ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Врожденные предрасположенности (диспозиции) – сырой материал для развития личности – делятся по меньшей мере на три класса. Во-первых, это общие для вида тенденции, ведущие к выживанию: набор рефлексов, влечений и гомеостатических процессов. В этот класс попадает все, что может быть по праву названо инстинктивным. В настоящее время наше знание природы инстинкта заметно прогрессирует. Из работ Лэшли, Тинбергена, Спитца, Вольфа и других мы знаем, что сложное социальное поведение отчасти вырастает из простых реакций на стимулы, организованные в паттерны. Но пока что у нас нет идеи относительно того, сколько там может быть из этих "внутренних освобождающих механизмов" ("релизеров"). Например, Спитц и Вольф13, изучавшие социальную улыбку, установили, что она достигает зрелости, к восторгу окружающих, в возрасте от трех до шести месяцев. До этого возраста улыбка, возможно, обусловлена пищеварительной активностью. Нормальный ребенок в возрасте от трех до шести месяцев будет реагировать улыбкой на человеческое лицо или его разумное воспроизведение. Но это лицо (или маска, даже пугало) должно иметь два глаза, быть полностью видимым и движущимся. Не обязательно, чтобы лицо выражало улыбку (факт, исключающий имитацию) или принадлежало знакомому человеку. Постороннему человеку ребенок улыбается так же легко, как и матери. После шести месяцев та же перцептивная модель обычно вызывает противоположную реакцию, если лицо незнакомое. На чужака ребенок смотрит со страхом, а не с улыбкой. И, согласно Спитцу и Вольфу, если эмоциональные отношения между ребенком и его матерью серьезно нарушены, социальная улыбка не возникает или обнаруживает аномалии даже в период от трех до шести месяцев. Подобные работы чрезвычайно важны, ибо из них мы узнаем не только о существовании сырых предрасположенностей, лежащих в основе человеческого развития, но и о том, что предрасположенности и их созревание зависят от всей совокупности условий, сопутствующих становлению. В данном случае для появления инстинкта необходимы благоприятные социальные отношения.
Во второй класс предрасположенностей входит все, что мы обычно называем "наследственностью", то есть связанные с генами характеристики, идущие от семьи, рода и расы. С каждым геном связано, по-видимому, почти бесконечное множество комбинаций черт, поэтому наследственность детерминирует бесконечную человеческую уникальность еще до того, как на ребенка начинают воздействовать культура и окружающая среда. Конечно, гены обеспечивают также видовое единообразие (мы все имеем два глаза, позвоночник и стандартный набор желез). Но говоря о наследственности, мы обычно имеем в виду сходство (например, сходство ребенка со своими родителями) и забываем, что действию генов мы обязаны и нашей уникальностью, связанной с широким разнообразием особенностей темперамента, нервной пластичности и порогов реакций. Быть может, мы забываем об этом отчасти потому, что слишком слабо понимаем человеческую генетику (открытия которой на сегодняшний день больше говорят о типах, а не об индивидуальных моделях наследственности), а отчасти потому, что, поклоняясь принципу tabula rasa, предпочитаем не признавать полностью врожденные детерминанты человеческой природы.
Есть еще и третий, совершенно иной класс первоначальных предрасположенностей. Он, насколько я знаю, не имеет отношения к специфической генной детерминации или инстинкту (разве что в самом широком смысле). Я имею в виду определенные латентные (скрытые) способности, которые играют решающую роль в становлении. Например, каждое молодое животное, видимо, обладает способностью учиться. В его нейропсихологической природе существует что-то неотъемлемо пластичное, вносящее изменения в возможный ответ. У нормально одаренного человеческого ребенка в свое время разовьются сознание, ощущение себя собой и иерархическая организация черт. Он станет структурной системой некоторого типа, саморегулирующейся и самоподдерживающейся. Более того, он будет стараться стать чем-то большим, нежели шаблонная копия вида, к которому принадлежит. Такие способности представляют собой не инстинкты в понимании МакДугалла или Фрейда, а, скорее, потенциал для достижения взрослого состояния. То, что принято называть инстинктами, служит прежде всего средством обеспечения выживания, а способности, о которых я говорю, служат обеспечению развития и упорядочения структуры. Они задают характерные стадии в человеческом развитии.
Вернемся на минутку к способности учиться. Ни одна теория мотивации не объясняет, почему мы вообще учимся. В лучшем случае объясняется побуждение, но не видоизмененяемость поведения. Ни одна так называемая "теория научения" не говорит нам, почему мы учимся, а только – как мы учимся. Каждый знает, что мы учим, но немногие психологи (и менее всего приверженцы локковской традиции) интересуются природой предрасположенности к приспособлению и видоизменению поведения. Чем бы ни было научение, ясно, что оно – предрасположенность к формированию структур. Такие структуры включают отдельные привычки и последовательности привычек, но они также включают такие более сложные и менее ригидные структуры, как моральная совесть, представление о себе, ведущие черты и интересы, смысловые схемы и даже собственная всеобъемлющая философия жизни. До сих пор немногие концепции, относящиеся к научению, отдают должное его структурообразующей природе. (Возможные исключения можно заметить в гештальтистской доктрине и в позднем предположении Торндайка о "принадлежности".)14
Опираясь на инстинкт и наследственность, научение ведет к формированию таких более или менее стабильных структур, как моральная совесть, представление о себе и иерархическая организация личности. Но эти структуры не могли бы возникнуть в результате научения, если бы в нашей природе не были заложены соответствующие возможности. Они и образуют третий класс "данного" в человеческой природе, во многом игнорируемый в сегодняшней теории личности.
Поэтому мы утверждаем, что становлением личности управляют не только стимулы, влияющие на влечения, общие для вида. Этим процессом также управляет предрасположенность к осознанию своих возможностей, то есть к становлению специфически человеческих способностей на всех стадиях развития. И одна из наиболее существенных способностей – индивидуация, формирование индивидуального стиля жизни, со свойственным ему самосознанием, самокритичностью и саморазвитием.
В этом запутанном процессе роста мы сталкиваемся с озадачивающим вопросом: какова относительная важность ранних и поздних стадий развития? Мы знаем, что в каждом человеке есть архаичные уровни, образованные относительно изолированными ранними системами. Однако существуют также уровни, на которых человек является полностью взрослым, уровни на которых его психологическая зрелость соответствует его возрасту. Драма человеческой жизни в основном может быть представлена как трение между ранними и поздними стадиями развития. Становление – это процесс включения более ранних стадий в более поздние или (когда это невозможно) процесс наилучшего разрешения конфликта между ранними и поздними стадиями.