ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Успех – результат стараний и удачи. – Навязчивое стремление к успеху приводит к чувству опустошенности, внутреннему напряжению и неуверенности в себе. – Три патологические формы навязчивого стремления к успеху: мания успеха, страх неудачи, блокирующий сверхконтроль. – Эмоциональное эхо
Нам важно быть успешными в реализации своих жизненных планов, в решении стоящих перед нами задач, в достижении значимых для нас целей. Успех в наше время воспринимается как одна из самых привлекательных сторон жизни. При каких условиях он приходит и что, собственно, означает? Поскольку эта книга посвящена вопросу о том, что значит для человека жить осмысленно, рассмотрим также соотношения между успехом и смыслом. Является ли смысл рецептом успеха? Или, напротив, прожить осмысленную жизнь можно лишь отказавшись от его достижения?
Итак, что означает иметь успех? В каких ситуациях вообще применяется это понятие? Начав размышлять об этом, мы обнаружим, что под этим понятием подразумевают самые разные вещи, иногда совершенно противоположные. Это связано с оценкой целей, достижение которых означает успех. Отметка "удовлетворительно" за контрольную работу для одного школьника может оказаться большим достижением, для другого же она означает неудачу.
Несмотря на то, что люди считают успехом достижение очень разных результатов, есть все же нечто общее, делающее правомерным однозначное употребление этого понятия. Об успехе говорят лишь тогда, когда ему предшествовали целенаправленные действия, которые в значительной мере способствовали достижению цели. Если события привели к цели сами собой – случайно или подчиняясь некой не зависящей от человека закономерности, – то едва ли здесь можно говорить об успехе. Его именно достигают – то есть успех имеет тот, кто вправе считать себя "автором" полученного результата.
Однако пока человек что-то делает, он не может быть полностью уверен в окончательном успехе, всегда остается неопределенность: несмотря на все старания, он все же может потерпеть неудачу. То, что такое может произойти, составляет проблему успеха.
Таким образом, успех относится к области, находящейся между закономерной неизбежностью, с одной стороны, и результатом, полученным чисто случайно, с другой. В эту промежуточную область попадают целенаправленные действия человека в его стремлении достичь определенного результата.
Итак, подчеркнем два момента, важных для понимания успеха:
Первый пункт – "определение успеха" – относится исключительно к человеку. Второй пункт – "путь к успеху" – наряду с нашими интенсивными и целенаправленными усилиями требует еще и той или иной доли удачи, везения, благосклонности судьбы. Верующий человек, вероятно, сказал бы, что нужно благословение или милость Божья. Таким образом, успех есть производное двух компонентов, совпадение старания и удачи.
Поскольку достижение успеха зависит не только от человека, его нельзя считать целиком личным достижением. Точно так же нельзя с ходу объяснять неудачу своей несостоятельностью (как, например, склонны делать неуверенные в себе или страдающие депрессией люди), И разумеется, нельзя сводить неуспех к чистому "невезению", к чему, в свою очередь, склонны люди самоуверенные, считающие, что если что-то произошло не так, то уж, конечно, не по их вине.
В действительности предпосылкой настоящего успеха являются старания человека, но будет ли он достигнут – зависит еще и от удачи. Своим старанием, заинтересованностью, знаниями, умениями и опытом человек способен повысить шансы на успех и ослабить влияние случая.
Выше уже подчеркивалось, что к успеху можно прийти, только прилагая усилия, ведь если кто-то совершенно неожиданно найдет золотое кольцо, это будет лишь чистой случайностью. Эту разницу пришлось понять одному раввину, который из-за своих неудач оказался в нужде и не знал, как ему прокормить своих пятерых детей. В отчаянии он попросил Бога совершить чудо и помочь ему выиграть в лотерее. По прошествии нескольких недель, не дождавшись чуда, он пришел в храм и стал сетовать: "Господь! Разве я недостаточно просил Тебя помочь мне и моим голодным детям? Сначала Ты посылаешь мне пятерых детей, а потом ничего не делаешь для них. Как же мне в Тебя верить?" Тут раздался властный голос Бога: "Раввин, я вижу твою нужду, но дай мне хоть один шанс – пойди и купи хотя бы один лотерейный билет!"
Скажем еще раз: человек сам определяет, какой результат является для него успехом, он высоко ценит успех и вкладывает свои силы в его достижение. Поскольку столь многое в достижении успеха зависит от самого человека, легко происходит чреватая серьезными последствиями путаница: желаемое выдается за действительное, и люди начинают вести себя так, будто бы успехом можно управлять. Их поведение становится направленным исключительно на достижение успеха. Люди забывают о второй составляющей, которая должна проявиться как бы "сама по себе" и неподвластна воле человека. Каким образом происходит соединение этих двух элементов, остается скрытым от нас. Чем больше мы пробуем "содействовать" этому процессу, вмешиваясь в него, тем сильнее его нарушаем, и тогда достичь успеха становится еще труднее.
Настоящий рецепт успеха состоит в том, чтобы прикладывать усилия и стараться в той мере, в какой это необходимо, не становясь при этом зависимым от успеха.
Франкл (Frankl, 1985, S. 71) приводит рисунок, который графически изображает успех как "побочный эффект" стремления к смыслу.
Стремление достичь успеха напрямую оборачивается погоней за миражом. Условием и предпосылкой для настоящего результата, основанием для успеха является "обходной путь": взаимодействуя с различными обстоятельствами и ситуациями, человек поступает осмысленно, утверждая свои ценности.
Поясним вышесказанное на небольшом примере: настоящим авторитетом для своих детей родители являются только тогда, когда их влияние основывается на опыте прожитой жизни, приобретенных знаниях и умениях. Обоснованное и аргументированное требование оказывает совершенно иное воздействие на ребенка, нежели простое "веление" вести себя определенным образом. Часто родители, особо не утруждаясь, диктуют свою волю или "покупают" желаемое поведение, действуя по принципу "ты – мне, я – тебе". В таких случаях ребенок не чувствует настоящего авторитета и компетентности, и поэтому воспринимает родителей как авторитарных или видит, что ими можно манипулировать. Он остро ощущает, что средства, которыми пытаются оказать на него воздействие, неправильные, и начинает – справедливо! – защищаться от посягательств на его свободу, протестуя против принуждения, которое кажется ему бессмысленным, или прибегая к шантажу.
Итак, хотя успех в любом деле достигается благодаря личной заинтересованности и значительным усилиям, все эти усилия обеспечивают лишь "техническую сторону вопроса". То же, что находится "по ту сторону" возможностей человека, происходит своим чередом.
Смысл содержится в самоотдаче человека тому, что само по себе представляет ценность, безотносительно к успеху. Таким образом, смысл целиком находится в той области, где человек может действовать: смысл заключается не в том, чтобы иметь успех, а в настоящей увлеченности чем-то ценным (например, работой или любимым человеком).
Успех означает: я хорошо поработал, мне сопутствовала удача – и я достиг желаемой цели.
В свою очередь, жить осмысленно означает следующее: я в своем усердии следовал тому, что имеет для меня ценность, и поэтому моя жизнь остается осмысленной, даже если цель не достигнута или работу не удалось завершить.
То, что художественное произведение, представленное публике впервые, не имеет успеха, не наносит никакого ущерба его красоте, так же как и незаконченное произведение может относиться к самым прекрасным творениям нашей культуры.
Если бы смысл сводился только к успеху, то чем бы тогда поиск смысла отличался от азартной игры?
Теперь давайте рассмотрим, что происходит, когда человек целиком охвачен стремлением к успеху. Такая мотивация имеет изъян в самой своей основе: если человек поглощен желанием достичь успеха, он перестает обращать внимание на те ценности, с которыми сталкивается в повседневной жизни. А попытка "выжать" успех вопреки природе вещей представляет собой запрограммированную "экзистенциальную фрустрацию", имеющую три следствия:
Поясним, почему это происходит. Пункт первый. Концентрируясь исключительно на своем желании добиться успеха, человек все больше теряет надежную почву фактов, служащих основанием для успеха. В этом случае ответ на вопрос "Зачем?" ("Зачем что-либо делается?") относится только к успеху, если успех достигнут, то этот вопрос отпадает. Хотя человек и добился исполнения своего желания, но не состоялся как личность. Сосредоточенность на успехе затушевывает истинные причины поступков человека, его истинные цели и ценности. Это рано или поздно приводит к появлению чувства внутренней пустоты в любом случае: и когда успех не приходит (что вполне вероятно), и когда человек все же достигает успеха, но это лишь успех ради успеха, он выхолощен, то есть не наполнен содержанием и потому, по сути, несущественен. Пункт второй. Человек пытается компенсировать возникшую пустоту. То ли потому, что не знает иного пути, то ли потому, что не хочет знать его, он снова и снова пытается добиться удачи в соответствии со своим представлением об успехе. Он чувствует, как тяжело это дается. Чем труднее добиться результата, тем интенсивнее его усилия. Он судорожно цепляется за свою позицию, упорствует в своих попытках, бежит по замкнутому кругу. Напряжение распространяется на тело (появляются спазм плечевых мышц, поверхностное дыхание, повышается кровяное давление). Возникает стресс. Пункт третий. Проявляется глубокая, скрытая в течение долгого времени неуверенность в себе. Она подпитывается двумя переживаниями:
Навязчивое стремление к успеху может привести к душевным расстройствам: поведению, напоминающему по форме манию, страху неудачи и блокирующему сверхконтролю.
Обратимся сначала к мании успеха. Она очень похожа на страсть, известную под названием "азартная игра" (Ф. М. Достоевский прекрасно описал ее в романе "Игрок"). Как и в азартной игре, речь здесь идет о том, чтобы бросить вызов судьбе, испытать счастье, "схватить удачу за хвост" – ибо всеми фибрами своей души такой человек жаждет выигрыша, стремится к успеху. Он может работать день и ночь, чтобы сделать карьеру. Он меряет свою ценность и ценность своей жизни успехом и тем, что с ним ассоциируется: престижем, известностью, деньгами, властью, роскошью. Ему недалеко и до того, чтобы начать играть "краплеными картами" – манипулируя, добиваться успеха любой ценой, хвастаться достижениями, которых никогда не было, и присваивать себе чужие заслуги. Такой человек живет не ради свершений, а ради получения удовлетворения от успеха – и поэтому все, что им делается на пути к успеху, оставляет его внутренне пустым. Он чувствует это и, чтобы не ощущать экзистенциального вакуума, внутренней пустоты, распаляет себя и одурманивает. Постепенно алкоголь занимает все более значительное место в его жизни.
Человек, одержимый манией успеха, находится в опасности – с чем он, собственно говоря, останется, если его карточный домик обрушится? Разрастающееся чувство пустоты и скуки подталкивает его к осознанию всей бессмысленности такого образа жизни. Ему нужен успех, он определяет себя через успех, но вследствие этого постепенно становится чужим самому себе.
Кроме того, как уже отмечалось, навязчивое стремление к успеху связано со страхами, которые чаше всего переживаются как страх неудачи. Страх неудачи – оборотная сторона мании успеха. Речь идет о боязни пробовать новое, боязни рисковать и испытывать судьбу. Часто бывает так, что страх неудачи возникает после предшествовавших реальных неудач. Человеку действительно не везло, а потому он хочет по возможности уберечься от новых неудач и, подобно ребенку, который обжегся на молоке, теперь "дует на воду". Здесь также имеет место преувеличение значения успеха, который рассматривается как высшая цель жизни.. С точки зрения этих людей нет ничего хуже, чем "возвращаться с охоты без добычи" и не быть всеми восхваляемым победителем. Они не умеют проигрывать. Боясь "остаться с носом", такой человек даже не рискует пригласить понравившуюся даму на танец. Из-за боязни неудачи, ошибки, осечки или невезения такие люди препятствуют развитию своей жизни.
Поэтому третья форма нарушения ведет к блокирующему сверхконтролю. Те процессы, которые по своей природе спонтанны и не требуют контроля, которые, собственно говоря, только тогда и протекают без помех, теперь совершаются принудительно.
Наиболее ярко подобное нарушение проявляется при сексуальных расстройствах, поэтому В. Франкл называл его "сексуально-невротический паттерн поведения". Однако этот же паттерн поведения можно наблюдать не только при сексуальных неврозах – он относится ко всем переживаниям, которые должны возникать спонтанно, сами собой, и которые только в этом случае можно считать настоящими.
Чем больше тот, кто непременно хочет быть веселым, счастливым, кто во что бы то ни стало желает испытать радость именно в данный момент, пытается форсировать события и действовать напрямую, тем более ущербный, вымученный и, главное, пустой результат он получает. Человек блокирует самого себя, "сам стоит у себя на пути" (Frankl, 1985, S. 64-69). В основе сексуально-невротического паттерна лежит троякого рода ошибка:
В сексуальности подобное поведение рано или поздно выливается в такие нарушения, как импотенция и фригидность. То, что при половом акте (на телесном уровне и в психической сфере благодаря автономной вегетативной нервной системе) обычно происходит естественным образом, спонтанно, само по себе, нарушается из-за внутреннего контроля и манипулирования поведением – и в результате возникает блокада оргазма или эрекции.
Блокирующий сверхконтроль проявляется и тогда, когда человек стремится, чтобы вечеринка, на которую он пригласил гостей, прошла особенно весело, когда он, несмотря ни на что, непременно хочет казаться раскрепощенным и непринужденным или пребывающим в отличном настроении. Однако это нарушение встречается не только в тех случаях, когда речь идет о каких-либо конкретных успехах. В качестве жизненной позиции оно может годами определять все поведение – например, человек пытается быть счастливым и стремится уберечь, сохранить это счастливое существование любым путем, независимо от внешних обстоятельств. "Нельзя получить ордер на счастье", – как-то метко сказала одна пациентка, подводя итог тому, что она вынесла из предшествовавших сеансов терапии. "Принцип успеха" применим также и к счастью: "Человек в действительности хочет не счастья, а лишь причины, чтобы быть счастливым. И как только эта причина возникает, счастье и удовлетворение приходят сами собой" (Frankl, 1985, S. 70).
В работе, из которой приведена эта цитата, Франкл говорит не только о счастье, но и об удовольствии, которое подчиняется тому же самому принципу. Удовольствие нужно заманивать – ничто так не отпугивает его, как шум борьбы. Человек же "в погоне за удовольствием" пытается получить его сразу и напрямик. "Но, к сожалению, чем больше он печется об удовольствии, тем быстрее оно проходит" (там же, S. 52). Почему? Потому что переживание удовольствия есть следствие чего-то другого – того, что должно ему предшествовать. В сущности, переживание удовольствия – это "...побочный результат осуществленного человеком смысла или смысла, внезапно открывшегося ему в бытии" (там же, S. 71). Если же целью стремлений делается переживание наслаждения – то есть само внутреннее эмоциональное состояние, – то тогда оно требует полной концентрации на себе и становится единственным содержанием и предметом внимания. Однако чем больше невротик заботится о получении удовольствия, тем скорее он теряет из виду основание или причину для удовольствия – тогда и следствия, называемого "удовольствием", наступить не может.
Как в общих чертах может выглядеть реальная помощь, способная избавить человека от перечисленных нарушений? Мы говорили, что причина этих расстройств заключается в позиции человека, который хочет добиться желаемых результатов прямым путем, что противоречит природе вещей: возможности человека ограничены и их самих по себе не достаточно для достижения успеха. Тот, кто застревает на подобных проблемах, может повторить слова Олдоса Хаксли: "Каким счастливым мог бы быть человек, если бы он не думал о счастье!" Адекватная терапия переключает внимание поглощенного стремлением к успеху пациента на причины его поступков и на реальные возможности, которыми он располагает. Смысл заключается в том, чтобы делать дело ради самого этого дела, а не ради достижения успеха. Когда об успехе особенно не думаешь, наступает целительное спокойствие, позволяющее избежать ненужного напряжения. А это, в свою очередь, сохраняет больше энергии, которую можно вложить в усилия, ведущие к достижению цели.
Страдающий сексуальным расстройством найдет выход, если будет подходить к партнеру не только как к "источнику удовольствия", но научится воспринимать его как человека, достойного любви. Тогда он сумеет отвлечься от себя (от получаемых им приятных ощущений и сладострастных переживаний) и переключится на партнера, отдаст себя партнеру – сосредоточится на красоте, сексуальности, искренности, сердечности и других прекрасных качествах близкого человека. Он должен наслаждаться ими, а не подстерегать момент наступления оргазма. Оргазм произойдет сам собой, и чем естественнее и непринужденнее он будет протекать, тем полнее и ярче будут переживания.
В этом и состоит основной принцип метода, который Франкл назвал "дерефлексией". Как следует из названия, речь идет о том, чтобы устранить размышления об успехе и переключиться на конкретные задачи, ценности и красоту мира.
Люди часто забывают, что чувства тоже имеют свою причину. Чувства можно рассматривать как "внутреннее эхо", как отражение ситуации (впечатлений от нее, возникающих в связи с ней воспоминаний, мыслей...). Поэтому чувства также относятся к категории феноменов, которые должны возникать сами собой, чтобы быть настоящими (исключение составляют лишь определенные заболевания, например, депрессии, в которых эмоциональные состояния могут возникать фазами и практически беспричинно). Попытки изменить чувства прямым путем (вызвать приятные чувства или устранить неприятные) представляют собой насилие, которое человек совершает над собой, так как при этом игнорируется причина возникновения чувств. Поэтому в психологическом отношении совершенно понятно, что плохое настроение можно преодолеть, если сразу попытаться выяснить его причину или как можно меньше обращать на него внимание, погрузившись в работу или занявшись делами, которые могут увлечь и отвлечь. Кому не доводилось наблюдать, как порой удивительно быстро улетучивается тогда плохое настроение?
Этот же механизм срабатывает при страхах и некоторых формах депрессии; правда, для того чтобы уметь целенаправленно применять его в терапии клинических нарушений, нужны определенные техники и методические знания. Необходимо также иметь в виду, что, хотя принцип дерефлексии во многих формах поведения является ключевым, однако он остается лишь одним из аспектов человеческого поведения и отношения к жизни.
Некоторые люди думают, что с "дерефлексивной позицией" связан отказ, а именно – отказ от счастья, удовольствия, признания, успеха. На самом же деле, как мы видели, происходит обратное. Человек отказывается исключительно от манипулирующего (некоторые сказали бы: нарциссического) самовозвеличивания, от убеждения, что он может полностью распоряжаться всем, в том числе и самой судьбой. Дерефлексивная позиция основывается на фундаментальном реализме, устанавливающем адекватное соотношение между величиной прилагаемых усилий и их эффективностью. Такой реализм окупается в любом случае. Жизнь может стать более четко организованной и благодаря этому гораздо более содержательной. Человек не избавляет себя от работы и от необходимости прикладывать усилия, он избавляет себя от ненужного стресса.
Понимание этого стало для одного врача-пенсионера ключом к улучшению отношений с женой. Страдая от приступов депрессии и страха, он обратился за помощью к психотерапевту. Все началось после выхода на пенсию: его активность и предприимчивость постепенно угасали; его состояние, по его же словам, "просто-напросто не давало ему быть счастливым". Счастье либо есть, либо его нет, считал он, не допуская вероятности того, что счастье должно иметь соответствующую основу, в которую человек по крупицам вкладывает свой труд. В жизни он всегда рассматривал все с точки зрения того, "имеет ли это какую-либо практическую пользу или нет". Особенно тяжким бременем стала для него жена. Теперь, постоянно находясь дома, он с трудом мог выносить ее болезни. Он чувствовал себя ответственным за нее, но не мог ее вылечить, а постороннюю помощь она отвергала. Безрезультатность собственных усилий больно задевала его. Ему становилось все сложнее находиться рядом с женой, и оказание ей даже незначительной помощи превращалось для него в тягость.
Проблема в этом случае состояла в том, что с его точки зрения – точки зрения человека, меряющего все критерием полезности, – помощь имеет ценность только тогда, когда ведет к исцелению. То, что оказание помощи является одновременно выражением заботы, любви или сострадания, из такого способа восприятия совершенно выпадает. Важен только успех. Когда его нет, это означает, что усилия оказались совершенно напрасными. Постоянная неудача в попытках вылечить жену привела к тому, что его чувство самоценности начало разрушаться ("Я – неудачник, я все делаю неправильно"). Понятно, почему он начал избегать жену, – ведь она была главным доказательством его несостоятельности как врача. Жена, естественно, реагировала на его отдаление упреками, и обстановка накалялась все больше и больше. Зато депрессия давала ему хоть какую-то защиту от мыслей о разводе, потому что развод порождал новую проблему: он не считал его правильным и справедливым, поскольку был порядочным человеком и, несмотря ни на что, хорошо относился к своей жене.
Понадобилось несколько сеансов, прежде чем он смог прийти к решающему пониманию и сказать: "Я сделал для жены все, что может сделать медицина. Даже врачу-мужу большее не под силу". При этом он сумел сохранить честь врача и супруга, – учитывая его совестливость, в этом не могло быть сомнений. Однако теперь его гордость сопровождалась гораздо более скромной позицией: "Я больше не могу нести ответственность за успех моих усилий. Выздоровление – уже не моя задача. Как говорит старая пословица: "Врач лечит, а исцеляет природа"".
Оборотной стороной этой скромной позиции стала разрядка ситуации: "Итак, большего я делать и не должен". Необходимость добиться успеха в лечении своей единственной пациентки стала для него чрезмерным требованием, подчиняясь которому он забывал о своей реальной ответственности перед женой. Теперь, когда долженствование исчезло и появилась настоящая ответственность, это оказало решающее влияние на формирование у него нового чувства собственной ценности. Исчезло ощущение, что он неудачник. В результате отношения с женой перестали быть напряженными, и они снова могли подолгу общаться друг с другом. Он находил слова, чтобы приободрить жену в переживаемых ею страданиях, потому что теперь у него были силы, чтобы сопереживать ей. Его жизнь обрела смысл. Она стала проходить под девизом: "Я распоряжаюсь своей жизнью, а не она распоряжается мной".