ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Когда в конце девятнадцатого века психология становилась самостоятельной наукой, свою задачу она определила как анализ сознания нормального взрослого человека. Сознание понималось как состоящее из структурных элементов, тесно связанных с процессами, происходящими в органах чувств. Например, цветовые ощущения связывались с фотохимическими изменениями сетчатки глаза, звукоразличение – с тем, что происходит во внутреннем ухе. Сложные переживания рассматривались как результат соединения нескольких элементарных ощущений, образов, чувств. Задачей психологии было выявление основных элементов сознания и определение того, как образуются их соединения. Часто психология обозначалась как ментальная химия.
Возражения против такого рода психологии выдвигались по многим направлениям и по разнообразным соображениям. Были те, кто выступал против рассмотрения исключительно структуры, энергично настаивая на том, что важнейшими характеристиками сознания являются его активные процессы, а не пассивное содержание. Чувствование, но не ощущение, мышление, но не идеи, воображение, а не образы – именно процессы, как утверждалось, должны быть предметом психологической науки. Другие возражения сводились к тому, что сознательное переживание невозможно проанализировать, не разрушив самой сущности переживания, его целостности. Прямое знание, утверждают сторонники этой идеи, состоит из паттернов или конфигураций, а не объединенных элементов; другая яркая группа ученых заявляла, что сознание неподвластно научным методам исследования, ибо слишком потаенно, субъективно. Вместо этого предлагалось определить психологию как науку о поведении.
Фрейдово наступление на традиционную психологию сознания шло по совсем иному направлению. Он уподобил психику айсбергу, где малая часть, выступающая над поверхностью воды, представляет область сознательного, в то время как гораздо большая масса под водной поверхностью представляет область бессознательного. В этом обширном пространстве бессознательного можно обнаружить влечения, страсти, подавленные мысли и чувства – гигантскую преисподнюю незримых жизненных сил, осуществляющих императивный контроль над сознательными мыслями и поступками индивида. С этой точки зрения психология, ограниченная анализом сознания, абсолютно не адекватна для понимания основополагающих мотивов человеческого поведения.
Более сорока лет Фрейд исследовал бессознательное при помощи метода свободных ассоциаций и создал то, что в целом расценивается как первая всесторонняя теория личности. Он наметил контуры ее топографии, открыл истоки энергетических потоков и обозначил курс развития. Совершив эти подвиги, он стал одной из наиболее противоречивых и влиятельных фигур современности. (О том, как бессознательное рассматривалось до Фрейда, см. Whyte, 1962).
Зигмунд Фрейд родился в Моравии 6 мая 1856 года и умер в Лондоне 23 сентября 1933 года. Однако почти 30 лет он прожил в Вене и покинул этот город только после вхождения в Австрию нацистов. В молодости он хотел быть ученым и с этой целью в 1873 году поступил в Венскую медицинскую школу, которую окончил через 8 лет. Фрейд никогда не полагал стать практикующим врачом, но скудная оплата научной работы, ограниченные возможности академического продвижения для евреев и потребности растущей семьи заставили его заняться частной практикой. Несмотря на это, он находил время для того, чтобы заниматься исследованиями и писать, и его познания как медика-исследователя составили ему прочную репутацию.
Интерес Фрейда к неврологии привел его к лечению нервных расстройств – ветви медицины, отстающей от остальных "целительных искусств" девятнадцатого века. Для совершенствования своих технических возможностей Фрейд в течение года учился у знаменитого французского психиатра Жана Шарко, использовавшего для лечения истерии гипноз. Хотя сам Фрейд и практиковал гипноз в работе со своими пациентами, эффективность его Фрейда не впечатлила. Соответственно, когда он услышал о новом методе, разработанном венским психиатром Йозефом Брейером (Breyer, J.), методе, основанном на том, что пациент избавлялся от симптомов, рассказывая о них, Фрейд испробовал его и нашел эффективным. Брейер и Фрейд совместно описали некоторые случаи истерии, излеченной таким методом (1895).
Однако, эти двое вскоре разошлись в связи с различными взглядами на роль сексуального фактора в истерии; Фрейд полагал, что причиной истерии являются сексуальные конфликты, в то время как Брейер придерживался более консервативных взглядов. После разрыва Фрейд достаточно долго работал в одиночестве, развивая идеи, которым суждено было стать основанием психоаналитической теории и которые нашли наиболее полное воплощение в его первой большой работе "The interpretation of dreams" (1900). Другие его книги и статьи вскоре привлекли внимание врачей и ученых по всему миру, и достаточно скоро Фрейда окружила группа последователей из разных стран; среди них Эрнст Джонс (Jones, Е.) из Англии, Карл Юнг из Цюриха, А.А.Брилл (Brill, А.А.) из Нью-Йорка, Шандор Ференчи (Ferenezi, S.) из Будапешта, Карл Абрахам (Abraham, К.) из Берлина, Альфред Адлер (Adler, А.) из Вены. Юнг и Адлер позже порвали с этим сообществом и развивали собственные идеи.
Из-за недостатка места мы не можем в должной мере затронуть даже важнейшие моменты интеллектуальной и личной жизни Фрейда: ранние годы его как студента-медика и исследователя; решающее влияние великого германского физиолога Эрнста Брюкке, одного из лидеров медицинской школы Гельмгольца, от которого Фрейд воспринял взгляд на человека как динамическую систему, подчиняющуюся законам природы (Amacher, 1965); его женитьбу на Марте Верней и – на протяжении всей жизни – преданность ей и их шести детям, одна из которых, Анна, избрала профессиональный путь отца; годы, проведенные с Шарко в Париже; тщательный самоанализ, начавшийся в 1850 году и продолжавшийся всю жизнь; бесплодные попытки рассмотреть психологические феномены с точки зрения церебральной анатомии; годы изоляции от Венского медицинского сообщества; приглашение от Дж.Стенли Холла (Hall, G.S.), выдающегося американского психолога, президента Университета Кларка, выступить на собрании, посвященном годовщине основания университета; создание Международной психоаналитической ассоциации и уход столь значимых учеников, как Юнг, Адлер, Ранк (Rank, О.) и Штекель (Stekel, W.); влияние Первой Мировой войны на Фрейда и пересмотр основ психоаналитической теории; приложение психоаналитических понятий ко всем сферам человеческой деятельности; личностные характеристики Фрейда и его долгие страдания от рака челюсти; наконец, драматическое спасение из рук нацистов. К счастью, все углы и извивы долгой жизни Фрейда исследованы выдающимся английским психоаналитиком Эрнстом Джонсом и блестяще описаны в трехтомной биографии (1953, 1955, 1957).
Недостаток места не позволяет нам и перечислить опубликованные работы Фрейда. Начиная с "The interpretation of dreams" (1900) и заканчивая "Outline of psycho-analysis" (1940), психологические работы Фрейда заполняют двадцать четыре тома в окончательном, стандартном английском издании. Читателю, незнакомому с теорией личности Фрейда, рекомендуем следующие книги: "The interpretation of dreams" (1900), "The psychopathology of everyday life" (1901), "General introductory lectures on psycho-analysis" (1917), "New introductory lectures on psycho-analysis" (1933) и "Outline of psycho-analysis" (1940).
При последующем обсуждении мы будем ограничиваться темами, имеющими отношение к Фрейдовой теории личности, исключив из рассмотрения психоаналитическую теорию неврозов, прекрасно описанную Фенихелем (Fenichel, О., 1945), психоаналитические методики и многочисленные приложения психологии Фрейда в социальных науках (см. Hall & Lindsey, 1968), искусстве и гуманитарных науках. Не сможем мы проследить и эволюцию Фрейда в отношении базовых понятий его теории личности – нам придется удовлетвориться тем, к чему он пришел в конце. В следующей главе мы обсудим некоторые дополнения к классической теории Фрейда и ее модификации, осуществленные последователями. Сектантские теории Юнга и Адлера, начинавших как сторонники психоанализа, представлены в главах 3 и 4.
Личность состоит из трех основных систем: Оно, Я и Сверх-Я.* Хотя каждая из этих областей личности обладает собственными функциями, свойствами, компонентами, принципами действия, динамикой и механизмами, они взаимодействуют столь тесно, что трудно и даже невозможно распутать линии их влияния и взвесить их относительный вклад в человеческое поведение. Поведение почти всегда выступает как продукт взаимодействия этих трех систем; чрезвычайно редко одна из них действует без двух других.
* В английских переводах с немецкого и англоязычной психоаналитической литературе используются термины ид, эго и супер-эго. – Прим.ред.
Оно есть изначальная система личности: это матрица, в которой впоследствии дифференцируются Я и Сверх-Я. Оно включает все то психическое, что является врожденным и присутствует при рождении, включая инстинкты. Оно – резервуар психической энергии и обеспечивает энергию для двух других систем. Оно тесно связано с телесными процессами, откуда черпает свою энергию. Фрейд назвал Оно "истинной психической реальностью", поскольку она отражает внутренний мир субъективных переживаний и не знает об объективной реальности. (Обсуждение Оно см. в работе Schur, 1966).
Когда энергия нарастает, Оно не может этого выдерживать, что переживается как дискомфортное состояние напряжения. Следовательно, когда уровень напряжения организма повышается – либо в результате внешней стимуляции, либо вследствие внутреннего возбуждения – Оно действует таким образом, чтобы немедленно снять напряжение и вернуть организм на удобный постоянный и низкий энергетический уровень. Принцип редукции напряжения, на основе которого действует Оно, называется принципом удовольствия.
Для того, чтобы выполнить свою задачу – избежать боли, получить удовольствие, – Оно располагает двумя процессами. Это рефлекторное действие и первичный процесс. Рефлекторные действия представляют собой врожденные автоматические реакции типа чихания и мигания; они обычно сразу снимают напряжение. Организм снабжен рядом таких рефлексов для того, чтобы справляться с относительно простыми формами возбуждения. Первичный процесс предполагает более сложную реакцию. Он пытается высвободить энергию через создание образа объекта, в связи с чем энергия переместится. Например, первичный процесс даст голодному человеку ментальный образ пищи. Галлюцинаторное переживание, в котором желаемый объект представлен как образ памяти, называется исполнение желания. Лучшим примером первичного процесса у здорового человека является сновидение, которое, по Фрейду, всегда представляет исполнение или попытку исполнения желания. Галлюцинации и видения психотиков – также примеры первичного процесса. Ярко окрашено действием первичного процесса аутистическое мышление. Эти исполняющие желания ментальные образы являются единственной реальностью, известной Оно.
Очевидно, что сам по себе первичный процесс не способен снять напряжение. Голодный не может съесть образ еды. Следовательно, развивается новый, вторичный психический процесс, и с его появлением начинает оформляться вторая система личности – Я.
Я появляется в связи с тем, что потребности организма требуют соответствующих взаимодействий с миром объективной реальности. Голодный человек должен искать, найти и съесть пищу прежде, чем будет снижено напряжение голода. Это означает, что человек должен научиться различать образ пищи, существующий в памяти, и наличное восприятие пищи, существующей во внешнем мире. Когда эта дифференциация осуществлена, необходимо преобразовать образ в восприятие, что осуществляется как определение местонахождения пищи в среде. Иными словами, человек соотносит существующий в памяти образ пищи с видом или запахом пищи, приходящими через органы чувств. Основное различие между Оно и Я заключается в том, что Оно знает только субъективною реальность, в то время как Я различает внутреннее и внешнее.
Говорят, что Я подчиняется принципу реальности и действует посредством вторичного процесса. Цель принципа реальности – предотвратить разрядку напряжения до тех пор, пока не будет обнаружен объект, подходящий для удовлетворения. Принцип реальности временно приостанавливает действие принципа удовольствия, хотя, в конечном счете, при обнаружении нужного объекта и снижении напряжения "обслуживается" именно принцип удовольствия. Принцип реальности связан с вопросом об истинности или ложности опыта – то есть обладает ли он внешним существованием, – в то время как принцип удовольствия заинтересован лишь в том, приносит ли опыт страдание или наоборот.
Вторичный процесс – это реалистическое мышление. При помощи вторичного процесса Я формулирует план удовлетворения потребностей, а затем подвергает его проверке – как правило, некоторым действием, – чтобы выяснить, срабатывает ли он. Голодный человек думает о том, где можно найти пищу, а затем начинает именно там ее искать. Это называется проверка реальностью. Чтобы удовлетворительно играть свою роль, Я контролирует все когнитивные и интеллектуальные функции; эти высшие ментальные процессы обслуживают вторичный процесс.
Я называют исполнительным органом личности, так как оно открывает двери действию, отбирает из среды то, чему действие должно соответствовать, и решает, какие инстинкты и каким образом должны быть удовлетворены. Осуществляя эти чрезвычайно важные исполнительские функции, Я вынуждено стараться интегрировать часто противоречивые команды, исходящие от Оно, Сверх-Я и внешнего мира. Это непростая задача, часто держащая Я в напряжении.
Однако следует иметь в виду, что Я – эта организованная часть Оно появляется для того, чтобы следовать целям Оно и не фрустрировать их и что вся его сила черпается из Оно. Я не обладает существованием, отдельным от Оно, и в абсолютном смысле всегда зависимо от него. Его главная роль – быть посредником между инстинктивными запросами организма и условиями среды; его высшая цель – поддерживать жизнь организма и увидеть, что вид воспроизводится.
Третья и последняя развивающаяся система личности – Сверх-Я. Это внутренняя репрезентация традиционных ценностей и идеалов общества в том виде, в каком они интерпретируются для ребенка родителями и насильственно прививаются посредством наград и наказаний, применяемых к ребенку. Сверх-Я – это моральная сила личности, оно представляет собой скорее идеал, чем реальность, и служит скорее для совершенствования, чем для удовольствия. Его основная задача – оценить правильность или неправильность чего-то, исходя из моральных стандартов, санкционированных обществом.
Сверх-Я как сопровождающий человека интернализированный моральный арбитр развивается в ответ на награды и наказания, исходящие от родителей. Чтобы получать награды и избегать наказаний, ребенок учится строить свое поведение в соответствии с требованиями родителей. То, что считают неправильным и за что наказывают ребенка, инкорпорируется в совесть – одну из подсистем Сверх-Я. То, что они одобряют и за что награждают ребенка, включается в его идеальное Я – другую подсистему Сверх-Я. Механизм обоих процессов называется интроекция.
Ребенок принимает, или интроецирует, моральные нормы родителей. Совесть наказывает человека, заставляя чувствовать вину, идеальное Я награждает его, наполняя гордостью. С формированием Сверх-Я на место родительского контроля встает самоконтроль.
Основные функции самоконтроля: 1) препятствовать импульсам Оно, в частности, импульсам сексуального и агрессивного плана, ибо проявления их осуждаются обществом; 2) "уговорить" Я сменить реалистические цели на моральные и 3) бороться за совершенство. Таким образом, Сверх-Я находится в оппозиции к Оно и к Я и пытается строить мир по своему образу. Однако Сверх-Я подобно Оно в своей иррациональности и подобно Я в стремлении контролировать инстинкты.* В отличие от Я, Сверх-Я не просто отсрочивает удовлетворение инстинктивных потребностей: оно их постоянно блокирует. (Анализ Сверх-Я дан Turiell, 1967).
* Оригинальный термин Фрейда переводится как влечение, однако в переводах с английского традиционно используется калька "инстинкт", соответствующая принятому в англоязычной психоаналитической литературе.
В заключение этого краткого рассмотрения следует сказать, что Оно, Я и Сверх-Я не следует рассматривать как неких человечков, управляющих нашей личностью. Это не более, чем наименования для различных психических процессов, подчиняющихся системным принципам. В обычных обстоятельствах эти принципы не противоречат друг другу и не перечеркивают друг друга. Напротив, они работают как единая команда под руководством Я. Личность в норме функционирует как единое целое, а не как нечто трехчастное. В очень общем смысле Оно может рассматриваться как биологическая составляющая личности, Я – как психологическая составляющая, Сверх-Я – как социальная составляющая.
Фрейд развивался под влиянием философии детерминизма и позитивизма девятнадцатого века и считал человеческий организм сложной энергетической системой, черпающей энергию из потребляемой пищи и расходующей ее на столь различные вещи, как кровообращение, дыхание, мышечные усилия, восприятие, мышление, память. Фрейд не видел причин считать, что энергия, обеспечивающая дыхание или пищеварение, обладает какими-либо отличиями, кроме отличий по форме, от энергии, обслуживающей мышление и память. В конце концов – и на этом твердо настаивали физики девятнадцатого века – энергия должна определяться с точки зрения осуществляемой работы. Если работа представлена психической активностью, например, мышлением, то правомерно, по мысли Фрейда, назвать эту форму энергии психической энергией. В соответствии с принципом сохранения энергии, энергия может трансформироваться из одного состояния в другое, но не может исчезать в рамках тотальной космической системы; из этого следует, что психическая энергия может трансформироваться в физиологическую и наоборот. Местом встречи, "мостиком" между энергией тела и энергией личности выступает Оно и его инстинкты.
Инстинкт определяется как врожденная психологическая репрезентация внутреннего соматического источника возбуждения. Психологическая репрезентация называется желанием; телесное возбуждение, из которого оно возникает, называется потребностью. Таким образом, состояние голода может быть описано с точки зрения физиологии как состояние дефицита питания в тканях тела, тогда как психологически оно представлено желанием поесть, желание действует как мотив поведения. Голодный ищет пищу. В связи с этим инстинкты считаются движущими факторами личности. Они не только побуждают поведение, но и определяют его направленность. Иными словами, инстинкт осуществляет избирательный контроль за поведением, повышая сензитивность к определенному виду стимуляции. Голодный более чувствителен к пищевым стимулам, сексуально возбужденный человек с большей вероятностью отреагирует на эротические стимулы.
Кстати, можно видеть, что организм также может активизироваться и внешней стимуляцией. Однако Фрейд полагал, что источники возбуждения, находящиеся в среде, менее важны для динамики личности, чем врожденные инстинкты. В целом внешние стимулы возлагают на организм меньше требований и требуют менее сложных форм удовлетворения, чем потребности. Внешнего стимула можно избежать, но от потребности убежать невозможно. Хотя Фрейд отводил внешней стимуляции вторые роли, он никогда не отрицал ее значение в определенных условиях. Например, чрезмерная стимуляция в ранние годы жизни, когда незрелое Я не способно связать огромное количество свободной энергии (напряжения), может иметь на личность решающее влияние, как мы увидим при обсуждении представлений Фрейда о тревоге.
Инстинкт – это квант психической энергии или, как это обозначил Фрейд, "мера запроса на работу ума" (1905а, с. 168). Вместе взятые, инстинкты составляют суммарную психическую энергию, находящуюся в распоряжении личности. Как уже сказано, Оно представляет резервуар этой энергии и местоположение инстинктов. Оно может быть уподоблено динамо-машине, поставляющей психическую энергию для всего многообразия действий личности. Разумеется, энергия извлекается из телесных метаболических процессов.
Инстинкт имеет источник, цель, объект и импетус. Источник мы уже определили как телесное состояние или потребность. Цель состоит в устранении телесного возбуждения. Цель пищевого инстинкта, например, состоит в устранении пищевого дефицита, что достигается, разумеется, актом еды. Вся активность между появлением желания и его исполнением относится к объекту. Иначе говоря, объект – это не только конкретный предмет или условие, удовлетворяющее потребности; он также включает поведение, направленное на поиск необходимого предмета или условия. Например, когда человек голоден, он должен предпринять некоторые действия для того, чтобы достичь цели – насыщения.
Импетус – это сила инстинкта, определяемая интенсивностью потребности. С ростом пищевого дефицита, вплоть до возникновения физической слабости, соответственно возрастает сила инстинкта.
Рассмотрим кратко некоторые последствия такого подхода к инстинктам. Прежде всего, предлагаемая Фрейдом модель – это модель "напряжения-редукции". Поведение человека активируется внутренними побудителями и активность убывает по мере того, как соответствующие действия отменяют или снижают возбуждение. Это означает, что цель инстинкта по характеру своему регрессивна, так как возвращает человека к предшествующему состоянию, состоянию до проявления инстинкта. Состояние, в которое возвращается человек, относительно статично. Инстинкт следует также считать консервативным, так как его цель – сохранить равновесие организма посредством снятия возбуждения. Таким образом, мы можем обрисовать инстинкт как процесс, повторяющийся с той же частотой, что и круг явлений, начиная с возникновения возбуждения и завершая отдыхом. Этот аспект инстинкта Фрейд назвал вынуждение повторения. Личность вынуждена вновь и вновь повторять неизбежный цикл возбуждения и покоя. (Термин "вынуждение повторения" используется также при описании персеверативного поведения, когда средства удовлетворения потребности не вполне адекватны. Ребенок персеверирует, сося палец в состоянии голода).
В соответствии с фрейдовой теорией инстинктов, источник и цель инстинкта остаются постоянными на протяжении жизни, хотя физическое созревание меняет или устраняет источник. С развитием новых телесных потребностей могут появляться новые инстинкты. По контрасту с постоянством источника и цели, объект или средства удовлетворения потребности могут в течение жизни существенно варьировать – что и происходит. Эти вариации в выборе объекта возможны, так как психическая энергия способна смещаться, она может разряжаться различными путями. Следовательно, если тот или иной объект недоступен – либо потому, что отсутствует, либо в силу наличия внутриличностных барьеров, – энергия может вкладываться в другой объект. Если он также окажется недоступным, возникнет новое перемещение, и так далее, пока не будет найден подходящий объект. Иными словами, объекты могут заменяться, чего определенно не может быть с источником и целью инстинкта.
Когда энергия инстинкта более или менее постоянно вкладывается в замещающий объект, соответствующее поведение называется производным от инстинкта. Так, если первым избранным ребенком сексуальным объектом является манипулирование собственными половыми органами, и он вынужден отказаться от этого удовольствия в пользу более безобидных форм телесной стимуляции – например, сосания пальца или игры с игрушками, – замещающие активности производны от инстинкта. Цель полового инстинкта нисколько не меняется: идет поиск полового удовлетворения.
Перемещение энергии из одного объекта в другой – наиболее важная характеристика динамики личности. Она объясняет очевидную пластичность человеческой натуры и замечательное разнообразие человеческого поведения. Практически все интересы, предпочтения, вкусы, привычки взрослого человека представляют перемещение энергии от оригинальных инстинктивных объект-выборов. Почти все они производны от инстинкта. Фрейдова теория мотивации основана на допущении, что инстинкты – это единственные источники человеческого поведения. О перемещении мы еще многое скажем в последующих разделах данной главы.
Количество и виды инстинктов. Фрейд не пытался составить перечень инстинктов, так как полагал недостаточными существующие знания о телесных состояниях, от которых зависят инстинкты. Определение этих органических потребностей – задача не психолога, а физиолога. Не претендуя на знание общего числа инстинктов, Фрейд, тем не менее, предположил, что все они могут быть объединены в две большие группы, названные "инстинкты жизни" и "инстинкты смерти".
Инстинкты жизни служат целям выживания индивида и размножения. Под эту категорию подпадают голод, жажда, секс. Форма энергии, посредством которой воплощаются инстинкты жизни, называется либидо.
Инстинкт жизни, которому Фрейд уделяет наибольшее внимание, половой инстинкт, и на заре психоанализа почти все, что совершает человек, приписывалось действию этого вездесущего инстинкта (1905а). На самом деле половой инстинкт не един. Иначе говоря, существует ряд отдельных телесных потребностей, побуждающих эротические желания. Каждое из этих желаний имеет источник в особом телесном регионе; последние называются эрогенными зонами. Эрогенная зона – это участок кожи или слизистой, высоко чувствительный к раздражению; если им определенным образом манипулировать, это снимает напряжение и вызывает удовольствие. Одну из таких зон образуют губы и ротовая полость, другую – анальная область, третью – половые органы. Сосание вызывает оральное удовольствие, испражнения – анальное удовольствие, массирование или трение в области половых органов – генитальное удовольствие. В детстве половые инстинкты относительно независимы друг от друга, но при достижении пубертата имеют тенденцию к смешению и совместному служению репродуктивной цели.
Инстинкты смерти, или, как иногда называл их Фрейд, деструктивные инстинкты, проявляются не столь заметно, как инстинкты жизни, по этой причине известно о них немного, но они неизбежно выполняют свою миссию. Каждый человек в конце концов умирает – факт, давший начало знаменитому афоризму Фрейда: "Цель жизни – смерть" (1920а, с. 38). Фрейд, в частности, полагал, что у человека есть желание – разумеется, обычно бессознательное, – умереть. Он не пытался определить соматические источники инстинктов смерти, хотя кто-то, быть может, захочет связать их с катаболическими или разрушительными процессами в организме. Не дал он и название энергии, посредством которой осуществляют свою работу эти инстинкты.
Фрейдово допущение относительно существования инстинкта смерти основано на принципе постоянства, сформулированном Фехнером (Fechuer, G.). Согласно этому принципу, все жизненные процессы стремятся к возвращению к стабильности неорганического мира. В работе "Beyond the pleasure principle" (1920a) Фрейд приводит следующий аргумент в пользу представлений о желании смерти. Живая материя появилась вследствие воздействия космических сил на неорганическую материю. Эти изменения поначалу были очень нестабильны, и материя быстро возвращалась к прежнему неорганическому состоянию. Однако постепенно благодаря эволюционным изменениям в мире длительность жизни увеличилась; тем не менее эти нестабильные живые формы всегда с неизбежностью регрессировали к стабильности неживой материи. С развитием механизмов воспроизводства живые организмы обрели возможность репродуцировать себе подобных и потеряли зависимость от происхождения из неорганической природы. Но, даже обладая этим преимуществом, особи того или иного вида подчинены принципу постоянства, ибо этот принцип управляет их существованием с момента, когда они были наделены жизнью. Жизнь, говорит Фрейд, это окольный путь к смерти. Потревоженная в своем стабильном существовании, органическая материя стремится вернуться к статичному состоянию. Стремление к смерти у человека – психологическая репрезентация принципа постоянства.
Важным дериватом инстинктов смерти является агрессивное побуждение. Агрессивность – это саморазрушение, обращенное вовне и направленное против замещающих объектов. Человек сражается с другими и является деструктивным потому, что желание смерти блокируется силами жизненных инстинктов и другими обстоятельствами внутри личности, противостоящими инстинктам смерти. Война 1914-1918 гг. убедила Фрейда, что агрессия – такой же важный мотив, как и сексуальный.
Инстинкты жизни и смерти и их дериваты могут смешиваться, нейтрализовывать, замещать друг друга. Еда, например, представляет смешение голода и деструктивности и удовлетворяется путем кусания, жевания и проглатывания пищи. Любовь, дериват полового инстинкта, может нейтрализовать ненависть – дериват инстинкта смерти. Или же любовь может сменить ненависть, а ненависть – любовь.
Так как инстинкты содержат всю энергию, посредством которой действуют три системы личности, обратимся к тому, каким образом Оно, Я и Сверх-Я обретают контроль над психической энергией и используют ее.
Динамика личности определяется способами распределения и использования психической энергии со стороны Оно, Я и Сверх-Я. Так как общее количество энергии ограничено, три системы соревнуются за обладание энергией. Одна система обретает контроль над энергией за счет двух других. С усилением одной системы две другие неизбежно ослабляются, если только общая система не обретает новой энергии.
Изначально Оно обладает всей энергией и использует ее для рефлекторных действий и исполнения желаний посредством первичного процесса. Эти оба вида активности находятся в полном услужении у принципа удовольствия, на основе которого действует Оно. Приведение в действие энергии – в действие, которое удовлетворит инстинкт, – называется объект-выбор или объект-катексис.*
* Термин "катексис" также принадлежит не Фрейду, а возник в англоязычных переводах и получил распространение уже после этого. Оригинальное понятие Фрейда на русский язык перевести (как и на английский) трудно. Близкие варианты – "вкладывание", "инвестирование".
Энергия Оно очень текуча, то есть легко переводится от одного действия или образа к другому действию или образу. Возможность перемещения этой инстинктивной энергии существует благодаря неспособности Оно проводить четкое различение между объектами. Различные объекты расцениваются как тождественные. Например, голодный младенец будет тащить в рот почти все, что сможет удержать.
Поскольку Я не обладает собственным источником энергии, ему приходится заимствовать энергию у Оно. Отвлечение энергии от Оно в процессы, составляющие Я, осуществляется при помощи механизма, известного как отождествление. Это одно из наиболее важных понятий фрейдовой психологии и одно из наиболее трудных для понимания.
Вспомним из предшествующего обсуждения, что Оно не делает различий между субъективными образами и объективной реальностью. Катексис образа объекта – то же самое, что катексис самого объекта. Однако, если образ не может полностью удовлетворить потребность, человек вынужден провести различие между внутренним и внешним миром. Ему необходимо научиться отличать воспоминание или образ отсутствующего объекта от сенсорного впечатления или восприятия присутствующего объекта. Затем, чтобы потребность была удовлетворена, человек должен научиться сопоставлять то, что содержится в уме, с его эквивалентом во внешнем мире посредством вторичного процесса. Сопоставление ментальной репрезентации и физической реальности – или чего-то, что есть в уме, с чем-то во внешнем мире, – именно это понимается под отождествлением.
Так как Оно не делает различений между содержаниями ума, будь то перцепции, образы памяти, идеи или галлюцинации, катексис возможен как в отношении образа реалистического восприятия, так и в отношении исполняющих желание образов памяти. Таким образом, энергия отвлекается от исключительно субъективных психических процессов Оно и переводится в объективные, логические, идеационные процессы Я. В обоих случаях энергия используется только для психологических целей, однако в случае Оно не делается различий между ментальным символом и физическим эталоном, тогда как в случае Я это различие делается. Я пытается сделать символ максимально репрезентативным относительно эталона. Иначе говоря, благодаря отождествлению первичный процесс замещается вторичным. Так как вторичный процесс гораздо эффективнее снимает напряжение, формируется все больше и больше катексисов Я. Постепенно Я, как более эффективное, обретает монополию на психическую энергию. Монополия, однако, относительна, так как в случае неудачи Я в удовлетворении инстинктов, Оно забирает власть обратно.
Завладев достаточным количеством энергии, Я может использовать ее иначе, чем на удовлетворение инстинктов посредством вторичного процесса. Часть энергии используется на то, чтобы перевести на более высокий уровень различные психические процессы – восприятие, память, суждение, различение, абстрагирование, обобщение и рассуждение. Часть энергии должна использоваться Я для того, чтобы сдержать импульсивную иррациональную активность Оно. Сдерживающие силы известны как антикатексис в противовес силам катексиса. Если угрозы со стороны Оно слишком велики, Я вырабатывает против него защиты. Эти защитные механизмы мы обсудим в одном из последующих разделов; они могут использоваться также для того, чтобы справиться с давлением, оказываемым на Я со стороны Сверх-Я. Разумеется, эти защиты требуют энергии.
Энергия Я может перемещаться и для того, чтобы образовался новый объект-катексис, так что вся система производных интересов, отношений и предпочтений формируется в Я. Эти катексисы Я могут непосредственно не удовлетворять базовые потребности организма, но ассоциативно связаны с теми объектами, которые удовлетворяют. Например, энергия, побуждаемая голодом, может развернуться таким образом, что будет включать катексисы типа интереса к коллекционированию марок, посещению необычных ресторанов и продаже фарфора. Это распространение катексиса по каналам, лишь отдаленно связанным с оригинальным объектом инстинкта благодаря большей эффективности Я в осуществлении главной работы по удовлетворению инстинктов. Оставшаяся энергия используется на другие цели.
Наконец, Я, как исполнительный орган личности, использует энергию для влияния на интеграцию трех систем. Цель этой интегрирующей функции Я – создание внутренней гармонии личности таким образом, чтобы мягко и эффективно могли осуществляться взаимодействия Я со средой.
Механизм отождествления отвечает также за энергетизацию систем Сверх-Я. Этот процесс, тоже сложный, происходит следующим образом. Среди первых объектов, катектируемых ребенком – родители. Эти катексисы появляются рано и твердо закрепляются в связи с тем, что ребенок в плане удовлетворения своих потребностей абсолютно зависим от родителей или лиц, их замещающих. Кроме того, родители играют роль дисциплинирующих агентов: они учат детей морали и традиционным ценностям и идеалам общества, в котором растет ребенок. Они делают это, награждая ребенка за правильные поступки и наказывая за неправильные. Награда – это нечто, снимающее напряжение или обещающее это. Эффективной наградой могут быть конфета, улыбка, доброе слово. Наказание – это нечто, увеличивающее напряжение. Это могут быть шлепки, неодобрительные взгляды, отказ в удовольствии. Тем самым ребенок начинает отождествлять свое поведение с противостоящими ему санкциями и запретами родителей. Ребенок интроецирует моральные императивы родителей силой изначального катексиса, который у него есть в отношении родителей как агентов, удовлетворяющих потребность. Он катектирует их идеалы – и это становится его идеальным Я; он катектирует их запреты – и это становится совестью. Так Сверх-Я получает доступ к энергетическому резервуару Оно – посредством детского отождествления с родителями.
Работа Сверх-Я часто, хотя и не всегда, направлена противоположно импульсам Оно. Это так, поскольку моральный кодекс представляет попытку общества проконтролировать и сдержать выражение примитивных побуждений, особенно сексуальных и агрессивных. Быть хорошим – значит быть послушным и не делать "грязных" вещей. Быть плохим – значит быть непокорным, бунтовать, быть похотливым. Добродетельный человек сдерживает свои импульсы, грешник позволяет себе предаваться удовольствиям. Тем не менее, иногда Оно "подкупает" Сверх-Я. Например, это происходит, когда некто, в приступе морализаторского жара, предпринимает агрессивные действия против тех, кого считает подлыми или греховными. Агрессия в таких случаях скрывается под маской справедливого негодования.
Когда посредством механизма отождествления поставляемая инстинктами энергия канализируется в Я и Сверх-Я, оказывается возможной сложная игра сил побуждения и сдерживания. Напомним, Оно располагает только побудительными катектическими силами, тогда как энергия Я и Сверх-Я используется как для следования инстинктивным целям, так и для фрустрации. Чтобы мудро управлять личностью, Я должно держать под контролем и Оно, и Сверх-Я, и при этом у него должно оставаться достаточно энергии для установления необходимых взаимоотношений с внешним миром. Если ид удерживает контроль над значительной частью энергии, поведение человека по характеру становится импульсивным и примитивным. С другой стороны, если слишком много энергии контролируется Сверх-Я, поведение будет регулироваться не реалистическими соображениями, а моральными. Антикатексис совести может связывать Я моральными узами и мешать действиям любого типа, в то время как катексис идеального Я может выдвигать перед Я столь высокие стандарты, что человек оказывается в постоянной фрустрации и в конце концов у него может развиться депрессивное чувство собственной несостоятельности.
Кроме того, частные и непредсказуемые перемещения энергии из одной системы в другую, от катексиса к антикатексису является делом обычным, в особенности на протяжении первых двух десятилетий жизни, пока распределение энергии более или менее не стабилизируется. Эти перемещения энергии удерживают личность в динамическом состоянии. К шансам психологии стать когда бы то ни было точной наукой Фрейд относился пессимистически, так как, по его мысли, даже незначительное изменение в распределении энергии может перевесить чашу весов в пользу одной из форм поведения (1920b). Кто может сказать точно, прыгнет ли вниз человек, стоящий на краю окна? Нанесет ли артиллерийское орудие уничтожающий удар или подаст сигнал о возвращении домой после победы?
В конечном итоге динамика личности состоит во взаимодействии сил побуждения, катексиса, и сил сдерживания, антикатексиса. Все внутриличностные конфликты могут быть сведены к оппозиции этих двух силовых систем. Продолжительное напряжение связано с противодействием сил сдерживания силам побуждения. Будет ли это антикатексис Я, противостоящий катексису Оно, или антикатексис Сверх-Я, противостоящий катексису Я, результат в смысле напряжения будет тот же. Как любил говорить Фрейд, психоанализ – это такое понимание динамики, "которое сводит ментальную жизнь к взаимодействию сил, друг другу помогающих и друг друга сдерживающих" (1910b, с. 213).
Динамика личности во многом определяется необходимостью удовлетворения потребностей через взаимодействие с объектами внешнего мира. Среда обеспечивает голодный организм едой, жаждущего – водой. Помимо этой роли – источника обеспечения – внешний мир играет и иную роль в судьбе личности. В нем есть опасности: он может не только удовлетворять, но и угрожать. Окружающая среда обладает властью причинять боль и увеличивать напряжение – равно как приносить удовольствие и снижать напряжение. Она – источник и беспокойства, и покоя.
Обычная реакция индивида на внешние угрозы боли и разрушения, с которыми он не готов справиться, – страх. Угрожающий нам человек обычно страшен. Я, подавленное чрезмерной стимуляцией, неподвластной контролю, наполняется тревогой.
Фрейд различал три вида тревоги: реальную тревогу, невротическую тревогу и моральную тревогу или чувство вины (1926Б).* Основной тип – реальная тревога или страх реальных опасностей внешнего мира; от нее производны два других. Невротическая тревога представляет страх того, что инстинкт выйдет из-под контроля и заставит человека сделать нечто, за что последует наказание. Невротическая тревога – не столько страх инстинктов как таковых, сколько страх наказания, которое последует за его удовлетворением. Невротическая тревога имеет основу в реальности, поскольку в лице родителей или других авторитарных фигур мир наказывает ребенка за импульсивные действия. Моральная тревога – это страх совести. Люди с хорошо развитым Сверх-Я склонны чувствовать вину совершая нечто противное моральному кодексу или даже думая об этом. О них говорят, что они терзаются муками совести. Моральная тревога также в основе реалистична: в прошлом человека наказывали за нарушения морального плана, могут наказать и опять.
* В ряде случаев переводится как "реальный страх", "невротический страх", "моральный страх".
Функции тревоги – предостеречь человека о надвигающейся опасности; это сигнал для Я о том, что, хотя приняты соответствующие меры, опасность может возрастать, и Я может потерпеть поражение.
Тревога представляет собой состояние напряжения; это – побуждение, подобно голоду или сексуальному побуждению, но возникает не во внутренних тканях, а изначально связано с внешними причинами. Возросшая тревога мотивирует человека на действия. Он может уйти из опасного места, сдержать импульс, подчиниться голосу совести.
Тревога, с которой невозможно эффективно справиться, называется травматической. Она возвращает человека к состоянию инфантильной беспомощности. Фактически прототипом более поздней тревоги является травма рождения. Мир обрушивает на новорожденного стимулы, к которым тот не готов и не может адаптироваться. Ребенку необходимо убежище, чтобы Я имело шанс развиться настолько, чтобы справиться с сильными внешними стимулами. Если Я не в состоянии справиться с тревогой рационалистически, оно вынуждено вернуться к нереалистическим методам. Это и есть защитные механизмы, которые мы обсудим в следующем разделе.
Вероятно, Фрейд был первым психологом-теоретиком, кто уделил особое внимание развитию личности и, в частности, подчеркнул решающую роль раннего детства в формировании базовых структур личности. В самом деле, Фрейд полагал, что личность во многом формируется к концу пятого года жизни, а последующий рост по большей части представляет развитие этой базовой структуры. Он пришел к этому заключению на основе работы с пациентами, проходящими психоанализ. Она неизбежно возвращала к переживаниям детства как к тому, что решающим образом определяло позднейшее развитие неврозов. Фрейд верил, что "ребенок – отец взрослого". Любопытно, что при столь явном предпочтении генетического способа объяснений, Фрейд редко изучал непосредственно детей. Он предпочитал реконструировать прошлую жизнь по воспоминаниям взрослого.
Личность развивается на основе четырех источников напряжения: 1) процессов физиологического роста; 2) фрустраций; 3) конфликтов и 4) угроз. Прямым следствием возрастания напряжения, возникающего из этих четырех источников является то, что личность вынуждена овладевать новыми способами редукции напряжения. Это и подразумевается под развитием личности.
Отождествление и смещение – два метода, посредством которых индивид обучается разрешать фрустраций, конфликты и тревоги.
Это понятие было введено в предыдущем разделе для того, чтобы рассмотреть формирование Я и Сверх-Я. В данном контексте отождествление можно определить как метод, при помощи которого человек принимает черты другого и делает их корпоративной частью собственной личности. Человек научается редуцировать напряжение, моделируя свое поведение по чьему-то другому. Фрейд предпочел термин "отождествление" более привычному – "подражание" – поскольку полагал, что подражание относится к поверхностному и кратковременному копированию поведения, в то время как он хотел найти слово для более или менее постоянных приобретений личности.
В качестве моделей мы выбираем тех, кто, как нам кажется, более успешен в удовлетворении своих потребностей, чем мы. Ребенок отождествляется с родителями, поскольку они представляются всемогущими, по крайней мере, в раннем детстве. Становясь старше, дети находят других людей, с которыми отождествляются – тех, чьи достижения более соответствуют их нынешним желаниям. Для каждого периода есть свои фигуры отождествления. Излишне говорить, что большая часть отождествлений происходит бессознательно, а не по сознательному намерению, как это может показаться.
Человеку нет необходимости отождествляться с кем-либо во всех отношениях. Обычно избираются и инкорпорируются те черты, которые – так верится – помогут достичь желанной цели. В ходе отождествлений возникает множество проб и ошибок, так как уверенности в том, что же именно в другом обеспечивает ему успех, как правило, нет. Решающей проверкой оказывается то, помогает ли отождествление снизить напряжение; если да, – качество присваивается, если нет – отвергается. Отождествляться можно с животными, воображаемыми персонажами, сообществами, абстрактными идеями и неживыми объектами – так же, как с людьми.
Отождествление является также и методом возвращения потерянного объекта. Отождествляясь с усопшим или с любимым, с которым разлучен, человек реинкарнирует его как инкорпоративную черту собственной личности. Дети, отвергнутые родителями, склонны отождествляться с ними в надежде вернуть их любовь. Возможно и отождествление из-за страха. Ребенок отождествляется с запретами родителей, чтобы избежать наказания. Этот вид отождествления – основа для формирования Сверх-Я.
Итоговая структура личности представляет аккумуляцию ряда отождествлений, осуществленных в различные жизненные периоды, хотя важнейшими фигурами отождествления в жизни любого человека являются, вероятно, фигуры отца и матери.
Когда изначальный объект-выбор оказывается недоступен в силу внешних или внутренних барьеров (антикатексис), формируется новый катексис, если не возникает сильного подавления. Если этот новый катексис также блокируется, происходит новое смещение и т.д., пока не будет найден объект, позволяющий снять напряжение. Затем этот объект катектируется, пока не потеряет возможность редуцировать напряжение, и тогда возникает новый поиск подходящего объекта. На протяжении серии смещений, в значительной мере составляющих формирование личности, источник и цель инстинкта остаются неизменными; меняется лишь объект. Замещающий объект редко – если это вообще возможно – столь же удовлетворителен и так же снижает напряжение, как оригинальный объект, и чем более замещающий объект отличен от оригинального, тем меньше редукция напряжения. Вследствие ряда смещений аккумулируется неразряженное напряжение, действующее как постоянный мотивирующий фактор поведения. Человек постоянно ищет новые и лучшие способы снятия напряжения. Этим объясняется и разнообразие поведения, и человеческая неуспокоенность. С другой стороны, с возрастом происходит относительная стабилизация благодаря компромиссу между настояниями инстинкта и сопротивлением Я и Сверх-Я. Как мы писали в другой работе (Hall, 1954):
"интересы, привязанности и другие формы приобретенных мотивов сохраняются, поскольку они не только удовлетворяются, но и фрустрируются. Они существуют, потому что не удовлетворяются полностью... Каждый компромисс одновременно означает и отказ. Человек отказывается от чего-то, что хочет, но не может получить, и принимает нечто второго или третьего сорта относительно желаемого" (с. 104).
Фрейд указал, что развитие цивилизации оказалось возможным в связи с ограничением первобытных объкт-выборов и переходом в социально приемлемые культурные и творческие каналы (1930). Смещение, продуцирующее высокие культурные достижения, называется сублимацией. Фрейд в связи с этим отмечал, что интерес Леонардо да Винчи к образу Мадонны был сублимированным выражением стремления к интимности с матерью, от которой он был отделен в юном возрасте (1910а). Так как сублимация не приводит к полному удовлетворению – не более, чем любое смещение, – всегда существует остаточное напряжение. Оно может разряжаться в форме нервозности или беспокойства – состояний, которые, как указывал Фрейд, являются платой людей за свою цивилизованность (1908).
Направление смещения определяется двумя факторами. Это: 1) то, насколько замещающий объект похож на оригинальный; 2) санкции и ограничения со стороны общества. Фактор сходства по существу означает степень отождествленности двух объектов в уме человека. Да Винчи рисовал мадонн, а не крестьянок и аристократок, ибо для него мать была похожа на Мадонну больше, чем любой другой тип женщин. Общество, действуя через родителей и другие авторитарные фигуры, санкционирует одни смещения и объявляет вне закона другие. Ребенок узнает, что допустимо сосать леденец, а не большой палец ноги.
Способность формирования замещающих объект-катексисов – самый мощный механизм развития личности. Вся система интересов, предпочтений, ценностей, отношений, привязанностей взрослого возникла, может быть, благодаря смещению. Если бы психическая энергия не была способна к смещению и распределению, не было бы развития личности. Человек просто был бы роботом, инстинктивно выполняющим фиксированные стереотипы поведения.
Под давлением чрезмерной тревоги Я иногда, дабы снизить ее, вынуждено принимать чрезвычайные меры. Эти меры называются защитными механизмами. Важнейшие защиты – вытеснение, проекция, формирование реакции, фиксация и регрессия (Freud, А., 1946). Все механизмы зашиты имеют две общие характеристики: 1) они отвергают, фальсифицируют или искажают реальность; 2) они действуют бессознательно, так что человек не подозревает об их существовании.
Вытеснение. Это одно из самых ранних понятий психоанализа. Прежде чем Фрейд пришел к формулированию своей теории в терминах Оно, Я и Сверх-Я, он разделил психическое на три области – сознательное, предсознательное и бессознательное. Предсознательное содержит психический материал, который при необходимости может стать сознательным. Материал же бессознательного, по мнению Фрейда, относительно недоступен сознанию; он считается вытесненным.
Когда Фрейд пересмотрел свою теорию личности, понятие вытеснения сохранилось для обозначения одного из защитных механизмов Я. Джилл (Gill М.М., 1963) указывает, что Фрейд отказался от топографии психического в терминах сознательного, предсознательного и бессознательного в пользу структурной точки зрения в терминах Оно, Я и Сверх-Я в связи с тем, что вытеснение и вытесненное не могли быть в единой схеме. Он приписал вытеснение Я, а вытесненное – Оно (см. также Arlow and Brenner, 1964). Считается, что вытеснение возникает тогда, когда объект-выбор, побуждающий несоразмерную тревогу, изгоняется из сознания посредством антикатексиса. Например, до сознания не допускается болезненное воспоминание, или же человек не может видеть чего-то ясно видимого, потому что вытесняется перцепция этого предмета. Вытеснение может вмешиваться и в нормальное функционирование тела. Импотенция возможна из-за боязни сексуальных импульсов, артрит может развиться из-за вытеснения чувства враждебности.
Вытеснение может прокладывать себе путь через антикатексисы или находить выражение в форме смещения. Если смещение успешно предотвращает возвращение тревоги, оно должно обрести соответствующую символическую форму. Сын, вытеснивший враждебные чувства по отношению к отцу, может выражать враждебные чувства по отношению к другим символам авторитарности.
Однажды сформированное вытеснение трудно упразднить. Человек должен успокоиться тем, что опасности больше не существует, но это невозможно, пока вытеснение не "рассеется" настолько, чтобы можно было увидеть реальность. Возникает порочный круг. Поэтому взрослые несут в себе множество детских страхов: у них нет возможности обнаружить, что для этих страхов нет реального основания.
Проекция. Обычно Я справляется с реальной тревогой легче, чем с невротической или моральной. Следовательно, если источник тревоги может быть приписан внешнему миру, а не собственным примитивным импульсам или угрозам со стороны совести, человек скорее достигнет облегчения тревожного состояния. Этот механизм, посредством которого невротическая или моральная тревога обращаются в объективный страх, называется проекцией. Это превращение происходит просто, ибо изначальным источником как невротической, так и моральной тревоги является страх наказания со стороны внешнего агента. При проекции человек просто говорит: "Она меня ненавидит" вместо "Я ее ненавижу" или "Он меня преследует" вместо "Меня мучит совесть". Проекция часто служит двойной задаче. Она снижает тревогу, заменяя большую опасность меньшей, и позволяет человеку выражать свои импульсы под видом защиты от врагов.
Формирование реакции. Этот защитный механизм представляет замещение в сознании продуцирующего тревогу импульса или чувства его противоположностью. Например, ненависть заменяется любовью. Изначальный импульс все еще существует, но маскируется таким, который не вызывает тревоги.
Часто возникает вопрос, как можно отличить формирование реакции от истинного выражения импульса или чувства. Например, как можно отличить реактивную любовь от истинной? Как правило, реактивное образование отмечено экстравагантностью, внешней броскостью – человек слишком протестует – и компульсивностью. Крайние формы поведения любого рода обычно свидетельствуют о формировании реакции. Иногда формирование реакции успешно удовлетворяет изначальный импульс, для защиты от которого предназначено, например, когда мать "душит" ребенка своей любовью и вниманием.
Фиксация и регрессия. В ходе нормального развития человек, как мы увидим в следующем разделе, проходит ряд относительно легко определяемых стадий – до достижения зрелости. Однако, каждый новый шаг несет определенную фрустрацию и тревогу, и если они слишком велики, нормальное развитие может временно или навсегда приостановиться. Иными словами, человек может оказаться зафиксированным на одной из ранних стадий развития, поскольку новый шаг исполнен тревоги. Пример – сверхзависимый ребенок и его фиксация: тревога препятствует его независимости.
С этим типом защиты тесно связана регрессия. В этом случае человек, сталкиваясь с травматическим переживанием, отступает на более раннюю стадию развития. Например, ребенок, испуганный первым днем пребывания в школе, может проявить инфантильное поведение – плакать, сосать палец, "вешаться" на учителя, прятаться в углу. Молодая жена, испытывающая трудности в отношениях с мужем, может вернуться в безопасную ситуацию родительского дома, или потерявший работу человек может искать радость в пьянстве. Иными словами, люди склонны регрессировать к той стадии, на которой до этого были фиксированы. Если в детстве они были сверхзависимы, то скорее всего снова станут такими в ситуации невыносимого повышения тревоги.
Фиксация и регрессия – состояния обычно относительные; человек редко фиксируется или регрессирует целиком. До определенной степени личность склонна к инфантильности, то есть незрелым формам поведения, и предрасположена вести себя по-детски при различных неполадках. Фиксации и регрессии ответственны за неравномерность развития личности.
В течение первых пяти лет жизни ребенок проходит ряд динамически дифференцированных стадий, вслед за чем наступает пяти-шестилетний период – латентный период – когда динамика более или менее стабилизируется. С наступлением подросткового периода динамика вновь усиливается и затем постепенно, по мере перехода ко взрослости, спадает. По Фрейду, первые пять лет жизни ребенка играют решающую роль в формировании личности.
Каждая стадия развития в течение первых пяти лет жизни определяется особенностями реагирования определенных телесных зон. На первой стадии, длящейся около года, важнейшей областью динамической активности является рот.
За оральной стадией следует развитие катексиса и антикатексиса в связи с функциями выделения, что обозначается как анальная стадия. Она продолжается в течение второго года, за чем следует фаллическая стадия, когда ведущими эрогенными зонами становятся половые органы. Эти стадии – оральная, анальная и фаллическая – называются прегенитальными. Затем ребенок попадает в длительный латентный период – так называемые спокойные с динамической точки зрения годы. В это время импульсы в основном вытеснены и удерживаются в этом состоянии. Динамическое возрождение в подростковом возрасте реактивирует прегенитальные импульсы; если Я успешно смещает и сублимирует их, человек переходит на финальную стадию созревания – генитальную.
Оральная стадия. Еда – основной источник удовольствий, связанных с ротовой полостью. Еда предполагает тактильную стимуляцию губ и ротовой полости, глотание или, если пища неприятна, сплевывание. Благодаря наличию зубов рот используется для кусания и жевания. Эти два способа оральной активности, принятие пищи и кусание, являются прототипом многих появляющихся позже характерных черт. Удовольствие от орального принятия может быть смещено на другие способы принятия, например, человек может получать удовольствие от овладения знаниями или владения собственностью. К примеру, доверчивый человек это тот, кто фиксирован на оральном инкорпоративном уровне личности: такой человек проглотит почти все, что ему говорят. Кусание или оральная агрессия может, сместившись, обрести форму сарказма и любви к спорам. Посредством смещений и сублимаций различного рода, а также защит от примитивных оральных импульсов эти прототипические модели создают основу для широкой системы интересов, отношений, характерных черт.
Кроме того, так как оральная стадия соответствует времени почти полной зависимости ребенка от матери в плане выживания – она его укачивает, нянчит и защищает от дискомфорта – в этот период возникает чувство зависимости. Чувство зависимости сохраняется на всю жизнь, несмотря на развитие Я, и выходит на первый план, когда человек чувствует тревогу и опасность. Фрейд полагал, что самый яркий симптом зависимости – стремление вернуться в материнскую утробу.
Анальная стадия. Когда пища переварена, отходы собираются в нижней части кишечного тракта и рефлекторно выделяются, когда давление на анальные сфинктеры достигает определенного уровня. Извержение фекалий устраняет источник дискомфорта и вызывает чувство облегчения. Когда ребенка обучают правилам туалета, что обычно начинается на втором году жизни, он проходит первый и очень важный этап внешней регуляции инстинктивных импульсов. Ему приходится отдалять удовольствие от разрядки анального напряжения. В зависимости от того, какой конкретно метод использует мать при обучении правилам туалета, и ее отношения к процессу дефекации, это обучение может иметь далеко идущие последствия в плане формирования специфических черт и ценностей. Если методы матери жестки и репрессивны, ребенок может сдерживать фекалии и страдать запорами. Если такая реакция распространяется на другие виды поведения, у ребенка может развиться "сдержанный" характер. Он станет упрям и скуп. Или же вследствие репрессивных мер ребенок может проявлять свое негодование, извергая фекалии в самые неподходящие моменты. Это – прототип всех видов несдержанности: жестокости, беспричинной деструктивности, своенравия, беспорядочности; мы упомянули лишь некоторые. С другой стороны, если мать относится к тем людям, кто упрашивает ребенка испражниться и по-особому награждает его за это, у ребенка появляется представление о чрезвычайной важности деятельности по производству фекалий. Эта идея может стать основой творческого отношения к делу и продуктивности. О многих других чертах характера тоже можно сказать, что корни их – в анальной стадии.
Фаллическая стадия. На этой стадии личностного развития в центре оказываются сексуальные и агрессивные чувства, ассоциируемые с функционированием генитальных органов. Удовольствие от мастурбации и фантазий, сопровождающих детскую эротическую активность, направляют эту стадию в сторону Эдипова комплекса. Выявление Эдипова комплекса Фрейд полагал одним из важнейших своих открытий. Эдипов комплекс получил название по имени фиванского царя, убившего своего отца и женившегося на матери.
Строго говоря, Эдипов комплекс состоит в сексуальном катектировании родителя противоположного пола и враждебном катектировании родителя своего пола. Мальчик хочет владеть своей матерью и устранить отца, девочка – владеть отцом и отстранить мать. Эти чувства проявляются в детских фантазиях во время мастурбации, в чередовании исполненных любви и враждебных действий в отношении родителей. Поведение ребенка трех-пяти лет в значительной мере отмечено проявлениями Эдипова комплекса, и он, несмотря на то, что после пяти лет модифицируется и вытесняется, остается важной силой, действующей в личности на протяжении жизни. Отношение к противоположному полу и авторитарным фигурам, например, во многом обусловлены Эдиповым комплексом.
История и судьба Эдипова комплекса у мужчин и женщин различны. Во-первых, представители обоих полов любят мать, поскольку она удовлетворяет их потребности, и обижены на отца, поскольку он воспринимается как соперник, претендующий на привязанность матери. В мальчике эти чувства сохраняются, в девочке – изменяются. Обратимся сначала к событиям, характерным для мужского развития Эдипова комплекса.
Инцестуозное стремление мальчика к матери и враждебность к отцу приводят его к конфликту с родителями, с отцом – в особенности. В воображении мальчика доминирующей соперник собирается причинить ему вред, и его страхи могут подтверждаться угрозами со стороны возмущенного и наказующего отца. Страхи относительно возможных действий отца концентрируются вокруг гениталий, ибо они – источник похотливых чувств. Он боится, что ревнующий отец лишит его срамных органов. Страх кастрации, или, как называл его Фрейд, кастрационная тревога вызывает вытеснение сексуального желания в отношении матери и враждебности в отношении отца. В связи с этим возникает отождествление мальчика с отцом. Отождествляясь с отцом, мальчик получает некоторое замещающее удовлетворение своих половых импульсов в отношении матери. Одновременно его опасные эротические чувства в отношении матери превращаются в безопасную нежную привязанность. Наконец, появление Эдипова комплекса приводит к развитию Сверх-Я. По словам Фрейда, Сверх-Я – это наследник мужского Эдипова комплекса. Оно – защитный бастион против инцеста и агрессии.
Последовательность событий развития и распада женского Эдипова комплекса более запутана. Во-первых, происходит смена первоначального объекта любви, матери, на новый – отца. Это связано с разочарованием девочки, обнаружившей, что мальчик имеет выступающий половой орган, в то время как у нее есть только полость. Это травматическое событие приводит к ряду важных последствий. Во-первых, она считает мать ответственной за свою "кастрированность", что ослабляет катексис матери. Во-вторых, она переносит любовь на отца, так как он располагает ценным органом, который она хочет с ним разделить. В то же время ее любовь к отцу, а также к другим мужчинам, смешана с завистью, так как они располагают чем-то, у нее отсутствующим. Зависть к пенису у девочки – двойник кастрационной тревоги у мальчика, и вместе они называются комплексом кастрации. Девочка представляет, что утеряла нечто важное, мальчик боится, что это ему предстоит. До некоторой степени переживание отсутствия пениса компенсируется, когда у женщины рождается ребенок, особенно если это мальчик.
В девочке кастрационный комплекс инициирует Эдипов комплекс через ослабление катексиса матери и становление катексиса отца. В отличие от Эдипова комплекса мальчика, который вытесняется или замещается кастрационной тревогой, у девочек Эдипов комплекс сохраняется, хотя и проходит некоторые модификации в связи с реалистическими барьерами, не дающими возможности удовлетворения сексуального желания в отношении отца. Но он не подвергается сильному вытеснению, как у мальчиков. Эти различия в природе Эдипова и кастрационного комплексов – основа многих межполовых психологических различий.
Фрейд считал, что каждый человек по природе бисексуален: каждый пол привлекателен как для представителей своего, так и другого пола. Это составляет конституциональную базу для гомосексуальности, хотя во многих случаях гомосексуальные импульсы остаются скрытыми. Бисексуальность осложняет Эдипов комплекс побуждением сексуального катексиса родителя своего пола. Соответственно, о чувствах мальчика к отцу говорят, что они не унивалентны, а амбивалентны. Допущение о бисексуальности было подтверждено исследованиями эндокринных желез, показавшими, что у представителя каждого пола присутствуют и мужские, и женские гормоны.
Возникновение и развитие Эдипова и кастрационного комплексов главные события фаллической стадии, и они оставляют в личности глубокий след.
Генитальная стадия. Катексисы прегенитальных периодов по характеру являются нарциссическими. Это означает, что индивид получает удовлетворение, стимулируя собственное тело или манипулируя им, а другие люди катектируются лишь постольку, поскольку помогают обеспечить дополнительные формы телесного удовольствия. В подростковом периоде часть этой самовлюбленности или нарциссизма переходит в особый объект-выбор. Подросток начинает любить других по альтруистическим мотивам, а не просто по эгоистическим или нарциссическим причинам. Начинают проявляться сексуальная привлекательность, социализация, групповая активность, профессиональное определение, подготовка к женитьбе и семейной жизни. К концу подросткового периода эти социализированные, альтруистические катексисы хорошо стабилизируются в форме привычных смещений, сублимаций и отождествлений. Из ищущего удовольствий нарциссического ребенка человек превращается в ориентированного на реальность социализированного взрослого. Однако не следует думать, что прегенитальные импульсы замещаются генитальными. Скорее, катексисы оральной, анальной и фаллической стадий смешиваются и синтезируются с генитальными импульсами. Важнейшая биологическая функция генитальной стадии – воспроизводство; психологический аспект связан с определенной степенью стабильности и безопасности этого.
Несмотря на то, что Фрейд выделил четыре стадии личностного развития,* он не предполагал наличия резких переходов от одной к другой. Конечная организация личности связана с тем, что привнесено всеми четырьмя стадиями.
Эмпирические данные, на которых Фрейд основывал свою теорию, в основном представляют вербализации и экспрессивное поведение пациентов, проходящих психологическое лечение. Хотя Фрейд прошел школу точных научных методов девятнадцатого столетия и составил себе серьезную репутацию медика-исследователя еще до обращения к психологии, он при исследовании психики не использовал эксперимента и контролируемого наблюдения. Фрейд не принадлежал к движению экспериментальной психологии, начало которому было положено Фехнером в 1860 г. и обретшему научный статус благодаря Вундту в течение двух последующих десятилетий. Разумеется, Фрейд был знаком с этим движением и испытал философское влияние Фехнера, но экспериментальным психологом не был. Он не ставил контролируемых экспериментов и не анализировал данные с количественной точки зрения, как это делали другие психологи девятнадцатого столетия. Тщетно искать в его многочисленных работах таблицы и графики. Не использовал Фрейд и диагностических тестов, равно как и других способов объективной оценки личности. Его теоретические взгляды развивались по мере того, как он выслушивал факты и фантазии, о которых рассказывали ему люди, страдавшие в связи с различными проблемами.
Однако, было бы серьезной ошибкой полагать, что теория Фрейда складывалась только из вербализаций пациентов. Не менее важно то, с какой ответственностью Фрейд относился к анализу свободных ассоциаций пациентов. Можно сказать, что этот сырой материал анализировался, говоря сегодняшним языком, методом определения внутренней согласованности. Выводы, сделанные на основе одной части материала, проверялись их соотнесением с данными, представленными в других частях, так что общие выводы по конкретному случаю базировались на замкнутой системе фактов и заключений. В работе своей Фрейд действовал, кал детектив, собирающий свидетельства очевидцев, или адвокат, представляющий дело суду присяжных. Все должно было быть согласовано прежде, чем Фрейд позволял себе указать на верную интерпретацию. Кроме того, следует помнить, что материал каждого случая – это материал еженедельной пятичасовой работы на протяжении двух-трех лет, он огромен, и у Фрейда были возможности множество раз проверить и перепроверить свои подозрения прежде, чем решиться на окончательную интерпретацию. В типичном же психологическом эксперименте, осуществляемом в контролируемых условиях, субъект наблюдается или обследуется в среднем в течение часа или двух. Два основных новшества, внесенных Фрейдом в стратегию исследования, заключаются в интенсивном изучении отдельных случаев и использовании метода внутренней согласованности при проверке гипотез.
Вновь и вновь Фрейд был вынужден пересматривать свою теорию, так как новые открытия не могли найти удовлетворительного объяснения с точки зрения уже существующих. Фрейд с трудом отказывался от однажды сформулированной точки зрения, но история психоаналитической теории личности, начиная с ее зарождения в 1890-е годы и до конца 1920-х, позволяет сделать вывод, что в конечном итоге взгляды Фрейда определялись данными – как он их видел. Хотя ближайшие коллеги и имели, быть может, некоторое влияние на становление его идей, представляется достаточно очевидным, что окончательная оценка валидности его теории в основном определялась самокритичностью Фрейда и готовностью следовать за новыми данными. Буря негодования, обрушившаяся на психоанализ с того момента, как Фрейд провозгласил свою теорию сексуальной этиологии истерии; и продолжавшаяся всю оставшуюся жизнь, не повлияла на его мышление. Лишь несколько раз он отвечал критикам. Неприятие нескольких ближайших сотрудников также не заставило Фрейда сменить теоретические позиции. Как представляется, Фрейд был в высшей степени интеллектуально самостоятелен что, несомненно, одна из предпосылок величия.
Взгляд Фрейда на то, каким образом ученый развивает науку, сформулирован в одном из редких его высказываний на эту тему. Он пишет:
"Мы часто слышали, что науки должны строиться на базе ясно и четко определенных основных понятий. В действительности ни одна наука, даже самая точная, не начинается с таких определений. Истинное начало всякой научной активности скорее состоит в описании феноменов и дальнейшей их группировке, классификации и соотнесении. Даже на стадии описания невозможно избежать приложения к конкретному материалу абстрактных идей, выведенных откуда-то, но не только из новых наблюдений. Эти идеи – которые позже станут базовыми представлениями науки еще более необходимы при дальнейшей проработке материала. Вначале они обладают некоторой степенью неопределенности; ни о каком четком определении их содержания не может быть и речи. Пока они остаются в этом состоянии, мы постепенно приходим к пониманию их значения, вновь и вновь обращаясь к материалу наблюдений, из которого, как кажется, они извлечены, но на которые, фактически, были наложены. Таким образом они, строго говоря, являются условностями – хотя все зависит от того, что они не выбраны произвольно, а имеют существенное отношение к эмпирическому материалу, отношение, которые мы, по-видимому, чувствуем раньше, чем можем его ясно распознать и продемонстрировать. Лишь после тщательного исследования наблюдаемой области мы можем с большей точностью сформулировать основные представления и в дальнейшем модифицировать их так, чтобы они могли стать полезными и содержательными относительно широкой области явлений. Тогда действительно может настать время облачить их в форму определений. Однако развитие знаний не терпит ригидности, даже в определениях. Физика представляет прекрасный пример того, что даже "базовые понятия", данные в форме определений, постоянно меняются по содержанию" (1915, с. 177).
Фрейд избрал более открытый, неформальный тип индуктивного построения теории, остающейся достаточно близко к эмпирике, на которой основывается, предпочтя его более формальному дедуктивному типу теории, базирующемуся на четко определенных понятиях и тщательно сформулированных постулатах и заключениях, из которых выводятся проверяемые гипотезы. Как показывает цитата, Фрейд полностью осознавал важность "подготовленного ума" ученого для извлечения максимума пользы из эмпирических данных. Эти "абстрактные идеи" могут приходить из различных источников; в случае Фрейда – из обширного круга чтения, включая классику и другую литературу, из увлечения археологией, из наблюдений за своими шестью детьми, из повседневного опыта и более всего, вероятно, из пожизненной привычки к самоанализу.
Обратимся теперь к некоторым использовавшимся Фрейдом специальным методикам сбора данных. Разумеется, они применялись в терапевтической ситуации, ибо именно там Фрейд черпал свои данные.
После краткого периода применения гипноза (1887-1889), который был чрезвычайно моден, особенно во Франции, Фрейд узнал о новом методе, успешно применявшемся его другом и коллегой, доктором Йозефом Брейером, при лечении истерий. Этот метод, названный Брейером катартическим или "разговорным лечением", состоял в том, что пациент рассказывал о первом проявлении каждого симптома, вслед за чем симптом исчезал. На основе этого метода Фрейд последовательно вывел собственный уникальный метод свободных ассоциаций, который Эрнст Джонс расценил как "одну из величайших заслуг Фрейда" (вторая – его самоанализ).
Сущность метода свободных ассоциаций заключалась в том, что пациента просили говорить все, что приходит на ум, независимо от того, насколько нелепо или неприемлемо это может звучать. В отличие от катартического метода, метод свободных ассоциаций не останавливается на начале появления симптома; он разрешает – а на самом деле требует – чтобы пациент говорил обо всем, что приходит в голову, без ограничений и без попыток организовать логичную, структурированную осмысленную беседу. Роль терапевта в основном пассивна. Он сидит и слушает, иногда вставляя вопросы – в те моменты, когда словесный поток пациента иссякает, – но не прерывает пациента, пока тот говорит. Чтобы свести к минимуму возможность отвлечения на что-то внешнее, пациента обычно кладут на кушетку в тихой комнате.
Фрейд отмечал, что при соблюдении этих условий пациент в конце концов начинает вспоминать свои ранние детские переживания. Эти воспоминания привели Фрейда к его первому настоящему озарению относительно формирования структуры личности и ее последовательного развития. Этот метод реконструирования прошлого на основе вербализаций в настоящем может быть противопоставлен методу наблюдения за развитием личности от младенчества до взрослости.
Может быть, наиболее оригинальная догадка Фрейда относительно хаотичных вербализаций пациента заключалась в том, что каждое состояние некоторым осмысленным динамическим образом связано с предшествующим, так что существует продолжительная цепь ассоциаций от первого к последнему. Все, что говорит пациент, без исключения связано со сказанным до того. Часто возникает многословие, вербальные блокады, но в конечном итоге история разума человека и его нынешняя организация может открыться слушателю, отследившему цепь ассоциаций в словесном лабиринте.
Анализ сновидений – не какой-то метод, отдельный от метода свободных ассоциаций; это – естественное следствие инструкции пациенту говорить о том, что приходит на ум. Первые пациенты Фрейда спонтанно вспоминали свои сновидения а затем свободно ассоциировали по их поводу. Фрейд быстро понял, что пересказываемые сновидения и сопровождающие их свободные ассоциации представляют исключительно богатый источник информации о динамике человеческой личности. В результате этого озарения он подверг анализу собственные сновидения. Фрейд создал замечательную теорию, согласно которой сон есть выражение самых примитивных действий и содержаний человеческого ума (1900). Примитивный процесс, создающий сновидение, Фрейд назвал первичным процессом. Как мы уже видели, первичный процесс стремится исполнить желание или снять напряжение посредством образа желаемого. Располагая свободными ассоциациями пациентов по поводу их сновидений, Фрейд мог проникнуть в самые недоступные области человеческого ума и раскрыть основу личности.
Мы никогда не узнаем обо всем огромном количестве сырого материала, из которого выросла фрейдова теория личности. Несколько случаев, которые Фрейд счел нужным опубликовать, представляют лишь бесконечно малую часть от общего числа. От того, чтобы предоставить случай всеобщему вниманию, Фрейда удерживала профессиональная этика ибо всегда сохранялась опасность, что любопытная публика сможет определить пациентов.
За исключением случаев, описанных в "Studies on hysteria" (1895) в соавторстве с Брейером еще до того, как теория психоанализа обрела в уме Фрейда определенные очертания, он опубликовал лишь шесть описаний случаев. Один из них, так называемый случай Шребера, не относился к пациенту Фрейда (1911). Фрейд основал свой анализ на автобиографическом описании паранойи, осуществленном судьей Дэниелом Шребером. Другой случай – случай фобии пятилетнего мальчика, маленького Ганса, вылеченного собственным отцом-врачом под руководством и при инструктировании со стороны Фрейда. В остальных четырех случаях Фрейд выступил как терапевт. К ним относятся: "Дора" (1905а), "Человек с крысами" (1909b), "Человек с волками" (1918)* и случай женской гомосексуальности (1920b). Каждый из этих случаев отражал важные моменты, характеризующие одно или более теоретических представлений Фрейда.
* В переводах встречаются варианты "Человек-крыса" и "Человек-волк", что не столь точно.
Случай Доры, говорит Фрейд, был опубликован для того, чтобы показать, как анализ сновидений помогает выявить скрытую и вытесненную часть человеческого ума, а также для того, чтобы продемонстрировать, как истерические симптомы мотивируются половыми импульсами. Вслед за замечательно подробным и долгим описанием фоновых факторов и текущей клинической картины, Фрейд детально анализирует два сновидения Доры. Значительная часть материала представляет дословный пересказ свободных ассоциаций Доры и интерпретаций Фрейда и являет замечательно ясную картину того, как должны интерпретироваться сновидения. В этом случае, как и в других, мы видим, как Фрейд сплетает узорную картину личности из перепутанных нитей слов страдающего человека, и обнаруживаем блеск удивительного таланта Фрейда в усмотрении отношений между весьма отдаленными высказываниями. Действуя на основе допущения о том, что все произносимое или делаемое человеком исполнено смысла и входит в общую картину личности, Фрейд проявлял необычайную наблюдательность, выявляя глубинный смысл самых банальных слов и действий.
Фрейд совсем не считал, что его талант наблюдателя хоть в какой-то мере необычен, что подтверждается следующей цитатой.
"Когда я поставил своей задачей пролить свет на то, что скрыто в человеке, не при помощи гипнотического насилия, а наблюдая за его словами и проявлениями, я думал, что эта задача труднее, чем оказалось на самом деле. Имеющий глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, может убедиться в том, что ни один смертный не может сохранить тайны. Если губы молчат, он выдаст ее кончиками пальцев; предательство сочится из каждой его поры. Значит, задача сделать сознательным то, что сокрыто в тайниках ума, вполне посильна" (1905b, сс. 77-78).
Замечательную способность Фрейда делать важнейшие выводы из самых обычных поведенческих явлений лучше всего проиллюстрировать его наиболее, по-видимому, популярной работой "Psychopathology of everyday life" (1901). Книга наполнена примерами того, насколько с динамической точки зрения важны простые оговорки, ошибки памяти, различного типа ошибки и недоразумения.
Случай маленького Ганса предоставил Фрейду первую возможность проверить свою теорию детской сексуальности (созданную на основе воспоминаний взрослых) посредством наблюдений за ребенком. Ганс боялся, что, если он выйдет на улицу, его укусит лошадь. На основе тщательных записей, сделанных отцом мальчика, – большинство из них приведено дословно – Фрейд смог сделать вывод, что эта фобия была проявлением двух важнейших детских комплексов – Эдипова и кастрационного. Случай маленького Ганса иллюстрирует и подтверждает теорию инфантильной сексуальности, предложенную Фрейдом в 1905 году.
В случае "человека с крысами", страдавшего навязчивостью – ему виделось, что его подруга и отец наказаны тем, что к их ягодицам привязаны горшки, полные хищных грызунов, – Фрейд собрал воедино динамику и мыслительные связи обсессивного невротика. Хотя случай представлен лишь фрагментарно, он ярко иллюстрирует, как Фрейд справлялся с очевидной противоречивостью, искаженностью, абсурдностью бессвязных речей больного и приводил их в логическую систему. Представляя этот случай, Фрейд сообщает, что описание основано на записях, которые делались вечером в день лечений, а не на записях во время аналитической сессии. Фрейд был против того, чтобы терапевт делал записи во время лечения, так как полагал, что отвлечение внимания терапевта помешает прогрессу терапии. Он полагал, что терапевт в любом случае запомнит важное и забудет тривиальное.
Анализ случая Шребера основывался на собственном его описании своего душевного заболевания, диагносцированного как паранойя. Фрейд оправдывал то, что прибег к этой книге, тем, что паранойя – тип нарушения, при котором ознакомление с письменным описанием столь же удовлетворительно, как и личное знакомство со случаем. Характерная черта паранойи – искаженная, бредовая система, выстраиваемая пациентом. Бред Шребера состоял в том, что он – Искупитель и скоро превратится в женщину. Фрейд путем сложного анализа показал, что то и другое взаимосвязано, что мотивирующей силой для этих и других проявлений в данном случае является скрытая гомосексуальность. Исследуя этот случай, Фрейд высказал свою знаменитую гипотезу о причинной связи паранойи с гомосексуальностью. Случай Шребера прекрасно иллюстрирует склонность Фрейда к далеко идущим обобщениям на основе частных фактов.
Случай "человека с волками" включает описание инфантильного невроза, выявленного при аналитической работе с молодым человеком, при этом было показано, что невроз связан с нынешним состоянием пациента. Фрейд заметил, что анализ переживания, имевшего место пятнадцать лет назад, обладает как преимуществами, так и недостатками сравнительно с анализом, осуществленным непосредственно после переживания. Главный недостаток связан с ненадежностью памяти в отношении давних переживаний. С другой стороны, попытка проанализировать маленьких детей неизбежно предполагает сложность, связанную с невозможностью вербального самовыражения. Человек с волками – взрослый двойник маленького Ганса и, как показано, оба подхода, реконструктивный и генетический, являются важными источниками эмпирических данных для психоаналитической теории. Важнейшее в описании этого случая – подробный анализ раннего детского сновидения пациента, в котором ему привиделись волки и которое было проинтерпретировано как вызванное детской реакцией на первичную сцену – термин, которым Фрейд обозначил видение ребенком – или фантазию об этом – сексуального взаимодействия родителей.
Последний случай, описанный Фрейдом, был из числа тех, когда лечение пришлось оборвать, так как сопротивление пациентки в отношении признания своей гомосексуальности было столь сильным, что прогресс оказался невозможным. Тем не менее, как показывает опубликованный материал, Фрейд пришел к полному пониманию причин и особенностей развития гомосексуальности. Гомосексуальность у обоих полов связана с двумя первичными факторами – врожденной бисексуальностью и обращением Эдипова комплекса. Вместо любви к отцу и отождествления с матерью эта женщина отождествилась с отцом и катектировала мать. Мужская гомосексуальность означает отождествление с матерью и любовь к отцу. Описание случая содержит также некоторые представления Фрейда относительно суицида, так как причина появления этой женщины у Фрейда была в первую очередь связана с попыткой самоубийства.
Невозможно с уверенностью сказать, послужили ли описанные Фрейдом случаи действительными эмпирическими источниками для тех теоретических представлений, которые они иллюстрируют, или же просто это убедительные и ясные примеры тех положений, которые уже оформились в уме Фрейда. На самом деле не имеет большого значения, был ли, например, случай Шребера тем самым, который привел Фрейда к пониманию динамики паранойи, или же он сделал главное открытие на основе анализа предшествующих случаев и просто приложил его к данному. Как бы то ни было, в этих шести описаниях мы находим и типичный материал, и типичные приемы, и способ мышления Фрейда. Их должен прочитать каждый, кто хочет представить себе, с каким материалом работал Фрейд.
Не следует смешивать эти описания случаев с использованием психоаналитической теории для лучшего понимания литературы и искусства или для обсуждения социальных проблем. Фрейд узнал о сублимации не из исследования жизни Леонардо да Винчи и не открыл Эдипов комплекс, читая Софокла, Шекспира или Достоевского. Понимание иррациональности человеческого мышления возникло не из наблюдений за религиозным или политическим поведением. Интерпретация художественной деятельности или анализ социальных институтов с точки зрения психоаналитической теории помогли, возможно, Фрейду утвердиться в мысли о пользе своих открытий и даже валидизировать их аутентичность и универсальность, но сами по себе произведения литературы и искусства, социальные установления не составляли для него эмпирической базы.
Важным источником эмпирических данных для Фрейда был материал собственного бессознательного. Как указывает Эрнст Джонс (1953), Фрейд начал самоанализ летом 1897 г. с анализа одного из своих сновидений. На основе этого тщательного самоисследования Фрейд пришел к теории сновидений и теории детской сексуальности. В собственной личности он нашел те конфликты и противоречия, ту иррациональность, которую наблюдал в своих пациентах, и этот опыт – вероятно, более, чем любой другой, – убедил его в правильности взглядов по существу. Фактически Фрейд не принимал никаких гипотез, пока не проверял их на себе. Фрейд занимался самоанализом на протяжении всей оставшейся жизни, отводя для этого последние полчаса бодрствования ежедневно.
Ни одна психологическая теория не была объектом столь пристального изучения и столь жесткой критики, как психоанализ. С любой стороны и по любому мыслимому поводу Фрейд и его теория подвергались нападкам, оскорблениям, насмешкам и клевете. Единственный в науке аналогичный случай яростного поношения и теории, и теоретика – случай Чарльза Дарвина, чья эволюционная доктрина привела в шоковое состояние викторианскую Англию. Главные проступки Фрейда заключались в признании за ребенком похотливых и разрушительных желаний, приписывании людям инцестуозных и извращенных стремлений и объяснение человеческого поведения с точки зрения половой мотивации. "Приличные" люди, разгневанные Фрейдовым подходом к человеку, называли его распутником и извращенцем.
В последние годы теория Фрейда подвергалась критике за слишком тесную связь с механистическим и детерминистическим научным подходом девятнадцатого века и, следовательно, недостаточную гуманистичность. Сегодня многие считают, что теория эта рисует слишком мрачную картину человека. Феминисты яростно нападали и нападают на размышления Фрейда относительно психологии женщины, в частности, на представление о зависти к пенису.
Мы не намерены представлять обзор критики в адрес психоанализа. Значительная ее часть – не более, чем ярость возбужденной толпы. Многое из критики устарело в связи с тем, что развивалось мышление самого Фрейда. И, как это видно теперь, многие критики основывались на неверной интерпретации и искажении психоанализа. Философ Джерри Кэннинг (Jerry Canning, 1966) провел логический анализ критики, направленной против Фрейда, и заключил, что "из многих рассмотренных критических работ ни одна не является осмысленной и доказательной с точки зрения идеала науки и ни одна в достаточной мере не подкреплена данными". Кроме того, адекватный обзор критики в адрес психоанализа потребовал бы книги не меньшей по объему, чем та, которая перед вами. Вместо этого мы обсудим некоторые типичные критические замечания, которые неоднократно высказывались против психоанализа и обсуждаются по сей день.
Один тип критики связан с утверждением о том, что обнаруживаются серьезные недостатки в эмпирических процедурах, посредством которых Фрейд верифицировал свои гипотезы. Отмечается, что Фрейд проводил наблюдения в неконтролируемых условиях. Фрейд признавал, что не располагает дословными записями того, что говорил он и его пациент во время сеанса, а работал на основе записей, сделанных несколько часов спустя. Невозможно сказать, насколько достоверно эти записи отражают происходящее, но, исходя из результатов исследований по проверке надежности свидетельских показаний, не исключено, что в записях могли быть пропуски и искажения. Допущение Фрейда относительно того, что важное запомнится, а тривиальное забудется, никогда не было подтверждено и представляется малоправдоподобным.
Критики методов Фрейда возражали и против того, что он принимал сказанное пациентом, не пытаясь проверить его слова при помощи каких-либо внешних данных. Такие критики полагали, что следует получить надежные свидетельства родственников, знакомых, изучить документы, данные тестирования, медицинскую информацию. Однако Фрейд утверждал, что для понимания человеческого поведения необходимо глубокое знание бессознательного, что возможно только благодаря методу свободных ассоциаций и анализу сновидений.
Располагая неполной и скорее всего неточной записью, Фрейд делал выводы и заключения на основе рассуждений, которые редко бывали развернутыми. По большей части в работах Фрейда мы находим итог его мышления – сами заключения без того, на чем они основывались, без описания методов анализа; его эмпирические открытия не представлены систематически – количественно либо качественно. Читателя просят принять на веру валидность его индуктивных или дедуктивных операций. Следовательно, ни одно из исследований Фрейда невозможно повторить даже с малой долей уверенности в том, что мы действуем так, как он. Это помогает объяснить, почему другие исследователи пришли к совершенно иным заключениям и почему существует так много интерпретаций одного и того же, по-видимому, феномена.
Фрейд тщательно избегал количественного описания эмпирических данных, в связи с чем невозможно определить статистическую значимость и надежность его наблюдений. В скольких случаях, например, он обнаружил связь между паранойей и гомосексуальностью, между истерией и фиксацией на оральной стадии, между желанием и фобией, между первичной сценой и нестабильностью взрослого? Как много случаев того или иного типа он изучил и как они возникли? На основании каких измерений и критериев случай относится к той или иной клинической категории? Сверял ли Фрейд свои интерпретации с мнением другого компетентного аналитика, чтобы установить надежность своих суждений? Этими и другими сходными вопросами задается психолог, ориентированный на количественный анализ.
То, что Фрейд не соблюдал условностей составления научных отчетов, оставляет простор для сомнений относительно научного статуса психоанализа. (Hook, 1960). Не привносил ли Фрейд в анализируемые случаи то, что хотел в них найти? Не были ли его заключения основаны на собственных предубеждениях, а не на самом материале? Были ли свободные ассоциации пациентов действительно свободными или же те говорили то, что хотел услышать Фрейд? Не создал ли Фрейд сложную, претендующую на универсальность теорию личности на основе высказываний относительно малой группы нетипичных пациентов? Сколько надежных данных в реальности добыл Фрейд и могут ли они считаться подкрепляющими его высокопарные рассуждения? Какие стражи хранили его от влияния собственных предрассудков? Вопросы такого рода ставят под сомнение валидность психоаналитической теории.
Выдающийся психоаналитик Лоуренс Куби (Kubie, L.S.) следующим образом обозначил ограниченность психоанализа как фундаментальной науки.
"В целом они (ограничения) могут быть обозначены так: основной план аналитического процесса обладает необходимой научной валидностью, однако трудности в записи и воспроизведении первичных наблюдений, трудности в плане достаточно свободного изучения циркулярной связи между бессознательным и сознательным, трудности количественной оценки многочисленных переменных и, наконец, трудности в определении того, что увеличивает или уменьшает ясность гипотез и валидность предсказаний все это среди основных научных проблем, которые еще не решены" (1953, сс. 143-144).
Другого типа критика направлена на саму теорию, при этом утверждается, что теория "плоха", так как многие ее разделы не имеют и не могут иметь эмпирических следствий. Например, невозможно вывести никакого эмпирического положения из постулата о стремлении к смерти. Это так, "желание погружено в метафизическую тьму" и не имеет значения для науки. Хотя можно использовать "стремление к смерти" для объяснения эмпирических феноменов, таких, как суициды и несчастные случаи, такое объяснение "постфактум" стоит немногого. Это примерно то же самое, что делать ставку на лошадь по окончании забега. Хорошая же теория – это такая теория, которая позволяет предсказывать. Кто-то, может быть, и предпочтет собрать вместе и организовать массу разрозненных данных под заголовком "стремление к смерти", но предпочтения такого рода показывают лишь интересы систематизатора, а не его правоту. В этом случае "стремление к смерти" не более, чем девиз.
Примечательно, что теория Фрейда не располагает набором соотносимых правил, на основе которых возможно было бы точно предсказать, что произойдет, если будут иметь место те или иные явления. Какова в точности природа взаимоотношений между травматическими переживаниями, чувством вины, вытеснением, образованием символов и сновидениями? Что связывает формирование Сверх-Я с Эдиповым комплексом? Эти и тысяча других вопросов все еще нуждаются в ответах, поиск которых приходится вести в запутанном лабиринте понятий и допущений, вызванных к жизни Фрейдом.
Теория хранит молчание и о том, как можно количественно измерить взаимодействие катексиса и антикатексиса. Фактически непонятно, как возможно даже грубое определение количественных различий. Насколько интенсивным должно быть переживание, чтобы оказаться травматическим? Насколько слабым должно быть Я, чтобы его захватил инстинктивный импульс? Как должны взаимодействовать различные величины, чтобы получился данный результат? В конечном анализе все зависит от таких спецификаций. Без них невозможно вывести ни одного закона.
Если мы допускаем, что психоаналитическая теория виновна как минимум в двух бедах – во-первых, в том, что она "плохая" теория, во-вторых, в том, что она не подкреплена достойными научными процедурами (и при этом будем иметь в виду, что ее можно критиковать и за многое другое), то возникает вопрос, как вообще кто бы то ни было может всерьез относиться к психоаналитической теории и почему она давно не предана забвению. Как можно объяснить ее высокий статус в современном мире?
Суть в том, что все теории поведения достаточно бедны и оставляют желать много лучшего в плане научности. Психологии еще предстоит долгий путь до того, как она сможет считаться точной наукой. Следовательно, психолог вправе избирать теорию, которой будет следовать, по соображениям иным, нежели ее соответствие требованиям формальной адекватности или наличия фактических данных.
Что же может предложить психоаналитическая теория? Некоторым нравится красочный язык, в который Фрейд облекает свои идеи. Нравится искусное использование литературных и мифологических аллюзий, с помощью которых читателя проводят через удивительно сложные представления, нравится талант, с которым фраза поворачивается так и создается такая фигура речи, что возникает чувство рассеивающейся тьмы. Фрейд – что среди ученых встречается нечасто – пишет на высоком литературном уровне. Стиль соответствует полету мысли. Многие люди находят представления Фрейда завораживающими и сенсационными. Конечно, секс – предмет соблазнительный и даже в качестве предмета научного обсуждения сохраняет оттенок чувственности. Агрессия и деструктивность привлекают почти так же, как секс. Следовательно, то, что работы Фрейда привлекают людей, естественно.
Но прекрасный литературный стиль и будоражащий предмет обсуждения – не главные причины того уважения, которое вызывает к себе Фрейд. Скорее это связано со смелостью мысли, широтой и глубиной представлений о человеке, с тем, что его теория важна для нашего времени. Фрейд, возможно, не был строгим ученым или первоклассным теоретиком, но он был терпеливым, тонким, вдумчивым наблюдателем и упорным, дисциплинированным, отважным, оригинальным мыслителем. Выше всех достоинств его теории стоит одна – он стремится взглянуть в глаза полнокровным живым людям, обитающим отчасти в мире реальности, отчасти в мире воображения, охваченным внутренними конфликтами и противоречиями, но способным на разумные мысли и действия, движимым неведомыми силами и непосильными стремлениями, мыслящим то спутано, то ясно, то фрустрированным, то удовлетворенным, исполненным надежд и разочарованным, эгоистичным и альтруистичным – словом, сложным человеческим существам. Для многих людей эти картина имеет огромное значение.