ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Как этой двойственности не быть, если я – из моего, двадцатого века? В той капле из Реки Жизни, которая зовет себя Я, еще не выпал в осадок, еще жив звуками пионерского марша коммунизм, хотя лобовые атаки на Личность, так же прямолинейно использующие липкость Души как порнография использует похотливость Зверя, не прошли.
Успех сопутствует постепенному подходу, хотя цель – та же.
Странное будущее не стучится в дверь, потому что нас несет к нему течение Реки.
Рассуждая об успехе и о цели, я как бы предполагаю чей-то личный интерес в происходящем. Независимо от моей воли, мое мышление греется мыслью о Боге, которого, хотя бы в перспективе, можно понять.
Подозрение, что для этого надо перестать быть Я, пронизано лукавством: к самопожертвованию личность не готова, но уже прикидывает, каким будет воздаяние. Хитрое Я рассчитывает исчезнуть виртуально – чтобы можно было спрятаться и подсмотреть.
– К чему эти фантазии? – спрашиваю себя, вспомнив, в каком мире я живу.
Еще дымят трубы.
Еще не произошел переход к биогенной цивилизации, когда леса или тростники Нового Палеозоя повернут вспять движение пустынь и остановят глобальное потепление.
Да что там говорить, если еще идут религиозные войны!
Совершенно очевидно, что в оставшемся мне будущем моим только и будет ЕЩЕ – никакого УЖЕ.
Я почувствовал себя уставшим от необходимости доживать эту жизнь и дописывать этот текст.
Захотелось, пока не поздно, произвести инвентаризацию:
– Что же в этом мире действительно мое?
Мне стало жаль, что я уже стар, и что поэтому ответ на мой вопрос не так прост, как если бы я сидел в песочнике – и все мои сокровища были наперечет, и я точно бы знал, от кого их надо оберегать, а с кем не мешает выгодно поменяться.
Вдруг я понял, что поскольку я уже стар, то ответ на мой вопрос еще проще:
– Мое – всё, что во мне, всё что я увидел, узнал и почувствовал.
Я мог бы ответить просто
– Всё, – но такой ответ философски тенденциозен, а мне не хочется ни с кем спорить, тем более, что я знаю, как мне возразят. Вместо "всё" мне скажут
– Ничего.
И самое смешное, что это тоже будет правда.
Хочу себе поклясться, что остаток жизни ни с кем не буду спорить.
Хочу себе поклясться, что буду только слушать – а если говорить, то лишь для того, чтобы спрашивать.
Поскольку я уже немного представляю, что в этой жизни почем, то мне известно, что нет ничего дороже, чем опыт познания.
По мере жизни он постепенно превращается в опыт самосознания.
И вот, мне кажется, что я способен испытать настоящую любовь только теперь.
Да только теперь и любить страшно, поскольку уже чувствуешь зыбкость бытия: а вдруг любимая умрет раньше?
Мне становится понятной странность моего существования: я свободен на поводке.