ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
В данной главе мы обсудим как конкретный эмпирический метод – прием факторного анализа, – так и теоретическую позицию, во многом зависимую от использования этого метода – теорию личности Раймонда Б.Кеттела. Эту методику использовали и другие теоретики, работающие в этой области; среди наиболее значительных первопроходцев должны быть названы Г.Ю.Айзенк, Дж.П.Гилфорд (Guilford, J.P.), Сирил Барт (Burt, С.), Л.Л.Терстоун (Thurstone, L.L.) и У.Стефенсон. В качестве повседневного эмпирического инструмента факторный анализ широко используется современными исследователями разнообразных теоретических ориентаций. Тем не менее, теория Кеттела – наиболее четкая и полно разработанная теория личности, основанная на факторном анализе, и в связи с этим именно она будет рассматриваться в данной главе, за чем последует краткое обсуждение теорий Айзенка и Гилфорда. Перед началом, однако, следует кратко ознакомится с самим методом факторного анализа.
Основные идеи факторного анализа были предложены Спирменом (Spearman, 1904), выдающимся английским психологом, более всего известным по своей работе в области умственных способностей (Spearman, 1927). Он выдвинул положение, согласно которому при изучении двух связанных тестов способностей можно ожидать открытия двух типов факторов, влияющих на результат выполнения теста. Первый – генеральный фактор (например, вербальная беглость, общий интеллект, уровень образования), важный для обоих тестов. Второй – специфический фактор (например, зрительная память, восприятие пространства, специфическая информация), уникальный для каждого теста. Метод факторного анализа был разработан как средство определения существования генеральных факторов и помощи в их выявлении. Методика изолирования факторов, предложенная Спирменом, была пересмотрена в связи с тем, что Терстоун (Thurstone, 1931) ввел многофакторный анализ. Это открыло дорогу решению более сложных проблем и до сей поры остается основным методом факторного анализа. Убедительность аргументов Терстоуна, вкупе с открытиями в собственной лаборатории Спирмена, привели к тому, что почти все работники этой области признали, что внимательный взгляд открывает существование не только генеральных факторов, общих для всех тестов или измерений, и специфических факторов, ограничивающихся одним тестом, но и существование групповых факторов, включенных в более чем один тест, но при этом не генеральных в собственном смысле. Именно этим групповым факторам уделяет особое внимание нынешний факторный анализ.
Исходя из целей нашей главы, детальное понимание факторного анализа необязательно; важно, однако, чтобы читатель понял общую логику, стоящую за этой методикой. Теоретик, придерживающийся факторного подхода, в типичном случае начинает исследование поведения с получения большого количества данных относительно каждого из большого числа субъектов. Данные могут быть получены на основе опросников, оценок, ситуационных тестов или любого другого источника, обеспечивающего существенные и поддающиеся количественной оценке показатели поведения. В идеале эти показатели должны относиться к различным сторонам поведения. Получив эти поверхностные показатели, исследователь применяет методику факторного анализа для того, чтобы выявить лежащие в глубине факторы, определяющие или контролирующие вариации поверхностных переменных. Так, он надеется определить небольшое число базовых факторов, действие которых ответственно за большую часть вариаций в огромном количестве показателей, с которых начинает исследователь.
Факторный анализ не только позволяет изолировать фундаментальные факторы, но позволяет также установить, насколько в каждый показатель или систему оценок вносит вклад каждый их этих факторов. Это обычно обозначается как факторная нагрузка или насыщенность и просто является указанием на то, насколько вариация каждого конкретного показателя может быть отнесена на счет каждого из факторов. Психологическое значение фактора и то наименование или ярлык, который ему приписывается, во многом определяется природой конкретных показателей, имеющих высокую нагрузку по этому фактору. Выявление этих базовых факторов дает теоретику возможность попытаться разработать средства измерения этих факторов, более эффективные по сравнению со средствами исходных измерений.
Итак, теоретик факторной ориентации начинает со множества поведенческих показателей, определяет стоящие за ним факторы и затем пытается сконструировать более эффективные средства их оценки. Представление факторного аналитика о факторах немногим отличается от представлений о компонентах или базовых переменных в понимании других теоретиков личности. Оно лишь отражает попытку сформулировать представление о переменных, ответственных за разнообразие и сложность внешнего поведения. Новизна подхода – в методе определения этих переменных.
Читателю следует помнить, что хотя групповые или общие факторы представляют особый интерес для представителей факторного анализа личности, типы факторов этим не ограничиваются. Барт (Burt, 1941) предложил широко принятое описание видов факторов, которые можно выявить на основе факторного анализа. Он полагает, что существуют универсальные или генеральные факторы, определяющие проявления по всем показателям, а также частные или групповые факторы, играющие роль в описании более, чем одного показателя, но не всех. Далее, существуют единичные или специфические факторы, относящиеся лишь к одному показателю, и, наконец, есть случайные или ошибочные факторы, появляющиеся при единственном проявлении одного показателя, и их следует отнести на счет ошибки измерения или отсутствия экспериментального контроля.
Следует упомянуть еще один вопрос, породивший среди сторонников факторного анализа некоторую дискуссию – вопрос о различении ортогональных и неортогональных систем факторов и связанном с этим признании факторов второго порядка. Можно сказать, что в факторном анализе выявляемые факторы не должны коррелировать друг с другом (в геометрическом смысле, находиться друг к другу под прямым углом или быть "ортогональными"), или же им позволительно коррелировать, то есть возникают "неортогональные" факторы. Первой позиции придерживался ряд специалистов по факторному анализу личности, например, Гилфорд (Guilford, 1959) – в связи с ее простотой и эффективностью. Однако другие, включая Кеттела, отстаивают правомерность неортогональных факторов на основании того, что истинные каузальные влияния в мире личности вполне могут интеркоррелировать, и лишь признание неортогональных факторов позволит сохранить картину неискаженной.
Использование неортогональных факторов подразумевает и иное. Если факторы коррелируют друг с другом, возможно повторное применение факторного анализа по отношению к корреляции между факторами, что даст нам так называемые факторы второго порядка. Например, факторизация тестов способностей часто приводит к таким факторам первого порядка, как "вербальная беглость", "способность счета", "пространственная визуализация" ит.д., которые сами имеют тенденцию к взаимосвязи. Тогда можно продолжить факторизацией корреляций между этими факторами первого порядка, вследствие чего возможно выявление единственного фактора второго порядка типа "общего интеллекта" или, возможно, "вербального" и "невербального" факторов и т.п.
Как и любой другой процедурой, факторным анализом можно злоупотреблять, и мудрые исследователи в этой области специально подчеркивают, что он – не замена хорошим идеям и детальному знанию изучаемого феномена. Так, Терстоун (Thurstone, 1948), обсуждая работу своей психометрической лаборатории, утверждает:
"...мы потратили больше времени на конструирование экспериментальных тестов для факторного исследования, чем на всю работу по подсчетам, включая корреляции, факторизацию и анализ структуры. Если у нас несколько гипотез относительно постулируемых факторов, мы создаем новые тесты, которые могут решительно различаться соответственно гипотезам. Это абсолютно психологическая работа без всяких подсчетов. Она требует стольких психологических инсайтов, сколько возможно у студентов и преподавателей. Часто мы обнаруживаем, что были не правы, но иногда результаты обнадеживают. Я упоминаю этот аспект факториальной работы, чтобы развеять впечатление о том, что факторный анализ занимается алгеброй и статистикой. Они должны лишь служить нам в разработке психологических идей. Если у нас нет психологических идей, мы навряд ли откроем что-то интересное, потому что, даже если результаты факторного анализа чисты и ясны, интерпретация должна быть столь же субъективной, как в любой другой научной работе" (с. 400).
Тщательное и тонкое рассмотрение метода факторного анализа содержится в работе Хармана (Harman, 1967).
В лице Раймонда Кеттела мы находим исследователя, чей глубокий интерес к количественным методам не сузил спектра его интересов к психологическим данным и проблемам. Факторный анализ для него был средством, которое он использовал, чтобы разобраться со множеством проблем. Его теория представляет попытку собрать и систематизировать открытия, совершенные в рамках факторных исследований личности. Он уделяет некоторое внимание открытиям исследователей, использовавших иные методы, хотя главное в его позиции лежит в факторном анализе, именно здесь он выявляет переменные, которые полагает важнейшими при рассмотрении человеческого поведения. Он напоминает Гордона Олпорта в том, что его позиция может быть точно обозначена как "теория черт", и Курта Левина – своей способностью переводить психологические идеи в ясные математические формулы. Однако из теоретиков, обсуждавшихся в этой книге, Кеттел более всего напоминает, вероятно. Генри Мюррея. У обоих широкий взгляд на личность, оба создали большие, объемные теоретические системы, включающие много различных классов переменных. Обоих интересовала возможность составления эмпирической карты широких пространств личностной сферы, и в обоих случаях это привело к появлению большого количества конструктов, операционально связанных с данными; часто эти конструкты носят странные названия. Кроме того, оба теоретика особое внимание уделяют мотивационным конструктам – у Мюррея это потребности, у Кеттела – динамические черты; оба используют психоаналитические формулировки; наконец, оба систематически обсуждали теоретический статус и среды, и личности. Явным же различием между ними выступает, конечно же, внимание Кеттела к частной статистической методологии, факторному анализу.
Раймонд Кеттел родился в Англии, в Стаффордшире, в 1905 году, в Англии получил образование. Степень бакалавра он получил в Лондонском университете в 1924 году по специальности "химия", а докторскую степень по психологии – под руководством Спирмена там же в 1929 году. Он был лектором в Университетском колледже Юго-Запада, Экзетер, Англия, с 1928 по 1931 год, и руководил Городской психиатрической клиникой Лейсестера, Англия, в 1932-1937 годах. Это необычное сочетание – академический пост и сразу же вслед за этим – экстенсивный опыт работы в клинике – несомненно дает частичное объяснение последующей широте интересов Кеттела. В 1937 году он был удостоен степени доктора наук Лондонского университета за вклад в исследования личности. В 1937-38 годах он был сотрудником Э.Л.Торндайка в педагогическом колледже Колумбийского университета, затем работал профессором психологии у Дж.Стенли Холла в Университете Кларка, пока не перешел в Гарвардский университет в качестве лектора в 1941 году. В 1944 он принял пост в Иллинойском университете, где оставался в качестве профессора-исследователя в области психологии и руководителя лаборатории по изучению личности и группового поведения. В 1953 году он был удостоен премии Нью-Йоркской Академии наук за работу по психологии ученого. Он способствовал основанию Общества мультивариативной экспериментальной психологии в 1960 году и был его первым президентом.
Как и все другие теоретики, обращающиеся к методу факторного анализа, Кеттел многим обязан пионерской работе Спирмена и обширным разработкам Терстоуна. Его теоретические построения тесно связаны с построениями Мак-Даугалла, чей глубокий интерес к выявлению глубинных измерений поведения и внимание к проблемам самоотношения видны в современных работах Кеттела. Детали многих теоретических положений Кеттела, особенно относящихся к развитию, тесно связаны с положениями Фрейда и последующих психоаналитиков.
В сороковые годы Кеттел опубликовал огромное количество книг и статей не только в области исследований личности и психологического измерения, но и относящихся к традиционным вопросам экспериментальной психологии, социальной психологии и генетики человека. Эта продуктивность ошеломляет, даже просто в численном выражении. Около 1964 года его избранные труды, изданные учениками и сотрудниками, составили: двадцать две книги и монографии; двенадцать личностных, интеллектуальных и клинических тестов, с сопровождающими их руководствами; двадцать две главы в книгах, изданных другими, и около 235 научных статей. Более того, продуктивность Кеттела и его сотрудников не уменьшилась и в последующие годы.
Из этого огромного числа работ Кеттела мы можем выделить несколько, составляющих наиболее заметные вехи в систематическом изучении личности. Первая из таких книг называется "Description and measurement of personality" (1946) и представляет Попытку обрисовать с точки зрения профильного подхода дескриптивное основание адекватной теории личности. Вторая носит название "Personality: a systematic, theoretical, and factual study" (1950), в ней предпринята попытка построить на основании, обозначенном в предшествующей книге, синтетический взгляд на основные феномены личности, включая и аспект развития, и профильный аспект. Третья – и, возможно, наиболее полно отражающая теоретические взгляды Кеттела, – "Personality and motivation structure and measurement" (1957). Полупопулярное изложение его теории и исследований в области личности содержится в книге "The scientific analysis of personality" (1966a).
Общую панораму развития разнообразных психологических интересов Кеттела можно увидеть в шестидесяти двух статьях, собранных в издании "Personality and social psychology" (1964). Кеттел также является автором многочисленных психологических тестов, включая "Свободный от культуры тест интеллекта" (The culture free test of intelligence, 1944), "Тестовая батарея O-A" (The О-А Personality Test Battery, 1954) и "Шестнадцатифакторный личностный опросник" (совместно с Saunders D.R., Stice G.F., 1950).
Предложенная Кеттелом система конструктов – одна из наиболее сложных из всех обсуждаемых нами теорий. Хотя эти понятия получают свой характерный "привкус" и, во многих случаях, эмпирические дефиниции на основании исследований с использованием факторного анализа, некоторые из них отражают экспериментальные находки или просто наблюдения за поведением. Такое положение дел, однако, представляется Кеттелу удобным, что показывает следующая цитата:
"Наше знание динамической психологии в основном пришло благодаря клиническим и натуралистическим методам, и во вторую очередь – благодаря контролируемому эксперименту. Открытия, совершенные благодаря первым и даже последнему, сейчас находятся в процессе более надежного обоснования на основе применения более чистых статистических методов. В частности, эксперименты и клинические заключения необходимо заново обосновать на базе реальных концепций, где черты (особенно влечения) образуют реальное единство, а это требует факторно-аналитических исследований" (1950, с. 175).
Кеттел считает, что детальное определение личности возможно лишь после полной спецификации понятий, которые теоретик предполагает использовать при изучении поведения. Таким образом, он умышленно дает лишь очень общее определение:
"Личность – это то, что позволяет предсказать, что сделает человек в данной ситуации. Цель психологического исследования личности – установить законы, по которым люди ведут себя во всех видах социальных ситуаций и общих ситуациях среды... Личность... связана со всем поведением индивида, как внешним, так и внутренним" (1950, сс. 2-3).
Ясно, что упор на том, что исследование личности включает "все" поведение – не выступление против необходимого абстрагирования или сегментации, имеющих место при обычном эмпирическом исследовании. Это лишь напоминание о том, что смысл малых сегментов поведения может быть полностью понят лишь при взгляде на более широкую систему целостного функционирования организма.
Кеттел рассматривает личность как сложную и дифференцированную структуру черт, где мотивация по преимуществу зависит от субсистемы так называемых динамических черт. Когда мы изучим представления Кеттела о разнообразных чертах и определенные соотнесенные с этим понятия, такие, как спецификационное выравнивание и динамическая решетка, мы сможем охватить его концепцию личности достаточно широко. Обсуждение подхода к развитию личности, рассмотрение взглядов на социальный контекст личности и краткий обзор некоторых типичных методов исследования дополняет картину.
Черта – наиболее важное из понятий Кеттела. Фактически, дополнительные понятия, которые мы обсудим, по большей части рассматриваются как особые случаи этого общего понятия. За исключением, возможно, Гордона Олпорта, Кеттел рассмотрел это понятие и его отношение к другим психологическим переменным более детально, чем любой другой теоретик. Для него черта есть "ментальная структура", нечто, что подразумевается за наблюдаемым поведением и отвечающее за регулярность и согласованность этого поведения.
Центральным для Кеттела является различение между поверхностными чертами, представляющими кластеры открытых или внешних переменных, которые кажутся сопутствующими друг другу, и исходными чертами, представляющими лежащие в основе переменные, определяющие множественные поверхностные проявления. Таким образом, если мы обнаруживаем ряд поведенческих событий, которые кажутся сопутствующими друг другу, мы можем предпочесть рассматривать их как одну переменную. В медицине это назвали бы синдромом, но здесь это обозначается как поверхностная черта. С другой стороны, исходная черта определяется только посредством факторного анализа, позволяющего исследователю оценить переменные или факторы, являющиеся основой поверхностного поведения.
Очевидно, что Кеттел считает исходные черты более важными, чем поверхностные. Это следует не только из того, что исходные черты обещают больше экономии в описании, поскольку их предположительно меньше, но, что более важно, потому, что:
"...исходные черты обещают быть реальными структурными силами, стоящими за личностью, которые нам необходимо знать, чтобы справляться с проблемами развития, психосоматики, проблемами динамической интеграции... как теперь показывают исследования, эти исходные черты соответствуют реальным унитарным силам – физиологическим, темпераментальным факторам; степеням динамической интеграции; открытости социальным институтам – относительно которых можно обнаружить много больше, когда они определены" (1950, с. 27).
Поверхностные черты – продукт взаимодействия исходных черт, и в целом можно ожидать, что они менее стабильны, чем факторы. Кеттел признает, что поверхностные черты скорее представляются поверхностному наблюдателю как более валидные и осмысленные, чем исходные черты, поскольку они соответствуют типам обобщений, которые можно сделать на базе простых наблюдений. Однако при внимательном рассмотрении именно исходные черты оказываются более полезными при оценке поведения.
Разумеется, любая изолированная черта может представлять следствие действия факторов среды, наследственности или некоторой смеси того и другого. Кеттел полагает, что в то время, как поверхностные черты могут представлять результат смешения этих факторов, для исходных черт возможно, как минимум, различение тех, что отражают наследственность, или, более широко, конституциональных факторов, и тех, что выводятся из факторов среды. Черты, являющиеся результатом действия условий окружения, называются "черты, формируемые средой"; отражающие наследственные факторы – "конституциональные черты".
"Если, как предполагают полученные данные, обнаруженные посредством факторизации, исходные черты независимы, то исходная черта не может быть обязана и наследственности, и среде, но должна вытекать из того или другого... Структуры, берущие начало во внутренних условиях или влияниях, мы можем назвать конституциональными исходными чертами. Мы избегаем термина "врожденный", поскольку все, что мы знаем – это то, что источник лежит в области физиологии и внутри организма, что означает врожденность лишь в некоторых случаях. С другой стороны, структура может привносится в личность чем-то внешним... Такие исходные черты, проявляющиеся как факторы, мы можем назвать чертами, формируемыми средой, поскольку их начало – в формирующем действии социальных институтов и физических реалий, составляющих культуральную структуру" (1950, сс. 33-34).
Черты можно также различать с точки зрения модальности выражения. Если они приводят в действие в направлении некоторой цели, то это – динамические черты; если они связаны с эффективностью достижения индивидом цели, то это – черты-способности. Или же они могут быть связаны с конституциональными аспектами реакций, такими, как скорость, энергичность, эмоциональная реактивность, и в этом случае они называются темпераментальные черты. Помимо этих трех основных модальностей, Кеттел в последних работах уделял особое внимание более преходящим и флуктуирующим структурам личности, включая состояния и роли. При обсуждении взгляда Кеттела на структуру личности удобнее обсудить сначала относительно стабильные и устойчивые черты – способности и темпераментальные черты, затем динамические черты, занимающие по стабильности промежуточное положение, и наконец более изменчивые роли и состояния.
Способности и темпераментальные черты. С точки зрения Кеттела, есть три основных источника данных о личности: записи о жизни, или L-данные, самооценочный опросник, или Q-данные, и объективный тест, или Т-данные. Первые из них, L-данные, могут в принципе включать реальные записи относительно поведения человека в обществе, например, в школе или во время ухаживания, хотя на практике Кеттел обычно предпочитал оценки, осуществленные других лицом, знающим индивида в реальных жизненных ситуациях. Самооценка (Q-данные), напротив, включает собственные утверждения человека о своем поведении, и, таким образом, добавляет "ментальный интерьер" ко внешней регистрации, воплощенной в L-данных. Объективный тест (Т-данные) базируется на третьей возможности, создании специальных ситуаций, в которых поведение человека может быть оценено объективно. Этими ситуациями могут быть рукописные задания, или же они могут осуществляться с помощью разнообразной аппаратуры. Кеттел и его сотрудники были исключительно плодовиты в разработке и адаптации тестов; компендиум (Cattell & Warburton, 1967) включает перечень из 400 тестов.
Кеттел искал способ определить генеральные черты личности, осуществляя отдельные исследования, построенные на факторном анализе с использованием трех упомянутых источников данных, приняв допущение, что если одни и те же исходные черты выявляются на основе всех трех источников, это будет убедительным свидетельством в пользу того, что эти исходные черты являются действительно функциональными единицами, а не просто артефактами. Результаты двадцати или тридцати факторных анализов, осуществленных Кеттелом и его сотрудниками за последние несколько десятилетий, приводят к заключению, что на базе оценки поведения и данных опросников выявляется сходная факторная структура, однако объективные тестовые данные порождают в значительной степени иные факторы. Задействованные в этих исследованиях популяции включали несколько возрастных групп (взрослые, подростки, дети) и представителей нескольких стран (США, Британии, Австралии, Новой Зеландии, Франции, Италии, Германии, Мексики, Бразилии, Аргентины, Индии и Японии), так что предположительно факторы имеют некоторую степень общности. Следует отметить, что другие исследователи, используя несколько иные процедуры, обнаружили другие системы повторяющихся факторов в сфере личности (Guilford & Zimmerman, 1956; Norman, 1963; Cornrey & Jamison, 1966), но даже если факторы Кеттела составляют просто один из наборов измерений, по которым можно описывать личность, они представляют как минимум такой набор, вокруг которого аккумулируются важные эмпирические данные.
Критическим моментом факторного анализа является стартовая точка, те поверхностные переменные, с которых все начинается, и Кеттел делал существенный акцент на важности адекватного представления всей личностной сферы, в начале исследования. Кеттел начал свое исследование в области оценки поведения с составленного Олпортом и Одбертом (Allport & Odbert, 1936) перечня из примерно 4500 наименований черт, взятых из полного словаря. Они были сведены к примерно 200 на основе группировки близких и синонимичных слов и исключения редких и метафорических понятий. Оставшиеся наименования черт подверглись интеркорреляции и затем на основе эмпирических процедур кластеризации редуцированы к итоговому перечню из тридцати пяти поверхностных черт. Оценка этих тридцати пяти черт составила основу для осуществления изначального факторного анализа 1-данных.
Основные личностные факторы, которые Кеттел считает хорошо установленными на основе L – и Q-данных, представлены, на таблице 12-1. Следует заметить, что названия многих факторов отражают характерную для Кеттела любовь к изобретению новых терминов.
Таблица 12-1
ОСНОВНЫЕ ЛИЧНОСТНЫЕ ФАКТОРЫ,
ВЫЯВЛЕННЫЕ НА ОСНОВЕ L- И Q-ДАННЫХ
| Буквенное обозначение | Техническое название | Популярное обозначение |
|---|---|---|
| А | Аффекция-шизия | Открытый-замкнутый |
| В | Интеллект | Более умный-менее умный |
| С | Сила "Я" | Стабильный-эмоциональный |
| Е | Доминирование-покорность | Самоуверенный-смиренный |
| F | Возбудимость-невозбудимость | Импульсивный-невозмутимый |
| G | Сила "Сверх-Я" | Совестливый-корыстный |
| Н | Пармия-трекция | Авантюристичный-робкий |
| I | Премзия-хэррия | Мягкий-жесткий |
| L | Протензия-алаксия | Подозрительный-доверчивый |
| М | Аутия-праксерния | Склонный к фантазиям-практичный |
| N | Изощренность-безыскусность | Хитрый-прямой |
| O | Склонность к переживанию чувства вины-уверенность в себе | Тревожный-спокойный |
Cattell (1966а, с. 365)
Некоторые названия факторов по сути описательны, другие отражают гипотетические представления Кеттела относительно истоков и природы этих факторов. Например, "пармия" означает "парасимпатический иммунитет", "премзия" – сокращение от "протектированной эмоциональной сензитивности", "аутия" предполагает аутистические качества в человеке, у которого они крайне выражены, и т.д. Популярные обозначения этих факторов также представлены в таблице 12-1. Кеттел считает наименования факторов в любом случае приблизительными и пробными, а в практике работы обычно обозначает факторы начальными буквами или номерами. Помимо двенадцати факторов, представленных в таблице 12-1, Кеттел предложил ряд дополнительных факторов, полученных на основе оценок и опросников. Они включают четыре пропущенные с точки зрения алфавита фактора – D, I, К, и Р, семь факторов (обозначенных от Q1 до Q7), обнаруженных в первую очередь на основе Q-данных, и двенадцать факторов из области психопатологии.
Эти факторы, полученные на основе рейтинга и опросника, подпадают по преимуществу под класс темпераментальных черт, хотя В (интеллект) следует отнести к способностям. Факторы, выявленные на основе объективного тестирования, более свободно распространяются на области динамическую, способностей и темперамента. Пример объективного тестового фактора в области темперамента показан на таблице 12-2. Здесь представлен любопытный набор показателей – и это типично для Кеттела, – хотя определенная когерентность очевидна. Оказывается, что через многие показатели, представленные на табл. 12-2, проходят темы эмоциональности и конформности. Кеттел сообщил, что фактор коррелирует с психиатрическими показателями тревожности и шкалой тревожности Тейлора (Cattell & Scheier, 1961).
Таблица 12-2
ТИПИЧНЫЙ ФАКТОР, ПОЛУЧЕННЫЙ НА ОСНОВЕ Т-ДАННЫХ,
(Т) 24, ТРЕВОЖНОСТЬ
|
Содержательные показатели Готовность признать ненадежность всего
|
Hundleby, Pawlik & Cattell (1965)
Этот частный фактор интересен и по другой причине. Вспомним, что факторы, выявленные Кеттелом на основе L и Q-данных, в целом были сходны, а факторы, полученные на основе Т-данных, от них отличались. Однако, оказывается, что некоторые из факторов, полученных на основе Т-данных, соответствуют факторам второго порядка, выявленным на основе L и Q-данных. Описанный фактор встает в один ряд с темпераментальными факторами второго порядка, также обозначаемым как "тревожность", который нагружает факторы первого порядка C – низкая сила Я, О – склонность к переживанию чувства вины, H – робость и L – подозрительность. Другой случай такого соответствия – фактор, полученный на основе тестовых данных, нагружающий параметры скорости, уверенности и ошибочности, и показывающий соответствие фактору второго порядка "экстраверсия – интроверсия" (или, как предпочитает называть его Кеттел, "эксвия – инвия"). Это фактор второго порядка нагружает F, импульсивность; А, открытость; и H – авантюристичность.
Таким образом, Кеттел полагает, что недостаточное соответствие данных, полученных из разных источников, означает просто, что разным подходам соответствуют разные уровни обобщенности данных, так что следует ожидать не однозначного соответствия факторов, а скорее умеренного уровневого выравнивания. В любом случае, очевидно, что первоначальная надежда Кеттела обнаружить сходные факторные структуры оправдалась лишь частично.
Спецификационное уравнение. Имея возможность описать личность в терминах способностей, темперамента и других видов черт, каким образом можно собрать эту информацию воедино, чтобы предсказать реакцию индивида в конкретной ситуации? Кеттел полагает, что мы можем осуществить это посредством спецификационного уравнения в соответствии с формулой:
R = s\1T\1 + s\2T\2 + s\3T\3 + ...s\nT\n
Это просто означает, что данная реакция может быть предсказана на основе характеристик данного человека (от T\1 до T\n), каждая из которых взвешена по своей важности в настоящей ситуации (ситуационные индексы от s\1 до s\n). Если конкретная черта высоко релевантна данной реакции, соответствующий s будет большим; если черта абсолютно иррелевантна, он будет равен нулю; если черта уменьшает или подавляет реакцию, значение будет отрицательным. Вид уравнения предполагает, что каждая черта имеет независимое и аддитивное воздействие на реакцию. Модель исключительно проста. Кеттел не отрицает, что в конце концов могут потребоваться более разработанные модели; он считает лишь, что простые линейные модели часто позволяют приблизиться к более сложным и дают логическое пространство для начала движения.
"Иногда с грустью говорят, что факторный анализ редуцирует личностные интеракции к аддитивным, в то время как в реальности они могут быть мультипликативными или каталитическими в каком-то смысле. Не подлежит сомнению, что, вероятнее всего, есть случаи, когда один фактор не просто добавляется к другому, но поддерживает его... С этим связано общее допущение линеарности, тогда как опять-таки вероятно, что в некоторых случаях отношение фактора к проявлению будет криволинейным. Если к этому отнестись правильно, то эти ограничения не столько критика факторного анализа как такового, сколько стимул для новых разработок. Прежде чем начать бегать, надо научиться ходить. Факт же состоит в том, что факторно-аналитическая модель в ее нынешней простой форме действительно позволяет делать лучшие предсказания, чем любой иной ранее опробованный способ. По мере своего прогрессирования он несомненно будет модифицирован исходя из потребности в только что названных возможностях" (Cattell, 1956, с. 104).
Спецификационное уравнение предполагает многомерную репрезентацию как человека, так и психологической ситуации. Человек описывается на основе системы черт, "профиля черт". Психологическая ситуация описывается на основании ситуационных индексов, что образует иной профиль. Вместе они дают предсказание. Кеттел указывает, что спецификационное уравнение можно считать многомерной версией предложенной Куртом Левином формулы поведения как функции от личности и среды: B=f(P,E). В спецификационном уравнении человек P дифференцирован на ряд показателей Т, а психологическая среда – на ряд показателей s.
Спецификационное уравнение готово к прикладному использованию. Так, в ситуации, связанной с проблемой занятости, можно представить ряд профессий как профили s. Затем желающий поступить на работу должен быть протестирован и представлен в виде профиля Т; в свою очередь, в комбинации с различными наборами s это даст возможность определить то рабочее место, где индивид, как можно ожидать, проявит себя наилучшим образом. Или же в академической ситуации спецификационное уравнение можно применять для предсказания академических достижений на основе способностей и личностных черт (ср. Cattell и Butcher, 1968).
Динамические черты. В системе Кеттела важные динамические черты могут быть разделены на три группы: установки, эрги и чувства. Эрги примерно соответствуют коренящимся в биологии влечениям, чувства – приобретенным структурам отношений. Сейчас мы исследуем эти три вида динамических черт, их взаимоотношения в динамической решетке и их роль в конфликте и приспособлении.
Установки. Установка, по Кеттелу, – выраженная динамическая переменная, наблюдаемое выражение стоящей за этим динамической структуры, из которой должны выводиться эрги, чувства и их отношения. Установка конкретного индивида в конкретной ситуации – это интерес определенной интенсивности в некотором действии относительно определенного объекта. Так, установка юноши "Я очень хочу жениться на этой женщине" указывает на интенсивность интереса ("я очень хочу"), к действию ("жениться") относительно объекта ("на этой женщине"). Установка не обязательно должен быть установлен вербально; Кеттел предпочел бы измерить силу интереса юноши при помощи различных средств, прямых и косвенных. Например, можно измерить рост кровяного давления при предъявлении портрета невесты, способности запомнить перечень хороших и плохих последствий женитьбы, информированности относительно матримониальных возможностей мужчины в нашем обществе и т.п. Кеттел и его сотрудники подвергли интеркорреляции данные, полученные на основе шестидесяти или семидесяти способов выявления силы установки в серии исследований, направленных на создание тестовой батареи для измерения сознательных и бессознательных компонентов установок (см., например, Cattell, Radcliffe & Sweney, 1963). Пять факторов установок, обозначенные буквами от альфа до эпсилон, были описаны и спекулятивно соотнесены с психоаналитическими понятиями (Оно, Я, вытесненные комплексы и т.д.). Однако на практике обычно измеряются два компонента второго порядка силы установки – один, связанный с относительно осознанными и интегрированными аспектами установки (измеряемыми, например, с помощью тестов информации), и другой, связанный с менее интегрированными или бессознательными аспектами (они измеряются, например, тестами, выявляющими желания или забывание). Чтобы получить общий показатель силы установки, можно просто сложить показатели по этим двум компонентам.
Разумеется, установок чрезвычайно много. Кеттел в своих исследованиях работал примерно с пятьюдесятью различными установками и интересами. Возможное ограничение обобщение его результатов в данной области определяется во многом тем, что модели установок были им отобраны произвольно.
Эрги. Говоря простыми словами, эрг – это конституциональная динамическая исходная черта. Благодаря этому понятию Кеттел дает адекватную репрезентацию важности врожденных, но модифицируемых детерминант поведения. Акцент, который он делает на эргической мотивации, отражает его убеждение в том, что наследственные детерминанты поведения недооцениваются современными психологами Америки. Он определяет эрг так:
"Врожденная психофизическая диспозиция, позволяющая своему носителю овладевать реактивностью (внимание, распознавание) по отношению к определенным классам объектов с большей готовностью, чем к другим, пережить в их отношении специфическую эмоцию, начать линию действий, которые с наибольшей полнотой воплощают определенную целенаправленную активность, чем любая другая. Структура включает также предпочитаемые вспомогательные пути поведения в направлении предпочитаемой цели" (1950, с. 199).
Как указывает Кеттел, это определение состоит из четырех основных частей, которые относятся к реакции восприятия, эмоциональной реакции, инструментальным актам, ведущим к цели, и самому целевому удовлетворению. Если мы соединим две последние части, то определение состоит из когнитивного, аффективного и волевого компонентов, совсем как знаменитое определение инстинкта у Мак-Даугалла. В самом деле, в теории личности Кеттела эрг выполняет функцию, которую в теории Мак-Даугалла выполняет понятие инстинкта или склонности.
Кеттел считает, что его исследования, основанные на факторном анализе, позволили достаточно точно установить наличие десяти эргов. Это эрги: голод, секс, стадность, родительская протективность, любопытство, бегство (страх), драчливость, приобретательство, самоутверждение и нарциссическая сексуальность. (Последнее взято из психоанализа; по содержанию этот фактор связан с общим самоудовлетворением – курение, пьянство, лень и т.д.).
Чувства. Чувство – это динамическая черта, формируемая средой. Таким образом, оно параллельно эргу, за исключением того, что оно – результат действия факторов опыта или социокультурных факторов, а не конституциональных детерминант. По словам Кеттела, чувства – это "...основные приобретенные структуры динамических черт, заставляющие своих обладателей уделять внимание определенным объектам или классам объектов, чувствовать их определенным образом и реагировать на них определенным образом" (1950, с. 161). Опять-таки, как определение, так и использование понятия очень сходны с соответствующими представлениями в теории Мак-Даугалла, где также используется понятие "чувство".
Чувства, по Кеттелу, имеют тенденцию к организации вокруг важных объектов культуры, таких, как социальные институты или люди, в отношении которых с жизненным опытом индивида вырабатываются, нарастая, констелляции установок. Среди чувств, выделенных Кеттелом и его сотрудниками в работе с молодыми людьми (в основном мужского пола) есть связанные с карьерой или профессией, спортом и играми, техническими интересами, религией, родителями, супругой или возлюбленной, а также с "я". Последнее-чувство "я" – одно из самых стабильных, о нем наиболее последовательно сообщалось в различных исследованиях, и, как мы увидим, оно играет чрезвычайно важную роль в теоретических построениях Кеттела.
Динамическая решетка. Различные динамические черты взаимосвязаны в структуре субсидиации. (Кеттел заимствовал этот термин у Мюррея). Скажем так: определенные элементы выступают для других как вспомогательные, служат им как средства. В целом установки вспомогательны по отношению к эргам, которые являются главными побудительными силами личности. Эти разнообразные взаимоотношения можно выразить в виде динамической решетки, представленной на рис. 12-1.
Рис. 12-1
Часть динамической решетки, иллюстрирующая субсидиацию
На нем представлена часть мотивационной структуры молодого человека, американца. В первой части диаграммы – базовые биологические импульсы, эрги. В середине – структуры чувств, каждое из которых вспомогательно по отношению к нескольким эргам. Так, чувства по отношению к жене строятся на выражении эргов секса, общения, защиты и самоутверждения; чувства в отношении Бога выражают эрги покорности и взывания о помощи и т.д. В левой части диаграммы находятся установки определенных линий действия относительно обозначенных объектов – например, посмотреть определенный фильм или совершить путешествие в Нью-Йорк. Отметьте, что каждая установка вспомогательна – и, следовательно, выражает их – относительно нескольких чувств, а через них – в отношении ряда эргов; иногда установки выражают эрги и напрямую. Так, стремление посмотреть фильм связано с чувствами в отношении хобби – фотографирования – и в отношении своей страны (возможно, фильм снят на патриотическую тему). Появляется и пересекающая связка с женой и ее прической (быть может, она лучше выглядит в темноте). Здесь же – прямое выражение эрга любопытства, помимо опосредованного выражения через фотографию. Отметьте, что через чувства в отношении хобби, жены и страны желание посмотреть этот фильм может выражать в большей или меньшей степени эрги любопытства, секса, общения, протекции, самоутверждения, безопасности и отвращения – в некоторых случаях через множество путей. Отметьте также, что чувства иногда могут быть вспомогательными в отношении других чувств – банк в отношении жены или политическая партия в отношении страны.
Эти многочисленные и перекрывающие друг друга пути между эргами, чувствами и выраженными установками дают основу для предположения об эргах на основе чувств. Если мы видим, что определенная подсистема установк имеет тенденцию различаться по силе между индивидами или в одном индивиде с течением времени, то за этим можно полагать эргическую или чувственную структуру. Фактически Кеттел это и делает: производятся измерения ряда установок (на основании уже описанных методов), результаты факторизуются, а факторы интерпретируются как репрезентирующие эрги или чувства.
"Я". "Я" – одно из чувств, но особенно важное, поскольку почти все установки в большей или меньшей степени отражают это чувство. Оно, в свою очередь, связано с выражением большинства или всех эргов или других чувств. В некоторых исследованиях (см., например, Cattell & Horn, 1963) также выявлялись связанные с ним чувства сверх-Я и идеального Я. Так или иначе, чувство или систему чувств, сфокусированных на "Я", Кеттел считает важнейшими в плане их роли в интеграции личности.
"Во-первых, сохранение "Я" как физически здорового и целостного – объективная предпосылка для удовлетворения любого чувства или эрга, которым обладает индивид! Столь же важно сохранение социального и этического "Я" как чего-то, уважаемого сообществом... С динамической точки зрения, чувство относительно становления "Я" соответственно определенным стандартам поведения, удовлетворяющее сообществу и сверх-Я, является таким образом необходимым инструментом удовлетворения большинства других наших жизненных интересов. Это приводит нас к заключению, что в динамической решетке должно появиться "Я-чувство"... ближе к левой стороне и, стало быть, среди тех чувств, которые созревают позднее других. Оно вносит вклад в удовлетворение всех чувств и эргов, и это означает также его динамическую силу в контроле, в качестве "главенствующего чувства", за всеми остальными структурами" (Cattell, 1966а, с. 272).
Можно заметить, что отношение Кеттела к "Я" явно находится под влиянием психоаналитических представлений об Я и Сверх-Я, а также под влиянием представлений Олпорта об эго и Мак-Даугалла – о чувстве самоутверждения.
Конфликт и приспособленность. Кеттел предположил, что уровень конфликта, который составляет для человека конкретная линия поведения, может быть выражен спецификационным уравнением, отражающим вовлеченность в действие динамических исходных черт (эргов и чувств). Возьмем наш предыдущий пример и предположим, что конкретный интерес в отношении женитьбы у этого молодого человека может быть представлен в виде следующего уравнения, где Е означает эрги, а М – чувства:
0.2E\любопытства +0.6E\секса +0.4E\общительности -0.3E\страха +0.3M\родители -0.4М\карьера +0.5M\Я
Женитьба для этого человека обещает потенциальные награды в отношении эргов секса, общения и любопытства; он полагает, что родители это одобрят и это будет хорошо для самооценки. Однако, он несколько побаивается перспектив такой женитьбы и она представляет потенциальную угрозу для карьеры. Истинная сила этой установки в каждый данный момент будет, разумеется, зависеть от силы (в данный момент) различных мотивационных факторов, но можно сделать общее наблюдение относительно роли для человека установок, основываясь на их ситуационных индексах. Например, если значения установки в спецификационном уравнении преимущественно положительны, установка будет иметь тенденцию стать устойчивой характеристикой мотивационной структуры индивида; если они преимущественно отрицательны, то установка скорее всего будет отвергнута. Фиксированная установка будет представлять источник конфликта настолько, насколько содержит отрицательные значения в спецификационном уравнении. Фактически Кеттел полагает, что возможным показателем уровня конфликта, содержащегося в конкретной установке, является отношение суммы отрицательных ситуационных членов к положительным для включенных в ситуацию динамических исходных черт. В нашем примере это отношение будет
(0.3 + 0.4)/(0.2 +0.6 +0.4 + 0.3 + 0.5) = 0.7/2.0 = 0.35,
что представляет средний уровень конфликта. В случае неодобрения со стороны родителей установка станет для него более конфликтной и будет представлена отношением 1.0/1.7 или 0.59. Уровень конфликта для всей личности будет представлен отношением такого типа при подсчете относительно всех стабильных установок человека (на практике устанавливается для некоторого выбранного их числа). Уровень приспособленности или мотивационной интеграции может быть просто выражен как 1-C, где C – показатель конфликта. Кеттел провел факторный анализ с целью выявления компонентов конфликта (Cattell & Sweney, 1964) примерно так же, как работал с компонентами установки, что обсуждалось ранее.
Состояния, роли и установки. Понятия, которые мы обсудим в этом разделе, – относительно поздние порождения теоретической работы Кеттела, и вследствие этого некоторые формулировки Кеттела еще не твердо устоялись. Тем не менее, можно проследить основные линии его рассуждений (Cattell, 1963а, 1966Ь).
Некоторые структуры в личности являются более преходящими, чем другие; меняются настроения, человек вступает в какую-то роль и выходит из нее, одномоментные ментальные установки применяются к различным аспектам ситуации. Эти факторы влияют на поведение, поэтому должны включаться в спецификационное уравнение, которое наполняется показателями способностей, плюс показатели темперамента, плюс показатели эргов и чувств, плюс показатели состояний, плюс показатели ролей плюс показатели установок, каждый со своим индексом, показывающим релевантность в ситуации. Личность все еще представляет профиль, но профиль, включающий все типы факторов, которые могут влиять на реакцию в данный момент времени. Для способностей, темперамента и динамических черт хотя временные изменения и возможны, тем не менее возможны значимые предсказания на основе стабильных или средних показателей. В отношении же менее стабильных факторов, обсуждаемых здесь, для предсказания принципиально состояние человека в данный момент.
Предлагаемое Кеттелом теоретическое решение заключается в том, что ситуация разделяется (как и индексы последних членов уравнения) на два компонента: первый представляет фокальный стимул, тот аспект ситуации, на который человек непосредственно реагирует, второй представляет фоновые условия, определяющие состояние организма. Фоновые условия могут включать окружающие или контекстуальные стимулы, влияющие на настроение, ролевые реплики, состояние организма и пр. Эти фоновые условия играют формальную роль модуляторов, на время меняющих психологическое значение ситуации, так что реакция человека может быть различной в зависимости от того, играет ли он какую-то роль, тревожен или не тревожен и т.д.
Хотя роли и установки до настоящего времени не подверглись широкому эмпирическому исследованию со стороны Кеттела и его сотрудников, значительная работа была проделана в отношении состояний – в частности, состояния тревожности (Cattell & Scheier, 1961). Следует помнить, что тревожность изучалась Кеттелом и как черта. Эти два подхода ни в коей мере не противоречат друг другу: уровень тревожности человека может быть характерен для него как черта и тем не менее под влиянием ситуационных и организмических влияний изменяться как состояние.
Состояния изучаются посредством факторного анализа так же, как черты, с той разницей, что черты обычно изучаются на основе корреляций между тестовыми показателями, тогда как состояния – на основе корреляций между изменениями тестовых показателей – во времени или в различных ситуациях. Так, если один и тот же человек дает высокие показатели по, скажем, раздражимости и недостаточно высокие – по доверию, то это поможет выявить фактор черт, но если оба показателя имеют тенденцию возрастать и уменьшаться вместе, это поможет определить фактор состояния.
Помимо тревожности, Кеттел и его сотрудники исследовали ряд других факторов состояний. К ним относятся депрессия, стресс, утомление, общая активность. В последних исследованиях высказано положение о том, что можно определить двенадцать и более факторов состояний.
Развитие личности можно изучать на чисто описательном уровне, отмечая изменение структуры личности на разных временных участках. В противоположность этому, можно изучать развитие на теоретическом уровне, с точки зрения генетических влияний и влияний среды, законов созревания и научения, описывающих их взаимодействие в формировании развивающегося индивида. Кеттел делал и то, и другое.
В исследованиях темперамента и динамических черт Кеттел и его сотрудники осуществили факторные аналитические исследования взрослых и детей в попытке создать средства измерения одних и тех же личностных факторов в разном возрасте. В целом он хотел выявить сходные факторы в разных возрастах от четырех лет до взрослости. Как знают все психологи, трудно быть уверенным в том, что измерение "одних и тех же" черт на разных возрастных уровнях действительно представляют измерение одного и того же; трудность проистекает от того, что мы ожидаем, что определенный аспект поведения будет выражен в разном поведении и в разном возрасте. Кеттел предположил, что один из способов справиться с затруднением – провести перекрывающие друг друга исследования в промежуточных возрастных группах; таким образом, он сравнил факторизированные по отдельности версии своего личностного опросника, предназначенные для взрослых и для одиннадцатилетних детей, предъявив тот и другой промежуточной группе шестнадцатилетних (Cattell & Beloff, 1953). Результаты были несколько двусмысленны; обычно соответствие было высоким, в других случаях оно было менее убедительным. Дальнейшая работа в этом направлении обещает создание сравнимых измерительных инструментов для разных возрастов, что даст возможность составить карту основных тенденций развития личностных черт. Кеттел обсуждал данные относительно тенденций возрастного развития факторов темперамента, таких, как подъем с возрастом от одиннадцати до двадцати трех лет показателей H (авантюристичность) и C (сила Я) и падения показателей О (склонность к переживанию вины) и L (подозрительность) (Sealy & Cattell, 1966).
На протяжении ряда лет Кеттел активно интересовался проблемой оценки относительного влияния наследственности и среды в отношении исходных черт. Для этого он создал метод, называемый "Множественный абстрактный анализ вариаций" или MAVA (1960). MAVA предполагает сбор данных о сходствах между близнецами и сиблингами, воспитываемыми вместе в собственных домах или принятыми в другие дома, а вслед за этим анализ данных с целью оценить пропорции индивидуальной вариации по каждой черте, связанные с генетическими различиями, различиями среды и хотя бы некоторыми корреляциями и интеракциями между наследственностью и средой. Предварительная версия MAVA была опробована Кеттелом и его сотрудниками на ограниченной шкале (Cattell, Blewett & Beloff, 1955; Cattell, Stice & Kristy, 1957). Одна тенденция, обнаруженная на начальной стадии, представляет теоретический интерес: корреляции между наследственностью и средой оказались преимущественно отрицательными. Кеттел интерпретирует это как свидетельство "закона биосоциального насилия", то есть тенденции со стороны влияний среды систематически противостоять проявлениям генетических различий, когда, например, родители (или другие социальные агенты) пытаются привести разных детей к одной норме поведения, поощряя застенчивых и сдерживая беспокойных.
Кеттел различает как минимум три вида научения, играющих важную роль в развитии личности. Первые два – известные из экспериментальной психологии классическое и инструментальное (оперантное) обусловливание. Отношение к ним Кеттела вполне стандартно: классическое обусловливание считается важным для рассмотрения эмоциональных реакций на воздействие среды, инструментальное – для выработки средств достижения эргических целей. Инструментальное обусловливание играет существенную роль в построении динамической решетки, которая, напомним, состоит из субсидиационных отношений (установок и чувств, служащих средствами достижения эргических целей). Форма инструментального научения, представляющая особый интерес в плане личности, называется Кеттелом "слитным научением", в которой поведение или установка одновременно удовлетворяет более, чем одной цели. Таким образом, одна установка оказывается связан с несколькими чувствами, а одно чувство – с несколькими эргами, что придает динамической решетке характерную структуру.
Третий тип научения называется "интеграционное научение". Он предстает как более разработанная форма инструментального научения. При интеграционном научении индивид научается максимизировать общее долговременное удовлетворение, выражая определенные эрги в любой момент и подавляя, вытесняя или сублимируя остальные. Интеграционное научение – ключевой аспект формирования чувств "Я" и Сверх-Я.
По Кеттелу, личностное научение лучше всего описывается как многомерное измерение в ответ на опыт в многомерной ситуации. Способ эмпирического измерения личностного научения – процедура, названная "анализ пути приспособления". Начинают с двух вещей: во-первых, с информации относительно изменений черт, возникающих в ряде людей, возможно, как реакция на период обычного жизненного приспособления; во-вторых, с теоретического анализа возможных путей приспособления (таких, как регрессия, сублимация, фантазия, невротические симптомы), которые могут рассматриваться как реакции на конфликтные жизненные ситуации. Если вслед за этим возможно оценить, с какой частотой каждый из этих индивидов вступал на каждый из этих путей приспособления, можно решить матричное уравнение для обнаружения того, каков средний эффект каждого пути в изменении каждой черты. Это представляет теоретический интерес само по себе, а также имеет практическую ценность: в отношении новых индивидов, имея информацию об изменении черт, возможно установить частоту применения того или иного пути приспособления, решив уравнение в обратную сторону.
Гораздо раньше Кеттел осуществил теоретический анализ путей приспособления как ряда динамических перекрестков или хиазмов, которые можно обнаружить при проявлении блокированных влечений – от простой ярости к конфликту и тревоге и далее к формированию невротической симптоматики. Этот теоретический анализ в определенной степени восходит к психоаналитическим идеям, хотя ему свойственны некоторые новые черты. Процедура анализа путей приспособления может дать способ оценки эмпирической ценности идеи о динамических перекрестках.
Теперь мы обсудим попытки Кеттела осветить социокультурные детерминанты поведения.
Кеттел полагает, что для описания групп можно использовать объективные показатели во многом так же, как для описания индивидов используются черты. Эти показатели представляют групповую синтальность (Cattell, 1948) – аналог индивидуальной личности. Таким образом, задача того, кто изучает личность в отношении к социальной матрице, – описание синтальности различных групп, влияющих на индивидуальную личность. Лишь посредством адекватного описания и индивидуальной личности, и групповой синтальности можно надеяться получить детальное знание о взаимодействии между этими двумя структурами. Есть множество социальных институтов, оказывающих влияние на формирование и модификации личности, но наиболее важный из них семья. Помимо этого первичного источника влияний, есть другие институты, чья роль достойна обсуждения, такие, как: профессия, школа, группа сверстников, религия, политическая партия, нация. Эти институты могут оказывать влияние на личность одним из трех способов. Во-первых, может иметь место умышленное намерение создать определенный тип характера или личности. Так, определение социально желаемого поведения может включать спецификацию личностных черт, и институт может предполагать сознательные попытки создать эти характеристики. Во-вторых, факторы ситуации или экологические факторы могут приводить к эффектам, не предусмотренным обществом или институтами. В-третьих, вследствие стереотипов поведения, установившихся в процессах первого и второго типа, индивид может обнаружить, что для проявления или удовлетворения важных мотивов необходимы дальнейшие изменения личности.
Таким образом, адекватное понимание развития личности предполагает определение влияния различных социальных институтов – от семьи до нации или культурной группы. Далее, этот шаг может быть сделан только тогда, когда выделены соответствующие параметры для описания и дифференциации этих групп и институтов. Оказывается, что факторный анализ играет такую же принципиальную роль в описании синтальности как и в описании личности. Ранние работы по изучению синтальности малых групп (Cattell & Wispe, 1948; Cattell, Saunders & Stice, 1953) привели к описанию ряда факторов, обозначенных как экстравертивная реактивность, противоположная отчуждению; одухотворенная, реалистическая мягкость, противоположная упорной, ригидной агрессивности; энергичная целеустремленность, противоположная застенчивой неадаптивности; неуверенность в общении и т.д. Имея на руках группу переменных, подобных данным, и средства объективного их измерения, возможно исследовать отношения между группами, отличающимися по этим показателям, и индивидуальными личностями, описанными через исходные черты, которые мы уже обсуждали.
Кеттел (1949) также дал ряд параметров для описания синтальности наций. В этом случае были выведены десять факторов на основе изучения семидесяти наций посредством семидесяти двух различных измерений. Из этих десяти факторов лишь восемь, как представляется, имеют ясное значение: размер, культуральное давление, просвещенность, осмысленное трудолюбие, авторитарный порядок, буржуазное мещанство, буддизм – монголизм, культурная интеграция и мораль. Многие, хотя и не все эти параметры национальной синтальности вновь возникли при последующей факторизации экономических и культурных переменных внутри и между нациями (Cattell& Adelson, 1951; Cattell, 1953; Cattell & Gorsuch, 1965).
Кеттел свел свои идеи относительно отношений между индивидуальной личностью и групповой синтальностью в двадцать восемь положений, изложенных в важной теоретической статье (1961) и главе (1966b). Он делает вывод, что отношение между индивидуальными личностями членов группы и синтальностью группы опосредуется переменными групповой структуры, из которых наиболее полно обсуждается роль. Подсистемой параметров синтальности выступают параметры синергии, играющие для группы ту же роль, что динамические черты для индивида. Более того, для групповой синергии может быть написано спецификационное уравнение – в терминах интересов индивидуальных членов группы.
В этом разделе мы очень кратко упомянем определенные особенности взглядов Кеттела на исследование личности. Кроме того, мы рассмотрим исследование, иллюстрирующее гибкость Кеттела в использовании его любимого инструмента, факторного анализа – в этом случае применительно к изучению динамических черт отдельного индивида. Читателю следует вспомнить, что мы уже знакомы с исследованиями Кеттела, поскольку часто обращались при обсуждении теоретических представлений к его эмпирической работе.
Ранее мы вспоминали убеждение Кеттела в том, что "большешкальное исследование" в этой области в будущем даст большие преимущества. С этим сочетается его убеждение в том, что большинство психологов неразумно уходят от необходимости тщательного описания личности в угоду впечатляющим обобщениям и изучению феноменов развития. Многое в его работе, в частности, то, что связано с определением исходных и поверхностных черт, можно рассматривать просто как попытку выполнить эту задачу описания и дать твердую основу для дальнейших обобщений и исследований.
Одна из новаторских черт работ Кеттела – его постоянное подчеркивание того, что исследователь может избирать различные пути в корреляционных исследованиях. Во-первых, говорит он, есть исследования, основанные на R-методике, обычные для психологов. Здесь большое количество индивидов сравнивается с точки зрения показателей по двум или более тестам. Главный вопрос при этом – покажут ли индивиды, продемонстрировавшие высокие показатели по одному тесту, высокие показатели и по другому; итоговый коэффициент показывает, насколько коварьируют или сопутствуют друг другу оценки по тестам. Во-вторых, существует Р-методика, когда оценки одного и того же индивида по различным измерениям сравниваются в различных ситуациях или в разное время. Здесь мы задаемся вопросом, насколько согласованно индивидуальное поведение, и результат – показатель того, насколько тесно различные аспекты поведения одного и того же индивида коварьируют или сопутствуют друг другу. В-третьих, есть Q-методика, когда два индивида коррелируются по большому количеству различных показателей. В этом случае результирующий коэффициент репрезентирует меру сходства или ковариации между двумя индивидами; если такие корреляции получены на многих людях, исследователь может осуществить типологию или объединение людей, сходных по этим показателям. (Кстати, Q-методика не имеет отношения непосредственно к Q-данным, использование той же буквы – просто совпадение). Четвертая методика, в реальности вариант первой, называется дифференциальной Р-методикой, которая похожа на обычную, за исключением того, что измерения повторяются дважды и изменения между ними затем коррелируются и факторизуются. Как мы уже отмечали, этот метод особенно полезен при изучении психических состояний.
Кроме вышеуказанных методик, Кеттел описал и обсудил ряд других теоретически возможных решений (заинтересованный читатель может обратиться к книге Cattell, 1966b). Однако на практике наиболее употребимыми оказались первые четыре.
В предыдущем разделе мы обрисовали различие между R-методикой и Р-методикой. В первой, при обычной факторно-аналитической процедуре, подсчитываются корреляции для многих людей, и получаемые факторы – общие черты. В P-методике подсчитываются корреляции в отношении повторяющихся измерений одного и того же человека, и факторы представляют уникальные черты этого индивида. Кеттел пишет об этом так:
"Таким образом, открытие на основе R-методики доминантности как исходной черты может показывать, – что для большинства людей она проявляется с наибольшей нагрузкой, например, в реакции на оскорбления и в столкновениях с подчиненными, тогда как для отдельного индивида, проанализированного на основе Р-методики, может оказаться, что она проявляется, скажем, в игре на фортепьяно, поскольку случилось так, что индивид научился проявлять доминантность, колотя по клавишам" (Cattell & Cross, 1952, с. 250).
Чтобы проиллюстрировать возможность факторно-аналитического подхода к уникальному индивиду, мы опишем исследование, проведенное Кеттелом и Кроссом (Cattell & Cross, 1952), в котором дважды в день на протяжении сорока дней измерялись двадцать установок двадцатичетырехлетнего молодого человека, студента-выпускника, специализировавшегося в области актерского мастерства, затем коррелировались с 80-ю случаями и подвергались факторному анализу. Итоговые факторы представляют динамические исходные черты этого человека, и можно обратить внимание на то, насколько они сходны или отличаются от тех, что были выявлены в исследованиях, базирующихся на Л-методике, и как их каждодневные измерения отражают события жизни человека на протяжении исследуемого периода.
Такой тип исследования предъявляет особые требования к методу. Помимо того, что необходимо найти готового к сотрудничеству человека, необходимы также средства измерения, которые можно было бы использовать вновь и вновь в отношении одного и того же индивида и при этом не оказывать на него большого влияния в силу самого по себе повторения тестирования, а также работа должна осуществляться с чертами, подверженными ежедневной флуктуации.
Из ряда установок, которые использовал Кеттел в исследованиях с применением Р-методики, были отобраны двадцать и измерены посредством трех методик: измерение предпочтений, когда субъект делал выбор из пары утверждений, каждое из которых отражало линию действий, соответствующих определенной установке; измерение скорости, когда испытуемого просили за тридцать секунд назвать столько приносящих удовольствие вещей, сколько можно, из тех, что можно было связать с линией действий, соответствующих установке; и измерение ретроактивного торможения, осуществляемое в связке с измерением беглости, когда испытуемому перед началом измерения беглости предъявлялись шесть трехзначных чисел и отслеживалась величина интерференции. Осуществлялась комбинированная оценка по каждой установке в каждом случае, затем установки коррелировались между случаями и осуществлялась факторизация. Семь из восьми интерпретируемых факторов были сочтены соответствующими шести эргам и одному чувству, выявленным в предшествующих исследованиях с применением Р-методики: секс, самоутверждение, родительская протективность, апелляция, нарциссизм, кроме чувства "Я". Еще один фактор был определен как утомление, и он в нескольких последующих исследованиях лаборатории Кеттела показал себя как фактор состояния.
Таким образом, общая факторная структура популяции вполне позволяет описать этого конкретного человека, во всяком случае, никакого значительного уникального фактора анализ не показал. Можно поразмышлять – что авторы и делают – о возможном значении индивидуальных отклонений от структуры популяции, но не всегда ясно, превышают ли эти отклонения те, что возможны при двух исследованиях с применением Д-методики при той же величине выборки – 80.
Определив факторы, можно оценить их для каждой сессии, и график, отражающий это на протяжении времени эксперимента, (рис. 12-2) показывает некоторые интересные зависимости от событий жизни субъекта, записанных в дневнике, который он вел на протяжении исследования. Некоторые наиболее важные события указаны на горизонтальной оси – репетиция пьесы, где он должен был играть главную роль, страшный холод вчера, когда игралась пьеса, очень серьезное несчастье, произошедшее с отцом, письмо, в котором тетка укоряла его за то, что он не отказывается от своих интересов ради помощи семье, беспокойство по поводу видимой враждебности факультетского консультанта. Можно отметить пики усталости во время репетиций и исполнения пьесы, падение тревожности после исполнения, когда он хотел прервать обучение и уделить некоторое время свиданиям (наблюдается подъем сексуального эрга); подъем чувств к родителям во время случая с отцом – довольно интересное падение их потом, во время упреков тети; и, наконец, колебания соотносимых с "Я" исходных черт (самоутверждение, нарциссизм, чувство "Я" (в решающий период представления пьесы).
Рис. 12-2
Изменение в силе динамических глубинных черт
в одном индивиде на протяжении 80 тестовых сессий
(Cattell, 1966a, с. 229)
Мы вполне можем завершить обсуждение исследований Кеттела в области психологии личности простым упоминанием некоторых дополнительных областей, в которых он провел экстенсивные исследования: юмор (Cattell & Luborsky, 1947); музыкальные предпочтения (Cattell & Saunders, 1954); интеллект (Cattell, 1963b); творческий подход (Cattell & Butcher, 1968); лидерство (Cattell & Stice, 1954); проективные методики (Cattell & Wenig, 1952); психопатология (Cattell & Tatro, 1966); типология (Cattell & Coulter, 1966); установки на реакции ("инструментальные факторы" – Cattell, 1968).
Помимо Кеттела, в эту область наибольший вклад внесли Г.Ю.Айзенк и Дж.П.Гилфорд. Третий теоретик, Уильям Стефенсон, также по логике может быть причислен к этому ряду; однако его работа с Q-методикой уже обсуждалась в главе 7, так что здесь стоит упомянуть лишь то, что факторизация различных проявлений одного и того же индивида представляет особый путь исследования личности на основе факторного анализа.
Некоторые аспекты работы этого энергичного и плодовитого британского психолога обсуждаются в главе, посвященной S-R теориям. Здесь мы лишь обсудим предложенные им личностные факторы. Айзенк усматривает в личности иерархическую организацию. На самом общем уровне выделяются типы. На следующем уровне – черты, исходные черты по Кеттелу предположительно относятся к этому уровню. Ниже – уровень привычных реакций, внизу иерархии – специфические реакции, реально наблюдаемое поведение. На уровне типов Айзенк анализирует личность по трем направлениям: нейротизм, экстраверсия-интроверсия и психотизм. Наиболее обширная эмпирическая работа проделана с первыми двумя факторами. Напомним, Кеттел на основе данных оценки и опроса выявил факторы второго порядка, которые, как он полагает, примерно соответствуют двум основным параметрам личности по Айзенку. Айзенк разделяет эту точку зрения, но полагает, что его уровень анализа имеет большее теоретическое значение и больше основан на эмпирике (Eysenck, 1953). Айзенк, как и Кеттел, использовал оценки, опросники, ситуационные тесты и физиологические измерения при исследовании личностных факторов. Его также интересовал вопрос о влиянии наследственности на личность (так же, как и Кеттела), и он провел исследования в этой области, рассматривая в связи с этим как нейротизм (Eysenck & Prell, 1951), так и экстраверсию – интроверсию (Eysenck, 1956).
Важная методологическая инновация Айзенка в области факторного анализа – методика критериального анализа, где фактор в анализе уточняется таким образом, чтобы дать максимальную сепарацию конкретной критериальной группе. Так, в определении фактора нейротизма Айзенк выверил фактор таким образом, чтобы максимально ясно различить группы невротических и неневротических солдат (Eysenck, 1952).
В последних работах, связав факторы личности с определенными базовыми процессами научения, Айзенк открыл целое новое направление исследований (см. гл. 13). Основной чертой подхода Айзенка следует считать использование факторного анализа в рамках обозначения теоретической системы координат (Eysenck & Eysenck, 1968).
Вероятно, в психологическом мире Гилфорд более всего известен благодаря работам в области интеллекта и творчества, а также по трудам в области статистики и психометрических методов. Тем не менее, его факторный анализ черт личности восходит как минимум к началу 1930-х годов, когда он опубликовал статью, показывающую, что ожидавшееся измерение единственного фактора интроверсии-экстраверсии в реальности выявило несколько различных личностных факторов. (Guilford & Guilford, 1934). Неизбежным следствием этого исследования явился опросник, называемый "Обозрение темперамента по Гилфорду и Циммерману" (Guilford-Zimmerman Temperament Survey, Guilford & Zimmerman, 1949), позволяющий измерить десять выявленных факториально черт общую активность, сдержанность против ратимии (беспечности), доминирование, социабельность, эмоциональную стабильность, объективность, дружелюбие, склонность к размышлениям, отношение к людям, мужественность. Между этим перечнем и тем, что дал Кеттел, можно обнаружить общее. Эмпирические исследования, в которых одним и тем же субъектам давался 16-факторный опросник Кеттела и методика Гилфорда-Циммермана (Cattell & Gibbons, 1968), показало, что обе системы факторов охватывают во многом одну и ту же область личности, но факторы по большей части не соотносятся между собой однозначно. Предположительно, до некоторой степени это объясняется тем, что Гилфорд предпочитает пользоваться ортогональными факторами, тогда как Кеттел не считает это обязательным.
Свои взгляды на личность Гилфорд обобщил в книге "Personality" (Guilford, 1959), в которой сильный акцент делает на факторно-аналитических исследованиях: "В качестве единственной логической модели, позволяющей унифицировать факты индивидуальных различий, модель, предлагаемая факторной теорией, не имеет соперников". Гилфорд, как и Айзенк, рассматривает личность как иерархическую структуру черт, от широких типов на вершине, через первичные черты к гексам (достаточно специфические диспозиции, подобные навыкам) и – на нижнем уровне – специфическим действиям. Гилфорд также признает сферы личности. Три из них: сфера способностей, сфера темперамента, гормическая сфера, примерно соответствующие способностям, темпераменту и динамическим чертам по Кеттелу. Кроме того, Гилфорд вводит класс параметров патологии для того, чтобы охватить личностные нарушения. Гилфорд любит организовывать параметры в любой из этих сфер в трехмерную прямоугольную таблицу, или матрицу, в которой каждый отдельный фактор рассматривается как более общая функция или качество, проявляющееся в определенной сфере поведения. Так, в области темперамента параметр "позитивный-негативный" в общем поведении выступает как фактор "уверенности против неполноценности", в области эмоций как фактор "бодрость против робости". Следует отметить, что эти принципы организации сами обнаружены не факторным анализом, а представляют интерпретации или схематизации, благодаря которым эти факторы могут быть упорядочены, и которые могут направлять поиск новых факторов, позволяющих заполнить пустоты в таблицах. В области способностей хорошо известна модель "структура интеллекта" по Гилфорду (1956).
Очевидно, что за годы работы Кеттел создал большую и сложную теорию личности. Просто как интеллектуальное достижение ее следует считать стоящей в одном ряду с другими теориями, описанными в этой книге. Равным образом понятно, что Кеттел и его сотрудники получили такое количество соотносящихся с его теорией эмпирических данных, которое превосходит полученное большинством из обсуждавшихся теоретиков. И тем не менее, обзор работ Кеттела неизменно побуждает смесь восторга и неловкости, иногда с преобладанием первого (Sells, 1959), иногда – последнего (Gordon, 1966). В глубоком анализе (Goldberg, 1968) высказано предположение, что эта амбивалентность связана с путаницей между Кеттелом-стратегом и Кеттелом – тактиком:
"В действительности вся предшествующая критика в адрес Кеттела была обращена к Кеттелу-тактику и отметала Кеттела-стратега – ошибка, равная игнорированию Фрейда на том основании, что свободные ассоциации являются плохой методикой измерения. Кеттела резко критиковали, поскольку его попытка составить карту "всего пространства структуры личности" не дало ему возможности сконцентрироваться на одной ограниченной части этой общей задачи" (с. 618).
Это представляется точным. Сама широта теоретических интересов Кеттела бросала его в новый проект раньше, чем предыдущий находил твердое реальное воплощение. Большие фрагменты теоретических построений Кеттела стоят на очень шатких эмпирических опорах (Весker, 1960). Но большие фрагменты любой широкой теории личности должны стоять на шатких опорах – по крайней мере, при жизни теоретика, если большую часть работы он делает сам. Хорошее исследование личности – дело небыстрое и дорогое. К великой чести Кеттела, большая часть его теории имеет столько эмпирических оснований, сколько имеет.
О теории Кеттела нельзя сказать, что она популярна в том смысле, в каком популярны или были популярны теории Фрейда, Роджерса, Салливана или даже Олпорта или Мюррея, хотя она и привлекла небольшую и активную группу сторонников. Частично это связано с некоторой недоступностью технических процедур факторного анализа и дискуссиями относительно его спорности, что может отталкивать читателя, ориентированного на каузальность. Частично это связано с тем, что иногда преувеличенные эмпирические требования и случающееся очернение альтернативных подходов недостаточны, чтобы завоевать искушенного читателя. Это вызывает глубокое сожаление, поскольку именно последние могут оценить то главное, что содержится в богатстве теоретических идей Кеттела и в его сокровищнице сырых фактов, собранных на протяжении лет в его лаборатории. В любом случае, следует помнить, что теория Кеттела все еще активно развивается – сейчас нет необходимости в конечной ее оценке.
Теории личности, основанные на факторном анализе, отражают современный интерес психологии к количественным методам и, в свою очередь, находят отражение в огромном количестве специально организованных исследований личности. Гилфорд, Айзенк, Кеттел, как и другие, работающие в этой области показали готовность превращать свои теоретические идеи в эмпирические действия. В отличие от других психологических теорий, здесь нет тенденции к разработке отвлеченных абстракций в то время, как эмпирика остается далеко на втором плане. Фактически, здесь трудно четко отделить теорию от эксперимента. Эта эмпирическая сила кажется гарантией на будущее, не только в связи с явным талантом тех, кто уже работает в этой области, но и потому, что те, кого привлекают эти положения, почти наверняка будут придерживаться той же ориентации. Иными словами, сама суть этой позиции гарантирует, что те, кто ее примет, будут ориентированы на эмпирику. Далее, само обаяние количественного подхода, под которое попали современные психологи, делает маловероятным недостаток в ученых, заинтересованных в разработке и развитии этой области размышлений и эмпирических открытий.
В область психологии, для которой характерна субъективность, теоретики, придерживающиеся факторного анализа, внесли благоприятную ауру строгого мышления и внимания к конкретике. Там, где большинство теоретиков личности удовлетворялись тем, что разрабатывали понятия и принимали допущения, направляющие исследователя в болото противоречивых и неясных смыслов, теоретики-факторники склонны формулировать свои убеждения в форме простой и ясной системы параметров или факторов. Таким образом, простота и ясность – кардинальные черты этого направления теоретизирования.
Формулировки теоретиков-факторников не только экономичны и ясны, они также операциональны. Более, чем почти любая другая ветвь психологической теории, эта позиция предполагает ясные и недвусмысленные эмпирические дефиниции. Теоретик-факторник многое заимствует у традиционного психометриста в разработке адекватных средств измерения и склонен задаваться широкими, но важными вопросами относительно единиц измерения, внутренней согласованности и повторяемости, что благотворно влияет на тех коллег, кого детали измерения заботят меньше.
В то время как большинство теоретиков личности пришли к своим представлениям относительно важнейших переменных личности в основном интуитивно, эти теоретики предлагают объективные и повторяемые процедуры для определения переменных. Хотя можно спорить по поводу того, что эти переменные определены посредством факторного анализа, а не тестами, в него включенными, нельзя оспорить то, что факторный анализ как минимум дает возможность проверить, действительно ли существует та переменная, которая предполагалась и была представлена в изначальном измерении. Иными словами, даже если факторный анализ зависит от предшествующих идей – а это действительно так – он дает средство оценки плодотворности этих идей. Напротив, многие теоретики личности породили множество переменных личности, не подвергая их эмпирическому испытанию.
Большинство теоретиков личности больше обязаны клинике, чем комнате для вычислений. Соответственно, неудивительно, что многие психологи отнеслись к факторной теории как к контрабанде. Один из наиболее энергичных и частых упреков заключается в том, что теоретик-факторник создает систему артефактов, не имеющих в действительности отношения ни к одному отдельному индивиду и, следовательно, искажает и извращает реальность. Такая точка зрения ярко выражена Олпортом (1937):
"Вся популяция (чем больше, тем лучше) перемалывается в жерновах, и смешение осуществляется столь искусно, что выходящее – это связка факторов, в которой каждый индивид утрачивает свою самобытность. Его диспозиции перемешаны с диспозициями всех. Факторы, полученные таким образом, отражают средние тенденции. Представляет ли фактор реальную органичную диспозицию в любой индивидуальной жизни, не показывается. Все, что можно сказать с уверенностью, это то, что фактор – эмпирически выведенный компонент усредненной личности и что усредненная личность – абсолютная абстракция. Это возражение особенно очевидно, когда мы сознаем, что факторы, полученные таким образом, редко напоминают диспозиции и черты, определяемые на основе клинического метода при интенсивном изучении индивида" (с. 244).
Как мы уже видели, факторный анализ может иметь дело с уникальным индивидом, однако последний вопрос не снимается. Сущность этого возражения сводится к тому, что выявленные факторы не имеют психологического смысла и, следовательно, не соответствуют наблюдениям других исследователей человеческого поведения. Таким образом, большинство психологов попросту не считают факторы полезными при описании индивидуального поведения. Читателю следует заметить, что факторный аналитик попадает при этом в опасное положение, поскольку, если факторы близко соответствуют предшествующим наблюдениям за человеческим поведением, исследователя можно упрекнуть в том, что он изобрел трудный и долгий путь к тому, что очевидно. Если этого соответствия нет, его можно обвинить в том, что он привносит путаницу туда, где ее и так достаточно. Наше обсуждение представлений Кеттела о поверхностных и исходных чертах проясняет тот факт, что факторный аналитик не обязательно полагает, что факторы непременно будут точно соответствовать результатам простого наблюдения за поведением. В самом деле, такие теоретики хотят выйти за пределы простого наблюдения и раскопать неожиданные переменные. Более того, скажет сторонник факторного анализа, по прошествии времени, с аккумуляцией новых эмпирических открытий эти факторы станут столь же осмысленными, что общеупотребимые психологические переменные, и при этом более полезными. Подтвердится ли это – вопрос времени.
Другая распространенная критика заключается в том, что факторный анализ на выходе представляет не больше, чем на входе. Факторный аналитик возражает против субъективности и снижает ее там, где она обычно встречается, но в действительности попросту сдвигает субъективность или интуицию к той точке, где решает, какие тесты или измерения должны быть внесены в корреляционную матрицу. Критика такого рода вполне валидна там, где теоретик полагает факторный анализ методом, который, будучи применен к любому набору переменных, даст фундаментальную картину личности. Однако позиция многих факторных теоретиков иная. Например, метод критериального анализа Айзенка требует от исследователя предварительной гипотезы относительно природы психологического фактора, а представления Кеттела о моделировании определенной личностной сферы дает разумную основу для более широкого исследовательского подхода.
Другие критики указывают на неизбежность субъективности при именовании факторов, выявленных в результате факторного анализа. В частности, если элементы, образующие фактор, очень различны, а это случается часто, исследователь вынужден обращаться к воображению и изобретательности в поиске общего наименования, как клиницист при описании единственного глубоко изученного случая. Последние два пункта можно объединить в виде претензии относительно того, что строгий и эмпирический контроль, заявленный в факторном анализе, неравномерно распространяется на процесс исследования. Так, критики такого рода утверждают, что, в то время как факторный анализ может осуществляться с большой тщательностью и вниманием к детям, такое же внимание не всегда присутствует на этапах, ведущих к тому, из чего выводятся факторы, или в процессе интерпретации фактора.
Множество несогласий среди факторных аналитиков относительно этапов обсчета и интерпретации представляют готовую мишень для упреков. Если этот метод столь объективен и рационален, то почему те, кто о нем больше всего знает, меньше всего согласны по поводу того, как его нужно осуществлять? Если сами сторонники факторного анализа не могут договориться, то почему менее искушенная публика должна считать слово любого из них окончательным? Хотя многие из ранних методологических противоречий между сторонниками факторного анализа теперь во многом разрешены, остается тем не менее несколько важных вопросов, например, относительно достоинств ортогональной и наклонной ротации и о том, сколько факторов следует выводить из данной корреляционной матрицы.
Многие психологи вообще не считают сторонников факторного анализа теоретиками. Некоторые системы просто определяют важные переменные или факторы – без обращения к процессу развития или подробных допущений относительно поведения, что необходимо для осуществления предсказаний того, что не наблюдалось. Как мы уже видели, эта критика неприменима к Кеттелу; неприменима она и к Айзенку, и к Гилфорду, у которых факторы находят свое место в теоретической системе.
Обязательный акцент на количественной оценке редуцирует число проблем и переменных, с которыми имеет дело факторный аналитик. Так, многие теоретики личности полагают, что ранний упор на количественное описание явлений воплощается в искусственном и преждевременном закрытии области, которая все еще представляет поле для исследований. Эти критики утверждают, что, хотя факторный анализ имеет целью открытие глубинных измерений личности в полном смысле, то, данные какого рода могут быть использованы, накладывает существенные ограничения на природу добываемых переменных.
Какова бы ни была дальнейшая судьба факторных теорий, ясно, что их внимание к ясности и адекватным стандартам измерения представляют очень здоровую силу. Можно спорить по поводу того, представляет ли содержание факторных теорий продуктивный вклад в будущее теории личности, но стиль или способ подхода этих теоретиков несомненно повлияет на то, как будет развиваться теория будущего.