превращенные в стержень организованного религиозного поклонения, ни в коей мере не являются благом. Но если свою повседневную жизнь человек сам превратит в некий бесконечный ритуал, если каждый объект окружающего его мира он будет рассматривать как символ вечной Основы мира, если каждое его действие будет частью священного обряда – вот это принесет пользу. Все духовные учителя от авторов Упанишад до Сократа, от Будды до святого Бернара, согласны с тем, что без самопознания не может быть адекватного познания Бога, а без постоянной собранности – полного освобождения. Человек, который научился воспринимать вещи как символы, личности, как храмы Святого Духа, а действия, как таинства, является человеком, который научился постоянно напоминать себе о том, кто он есть, каково его место во вселенной и по отношению к ее Основе, как он должен вести себя со своими собратьями и что он должен делать для достижения своей главной цели.
Кеннет Сондерс, в своем ценном исследовании четвертого Евангелия, Гиты и сутры Лотоса, пишет: "Только благодаря тому, что в каждой вещи живет Логос, все вещи обладают реальностью. Они являются священными символами, а не иллюзией, подобно феноменальному миру Веданты". О том, что Логос присутствует в вещах, жизнях и сознающем уме, а они живут в Логосе, Веды повествуют более подробно и четко, чем четвертое Евангелие; та же самая идея, разумеется, является основной в теологии даосизма. Но хотя в действительности любая вещь существует в точке пересечения божественного проявления с лучом непроявившегося Божества, из этого никак не следует, что все и всегда знают об этом. Напротив, подавляющее большинство человеческих существ считает, что его "я" и окружающие его объекты обладают своей собственной реальностью, совершенно независимой от Логоса. В результате люди отождествляют свое бытие со своими чувствами, желаниями и личными представлениями, а это самоотождествление с тем, чем они не являются, в свою очередь, наглухо закрывает им доступ к божественному влиянию и самой возможности освобождения. Для большинства из нас, в большинстве случаев, вещи не являются символами, а действия не являются частью обряда; и мы должны осознанно и старательно учить себя не забывать, чем они в действительности являются.
Мир является узником собственной деятельности, за исключением тех случаев, когда его действия являются формой поклонения Богу. Стало быть, ты должен совершать любое свое действие так, словно оно является частью священного обряда (словно оно – это яджна, жертвоприношение, которое в своей божественной Логос-сути тождественно Божеству, которому оно посвящается), и должен освободиться от всяких мыслей о результате.
Бхагавад Гита
Аналогичные мысли можно найти у христианских авторов, писавших, что к людям и даже вещам следует относиться, как к храмам Святого Духа, и что любое деяние или страдание должно "посвящаться Богу".
Вряд ли есть необходимость напоминать, что этот процесс осознанного освящения действий может применяться только к тем деяниям, которые не являются изначально злыми. Жаль конечно, что Гита сразу была опубликована не как самостоятельное произведение, а как теологическая вставка в эпическую поэму; и поскольку Махабхарата, как и большинство эпосов, в основном посвящена подвигам воинов, то совет Гиты действовать отстранено и только во имя Бога воспринимается в связи с военным делом. Что ж, спутником и следствием войны, среди всего прочего, является повсеместное распространение гнева, ненависти, гордыни, жестокости и страха. Тогда возникает вопрос, возможно ли (принимая во внимание суть Природы Вещей) освятить действия, побочными психологическими результатами которых являются эти страсти, совершенно затмевающие Бога? Будда из священных палийских книг непременно ответил бы на этот вопрос только отрицательно. То же сказал бы и Лао-цзы в "Дао-дэ-цзин". И Христос из Синоптического Евангелия. А вот Кришна из Гиты (который по прихоти литературы является так же и Кришной из Махабхараты) дает утвердительный ответ. Но следует помнить, что он привязан к очень конкретным условиям. Отстраненное отношение к убийству рекомендуется тем, кто принадлежит к касте воинов, и для кого война является долгом и призванием. Но то, что является долгом или дхармой для кшатрия, является адхармой для брахмана и запрещено ему; оно также не является долгом класса трудящихся и класса торговцев. Индуизм учит, что смешение каст, принятие на себя одним человеком обязанностей другого являются нравственным злом и угрозой стабильности общества. Итак, долг брахмана – стать провидцем, чтобы суметь объяснить своим собратьям природу вселенной, главную цель человека и путь к освобождению. Когда воины, чиновники, ростовщики, помещики или работники узурпируют функции брахманов и формулируют философию жизни в соответствии со своими искаженными представлениями о вселенной, тогда общество погружается в хаос. Хаос воцаряется и в том случае, когда брахман, человек, обладающий духовной, а не административной властью, берет в свои руки административную власть кшатрия, или когда ту же власть узурпируют ростовщики и менялы, или, наконец, когда дхарма войны касты воинов навязывается, посредством призыва в армию, брахманам, вайшьям и шудрам. История Европы времен Средневековья и Возрождения – это, по большей части, история социальных конфликтов, возникавших в результате того, что многие люди, которые должны были быть провидцами, обменяли духовную власть на власть политическую и финансовую. А новейшая история представляет собой ужасную летопись того, что происходит, когда политические лидеры, бизнесмены и "классово сознательные" пролетарии берут на себя функции брахманов по формулированию философии жизни; когда ростовщики определяют политику и рассуждают о войне и мире; и когда обязанности касты воинов навязываются всем и каждому, вне зависимости от психофизической конституции и призвания.