ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
П
ПАНОФСКИ (Panofsky) Эрвин (1892-1968) – нем.-америк. историк и теоретик искусства. Наряду с Варбургом один из основоположников иконологии. Конкретизировав понятие худож. символа, показал, что его глубокий анализ должен составлять неотъемлемую часть науки о культуре, обеспечивая ее гуманистич. полноценность.
Изучал историю искусств и философию в ун-тах Берлина и Фрейбурга, с 1921 преподавал в Гамбург, унте. С приходом Гитлера к власти эмигрировал в США, обосновавшись в Принстоне при Ин-те передовых исследований. Испытал воздействие Мангейма, но в особенности "философии символич. форм" Кассирера; из классиков философии ему ближе всего были Платон, Эразм Роттердамский и Кант.
Защитив дис. "О худож. теории Альбрехта Дюрера" (1914), в историко-хронологич. отношении сосредоточил свои интересы на эпохе Возрождения (включая 17 в.), а в тематическом – на той идеологич. прослойке, к-рая, заключая в себе и теоретико-философ. умозрение, и многомерный символич. подтекст, начинает составлять особую сферу худож. культуры в пору ее ренессансного обособления от религии. Ключевыми в этом смысле становятся монография "Меланхолия I" Дюрера, исследование ее источников и историч. типологии" (сов. с Ф. Закслем, 1923), но в первую очередь "Идея" – к истории понятия старой истории искусства" (1924); где показано, как по мере перехода (через неоплатонизм) от классич. древности к ср.-вековью и Новому времени платоновская идея как бы нисходит с небес и эстетизируется, являя уже не мир чистых божеств, сущностей, но смешанный сущностно-феноменальный мир худож. воображения, имеющий вместилищем своим не космос, но человеч. голову; исследование "Перспектива как "символич. форма" (1927) показывает, как идея, хотя бы отчасти, становится видимой и ведомой в худож. произведении (на примере живописной перспективы, меняющееся отношение к к-рой иллюстрирует смены духовных вех).
Важным этапом в становлении методологии П. явилась серия теор. статей 1915-32, (журналы "Zeitschrift fur Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft" и "Logos"). Подвергая критич. пересмотру методы Вёльфлина и Риг-ля, ученый постулирует свою собств. систему искуссвоведч. толкования, основанную на убежденности в том, что неразрывная взаимосвязь формы и содержания может быть адекватно раскрыта не с помощью к.-л. достаточно отвлеченных "осн. понятий", но в последовательно-ступенчатом переходе от истории стиля к истории худож. типов и, наконец, к истории символов или "культурных симптомов", т.е. к постижению характерной для той или иной эпохи манеры выражения осн. тенденций человеч. мышления с помощью опр. тем и концепций (такого роды трехступенчатая "таблица интерпретации" дана в статье П. "К проблеме описания и содержат, толкования произведений изобразит, иск-ва", 1932). Последний момент должен стать предметом иконологии – как раздела искусствознания, имеющего целью уяснение содержат, кон- или под-текста.
Практич. возможности применения иконологии П. демонстрирует в кн. "Геркулес на распутье и другие изо-мотивы античности в искусстве последующих эпох" (1930), "Очерки иконологии: гуманистич. темы в искусстве Возрождения" (1939) и др. С одной стороны, умозрительно-рационалистич. аспекты его метода со временем дополнительно укрепляются (что непосредственнее всего воплощается в работе "Готич. архитектура и схоластика" (1951), где готич. зодчество представлено наглядным выражением принципов схоластич. философии). С др. – постоянное сочетание теор. медитаций с конкр. музейными штудиями уберегает П. от чрезмерной отвлеченности и идеализма, удерживая его на достаточно реалистич. позициях.
Такого рода иконологич. реализм укрепляется в процессе выявления принципов т.н. "скрытого символизма" (т.е. естественно-непринужденного сочетания аллегорич. иносказаний с проникновенным натуроподобием образов), принципов, сформировавшихся в изобразит, искусстве Раннего Возрождения, в первую очередь раннего Сев. Возрождения. Исследования "скрытого символизма" выразительно орнаментируют монументальные монографии "Альбрехт Дюрер" (1943) и "Ранненидерландская живопись, ее истоки и характер" (1953).
Попутно П. не оставляет и более масштабных историософских проблем. Мысль, что эпоха Возрождения явила собой наиболее совершенный и гармонич. вид диалога языч. античности с христ. ср.-вековьем, находит фундаментальное обоснование в книге "Ренессанс и ренессансы в зап. искусстве" (1960). В отличие от Варбурга с его увлеченностью антично-ренессансным "дионисийством", проблемами латентной шизофрении культур, П. влекут более светлые черты рубежного времени, та учтивая, "эразмианская" терпимость взаимного общения, к-рая и является собственно "гуманистич." импульсом Ренессанса. Этот импульс и показан в статье "История искусств как гуманитарная (или "гуманистическая") дисциплина" (1940); противопоставляемый угрозе превращения об-ва в "улей", он построен по законам абсолютного историч. детерминизма. Кабинет ученого, т.о., оставаясь "башней из слоновой кости", функционирует одновременно и как сигнальный центр, спасающий человечество от самоуничтожения (статья "В защиту башни из слоновой кости", 1953).
Неопросветительский оптимизм, равно как и методол. систематичность, сделали иконологию П. гораздо более влиятельной, нежели учение Варбурга, подспудно-меланхолическое и фрагментарное. Иконология во вт. пол. 20 в. развивалась прежде всего как "иконология П."
Соч.: Galileo as a Critic of the Arts. Hague, 1954; Meaning in the Visual Arts. Garden City (N.Y.), 1957; Studies in Iconology. N.Y. etc., 1972; Das Leben und die Kunst Albrecht Durers. Munch., 1977; Die Renaissancen der europaischen Kunst. Fr./M., 1984; История искусств как гуманистич. дисциплина // Советское искусствознание. В. 23. М., 1988; Готич. архитектура и схоластика; Аббат Сюжер и Аббатство Сен-Дени // Богословие в культуре ср.-вековья. Киев, 1992.
Лит.: Essays in honour of E. Panofsky. V. 1. N.Y., 1961; Heidt R. Elwin Panofsky. Koln; W., 1977; Erwin Panofsky. P., 1983; Holly M.A. Panofsky and the Foundations of Art History. Ithaca; L., 1984.
M. H. Соколов
ПАРАДИГМА – образец или модель. Как особый термин понятие П. введено амер. методологом науки Т. Куном в кн. "Структура научных революций" (1962) для обозначения преобладающих в деятельности опр. научного сооб-ва проблем и решений.
П. представляет собой классич. науч. разработку, к-рая воспринимается представителями дисциплины в качестве образца и становится основой научной традиции. Работа ученого есть работа в рамках П. Она состоит в дополнении, уточнении, углублении сформулированных в П. принципов, в распространении их на новые предметные области. Формирование новой П. начинается в условиях, когда возникают проблемы (аномалии), к-рые не могут быть разрешены и объяснены в рамках существующей П. Переход от одной П. к другой может растягиваться на десятки и даже сотни лет. Кун назвал этот период научной революцией – временем крушения авторитетов, моделей, методологий, теорий, мировоззрений, образов мира.
П. – репрезентативная культура ученых, действующих в ее рамках, и до тех пор, пока они признают основополагающую теорию, они будут находить теор. аргументы в ее пользу, и экспериментальные подтверждения.
Смена П. – нечто большее, чем чередование теорий и концепций, выдвигаемых теми или иными авторами. Смена П. есть смена отношений к объекту исследования, предполагающая изменение исследоват. методов и целей, а иногда и смена самого предмета исследования, Первичную П. наук о культуре можно назвать эмпирической. Это сбор информации о разных народах, их нравах, обычаях, образе жизни в период, обычно обозначаемый как предистория или доистория науки. Следующей, уже полноправно научной П., стала эволюционистская. Важнейшие ее представители: Г. Спенсер, Тайлор, Фрэзер, А. Бастиан, Ю. JIunnepm, Ш. Летурно, Л. Г. Морган. Основные разработки эволюционистской П. – идея единства человеч. рода, единообразие и однолинейность развития культуры, психол. обоснование явлений обществ, строя и культуры.
Эволюционистская П. внесла существ, вклад в познание культурной реальности истории человечества, в понимание человеч. природы, функций культуры, закономерностей ее развития; благодаря ей культура обрела определенную целостность, была систематизирована и упорядочена, хотя именно эта систематичность, в опр. степени навязанная, стала одной из гл. причин смены П. в изучении культуры.
В 20 в. внимание исследователей все больше стало переключаться от изучения культурных констант, существующих в более или менее неизменном виде во всех культурах и тем самым дающих возможность говорить о культуре вообще, на многообразие культурного оформления человеком своего существования и на различия разных культур. Изменился сам предмет культурологич. исследования: не культура человечества стала предметом, а конкр. культуры. Такой подход постепенно привел к отказу от глобально-эволюционистских построений, хотя и не к отказу от идеи эволюции вообще; последняя стала наблюдаться и улавливаться в отд. культурах. Культурфилос. основой такого рода исследований в эмпирич. науках о культуре стали т.н. циклич. теории культурного развития. Под культурными циклами при этом понимается опр. последовательность фаз изменения и развития культуры, к-рые следуют закономерно одна за другой и при этом мыслятся как возвращающиеся и повторяющиеся. Здесь налицо аналогия с человеч. жизнью: детство, юность, зрелость, старость и смерть. То же самое происходит с культурами: каждая культура совершает свой цикл и приходит в упадок.
Родоначальником циклич. теорий в совр. историографии и науке о культуре стал Н.Я. Данилевский. Уже за ним следовали Шпенглер, Тойнби, Сорокин, Л. Гумилев. Общим для всех сторонников циклич. взгляда было представление об "историч. индивидуальностях", каковыми являются все культурные целостности, и о наличии жизненного цикла у каждой из этих целостностей.
Если на культурфилос. уровне основой новой П. стало циклич. учение, то на методол. уровне – функционализм. В культурной антропологии это учение разрабатывали Малиновский и Радклифф- Браун. Они исходили из того, что в культуре, понимаемой как целостность, нет "лишних" элементов – все они имеют свою опр. функцию в целостности культуры, понимаемой как особенная форма приспособления человеч. группы к условиям среды ее обитания.
Циклич. теории в соединении с функционализмом придали представлениям о культуре совсем иной вид, чем в рамках эволюционистской П. Каждая культура стала рассматриваться как ценность в себе, безотносительно к тому, какое место она занимает на эволюционной "лестнице". Поскольку работы функционалистов показали, насколько сложным образованием является каждый культурный организм, стало невозможным разделять культуры на "примитивные" и "высокоразвитые". Культуры ранее, с т. зр. эволюционного развития, считавшиеся примитивными, стоящими на нижних ступеньках эволюционной лестницы, стали восприниматься просто как инакие, имеющие отличные от совр. культур структуры и закономерности функционирования. Это было сильным ударом по европоцентристско-му мировоззрению, продолжением и развитием антропол. революции.
Возникла возможность и необходимость теор. анализа культуры, возможность и необходимость выяснения, почему именно такое орудие, такие идеи, такой образ мира, миф или легенда характерны именно для этой культуры, какую они в ней выполняют функцию, как сопрягаются со средой, в к-рой эта культура возникла.
Эта новая научная П., в корне изменившая взгляд на культуру, получила название плюралистической, ибо ее сторонники исходили из идеи плюрализма, множественности и многообразия культур.
Лит.: Кун Т. Структура, науч. революций. М., 1977; Токарев С.А. История зарубеж. этнографии. М., 1978; Ионин Л. Социология культуры. М., 1996.
Л. Г. Ионин
ПАРСОНС (Parsons) Толкотт (1902-1979) – амер. социолог, один из создателей теор. социологии и социальной антропологии 20 в. Образование получил в Амхерстском колледже, Лондонской школе экономики, Гейдельбергском ун-те, в 1926 защитил дис. о развитии понятия "капитализм" в нем. социологии (у М. Вебера и В. Зомбарта). С 1927 преподавал социологию и экон. теорию в Гарвардском ун-те, где создал оригинальную школу теор. социологии (Гарвардская социол. школа). В 1949 избирался президентом Амер. социол. ассоциации.
П. стремился к созданию фундаментальной теоретико-логич. системы, описывающей механизмы взаимодействия человека с окружающей действительностью во всем ее многообразии. Ключевой для этой системы стало построение теории действия (поведения в социальной среде), к-рую П. разрабатывал и совершенствовал на протяжении всей жизни. На раннем этапе характер работ П. определяется стремлением найти опр. компромисс между "социологизмом" Дюркгейма, жестко детерминировавшим человеч. поведение влиянием внешней социальной среды, и "понимающей" теорией социального действия М. Вебера, описывающей человеч. поведение через соответствие "идеальным типам" – когнитивным моделям. Значит, влияние на ранние работы П. оказал также итал. социолог В. Парето (предлагавший сходную с веберовской модель деления человеч. действий по мотивации на "логические" – рационально осознаваемые, и нелогические – аффективные) и англ. экономист А. Маршалл.
Стремясь к преодолению как социол. идеализма, объяснявшего социальное действие исключительно субъективными мотивами, так и жесткой утилитарности позитивистского бихевиоризма, П. предлагает свое определение человеч. (социального) действия как самоорганизующейся динамичной системы. Осн. компонентами этой системы являются "деятель" (индивид или группа, совершающая действие) и "ситуация" (совокупность внешних факторов, определяющих среду, в к-рой совершается действие). Отличие социального действия от биол. и физического П. усматривает в его "волюнтаризме" (ориентации деятеля на собственное понимание ситуации), а также в наличии символич. (язык, культура) и нормативных (общезначимые нормы, ценности, правила) механизмов регуляции действия. Мотивация действия определяется наличием у деятеля стремления к удовлетворению опр. потребности (недостатка в чем-либо), а также его способностью к когнитивной (определение и классификация элементов среды), катектической (выявление значимых для удовлетворения его потребности элементов среды) и оценочной (сравнение этих элементов с его представлениями о формах удовлетворения потребности) ориентации в ситуации. Благодаря способности к оценке последствий своего действия (т.е. тех временных изменений, к-рое действие привнесет в ситуацию) деятель способен ставить перед собой цель и осуществлять ее. Однако на оценку ситуации и само действие влияют специфич. внешние детерминанты: наличие у каждого из участников действия опр. представлений о поведении других его участников ("взаимных ожиданий"), сформированных ценностями (общезначимыми "внешними символами" – эталонами оценки действия). Т.о. в человеч. действии как системе становится возможным выделение четырех взаимосвязанных подсистем: организмической (биол. составляющая действия), личностной (потребности и ориентация деятеля в ситуации), социальной (комплекс "взаимных ожиданий" и социальных норм) и культурной (ценности и символич. реализация действия). Соответственно становится возможным разведение в изучении человека как целостного существа четырех аналитич. полей: организма (информативные и энергетич. возможности, обусловленные биол. характеристиками человека), личности (индивидуальные психич. черты, потребности, эмоции, воля), социального субъекта (набор социальных ролей, функций, поведенч. ожиданий), культурного существа (ценности, предпочтения, представления, сформированные культурным опытом).
Для аналитич. описания социального действия П. также формулирует набор дихотомич. характеристик, размещение по осям к-рых (шкалирование) характеризует само действие и его мотивацию: "универсальное – партикулярное" – ориентация на стандартные правила поведения или уникальные характеристики ситуации; "достигнутое – предопределенное" – ориентация на социальные (статус, профессия) или биологически присущие (пол, возраст) характеристики человека во взаимодействии; "аффективное – нейтральное" – ориентация на получение немедленного удовлетворения потребностей или отказ от него во имя более важных целей; "специфичное – диффузное" – ориентация на общие или специфичные характеристики ситуации; "индивидуальное – коллективное" – ориентация на собственные или коллективные цели и интересы.
Эти дихотомич. характеристики реализуются в каждой из подсистем действия: на организмическом (субъектном) уровне – как возможные альтернативы поведения; на личностном уровне – как индивидуальные установки; на социальном – как "взаимные ожидания"; на культурном – как ценности (нормативные эталоны).
Сформулированная П. теория действия получает далее интерпретацию в рамках общей теории систем. В работах 50-х гг. П. совместно с Э. Шилзом формулирует четыре общие проблемы, решение к-рых необходимо для существования любой системы: адаптация системы к внешней среде; достижение опр. целей; интеграция (ликвидация конфликтов и снятие напряжения между элементами системы); воспроизводство (поддержание существующих в системе отношений и механизмов их регулирования). В соответствии с этим П. рассматривает подсистемы действия как функциональные элементы, обеспечивающие решение указанных проблем: организм обеспечивает адаптацию к среде и поддержание энергетич. баланса; личность, исходя из потребностей, осуществляет ориентацию в ситуации и формирует цели; социальная подсистема через "взаимные ожидания" обеспечивает интеграцию в процессе целедостижения; культурная подсистема дает ценностные критерии и образцы для коммуникации и поддержания отношений в системе. Очевидно, что два последних элемента данной системы действия являются выходами в более широкие, надиндивидуальные системы – социальную и культурную, однако в последующих работах П. развернутое рассмотрение получила только социальная система. Рассматривая об-во как рез-т взаимодействия индивида и, одновременно, регулятор совместного целедостижения, П. дает трактовку об-ва как функциональной системы. В социальной системе решение проблемы адаптации к среде обеспечивается хоз. подсистемой экон. организаций; совместное целедостижение обеспечивается и регулируется полит, подсистемой; интеграция осуществляется через правовые нормы и другие нормативные формы (обычаи, паттерны, ценности); воспроизводство обеспечивается формами социально-значимого знания – религ. представлениями, моралью, наукой, а также институтами социализации (семья, первичные группы, образоват. институты). Культура в работах П. интерпретируется в достаточно узком понимании – как часть социальной системы, обеспечивающая структурирование и существование ценностных форм – и рассматривается в чисто функционалистском ключе.
Анализируя каналы взаимодействия между элементами систем, П. рассматривал их преимущественно как эмоц. и символические. В рамках системы действия средствами взаимообмена между подсистемами являлись удовольствие – в обмене между организмом и личностью; эмоции – в обмене между личностью и культурой, культурой и социальной подсистемой; язык, желания, интересы – для обмена между участниками действия. В рамках же социальной системы средства обмена носят преимущественно символич. характер (являются "символич. посредниками") – к числу этих посредников П. относил язык, деньги, власть, ценности.
В более поздних работах (60-е – нач. 70-х гг.) П., завершая свою теоретико-социальную теорию, обратился от синхронич. системного анализа действия как универсальной категории человеч. поведения, и об-ва как всеобъемлющей среды реализации действия к диахронич. рассмотрению общественного развития. Анализируя развитие человеч. сооб-в, П. стоял на позициях эволюционизма и рассматривал социальную историю как последоват. процесс повышения адаптивных способностей об-ва, реализующийся прежде всего через усложняющуюся функциональную дифференциацию в социальной системе (распространение социальных институтов и групп, специализирующихся на реализации опр. функций). Эволюция осуществляется путем последоват. появления и распространения "эволюционных универсалий" – новаций, обладающих значит, адаптивными преимуществами и обеспечивающих обладающему ими об-ву возможность дальнейшего постулат. развития. С этой т.зр. П. делил об-ва на "примитивные", "промежуточные" и "современные". Смену "примитивных" (не знающих дифференциации) об-в "промежуточными" (в к-рых функциональные подсистемы выделены, но тесно смыкаются друг с другом) П. связывал с появлением письменности и социальной стратификации. Появление "совр." об-в связывается с развертыванием рыночной экономики, демократии "избирательного" типа, гос. бюрократии, универсалистской правовой системы. Появление этих универсалий знаменовало последоват. отделение экономики от политики, религии от права, науки от религии, выделение в самостоят. подсистему образоват. институтов.
Последние работы П. были посвящены анализу форм и каналов взаимовлияния и взаимообмена системы действия с природной средой, а также с устойчивыми культурными образованиями (трансценденциями).
Предложенная П. теория действия остается одной из наиболее разработанных в антропологии; она оказала значит, влияние на формирование совр. социальной антропологии и сохраняет свою актуальность, продолжая совершенствоваться и дополняться. Системнофункционалистская концепция об-ва, несмотря на критику со стороны "левых" социологов и представителей радикальной социологии за чрезмерную генерализацию и консерватизм, стала тем не менее существ, стимулом для развития структурно-функционального метода в социологии. П. оказал существенное влияние на неоэволюционизм как методол. направление макродинамич. исследований об-ва и культуры.
Соч.: The Social System. Glencoe, 111., 1951; Economy and Society. L., 1956 (совм. с Н. Смелзером); Toward a General Theory of Action. Camb., 1959 (совм. с Э. Шилзом); The Structure of Social Action. Glencoe, 1961; Social Stmcture and Personality. N.Y.; L., 1964; Societies: Evolutionary and Comparative Perspectives. Englewood Cliffs, 1966 (совм. с Э. Шилзом, Г. Олпортом и др.); Sociological Theory and Modern Society. N.Y.; L., 1967; Social Systems and the Evolution of Action Theory. N.Y.; L., 1977; Action Theory and the Human Condition. N.Y.; L., 1978; Общетеор. проблемы социологии // Социология сегодня. М., 1965.
Лит.: Критика совр. бурж. теор. социологии. М.. 1977; Очерки по истории теор. социологии XX столетия. М., 1994; The Social Theories of Talcott Parsons. Carbondale; L., 1976; Adriaansens H.P.M. Talcott Parsons and the Conceptual Dilemma. L., 1980; Savage S.P. The Theories ofTalcott Parsons: the Social Relations of Action. L., 1981; Bourricaud F. The Sociology ofTalcott Parsons. Chi.; L, 1981; Holton R.J. Talcott Parsons on Economy and Society. L., 1986; Wenzel Н. Die Ordnung des Handelns. Fr./M., 1990; Talcott Parsons: Theorist of Modernity. L.etc., 1991.
Л. Г. Шейкин
ПАС (Paz) Октавио (р. 1914) – мекс. философ, поэт, эссеист, лауреат Нобелевской премии (1900), премий им. Т.С. Элиота (1987), М. Менендеса-и-Пелайр (1987), премии Брит. энциклопедии (1988) и др. Первые публикации относятся к нач. 30-х гг. В 1938-41 возглавлял лит. объединение и журн. "Тальер", в 1944-45 жил в США, с 1945 – на дипломат, службе в Париже, сблизился с сюрреалистами, в 1962-68 – посол в Индии, в 1971-76 возглавлял широко известный в Лат. Америке журн. "Плюраль". Преподавал в ряде ун-тов США и Европы.
Автор более 50 стихотворных и прозаич. книг, среди к-рых – культурологич. эссе "Лабиринт одиночества" (1950) и сб-ки статей по проблемам философии и эстетики "Лук и лира" (1956), "Переменный ток" (1967), "Постскриптум" (1970), "Круговращение знаков" (1971), "Знак и крюк" (1973) и др.
Концепции П. созданы в традициях лат.-амер. эссеизма с характерными для него жанровым синкретизмом, подчеркнутым субъективизмом, доминантой метафорич. мышления, использованием обобщающих символов, смешением разл. филос. и эстетич. напластований. П. выстраивает свои концепции в русле цивилизованного подхода. Основой для существования и выделения той или иной цивилизации является создаваемый в ее лоне образ мира. По мысли П., "эта модель зарождается в сфере бессознательного, и питает ее своеобразное представление о времени", и потому "любая цивилизация – это метафора времени". Гл. критерием для выделения цивилизаций становятся не пространственно-геогр., а временные категории: П. сопоставляет античную, христ. и совр. цивилизации и приходит к выводу, что последняя под напором техницизма теряет сущность времени, поэтому "мир как модель, как образ исчезает", уступая место недолговечным и утилитарным техн. реалиям. Эта пессимистич. констатация не разрушает органически присущего мышлению П. утопизма. Его основу составляет вера поэта в могущество слова, способного изменить мир и человека. По убеждению П., склонного к парадоксам, "язык не принадлежит нам: мы ему принадлежим"; поэтич. слово, являющее новые, запредельные смыслы, преобразует повседневный язык, а вместе с ним и действительность. В утопич. построениях П. также участвуют такие фундаментальные для его мышления категории, как аналогия (стяжение разл. смыслов, земного и небесного), инаковость (способность человека или опр. культуры взглянуть на себя глазами "другого"), молчание (постижение сущностей), запредельность.
Огромное значение для развития лат.-амер. культурологии имела новаторская кн. П. "Лабиринт одиночества". В ней он исследовал мекс. нац. сознание, но многие наблюдения и выводы автора раскрывают особенности лат.-амер. культуры в целом. П. блестяще продемонстрировал, как особенности амер. истории – прежде всего конкиста, бывшая чередой истор. и этнич. "изнасилований", – сублимировалась в характерном для лат.-амер. комплексе мачизма (от исп. "мачо" – самец, настоящий мужчина). Этот комплекс пронизывает все мироотношение мексиканца, проявляясь в индивидуалистич. жизненных установках, агрессивных моделях поведения, хозяйски-снисходительном восприятии женщины, панибратском отношении к смерти и т.п. Тонкий и глубокий герменевтич. анализ позволяет автору выявить основу нац. мировидения – оппозицию "закрытое" (мачо со всем набором его сверхценностей) и "открытое" (все, способное стать объектом мужского самоутверждения). Эссе П. заложило новое направление в лат.-амер. культурологии, обращенное к исследованию структуры нац. и континентальных мифологем и архетипов.
Соч.: Из книги "Восточный склон"; Эссе разных лет // Иностр. лит. 1991. №1; El агсо у la lira. Мех., 1983.
Лит.: Кофман А. Утопия Октавио Паса // Иност. лит-ра, 1991. №1; Zea L. La filosofia en Mexico. V. 1-2. Мех., 1955; Perdigo L.M. La estetica de Octavio Paz. Md., 1975; Rodriguez Padron J. Octavio Paz. Md., 1975; Octavio Paz. Md., 1982.
А. Ф. Кофман