<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

ТРИ КЛЮЧА
КО ВНУТРЕННЕЙ МОЛИТВЕННОЙ СОКРОВИЩНИЦЕ
Обретенные в духовных богатствах Св. Отцов

В сердце моем скрых словеса Твоя.
(Пс. 119, 11)
Подобает уму тщатися
всяцем ухищрением горе простертися.
(Катафигиота гл. 19)

Если каждый имеет свои особенные свойства, наклонности и способности, то и достижение одной и той же цели совершается по различным направлениям, разными способами, руководствующими к оному. Так и достижение цели внутренно молитвенных действий бывает посредством многих к сему путей, как читаем в наблюдениях святых отцов.

Одни из сих способов общий, как для успеха в молитве, так и для успеха в жизни христианской, как-то: безусловное послушание, как говорит Симеон новый Богослов; – труды доброделания и подвижничества, как возглашает церковь в своих песнопениях: деяние обрел еси, богодухновенне, в видения восход (Троп. священномуч.); молитва наружная о внутренней молитве: Господи, научи ны молиться [1]; особенные благодатные воздействия, как например: Капсо Каливит однажды приложась к иконе Божией Матери, после двухгодичных докучаний Ей в молитве, вдруг ощутил сладость и теплоту, впавшую в сердце; юноша Георгий при простой молитве внезапно узрел внутренний свет и приял непрестанно самодействующую молитву, и тому подобное.

Есть и другие существенные способы к внутренней молитве, как бы непосредственно к ней относящиеся. Таковых три, как находим у святых отцов.

1. Частость призывания имени Иисуса Христа;
2. Внимательность к сему призыванию; и
3. Вхождение внутрь себя, или, как выражаются отцы церкви, вхождение ума в сердце.

Так как сии способы преимущественно скорейшим и удобнейшим образом отверзают внутри нас царствие Божие и обнаруживают сокровище внутренней духовной молитвы в сердце нашем, то весьма прилично назвать их ключами к сему сокровенному ковчегу.

КЛЮЧ ПЕРВЫЙ

Если количество ведет к качеству, то и частое, почти беспрестанное призывание имени Иисуса Христа, хотя в начале и рассеянное, может привести ко вниманию и теплоте сердечной; поелику натура человеческая способна усвоять известное настроение посредством частого употребления и привычки. Чтоб научиться что-либо делать хорошо, надобно делать оное гораздо чаще, сказал один духовный писатель; и св. Исихий говорит, что частость рождает навыкновение и обращается в натуру (гл. 7). Это, как видно из наблюдений опытных мужей, бывает в отношении ко внутренней молитве таковым образом: желающий достигнуть внутренней молитвы решается часто, почти беспрерывно призывать имя Божие, то есть устно произносить Иисусову молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного; иногда же сокращенно, то есть Господи Иисусе Христе, помилуй мя, как учит св. Григорий Синаит. Он же присовокупляет, что сокращенное призывание удобнее для новоначального, впрочем, не отрицает и того и другого, советуя только не часто переменять молитвенные глаголы, дабы удобнее приобыкнуть к призыванию. А чтобы и еще более возбуждаться к беспрестанному творению молитвы, учащийся полагает себе в правило, смотря по времени, известное количество раз призывать, то есть столько-то сотен или тысяч молитв по четкам проговаривать в день и ночь, не спешно, а изречисто, напрягая язык и уста. По некотором времени уста и язык упражняющегося получают таковое навыкновение и как бы самодвижность, что уже без особого усилия сами собою будут двигаться с изречением имени Божия, даже и без гласа. Далее к сему движению языка станет прислушиваться ум и постепенно очищается от рассеяния и приходит во внимание к молитве. Наконец, может последовать и снисшествие ума в сердце, как выражаются отцы, то есть ум, возвратясь в сердце, согреет оное теплотою божественной любви, и уже само сердце будет без понуждения, свободно, с неизреченною сладостию призывать имя Иисуса Христа и изливаться с умиленем пред Богом беспрерывно, по реченному: аз сплю, а сердце мое бдит [2]. О плодотворности частого умного призывания имени Иисуса Христа, прекрасно выразился св. Исихий: якоже бо дождь, елико множае на землю сходит, толико и землю умягчает, сице и землю сердца нашего имя Христово от нас призываемо радостно творит и веселит, елико частейше призывается.

Хотя показанный способ, основанный на опытах и наблюдениях св. отцов, и достаточен к удобному руководству, чтобы достичь желанной цели внутренней молитвы, однакож, есть и еще способы высшие, как-то: внимание и введение ума в сердце. Сей первый способ приличествует преимущественно тем, кои не приобучились еще ко вниманию и неспособны еще успешно трудиться над сердцем, или же он может быть введением и предпутием к последующим способам. Впрочем, по разности свойств и способностей, кому что удобнее, тот то да и избирает, как говорит Никифор монашествующий.

КЛЮЧ ВТОРОЙ

Внимание есть блюдение (хранение) ума, как выразился Никифор монашествующий, или внимание есть собрание ума к себе, и углубление его в один какой-либо предмет, при оставлении всех посторонних мыслей и воображений. Сколь оное необходимо, при занятии молитвою, о сем уверяют святые Каллист и Игнатий, приводя слова преп. Нила, что внимание, ищущее молитву, непременно ее обрящет; молитва бо вниманию последует множае, нежели чесому иному, о нем же тщатися подобает (Добротолюбие, 2 часть, гл. 24). Подобное сему пишет и св. Исихий: елико мысли крайне внемлеши, потолику с желанием Иисусу молитися будеши (гл. 90); и еще: воздух сердечный радости и тишины исполняется от крайнего внимания (гл. 91), которое "так необходимо для молитвы, как светильня для лампадного света" (гл. 102). Также и Никифор монашествующий, по изложении учения о внутренней молитве, наконец заключает, что если не удобно будет, по показанному им образцу, входить в сердце, то следует употребить всевозможное внимание при молитве, которое, без всякого сомнения, отверзет сердечный вход и разовьет внутреннюю молитву, что, как уверяет он, дознано из опыта. И св. писание подтверждает сию истину, что без внимания не можно соединиться с Богом, говоря: упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог.

Итак, желающий посредством внимания достигнуть внутренней молитвы должен держаться, сколько возможно, уединения, избегать бесед с людьми, молитву творить не поспешно и не помногу вдруг, а с некоторою расстановкою, углублять ум в молитвенные глаголы таким образом, как бывает при внимательном чтении книги, по возможности отгонять помыслы и всемерно внимать Иисусу, которого призывает, и его умилостивлению, которого просит: иногда, сотворивши одну молитву, побезмолвствовать немного, как бы ждя ответа Божия, стараться удерживать внимание и в случае рассеяния, и всегда помнить, что ты решился для Господа пребывать в непрестанном внимании молитве, при очищении ума от помыслов.

КЛЮЧ ТРЕТИЙ

Третий ключ есть вхождение внутрь себя или в сердце. Не распространяясь о сем своим рассуждением, представим изображение и учение св. отцов о самоуглублении и вхождении в сердце, при способах, испытанных ими, как верных путевождях к истинной духовной внутренней молитве. Самые наставления о сем св. отцов изложим здесь их собственными словами, разделивши их для удобства на три ряда и расположивши в следующем порядке:

Первый ряд составят отцы, оставившие нам полное наставление об Иисусовой молитве, как-то: 1) Симеон Новый Богослов, 2) Григорий Синаит, 3) Никифор монах, и 4) иноки Каллист и Игнатий Ксантопулы.

Второй ряд – отцы, оставившие краткие изречения о внутренней молитве, каковы: 1) Исихий иерусалимский пресвитер, 2) Филофей Синайский, 3) Феолипт митрополит и 4) Варсонофий и Иоанн.

На третьем месте поставим душеспасительное сказание об Авве Филимоне. Он весь путь подвижничества приводит на память.

СВЯТО-ОТЕЧЕСКИЕ НАСТАВЛЕНИЯ
О ВНУТРЕННЕЙ СЕРДЕЧНОЙ МОЛИТВЕ

А. РЯД ПЕРВЫЙ

1) Наставление св. Симеона Hового Богослова.

Св. Симеон Новый Богослов излагает способ вхождения в сердце в изображении третьего образа молитвы, в 68-м слове (стр. 163, в русск. перев. втор. выпуск):

Третий образ молитвы воистину дивен есть и неизъясним, и для тех, которые не знают его опытно, не только неудобопонятен, но кажется даже невероятным. И в самом деле в наши времена сей образ молитвы встречается у немногих, между тем как им бывают уничтожаемы козни и хитрости, какие бы ни употребляли демоны, чтобы отвлечь ум к помыслам многим и разнообразным. Ибо тогда ум, будучи свободен от всего, имеет благовремение, без всякой помехи, исследовать наносимые демонами помыслы, и с великим удобством отгонять их и чистым сердцем приносить молитвы свои Богу.

Изложив затем условия для успеха в сем образе молитвы, именно: совершенное послушание, и блюдение совести своей чистою, и в отношении к Богу, и в отношении к людям, и в отношении к вещам, и внушив все делать так, как бы ты был пред лицом Бога, продолжает он:

Действуя таким образом, ты уровняешь себе истинную и незаблудную стезю к третьему образу молитвы, который есть следующий: ум да хранит сердце в то время, как молится, и внутрь его да вращается неотходно, и оттуда из глубины сердца да воссылает молитвы к Богу.

В этом все: трудись так, пока вкусишь Господа. Когда же, наконец, ум там, внутрь сердца, вкусит и сердцем ощутит, яко благ Господь; тогда не захочет уже отдаляться от места сердечного; тогда скажет и он, как св. Петр: добро есть нам зде быти, и уже всегда станет взирать туда внутрь сердца и там неисходно вращаться, отгоняя все помыслы, всеваемые диаволом.

Для тех, которые никакого не имеют понятия о сем деле и не знают его, оно большею частию кажется трудноватым и утеснительным. Но те, которые вкусили сладости, какую оно имеет, и усладились ею в глубине сердца своего, эти взывают со св. Павлом и говорят: кто ны разлучит от любве Христовы и проч. [3]. Почему св. отцы наши, слыша Господа, говорящего, что из сердца исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы и что сия суть сквернящая человека [4], слыша также, что в другом месте Евангелия заповедуется нам очищать внутреннее стклянницы, да будет и внешнее ее чисто [5], оставили всякое другое духовное дело и стали всецело подвизаться в этом одном делании, то есть в хранении сердца, будучи уверены, что вместе с этим деланием удобно стяжут всякую добродетель, а без него не могут успеть ни в одной. Они все в нем преимущественно упражнялись и писали о нем. Кто хочет, пусть читает писания их, пусть прочитает, что написал о сем Марк подвижник, что сказал Иоанн Лествичник, препод. Исихий, Филофей Синайский, авва Исаия, Варсонофий Великий и другие.

Если желаешь научиться тому, как следует сие делать (то есть входить в сердце и быть там), я скажу тебе об этом.

Три вещи надлежит тебе соблюсти прежде всего другого: беспопечение о всем, даже благословном, а не только не благословном и суетном, или иначе умертвие всему, совесть чистую во всем, так чтобы она ни в чем не обличала тебя, и совершенное беспристрастие, чтоб помысл твой не клонился ни к какой вещи. Потом сядь в каком-либо особенном и безмолвном месте уединенно, затвори двери, отвлеки ум свой от всякой временной и суетной вещи, склонись к груди головою своею, и таким образом стой вниманием внутри себя самого (не в голове, а в сердце), возвращая туда и ум свой и чувственные очи свои и приудерживая несколько дыхание свое. Там имея ум свой, стараясь всячески обрести его, где сердце, чтобы обретши его, там уже всецело пребывал ум твой. Вначале найдешь ты там внутри тьму некую, и жесткость; но после, если будешь продолжать это дело внимания непрестанно день и ночь, обретешь некую непрестанную радость. Ум, подвизаясь в сем, улучит место сердца, и тогда тотчас увидит там внутри такие вещи, каких никогда не видывал и не знал. С сего момента, с какой бы стороны ни возник и не показался какой-либо помысл, прежде чем войдет он внутрь и помыслится, или вообразится, ум тотчас прогонит его оттуда и уничтожит именем Иисусовым, то есть Господи, Иисусе Христе, помилуй мя; с сего также времени, ум начнет иметь гнев на демонов, гнать их и поражать. Прочее же, что обыкновенно последует за сим деланием, с Божиею помощью, сам из опыта узнаешь, храня внимание и держа Иисуса, то есть молитву Его: Господи Иисусе Христе, помилуй мя!

2) Наставление св. Григория Синаита

Св. Григорий Синаит излагает учение о внутренней в сердце молитве и о способе навыкновения ей в трех своих статьях о безмолвии и молитве, помещенных в Добротолюбии часть 1-я стр. 112-119. Вот сокращенное извлечение из них:

Следовало бы нам, приняв духа жизни о Христе Иисусе, чистою в сердце молитвою, херувимски беседовать с Господом; но мы, не разумея величия, чести и славы благодати возрождения, и не заботясь о том, чтобы возрасти духовно чрез исполнение заповедей, и востечь до состояния умного созерцания, предаемся нерадению, чрез что впадаем в страстные навыки и низвергаемся в бездну нечувствия и мрака. Бывает и то, что мы даже мало помним, есть ли Бог, а каковы мы должны быть, как чада Божии по благодати, о том совсем не знаем. Веруем, но верою не действенною, и по обновлении духом в крещении, не перестаем жить плотски. Если иногда, покаявшись, и начинаем исполнять заповеди, то исполняем их только внешне, а не духовно, и до того отвыкаем от духовной жизни, что проявления ее в других кажутся нам неправостями и заблуждениями. Так до самой смерти пребываем мы мертвыми духом, живя и действуя не о Христе, и не соответствуя тому определению, что рожденное от духа должно быть духовно.

Между тем принятое нами во святом крещении о Христе Иисусе не истребляется, а только зарывается, как некое сокровище в землю. А благоразумие и благодарность требуют позаботиться о том, чтоб открыть его и привесть в явность. Как же это?

К этому ведут следующие два способа: во-первых, дар этот открывается многотрудным исполнением заповедей, так что поколику исполняем заповеди, потолику дар сей обнаруживает свою светлость и свой блеск; во-вторых, приходит он в явление и раскрывается непрестанным призыванием Господа Иисуса, или, что то же, непрестанною памятию о Боге. И первое средство могущественно; но второе могущественнее, так что и первое получает от него полную свою силу. Посему, если искренно хотим раскрыть сокрытое в нас семя благодатное, то поспешим скорее навыкнуть сему последнему сердечному упражнению и иметь в сердце это одно дело молитвы, безвидно, не воображенно, пока оно согреет сердце наше и распалит его до неизреченной любви к Господу.

Действие сей молитвы в сердце бывает двояким образом; иногда ум предваряет, прилепляясь к Господу в сердце непрестанною памятию, иногда действие молитвы, само подвигшись предварительно огнем веселия, привлекает ум в сердце, и привязывает его к призыванию Господа Иисуса и к благоговейному пред ним предстоянию. В первом случае действие молитвы начинает открываться, по умалении страстей чрез исполнение заповедей, теплотою сердечною, вследствие усиленного призывания Господа Иисуса; во втором дух привлекает ум к сердцу и водружает его там в глубине, удерживая от обычного скитания. От этих двух видов молитвы и ум бывает, то деятельным, то созерцательным: деянием он с помощью Божией побеждает страсти, а созерцанием зрит Бога, сколько это доступно человеку.

Деятельная умно-сердечная молитва совершается так: сядь на стульце до одну пядь вышиною, низведи ум свой из головы в сердце, и придержи его там: и оттоле взывай умно-сердечно: "Господи, Иисусе Христе, помилуй мя"! Удерживай при этом и дыхание, чтоб недерзостно дышать, потому что это может рассеявать мысли. Если увидишь, что возникают помыслы, не внимай им, хотя бы они были простые и добрые, а не только суетные и нечистые. Заключая ум в сердце и призывая Господа Иисуса часто и терпеливо, ты скоро сокрушишь такие помыслы и истребишь, поражая невидимо Божественным именем. Св. Лествичник говорит: Иисусовым именем бей ратников; крепче этого оружия нет другого ни на небе, ни на земле.

Когда в таком труде изнеможет ум, и возболезнуют тело и сердце от напряженного водружения частого призывания Господа Иисуса, тогда встань и пой, или упражняйся в размышлении о каком-либо месте Писания, или в памяти о смерти, или займись чтением, или рукоделием, или другим чем.

Когда возмешься за это дело молитвы, тогда тебе прилично читать только такие книги, в которых излагаются учения о внутренней жизни, о трезвении и молитве, именно Лествицу, слова Исаака Сирианина, аскетические книги Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова, Исихия, Филофея Синайского и другие подобные писания. Писания иного рода все оставь до времени, не ради того, чтоб они были нехороши, а ради того, что тебе неблаговременно заниматься ими, при настоящем твоем настроении и стремлении: они могут отводить ум твой от молитвы. Читай немного, но с углублением и усвоением.

Не оставляй и молитвословия. Иные держат большое молитвенное правило, иные совсем оставляют молитвенник, молясь Господу одною умною молитвою. Ты же избери средину: не набирай много молитв, ибо отсюда смущение, но и вовсе не оставляй их, на случай немощи и расслабления. Если видишь, что молитва действует в тебе и не перестает сама двигаться в сердце твоем, не оставляй ее и не берись за молитвенник. Это значило бы оставить Бога внутрь, выйти оттуда, и извне простирать к нему беседу. Тем, которые еще не имеют действия молитвы, надо много молитвословить, и даже без меры, чтобы непрестанно быть в этом многомолитвии и разномолитвии, пока от такого приболезненного труда молитвенного разогреется сердце и начнется в нем действие молитвы. Кто же вкусит наконец этой благодати, тому надо молитвословить в меру, а больше пребывать в умной молитве, как заповедали отцы. В случае расслабления внутреннего, надо молитвословить, или прочитывать отеческие писания. Употребление весел излишне, когда ветер надул паруса: они нужны тогда, когда падет ветер и ладья остановится.

Великое орудие имеет на врагов тот, кто в молитве держит плач сокрушенный, чтобы не впасть в самомнение от обрадования, подаваемого молитвою. Хранящий такую радосто-печаль избегнет всякого вреда. Настоящая не прелестная внутренняя молитва есть та, в которой теплота, от молитвы Иисусовой исходя, влагает огнь в землю сердца и попаляет страсти, как терние. Она веселием и миром осеняет душу, и приходит не от десныя или шуия страны, ни даже свыше, но проторгается из сердца, как источник воды, от животворящего Духа. Эту одну возлюби и возревнуй стяжать в сердце твоем, храня ум всегда не мечтательным. С нею не бойся ничего; ибо Тот, Кто сказал: дерзайте, Аз есмь, не бойтеся, – Сам с нами.

3) Наставление Hикифора Монаха

Никифор монах свое наставление о вхождении в сердце излагает в своей статье о трезвении и хранении сердца (Доброт. часть 2-я стр. 36-43).

Вы, которые желаете восприять огнь небесный сердечно в чувстве, и опытно познать, что есть царствие небесное, внутрь вас сущее, приидите я поведаю вам науку небесного жития, или лучше искусство, которое без труда и пота вводит делателя своего в пристанище бесстрастия. Чрез падение мы вышли во вне; возвратимся же к себе, отвращаясь от внешнего. С Богом примирение и сроднение невозможно для нас, если мы наперед не возвратимся к себе и не войдем внутрь от вне. Только внутренняя жизнь есть истинно-христианская жизнь. О сем свидетельствуют все отцы.

Так брат спросил Авву Агафона: что важнее, телесный труд, или хранение сердца? Старец ответил: человек подобен дереву; труд телесный – листья, а хранение сердца плод. Поелику же, по Писанию, всякое древо, не творящее доброго плода, посекаемо бывает и в огнь вметаемо, то очевидно, что вы должны все попечение свое обратить на плод, то есть на хранение сердца. Впрочем для нас нужно и лиственное одеяние, то есть телесный труд.

Св. Лествичник говорит: заключай дверь келии для тела, дверь уст для языка, и внутреннюю дверь для лукавых духов. Сидя на высоте (то есть утвердив внимание над сердцем), наблюдай, если ты искусен, какие и в каком числе подходят тати, чтобы войти в виноградник сердца твоего и покрасть грозды. Утрудившись, надзиратель (то есть внимающий сердцу), встав помолится, потом опять садится и мужественно берется за то же дело (то есть внимание сердцу и молитве).

Св. Макарий Великий учит: главное дело подвижника состоит в том, чтобы вошедши в свое сердце, сотворить там брань с сатаною и противоборствуя помыслам его, ратовать против него.

Св. Исаак Сирианян пишет: потщись войти во внутреннюю сокровищницу твою, и узришь сокровище небесное. Лествица в царствие небесное сокрыта внутрь тебя, то есть в сердце твоем. Итак, омой себя от греха, и соберись в сердце твое: там обретешь ты степени, по которым можешь восходить в горняя.

Вот изречение Карпафия: многий подвиг и труд потребен в молитвах, чтобы обрести несмущенное состояние мыслей, – сие другое небо сердечное, где живет Христос, как говорит Апостол: или не весте, яко Христос живет в вас [6].

Вот слова св. Симеона Нового Богослова: с тех пор, как человек изгнан из рая и отдалился от Бога, диавол с бесами получил свободу день и ночь невидимо колебать мысленную силу всякого человека. Оградиться от сего уму не иначе возможно, как всегдашнею памятию о Боге. У кого впечатлится память о Боге, тот может удерживать от брожения и свою мысленную силу.

Так учат и все святые отцы. Сие самое великое из всех делание все почти перенимают от других чрез научение. Очень редкие не наученно получали и получают его прямо от Бога, теплоты ради веры их. Итак, потребно искать наставника, знающего дело. Если же нет такого наставника, то, призвав Бога на помощь в сокрушении сердца и слезах, делай, что я тебе скажу.

Известно, что дыхание, которым дышим, чрез легкие проводит воздух до сердца. Итак сядь и собрав ум свой вводи его сим путем дыхания внутрь, понудь его вместе с сим вдыхаемым воздухом низойти в самое сердце и держи его там, не давая ему свободы выйти, как бы ему хотелось. Держа же его там, не оставляй его праздным, но дай ему следующие священные слова: Господи, Иисусе, Христе, Сыне Божий, помилуй мя! И пусть он повторяет их день и ночь. Попекись навыкнуть сему внутрь пребыванию с означенною молитвою и блюди, чтоб ум твой нескоро выходил оттуда, ибо в начале он будет очень унывать от такого стеснительного заключения внутрь. Зато, когда навыкнет, ему там будет весело и радостно пребывать, и он сам захочет остаться там. Как человек, возвратившийся с чужой стороны в свой дом, сам себя не помнит от радости, увидев опять жену и детей: так ум, когда соединится с сердцем, исполняется неизреченной радости и веселия.

Если ты успеешь войти в сердце тем путем, который я тебе показал, воздай благодарение Богу, и держись этого делания всегда: оно научит тебя тому, о чем ты и не думал. Если же, и много потрудившись, ты не возможешь войти в страны сердца тем способом, который я тебе показал; то делай, что я тебе еще скажу, и с Божией помощью найдешь искомое. Известно, что словесность человека (внутреннее слово, слово, каким беседует с собою) есть в персях: ибо там, внутрь персей, когда молчат уста, говорим мы с собою и совещаемся, там молитвы творим (когда на память мысленно читаем их), и псалмопение там ведем и всякую другую беседу с собою. Этой то словесности, отняв от нее всякий помысл, и дай говорить непрестанно: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, и понудь себя, вместо всякой иной речи, это одно вопить внутри. Продержись терпеливо в этом делании только несколько времени, и тебе откроется чрез это вход в сердце без всякого сомнения, как и мы сами опытом это дознали.

Вместе с таковым многожелательным и радостным внитием в сердце и стражем его – вниманием, и приидет к тебе весь лик добродетелей: любовь, радость, мир, долготерпение, кротость и проч.

4) Наставление Игнатия и Каллиста

Иноки Каллист и Игнатий Ксантопулы изображают свои уроки о внутреннем делании сердца в целых ста главах, помещенных в Добротолюбии (часть 2, стр. 56-131). Вот главное из них для нас нужное:

Начало жизни по Богу есть ревность и все усердное тщание жить по спасительным заповедям Христовым; конец же – явление в совершенстве того, что воображено в нас божественною благодатию в крещении, или что то же, отложити ветхаго человека с деяниями и похотьми его, и облещися в новаго духовнаго [7], то есть в Господа Иисуса Христа, как говорит божественный Павел: чадца моя, ими же паки болезную дондеже вообразится в вас Христос [8].

Когда мы крещаемся, говорит св. Златоуст, тогда душа наша паче солнца сияет, очищаемая Святым Духом. Как серебро чистое, лежащее против солнечных лучей, и само лучи испускает; не по естеству своему, но по причине осияния его солнцем; так и душа, очищаемая в крещении, принимает лучи от славы Духа, и сама внутренно является славною. Но, увы! слава сия, неизреченная и страшная, только один или два дня пребывает в нас, а потом мы погашаем ее, наводя бурю житейских попечений и страстных дел.

В божественных ложеснах, то есть во св. купели, втуне принимаем мы совершенную божественную благодать. Если после сего мы скрываем ее под тьмою житейских попечений и страстей, то можем опять восстановить ее и возочистить покаянием и исполнением божественных заповедей, и узреть ее преестественную светлость. Это бывает по мере веры каждого и жара усердия жить по вере, наипаче же по благословению Господа Иисуса Христа. Св. Марк говорит: Христос, совершен Бог сый, совершенную даровал крестившимся благодать святого Духа, которая никакого приложения от нас не требует; открывается же она в нас и явною творится по мере исполнения заповедей, пока достигнем в меру возраста исполнения Христова.

Итак, поелику начало и корень спасительного действия есть то, чтобы жить по заповедям Господа, а конец и плод, – чтобы восстановить дарованную нам исперва крещением совершенную благодать Духа, которая в нас есть, но погребена страстями, и снова открывается исполнением Божиих заповедей: то подобает нам возревновать о сем исполнении заповедей, чтобы сущее в нас дарование Духа возочистить и узреть яснее. Наперсник Господа, Иоанн, говорит, что соблюдающий заповеди Господни с Господом пребывает и Господь с ним. Сам же Господь еще полнее сие излагает, говоря: имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя; а любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим и Аз возлюблю его и явлюсь ему Сам. Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидема и обитель у него сотворима [9].

Это точное исполнение заповедей спасительных невозможно для нас без Господа Иисуса Христа, как Он Сам говорит: без Мене не можете творити ничесоже, и как исповедал Апостол, что несть ни о едином же ином спасения [10]. Он для нас путь, истина и живот. Посему то славные наставники наши и учители, с живущим в них всесвятым Духом, премудро поучают нас, прежде всякого другого дела, Господу молиться и от Него без сомнения просить себе милости, и всесвятое и сладчайшее имя Его непрестанно иметь и носить всегда в сердце, и в уме, и в устах, с ним непрестанно жить, и спать, бодрствовать, ходить, есть и пить. Ибо как в то время, когда нет в нас такого призывания, стекается в нас все худое и пагубное: так и в то время, когда оно в нас есть, все сопротивное отгоняется, ничто благое не оскудевает, и ничего не бывает, чего не могли бы мы исполнить, как Сам Господь сказал: иже будет во Мне и Аз в нем, той сотворит плод мног [11].

Итак, сознавши немощь свою, и все упование свое возложив на Господа, заповеди же возлюбив до готовности скорее положить живот, чем нарушить какую-либо из них, все тщание свое обратим на то, чтобы навыкнуть и утвердиться в этом непрестанном призывании спасительного имени Господня, разрушительного для всякого зла, и созидательного для всякого добра. Чтобы успособить этот труд, св. отцы указали особое некое делание, назвав его художеством и даже художеством художеств. Предлагаем здесь предивного Никифора естественное художество, как входить внутрь сердца путем дыхания, много способствующее к собранию мыслей.

Правило его есть следующее: сядь в уединенном месте, и собрав ум, введи его путем дыхания в сердце и остановившись там вниманием, взывай непрестанно: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! Так делай до тех пор, пока к сердцу привьется это призывание н станет непрерывным.

Так учили все св. отцы. Св. Златоуст говорит: молю вас, братие, никогда не переставать исполнять правило молитвы сей. В другом месте: должно всякому, ест ли он, и пьет ли, сидит ли, служит ли, путешествует ли, или другое что делает, непрестанно вопить: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, да имя Господа Иисуса Христа, сходя в глубину сердечную, смирит змия пагубного, душу же спасет и оживотворит. Пребудь же непрестанно в призывании имени Господа Иисуса, чтобы сердце поглотило Господа и Господь сердце, и стали сии два во едино. И еще: не отлучайте сердца вашего от Бога, но храните в нем всегда память Господа нашего Иисуса Христа, пока имя Господа водрузится внутрь сердца, и ни о чем другом не помышляйте, как только о том, чтоб возвеличился в вас Христос. Св. Лествичник говорит: Иисусова память да соединится с дыханием твоим. И св. Исихий пишет: если хочешь покрывать стыдом чужие помыслы и непрестанно трезвиться сердцем, молитва к Господу Иисусу да прилепится к дыханию твоему, и в немного дней увидишь желание свое исполненным.

Ведомо да будет, что если мы научим ум свой вместе с дыханием сходить в сердце, то заметим также, что сходя туда, он бывает единичен и наг, держась одной памяти и призывания Господа нашего Иисуса Христа; напротив исходя оттуда и простираясь на внешние предметы, нехотя разделяется на многие представления и воспоминания. Для сохранения сей-то простоты и единичности ума и заповедано опытными в сем деле отцами, чтобы тот, кто возревновал приобрести навык трезвиться умом в сердце, сидел в безмолвном и не светлом месте, особенно в начале этого доброго подвига. Ибо видение внешних предметов естественно бывает причиною рассеяния мыслей. Когда же безмолвная и темная храмина скрывает от нас внешнее, мысль перестает развлекаться и удобнее собирается в себя, как говорит Василий Великий: ум непростираемый чувствами на мир, к себе возвращается.

Заметь тщательно, что существо этого подвига состоит в единомысленном, сердечном, чистом и не парительном призывании с верою Господа нашего Иисуса Христа, а не в этом одном схождении до сердца путем дыхания и сидения в безмолвном и темном месте. Все это и подобное изобретено отцами не для другого чего, как ради того, что в этом они видели некое пособие к собиранию мыслей и возвращению их к себе от обычного парения. От навыка же быть собранным и внимать себе рождается уже и навык чисто и не парительно молиться умом в сердце.

Ведай и то, что все такие приспособительные положения тела предписываются, определяются подробными правилами и считаются нужными, пока не стяжется чистая и не парительная в сердце молитва. Когда же благоволением и благодатию Господа нашего Иисуса Христа достигнешь сего, тогда, оставив многие и различные делания, пребудешь паче слова соединенным с единым Господом в чистой и не парительной молитве сердечной, не нуждаясь в тех приспособлениях.

Итак, хочешь ли самым делом сподобиться жизни о Христе Иисусе, потщись достигнуть того, чтобы во всякое время и во всякий час, и при всяком деле, чисто и не парительно молиться Господу в сердце, дабы таким образом с возраста младенца возмог ты доспеть в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова [12]. Не забудь при том, что ты, когда по временам будет приходить тебе самоохотная чистая молитва, ни под каким видом не должен разорять ее своими молитвословными правилами. Так учит Филимон: ночью ли, днем ли, сподобит тебя Господь чистую и непарительную ощутить молитву, оставь тогда правила свои и сколько сил есть простирайся прилепляться к Господу Богу, и Он просветит сердце твое в делании духовном.

Когда же сподобишься не отходного пребывания молитвы в сердце, тогда, как говорит Исаак Сирианин, достиг ты конца всех добродетелей и стал жилищем Духа Святого; тогда не перестанет молитва, сидишь ли, или ходишь, ешь, или пьешь, или другое что делаешь; даже в глубоком сне молитвенные благоухания будут восходить из сердца без труда; если и умолкнет она во сне, но внутрь тайно всегда священнодействоваться будет, не прерываясь.

Б. ВТОРОЙ РЯД

1) Изречения Исихия пресвитера Иерусалимского

1. Внимание есть непрестанное от всякого помысла безмолвие сердца, в коем оно Христом Иисусом, Сыном Божиим и Богом, и Им одним, всегда непрерывно и непрестанно дышит Его призывает, с ним мужественно ополчается против врагов, и ему имеющему власть оставляти грехи исповедует свои прегрешения (гл. 5).

2. Трезвение есть твердое водружение и стояние ума у двери сердца; так что он видит, как подходят чуждые помыслы, эти воры-окрадыватели, слышит, что говорят и что делают сии губители и какой демоны начертывают и возграждают образ, пытаясь увлечь чрез него в мечтании ум и обольстить его. Если будем люботрудно проходить такое действование, то оно вразумительно покажет нам искусство мысленной брани (гл. 6).

3. Образы трезвения: первый есть смотреть неопустительно за мечтанием, или за прилогом; второй – иметь всегда сердце глубоко молчащим и от всякого помысла безмолвствующим и молиться; третий – непрестанно призывать на помощь Господа Иисуса Христа в смирении; четвертый – иметь в душе непрестанное памятование о смерти; пятый действеннейший из всех – лишь к небу взирать, ни во что вменяя землю (гл. 14-18).

4. Тому, кто подвизается внутри, в каждое мгновение надобно иметь следующие четыре делания: смирение, крайнее внимание, противоречие помыслам и молитву. Смирение, – чтобы, так как брань у него идет с соперниками гордыми демонами, всегда иметь в руке сердца помощь Христову; ибо Господь ненавидит гордых. Внимание, – чтобы всегда держать сердце свое не имеющим никакого помысла, хотя бы он казался добрым. Противоречие, – дабы как только острозоркостию ума уразумеет, кто пришел, тотчас с гневом воспротиворечить лукавому, как говорится: и отвещаю поношающим ми злая, – не Богу ли повинется душа моя [13]. Молитву, – дабы после противоречия тотчас из глубины сердца возопить ко Христу с воздыханием неизглаголанным. И тогда сам подвизающийся увидит, как покланяемым именем Иисуса враг с своим мечтанием развеется, как прах ветром, или исчезнет, как дым (гл. 20).

5. Кто не имеет чистой от помыслов молитвы, тот не имеет оружия на брань, молитвы, говорю, той, которая непрестанно действовалась бы во внутреннейших сокровенностях души и призыванием Господа Иисуса Христа бичевала и опаляла врага, скрытно ратующего (гл. 21).

6. Надлежит тебе острым и напряженным взором ума смотреть внутрь, чтоб узнавать входящих. Как только узнаешь, тотчас противоречием сокрушай главу змия, и вместе с тем воздыханием вопий ко Христу. И получишь тогда опыт невидимого Божественного заступления (гл. 22).

7. Если ты со смиренным мудрованием, памятию о смерти, самоукорением, противоречием помыслам и призыванием Иисуса Христа всегда пребываешь в сердце своем, и с сими орудиями каждодневно проходишь мысленный путь, – тесный, но радостный и сладостный, то внидешь во святые созерцания святых, и просвещен будешь ведением глубоких таин от Христа, в нем же суть вся сокровища премудрости и разума сокровенна [14]. Ибо о Христе Иисусе восчувствуешь ты, что в душу твою низшел Дух Святый, Коим им человек просвещается откровенным лицем зреть славу Господню (гл. 29) [15].

8. Диавол яко лев рыкая ходит с своими полчищами иский кого поглотити [16]. Да не пресекаются же у нас никогда сердечное внимание, трезвение, прекословие помыслам, и молитва ко Христу Иисусу, Богу нашему. Ибо лучшей помощи, кроме Иисусовой, не найти тебе во всю жизнь твою, потому что только Он один Господь, яко Бог, знает демонские ковы, обходы и лукавства (гл. 39).

9. Как чувственная соль услаждает хлеб и всякую пищу, охраняет мясо от гниения и сберегает в целости надолго, так разумей и об умном хранении мысленной сладости и дивного в сердце делания. Ибо и оно божественно услаждает и внутреннего и внешнего человека, прогоняет зловоние худых помыслов и сохраняет нас постоянными в добре (гл. 87).

10. Насколько бдительно внемлешь уму, настолько с теплым желанием будешь молиться Иисусу; и опять насколько небрежно надзираешь за умом, настолько отдалишься и от Иисуса. И, как первое сильно освещает воздух ума, так последнее, то есть уклонение от трезвения и сладостного призывания Иисуса, обыкновенно совсем омрачает его (гл. 90).

11. Непрестанное, с теплым некиим желанием, полным сладости и радования, призывание Иисуса производит то, что воздух сердца от крайнего внимания исполняется отрадной тишины. Того же, чтоб сердце совершенно очистилось, виновником бывает Иисус Христос, Сын Божий и Бог, всего доброго Виновник и Творец. Ибо Он сам говорит: Аз Бог творяй мир [17] (гл. 91).

12. Рождается божественное некое состояние от непрестанного памятования и призывания Господа нашего Иисуса Христа, если не будешь нерадеть о всегдашнем к Нему во уме молении и непрерывном трезвении, как о едином настоятельно необходимом деле. И воистину, одно и одинаковым образом совершаемое всегда должны мы иметь дело, – призывание Иисуса Христа, Господа нашего; с горячим сердцем взывая к Нему, да даст Он нам причаститься и вкусить имени Его. Ибо учащение есть мать навыка, как в отношении к добродетели, так и в отношении к пороку; а навык потом уже властвует, как и природа. Пришедши в такое состояние, ум сам уже ищет своих супостатов, как звероловный пес зайца в кустах; но сей ищет для того, чтобы пожрать, а тот – чтоб поразить и разогнать (гл. 97).

13. Опытнейший в делах великий Давид говорит к Господу: Державу мою к Тебе сохраню [18]. Так и сохранение в нас державы сердечного и мысленного безмолвия, от которого рождаются все добродетели, зависит от содействия Господа, давшего нам заповеди, и отгоняющего от нас, когда непрестанно призываем Его, непотребное забвение, которое паче всего губит сердечное безмолвие, как вода огонь. Посему не предавайся сну от нерадения на пагубу себе, но именем Иисуса бичуй супостатов. Сие сладчайшее имя да прилепится дыханию твоему; и тогда узнаешь ты пользу безмолвия (гл. 100).

14. Когда мы недостойные сподобимся со страхом и трепетом причаститься божественных пречистых Таин Христа Бога и Царя нашего, тогда наиболее покажем трезвения, хранения ума и строгого внимания да огонь сей божественный, то есть тело и кровь Господа нашего Иисуса Христа, потребит грехи наши, и наши малые и большие скверны. Ибо, входя в нас, Он тотчас прогоняет из сердца лукавых духов злобы и отпущает нам прежде бывшие грехи; и ум наш тогда оставляется свободным от беспокойной докучливости лукавых помыслов. Если после сего, стоя у дверей сердца, будешь тщательно сохранять ум свой, то когда опять будешь сподобляться св. Таин, божественное тело более и более будет просвещать ум наш и делать его блестящим подобно звезде (гл. 101).

15. Должно всеусердно пещись о сохранении того, что драгоценно; драгоценно же по истине для нас лишь то, что сохраняет нас от всякого зла, как чувственного, так и мысленного. Таково есть хранение ума с призыванием Иисуса Христа, – то чтоб всегда смотреть в глубину сердца и непрестанно безмолвствовать мыслию, даже, скажу так – и от помыслов, кажущихся десными, стараться быть пусту, и от всяких вообще помыслов, дабы не утаились под ними тати (гл. 103).

16. Должно всегда вращать в пространстве сердца нашего имя Иисуса Христа, как молния вращается в воздушном пространстве пред тем, как быть дождю. Это хорошо знают имеющие духовную опытность во внутренней брани. Брань эту внутреннюю надлежит вести так же, как ведут войну обыкновенную. Первое дело внимание; потом, когда заметим, что подошел вражий помысл, бросим на него с гневом слова клятвы из сердца; третье затем дело помолиться против него, обращая сердце к призыванию Иисуса Христа, да рассеется этот демонский призрак тотчас, чтоб иначе ум не пошел в след этого мечтания, как дитя, прельщаемое каким-либо искусным фокусником (гл. 105).

17. Вот дивный плод для ума от безмолвия, что в нем грехи, стучащиеся сначала в ум только помыслами, чтоб, если будут приняты сердцем, сделаться потом грубыми грехами чувственными, все отсекаются мысленною во внутреннем нашем человеке добродетелию трезвения, которая не позволяет им входить внутрь и исходить в худые дела, мановением и заступлением Господа нашего Иисуса Христа (гл. 111).

18. Как долины обильно плодят пшеницу, так молитва Иисусова обильно наплодит в сердце твоем всякое добро; или лучше сие подаст тебе сам Господь наш Иисус Христос, без Которого мы ничего творить не можем. И сначала ты найдешь ее лествицею, потом книгою, в коей будешь читать, наконец, более и более преуспевая, найдешь ее Иерусалимом небесным, градом Царя сил со единосущным Его Отцом и покланяемым Духом Святым (гл. 117).

19. Душа, воспаривши по смерти на воздух ко вратам небесным, и там не постыдится врагов своих, имея за себя с собою Христа; но и тогда, как ныне, дерзновенно возглаголет к ним во вратех. Только до самого исхода своего, да не скучает она день и ночь взывать к Господу Иисусу Христу, Сыну Божию; и Он сотворит отмщение ее вскоре по неложному божественному обетованию, которое изрек он в притче о неправедном судье: ей, глаголю вам, сотворит отмщение вскоре, и в настоящей жизни, и по исходе ее из тела (гл. 149).

20. Если, начав жительствовать во внимании ума, с трезвением сочетаем смирение, с прекословием совокупим молитву, то будем добре шествовать мысленным путем с поклоняемым и святым именем Иисуса Христа, как с светильником света. Если же на одно свое трезвение или внимание понадеемся, то скоро подвергшись нападению врагов, падем, быв низринуты. И начнут тогда во всем одолевать нас эти коварнейшие злокозненники, а мы начнем все больше и больше опутываться злыми желаниями, как сетями, или совершенному закланию удобно подвергнемся от них, не имея в себе победоносного меча, имени Иисуса Христа. Ибо только сей посвященный меч, будучи непрестанно вращаем в упраздненном от всякого образа сердце, умеет обращать их вспять и посекать, опалять и поедать, как огонь солому (гл. 152).

21. Дело непрестанного трезвения душеполезное и многоплодное, есть тотчас усматривать образующиеся в уме мечтательные помыслы. Дело прекословия – обличать и выставлять на позор помысл, покушающийся войти в воздух ума нашего посредством представления какого-либо чувственного предмета. То же, что тотчас погашает и рассеивает всякое умышление сопротивоборцев, всякое слово, всякую мечту, всякого идола и всякий столп злобы, есть призывание Господа. И мы сами видим, в уме, как мощно поражает их Иисус, великий Бог наш и как защищает нас смиренных, бедных и ни к чему не годных (гл. 153).

22. Не проплывает много миль корабль без воды; не преуспеет нисколько и хранение ума без трезвения со смирением и всегдашнею молитвою Иисус-Христовою (гл. 168).

23. От непрестанной молитвы мысленной в нас воздух чист бывает от мрачных облаков и ветров духов злобы. Когда же воздух сердца чист, то ничто не препятствует уже сиять в нем божественному свету Иисусову, если только мы не подымемся тщеславием и сомнением, не понесемся к недосязаемому, и не будем за то лишены помощи Иисусовой; потому что Христос ненавидит все такое, будучи образцом смирения (гл. 175).

24. Как не следует букв писать на воздухе, а надобно резцом начертывать их на каком-либо теле твердом, чтобы они могли надолго сохраниться: так с притрудным трезвением своим должно нам сочетать молитву Иисусову, дабы прекрасная добродетель трезвения вместе с Ним была в нас целою, и чрез Него во веки сохранилась в нас неотъемлемою (гл. 183).

25. Хранение ума с Божиею помощию и ради единого Бога действуемое, установившись в душе, доставляет уму мудрость к ведению подвигов по Богу; не малою также снабжает она причастника своего способностию и к тому, чтобы по Богу устроять внешние дела и слова, с рассуждением безукоризненным (гл. 194).

26. Блажен воистину, кто так прилепился мыслию к молитве Иисусовой, вопия к Нему непрестанно в сердце, как воздух прилежит телам нашим, или пламя к свече. Солнце, проходя над землею, производит день, а святое и досточтимое Имя Господа Иисуса, непрестанно сияя в душе, порождает бесчисленное множество солнцевидных помышлений (гл. 196).

27. Когда рассеются облака, воздух показывается чистым; когда же солнцем правды Иисусом Христом рассеются страстные мечтания, тогда обыкновенно в сердце рождаются световидные и звездовидные помышления по причине просвещения Иисусом воздуха сердечного (гл. 197).

2) Изречения Филофея Синайского

1. Делателю благочестия надлежит тако рещи, и ту цель преследовать умом, чтобы, как маргарит какой, или камень многоценный, в совершенстве усокровиществовать в сердце память о Боге. Подобает оставить все, даже тело, и презреть самую жизнь настоящую, чтобы Бога единого стяжать в сердце своем (гл. 1).

2. С утра должно мужественно и неотступно стоять у дверей сердца, с крепкою памятию о Боге и непрестанною в душе Иисус-Христовою молитвою и сею мысленною стражею убивать всех грешников земли, то есть верною, усиленною и горе восхищающею памятию о Боге посекать, ради Господа, главы сильных и начала брань воздвигающих помыслов (гл. 2).

3. Трезвение справедливо называется путем, потому что оно ведет в царствие, и в то, которое внутрь нас, и в будущее, – и умным делателищем (духовною мастерскою), потому что оно выделывает и убеляет (полирует) нравы духовные и страстное переделывает в бесстрастное. Оно подобно также световому оконцу, чрез которое Бог приникши является уму (гл. 3).

4. Где смирение, память о Боге с трезвением и вниманием, и частая против врагов устремляемая молитва, там место Божие, или сердечное небо, в котором полчище бесовское боится стоять ради того, что в месте сем обитает Бог (гл. 4).

5. Первая дверь, вводящая в мысленный Иерусалим, во внимание ума, есть разумное молчание уст, хотя ум еще и не безмолвствует; вторая – мерное воздержание в пище, питии и сне; третья – очищающая ум и тело, непрестанная память и размышление о смерти (гл. 6).

6. Сладостная память о Боге, то есть Иисусе Христе, с гневом сердечным и спасительною неприязнью (ко всему греховному) обыкновенно разрушает все обаяния помыслов, разные внушения, слова и мечтания, срамные воображения, и, кратко сказать, все, чем вооружается и с чем дерзостно выступает всегубительный враг, ища поглотить души наши. Иисус, будучи призываем, все попаляет легко. Ибо ни в ком другом нет нам спасения, кроме Христа Иисуса. Это же сказал и сам Спаситель, говоря: без Мене не можете творити ничесоже (гл. 22).

7. Всякий час и всякое мгновение будем всяким хранением блюсти сердце свое от помыслов, потемняющих душевное зеркало, в коем надлежит печатлеться и светописаться одному Иисусу Христу, Который есть премудрость и сила Бога Отца. Будем непрестанно искать царствия небесного внутрь сердца; и конечно таинственно обретем внутрь себя самих и зерно, и бисер, и квас, и все другое, если очистим око ума своего. Сего-то ради и Господь наш Иисус Христос сказал: царствие Божие внутрь вас есть [19], разумея через то пребывающее внутрь сердца Божество (гл. 23).

8. В ведении внутренней брани поступай так: с трезвением сочетай молитву, и будет трезвение усиливать молитву, а молитва трезвение. Трезвение, непрестанно надзирая за всем внутри, замечает, как враги покушаются войти туда, и, заграждая им по силе своей вход, призывает в то же время на помощь Господа Иисуса Христа, чтобы Он прогнал этих лукавых воителей. При этом внимание заграждает вход посредством противоречия; а призываемый Иисус прогоняет демонов с мечтаниями их (гл. 25).

9. С крайним напряжением внимания блюди свой ум. Как только заметишь вражий помысел, тотчас воспротиворечь ему, но вместе с тем спеши призывать Христа Господа на отмщение. Сладчайший же Иисус, когда ты будешь говорить, скажет: се с тобою Я, – чтоб подать тебе заступление. Но ты и после того, как по молитве твоей все эти враги усмирены будут, опять продолжай усердно внимать уму. Вот снова волны помыслов, множайшие прежних, одни за другими устремятся на тебя, так что от них душа будто уже погружается в пучине и готова погибнуть. Но Иисус возбуждаемый учениками, опять, яко Бог, запрещает злым ветрам помыслов, и они утихают. Ты же, улучив свободу от вражеских нападений, на час или минуту, прославь Спасшего тебя и углубись в помышление о смерти (гл. 26).

10. Со всяким сердечным вниманием в чувстве духовном будешь совершать путь свой Внимание и молитва, будучи на всяк день сочетаваемы вместе, совершают нечто, подобное огненной Илииной колеснице, подъемля на высоту небесную того, кто им причастен. И что я говорю? У того, кто установился в трезвении, чистое сердце соделывается мысленным небом, с своим солнцем, луною и звездами, бывает вместилищем невместимого Бога по таинственному видению и восхождению (восторжению ума) (гл. 27).

3) Изречения Феолипта Митрополита (Доброт. 2. лист. 44-50)

1. Захождение солнца производит ночь; и когда Христос отходит от души, тогда объемлет ее омрачение страстей, и мысленные звери начинают терзать ее. Взошло солнце чувственное, и звери прячутся в пещеры свои. Воссиявает Христос на тверди молящегося ума; и всякий мира сего обычай отходит, и ум исходит на дело свое, то есть на божественное поучение до вечера (лист. 45 обор.).

2. Воздержись от внешних бесед, и борись с внутренними помыслами, пока не обретешь места чистой молитвы, – и дома, в коем обитает Христос, просвещающий и услаждающий тебя познанием и посещением своим (там же).

3. Отпечаток ног на снеге, или от солнца воссиявшего растаевает, или просочившеюся водою истребляется; и воспоминания, напечатленные в мысли сластолюбными делами, уничтожаются Христом, воссиявшим в сердце молитвою, и дождем слез благоумиленных (лист. 46).

4. Частые молитвы, мысленно совершаемые с горячим умилением, изглаждают воспоминание о прежних делах. Просвещение души памятию Божиею, с верою и сокрушением сердца, как бритва поедают недобрые воспоминания (там же).

5. Уединившись внешне, покушайся далее войти во внутреннейшее стражбище (сторожевую башню) души, которое есть дом Христов, где всегда присущи мир, радость и тишина. Мысленное солнце Христос дары сии, как некие лучи из Себя испускает, и как некую мзду подает душе Его приемлющей с верою и добротолюбием (лист. 46 обор.).

6. Сидя в своем уединении, памятуй Бога, отвлекая ум от всего и к единому Богу его устремляя; изливай пред Ним все расположение сердца, и прилепляйся к Нему любовию. Память Божия есть умное зрение Бога, привлекающего зрение и желание ума, и озаряющего его светом из себя. Ум, обращаясь к Богу, после того, как престанут в нем все образные представления существующих вещей, зрит Бога безвидно (там же).

7. Молитва есть мысленная беседа к Господу, изрекающая молитвенные глаголы с современным устремлением ума к Богу. Когда мысль часто изрекает имя Господа, а ум ясно внимает призыванию божественного имени, тогда свет Боговедения, как светлый облик, осеняет всю душу (там же).

8. Верь мне, истину тебе говорю, что если ты во всяком делании своем будешь неотлучною от себя иметь матерь всякого добра – молитву; то она не воздремлет, пока не укажет тебе чертога оного, не введет тебя внутрь его, и не исполнит неизреченной славы и веселия. Она, устранив все препятствия, углаждает путь добродетели и делает его удобным для ищущего (лист. 48).

9. Шествуя мысленным путем, читай глаголы молитвы, и беседуй к Господу, присно вопия и не унывая; неотступно молясь, подражая бесстудию оной вдовицы, умолившей неукротимого судию. Тогда (это будет значить, что) ты духом ходишь, похотям плотским не внемлешь, и мирскими помыслами не пресекаешь непрерывности молитвы, но бываешь храмом Божиим, в коем безмолвно воспевается Бог. Так мысленно молясь, сподобишься наконец достигнуть непрестанного памятования о Боге, войти в недоступные сокровенности ума, в таинственных созерцаниях зреть невидимого, един единому на едине служа Богу, в разумных тебе одному излияниях любви (лист. 48 обор.).

4) Изречения Варсонофия Великого и Иоанна

1. От призывания имени Божия враги обессиливаются. Зная сие, не престанем призывать имя Божие в помощь. Это есть молитва, а писание говорит: непрестанно молитеся [20] (отв. 422).

2. Помни, что Бог сердцеведец есть, взирает на сердце, и призывай Его в сердце твоем. Это и есть сказанное в Писании: затвори двери твои и помолися Отцу Твоему, иже втайне [21]. Затворим же уста и помолимся Ему в сердце; ибо кто затворяет уста и призывает Бога, или молится Ему в сердце своем, тот исполняет означенную заповедь (отв. 427).

3. Сердечный труд твой должен состоять в том, чтоб непрестанно молиться Богу. Желаешь ли успеть в сем, положи начало и ищи не леностно, в надежде, и Бог благословит тебя успехом (отв. 26).

4. Непрестанное призывание имени Божия есть врачевство, убивающее не только страсти, но и самое действие их. Как врач изыскивает приличное врачество или пластырь на рану страждущего, и они действуют, причем больной и не знает, как сие делается: так точно и имя Божие, будучи призываемо, убивает все страсти, хотя мы не знаем, как сие совершается (отв. 421).

5. Господь сказал: просите и дастся вам [22]. Молись же Всеблагому Богу, да пошлет Он тебе Святого Духа Утешителя, и Тот пришедши научит тебя всему и откроет тебе все таинства. Его взыщи себе в путеводителя; Он не допустит в сердце прелести, или рассеяния, не попустит в мысль нерадения, разленения или дремоты; просветит очи, утвердит сердце, возвысит ум. Ему прилепись, Ему веруй, Его возлюби (отв. 136).

6. Когда видишь, что хитросплетение врага мешает молиться, то не вступай с ним в прение, но постарайся призвать имя Божие, и Бог поможет тебе и упразднить ухищрение врагов (отв. 424).

7. Совершенная молитва состоит в том, чтобы беседовать с Богом, не рассеяваясь мыслями, собирая все свои помыслы и чувства. Человек входит в такое состояние, когда умрет для всех людей, для мира и для всего, что в нем находится. Таковый во время молитвы ничего не имеет в мысли, кроме того, что он предстоит Богу и с ним беседует (отв. 79).

В. МНОГОПОЛЕЗНОЕ СЛОВО ОБ АВВЕ ФИЛИМОНЕ

1. Говорили об Авве Филимоне отшельнике, что он заключил себя в некоей пещере, недалеко отстоявшей от Лавры, называемой Ромиевою, и предался подвижническим борьбам, мысленно повторяя себе то же, что, как передают, говорил себе Великий Арсений: Филимон, зачем исшел ты сюда? Довольное время пребыл он в этой пещере. Делом его было – вить верви и сплетать кошницы, которые отдавал он эконому, а от него получал небольшие хлебцы, коими и питался. Он ничего не ел, кроме хлеба с солию, и то не каждый день. О теле, как видно, совсем не имел он попечения, но, упражняясь в созерцании, пребывал в божественном просвещении, и, сподобляясь оттоле неизреченного тайновидства, пребывал в духовном образовании. Идя в церковь по субботам и воскресеньям, он шел всегда один в самоуглублении, не позволяя никому приближаться к себе, чтоб ум не отторгался от делания своего. В церкви же, став в углу и лицом поникши долу, испускал источники слез, непрестанное имея сетование и в уме вращая память сердца и образ св. отцов, особенно Арсения Великого, по следам которого и шествовать всячески старался.

2. Когда в Александрии и окрестностях ее появилась ересь, он удалился оттуда и отошел в Лавру Никанорову. Прияв его, боголюбивейший Павлин отдал ему свое уединенное место и устроил для него совершенное безмолвие. Целый год никому не попустил он повидаться с ним, и сам ни мало не докучал ему, разве только в то время, когда подавал потребный хлеб. Настало Святое Христово Воскресение; когда при свидании зашла у них между собою беседа, и речь коснулась пустыннического жития; тогда уразумел Филимон, что и благоговейнейший сей брат Павлин тоже питает прекрасное намерение (пустынножительствовать), богатно всевает в него подвижнические словеса, – писанные и неписанные, – всем показывая, что без совершенного уединения не возможно угодить Богу, как негде любомудрствует и Моисей, богопросвещенный отец, – что "безмолвие рождает подвиг, а подвиг рождает плач, плач – страх, страх – смирение, смирение – прозрение, прозрение – любовь, любовь же делает душу здравою и бесстрастною, и тогда человек познает, что он недалек от Бога."

3. Он (Филимон) говорил ему: надлежит тебе посредством безмолвия совершенно очистить ум и дать ему непрестанное делание духовное. Как глаз, обращаясь на чувственное, дивится видимому, так чистый ум, обращаясь к мысленному, восхищается духовно созерцаемым, так что и не отторгнешь его от того. И насколько посредством безмолвия обнажается он от страстей и очищается, настолько сподобляется и ведения (оных духовных вещей). Совершенным же ум бывает тогда, когда вкусит существенного ведения и соединится с Богом. Тогда он, царское имея достоинство, не чувствует уже бедности и не увлекается дольними пожеланиями, хотя бы ты предлагал ему все царства. Итак, если хочешь достигнуть таких доброт, бегом беги от мира и со усердием теки путем святых, брось заботу о внешнем своем виде, одежду имей бедную и убранство смиренное. Нрав держи простой, речь нехитростную, ступание нетщеславное, голос непритворный. Полюби жить в скудости и быть всеми небрегомым. Паче же всего попекись о хранении ума и трезвении, будь терпелив при всяких теснотах и всячески сохраняй приобретенные уже блага духовные неповрежденными и неподвижными. Внимай себе тщательно и не принимай ни одной из тайно прокрадывающихся страстей. Ибо, хотя безмолвие укрощает душевные страсти, но если давать им возгораться и изостряться, то они обыкновенно еще паче рассвирепевают, и допускающих сие еще с большею силою влекут ко греху. Так и телесные раны, будучи растираемы и раздираемы, бывают неисцелимы. Может и одно слово отдалить ум от памяти Божией, когда бесы нудят на то, и чувства соглашаются с ними. Велик подвиг и страх – хранить душу. Итак, надлежит тебе совсем удалиться от мира и отторгнув душу от всякого сострастия телу, стать безградным, бездомным, бессобственником, бессребреником, бесстяжательником, бесхлопотником, бессообщником, невеждою в делах человеческих, смиренным, сострадательным, благим, кротким, тихонравным, готовым принимать от божественного ведения вразумительные напечатления в сердце. Ибо и на воске невозможно писать, не изгладив наперед начертанных на нем букв, как научает нас сему Великий Василий. Таков был лик святых, которые, совсем удалившись от всех обычаев мирских и храня в себе невозмущаемым небесное мудрование, просветились божественными законами и возблистали благочестивыми делами и словами, умертвив уды яже на земли воздержанием, Божиим страхом и любовию. Ибо непрестанною молитвою и поучением в божественных писаниях отверзаются умные очи сердечные и зрят Царя сил, и бывает радость великая, и сильно воспламеняется в душе божественное желание неудержное, при чем совосхищается туда же и плоть, действием Духа, и человек весь соделывается духовным. Вот чего сподобляются делатели блаженного безмолвия и теснейшего подвижнического жития, которые, удалив себя от всякого утешения человеческого, одни с единым на небесах сущим Владыкою непрестанно беседуют.

4. Выслушав сие, тот боголюбивый брат, и божественною в душе уязвившись любовию, оставляет свое место и вместе с оным (Филимоном) достигает скита, где величайшие из отцов совершили путь благочестия. Жить они поселились в Лавре св. Иоанна Колова, предав попечение о себе эконому Лавры, так как желали пребывать в безмолвии. И пребывали они тут благодатию Божиею в совершенном безмолвии, по субботам и воскресениям исхождения творя на общие собрания церковные, а прочие дни пребывая у себя; причем каждый совершал молитву и служения особо.

5. У старца святого (Филимона) было такое правили служения: ночью пропевал он всю Псалтырь и песни (9, помещаемых в псалтири), не спешно, без суетливости, прочитывал одно зачало Евангелия, потом садился и сидел, говоря в себе: Господи помилуй! со всем вниманием и довольно долго, пока не мог уже возглашать сего воззвания; и наконец давал себе соснуть. Потом опять на рассвете пропевал первый час, и седши на свое седалище лицем к востоку, попеременно, то пел (псалмы), то читал, по произволению, из Апостола и Евангелия. Так проводил он весь день непрестанно поя, молясь и услаждаясь созерцанием небесного; ум его часто так уводим был в созерцание, что он не знал, на земле ли он находится.

6. Брат, видя, что он так всеусердно прилежит молитвенным служениям и иногда совсем изменяется от божественных помышлений, сказал ему: трудна тебе, отче, в такой старости так умерщвлять и порабощать тело свое? Он ответил ему: "поверь мне, Бог такое усердие и такую любовь к молитвенному служению вложил в душу мою, что я не в силах вполне удовлетворять ее к тому стремления; немощь же телесную побеждает любовь к Богу и надежда будущих благ". Так все желание его было умно воскрыляемо в небеса, и это даже во время трапезования, а не только в другие времена.

7. Однажды спросил его живший с ним брат некий, какие бывают тайны созерцания? И он, видя его неотступность и то, что он искренно ищет назидания, сказал ему: говорю тебе, чадо, что тому, чей ум совершенно очистился, Бог открывает видения самых служебных сил и чинов (ангельских).

8. Спросил он его и о следующем: чего ради, отче, паче всякого божественного Писания услаждаешься ты Псалтирию, и чего ради, поя тихо, ты представляешься будто разговаривающим с кем то? На это он сказал ему: "Бог так напечатлел в душе моей силу псалмов, как в самом пророке Давиде, и я не могу оторваться от услаждения сокрытыми в них всяческими созерцаниями; ибо они объемлют все божественное Писание". Это исповедал он вопрошавшему с великим смирением, пользы ради, и после долгого неотступного упрашивания.

9. Брат некий по имени Иоанн, от примория устремившись, пришел к святому сему и великому отцу Филимону, и обняв ноги его, сказал ему: что сотворю отче, да спасуся? Ибо ум мой носится и парит туда и сюда, где не следует. И он, помолчав немного, сказал: сия болезнь (душевная) есть принадлежность тех, кои внешни суть, и в них она пребывает. И в тебе она есть, потому что ты не возымел еще совершенно любви к Богу, еще не пришла в тебя теплота любви и познания Его. Говорит ему брат: что же мне делать, отче? Тот сказал ему: поди – возымей сокровенное поучение в сердце своем, и оно очистит ум от сего. Брат, будучи не посвящен в то, что этим сказывалось, говорит старцу: что же это за сокровенное поучение, отче? И он сказал ему: поди, трезвися в сердце своем, и в мысли своей трезвенно со страхом и трепетом говори: Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! Так преподает новоначальным и блаженный Диадох.

10. Брат пошел и, содействием Божиим по молитвам отца успокоившись, усладился таким поучением немного. Но потом это услаждение отошло от него, и он не мог уже трезвенно совершать такое делание и молиться. Почему он опять пошел к старцу и сказал ему о случившемся. Старец говорит ему: теперь узнал уже ты путь безмолвия и умного делания и вкусил происходящей от того сладости. Имей же сие всегда в сердце своем, – ешь ли, пьешь ли, беседуешь ли с кем, в пути ли находишься, или в келим сидишь, не преставай трезвенною мыслию и неблуждающим умом молиться такою молитвою, петь и поучаться в молитвах и псалмах; даже при исправлении самых необходимых потребностей своих не давай уму своему быть праздным, но заставляй его сокровенно поучаться и молиться. Так можешь ты уразуметь глубины божественного Писания и сокрытую в нем силу и дать уму непрестанное делание, да исполнишь апостольское слово заповедующее: непрестанно молитеся. Внимай же себе тщательно и блюди сердце свое от приятия худых помыслов, или каких-нибудь суетных и неполезных; но всегда, и когда спишь, и когда встаешь, и когда ешь, и когда пьешь, и когда ведешь беседу, пусть сердце твое втайне мысленно, то поучается в псалмах, то молится: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя! Также, когда поешь псалмы языком, внимай, чтоб не говорить одного устами, а в другом парить мыслию.

11. Брат спросил его еще: много суетных мечтаний вижу я во время сна. Старец сказал ему: не ленись и не малодушествуй; но прежде чем заснешь, многие сотвори молитвы в сердце своем и противостой помыслам и покушениям диавола водить тебя по воле своей, да воспримет тебя Бог. Сколько сил есть, заботься о том, чтобы засыпать с псалмами в устах и умным поучением, и никак не позволяй по нерадению уму своему принимать чуждые помыслы, но с какими помышлениями молился ты, в тех поучаясь склонись и на одр, чтобы и когда будешь спать, они пребывали в тебе, и когда пробудишься, собеседовали с тобою. Проговаривай также и святый символ православной веры прежде, чем заснешь, ибо православствовать о Боге есть источник и охрана всех благ.

12. Еще спросил его брат: сотвори любовь, отче, скажи мне, какое делание имеет твой ум? Научи меня, чтобы и мне спастися. Он сказал ему: зачем это любопытствуешь ты знать? Тот встал, обнял ноги святого, и, лобызая их, умолял его сказать ему это. Старец довольно времени спустя, сказал: не можешь еще ты понести сего. Давать каждому чувству пригодное дело свойственно мужу, обыкшему вращаться в благах правды; и невозможно дара сего сподобиться тому, кто не стал совершенно чист от суетных помышлений мира. Потому, если ты истинно желаешь сего, держи сокровенное поучение в чистом сердце. Ибо если пребудет в тебе непрестанно молитва и поучение в Писаниях; то отверзутся очи души твоей и будет в ней радость великая, и чувство некое неизреченное и горячее, при согревании от Духа и плоти, так что весь человек станет духовным. Итак, ночью ли, или днем сподобит тебя Бог нерассеянно помолиться чистым умом, оставь свое молитвенное правило, и, сколько сил есть, простирайся прилепляться к Богу. И он просветит сердце твое в духовном делании, за которое ты принялся.

    К сему присовокупил он: некогда пришел ко мне один старец, и когда я спросил его об устроении его ума, сказал мне: два года пребыл я в молитве пред Богом, от всего сердца умолял Его прилежно, да дарует Он мне, чтобы непрестанно и нерассеянно печатлелась в сердце моем молитва, которую предал Он ученикам своим, и великодаровитый Господь, видя труд мой и терпение, подал мне просимое.

    И вот еще что он говорил ему: помыслы о вещах суетных, бывающие в душе, суть недуг празднолюбивой и предавшейся нерадению души; почему нам надлежит, по Писанию, всяким хранением блюсти ум свой, разумно петь без рассеяния и молиться чистым умом. Итак, брате, Бог хочет, чтоб мы являли к Нему свое усердие, во-первых трудами (подвижничества и доброделания), потом любовию и непрестанною молитвою, – и Он подаст нам путь спасения. Явно же, что нет другого пути, возводящего на небо, кроме совершенного удаления от всего злого, стяжания всего благого, совершенной к Богу любви и сопребывания с Ним в преподобии и правде, так что когда у кого будет сие, то он скоро востечет к небесному лику. Но при сем всякому, желающему взыти на высоту, неотложно надлежит умертвить уды, сущие на земли. Ибо когда душа наша усладится созерцанием истинного блага, то уже не возвращается ни к одной из страстей, возбуждаемых сластию греховною; но от всякого отвратившись телесного сладострастия, чистою и нескверною мыслию приемлет явление Бога. Итак, нам потребно великое себя хранение, много телесных трудов и очищение души, да вселим Бога в сердца наши, чтобы прочее безгрешно исполнять божественные Его заповеди, и чтобы Сам Он учил нас блюсти твердо Его законы, испуская, как солнечные лучи, свои на нас воздействия, вложенною в нас благодатию Духа. Трудами и искушениями должны мы очистить образ, по коему были мы созданы разумными и способными воспринимать всякое разумение и Богу уподобление, нося чувства, чистые от всякой скверны чрез переплавление их некого в пещи искушений, и претворяемы бывая в царское достоинство. Бог и человеческое естество создал причастным всякого блага, могущим мысленно созерцать ликования ангелов славы, господств, силы, начала, власти, свет неприступный, славу пресветлую. Но когда исправишь ты какую добродетель, смотри да не превознесется помысл твой над братом, потому что ты исправил ее, а он понерадел; ибо это начало гордости. Когда борешься с какою страстию, смотри не унывай и не малодушествуй от того, что брань стоит упорно; но восстав, повергни себя пред лицом Бога, от всего сердца говоря с пророком: суди Господи обидящия мя [23], ибо я не силен против них. И Он, видя смирение твое, скоро пошлет тебе помощь свою. Когда идешь с кем в пути, не принимай суетной беседы, но дай уму духовное делание, которое он имел, чтобы пребыло в нем сие благое навыкновение и забвение мирских сластей, и он не исходил из пристани бесстрастия.

    Такими и многими другими словесами огласив брата, старец отпустил его.

13. Но спустя немного времени, он опять пришел и начав речь, спросил: что мне делать, отче? В ночном моем служении отягчает меня сон и не дает мне трезвенно молиться и побдеть побольше; и я хочу брать в руки работу, когда пою. На это старец сказал: когда можешь молиться трезвенно, не касайся рукоделия; когда же объят будешь дреманием, тогда, подвигшись немного против помысла, претя ему, коснись рукоделия. Тот опять спросил: ты сам, отче, не отягчаешься сном во время служения своего? Старец сказал: не так то легко; однако же, когда нападает иной раз дремание, немного подвигнусь, но начинаю читать с начала Евангелие от Иоанна, возводя к Богу око ума, и оно тотчас же исчезает. Похоже на это поступаю я и в отношении к помыслам, именно, когда найдет какой из них, я встречаю его как огонь со слезами, и он исчезает. Ты же еще не можешь так вооружаться против них; но паче держи сокровенное поучение и усердствуй совершать установленные святыми отцами, как дневные молитвословия, как-то – часы: – третий, шестой, девятый и вечерню, так и ночные службы. И всеми силами старайся ничего не делать по человекоугодию, и берегись иметь вражду с кем-либо из братии, чтоб не отдалить себя от Бога своего. Старайся также хранить мысль свою не рассеянною, всеусердно внимающею внутренним помыслам. Когда, бывая в церкви, имеешь намерение причаститься святых Христовых Таин, не исходи из нее пока не получишь совершенного мира. Став на одном месте, не отступай оттуда до самого отпуска; в себе же помышляй, что находишься на небе, и со святыми ангелами Богу предстоишь, имея восприять Его в сердце свое; готовься же к сему со страхом и трепетом, чтоб не недостойно сопричастником быть святых сил.

    Добре таким образом вооружив брата, и предав Господу и Духу благодати Его, старец отпустил его.

14. К сему рассказывал еще и живший с ним брат следующее. Сидя однажды подле него, я спросил его: был ли он искушаем наветами демонскими, живя в пустыне. Он же сказал: прости, брат, – если попустит Бог придти на тебя искушениям от диавола, каким я подлежал, то не думаю, чтоб ты мог вынести горечь их. Мне семидесятый год, или и с прибавком, много терпел я искушений, живя в разных пустынях в совершенном безмолвии; что же испытал я и вытерпел от этих демонов, о горечи того не полезно повествовать тем, кои не искусили еще безмолвия. В таких искушениях я всегда поступал так: возлагал все упование мое на Бога, коему давал и обеты отречения, и Он скоро избавлял меня от всякой нужды. Почему, брате, я теперь никакого уже о себе промышления и не творю; но зная, что Он печется обо мне, очень легко переношу находящие на меня искушения. И только то одно Ему от себя приношу, чтоб непрестанно молиться. Немало помогает при сем и то упование, что, чем большие нападают скорби и беды, тем большие они готовят венцы терпящему: ибо у праведного Судии те и другие уравновешивают себя взаимно. Ведая сие, брате, не поддавайся малодушию. Вступил ты в среду брани, чтоб бороться, и борись, воодушевляясь и тем, что тех, кои за нас ратуют против врага Божия, очень много, больше вражеских полчищ. Да и как можно бы было нам осмелиться противостать такому страшному супостату рода нашего, если бы державная десница Бога Слова не обымала нас, не ограждала, и не покрывала? Как бы выдержало человеческое естество наветы его? Ибо как говорит Иов, кто открыет лице облечения его? В согбение же персей его кто внидет? Из уст его исходят аки свещи горящии, и размещутся аки искры огненнии. Из ноздрей его исходит дым пещи горящии огнем углия. Душа же его яко углие и яко пламы из уст его исходят. На выи его водворяется сила, пред ним течет пагуба. Сердце его ожесте аки камень, стоит же аки наковальня неподвижно. Возжигает бездну, якоже пещь медную, мнит же море яко миро варницу, и тартар бездны, яко же пленника. Все высокое зрит сам же царь всем сущим в водах [24]. Вот против кого у нас брань, брате! Вот каким и коликим изобразило слово этого тирана! При всем том однако ж победа над ним бывает удобна для тех, которые, как следует, проходят уединенническую жизнь, по причине неимения ими в себе ничего, ему принадлежащего, по причине отречения их от мира; по причине их высоких добродетелей, и по причине того, что мы имеем поборающего по нас. Ибо кто, скажи мне, приступив к Господу и страх Его приявши в ум, не претворился естеством и осияв себя божественными законами и делами, не соделал душу свою светлою и способною сиять божественными разумениями и помыслами? Праздною же быть он никогда не дозволяет ей, имея в себе Бога, Который возбуждает ум ненасытно стремиться к свету. И душе таким образом непрерывно воздействуемой, дух не попускает разблажаться страстьми; но как царь какой, дыша страшным гневом и прещением, нещадно посекает их. Такой никогда не возвращается уже вспять, но практикою (добродетелей) с воздеянием рук на небо и умною молитвою одерживает победу в брани.

15. Рассказывал еще брат тот, что при других добродетелях имел Авва Филимон и такую: терпеть не мог слышать праздное слово, и если кто, забывшись, рассказывал что-либо, не относящееся к пользе душевной, то он совсем не отзывался на это. Также, когда я уходил по какому либо делу, он не спрашивал: чего ради уходил? И когда возвращался, не говорил: где ты был? или что и как делал? Так однажды сплыл я в Александрию по необходимой потребности, а оттуда по одному церковному делу отправился в Царьград, не дав о том знать рабу Божию; потом, пробыв там довольно времени, посетив тамошних благоговейных братий, возвратился наконец к нему в скит. Увидев меня, старец обрадовался, и по обычном приветствии, сотворив молитву, сел; но ни о чем совершенно не спросил меня, а пребыл занятым обычным своим умным деланием.

16. Некогда, желая испытать его, я несколько дней не подавал ему хлеба поесть. Он же ни хлеба не попросил и ничего на это не сказал. Тогда, сотворив поклон, я спросил его: сотвори любовь, отче, и скажи мне, не оскорбился ли ты, что я не приносил тебе по обычаю поесть. Он сказал: прости брате! Если двадцать дней не дашь ты мне поесть хлеба, я не попрошу его у тебя; ибо доколе терплю душею, терплю также и телом. Так был он занят созерцанием истинного блага.

17. Говорил он: с тех пор как пришел в скит, не попускал я помыслу своему выходить за стены келлии; но и в мысль свою не принимал я никакого другого помысла, кроме страха Божия и судилищ будущего века, держа в памяти угрожающий грешным суд и огнь вечный и кромешную тьму, и то, как живут души грешников и праведников, и какие блага уготованы праведным и как каждый получает свою награду по труду своему: один за труды подвижничества, другой – за милостыню и любовь нелицемерную, иной за нестяжательность и полное безмолвие, тот за крайнее послушание, этот за странничество. Все сие содержа в мысли, не попускаю я иному помыслу действовать во мне и не могу уже быть с людьми или ими занимать ум свой, чтоб не отдалиться от божественных помышлений.

18. К сему присоединил он и сказание о некоем уединеннике, говоря, что он уже и бесстрастия достиг, и от руки ангела принимает хлеб в пищу, но по причине разленения (ослаблении внимания) лишился такой чести. Ибо когда душа ослабит рассмотрительное и напряженное внимание ума, тогда душу ту объемлет ночь. Где не сияет Бог, там все разливается как во мраке; и не может тогда душа воззревать к единому Богу и трепетать словес его. Бог приближаяся Аз есмь, говорит Господь, а не Бог издалеча. Или утаится человек в сокровенных, и Аз не узрю ли его? Еда небо и землю не Аз наполняю? [25]. И о многих других, подобное пострадавших, припоминал он. Привел и падение Соломона, который, говорит, такую получил премудрость и так, будучи всеми славим, потому что как денница, утром восходящая, всех осиявал светлостию премудрости, за малую сласть потерял такую славу. Итак страшно поблажать разленению; но надобно непрестанно молиться, чтоб другой какой помысл нашедши не отлучил нас от Бога, и вместо Его не приподставилось уму нашему иное что. Только чистое сердце, став вместилищем Духа Святого, чисто зрит в себе, как в зеркале, самого Бога всего.

19. Слыша сие, говорит живший с Аввою Филимоном брат, и на дела его смотря, я уразумел, что в нем совсем перестали уже действовать телесные страсти, и что он был усердный любитель всякого совершенства, так что всегда виделся преображаемым божественным Духом (от славы в славу) и воздыхающим воздыханиями неизглаголанными, в себе с собою сообращающимся и себя взвешивающим (или себя держащим ровно, как на весах) и всячески подвизающимся, чтоб что-нибудь пришедши не возмутило чистоты ума его и скверна какая-нибудь тайно не приразилась к нему. Видя, говорит, сие и ревностию к подобному образу жизни возбуждаемый, я с усердным обращался к нему прошением, говоря: как я мог бы стяжать чистоту ума подобно тебе? Он же говорил: поди – трудись, ибо для этого труд потребен и болезнование сердца. Блага духовные, достойные усердного искания и труда, не достанутся нам, если будем возлежать на одрах и спать. И земные блага никому не достаются без труда. Тому, кто желает придти в преуспеяние, Надобно прежде всего отрешиться от своих хотений и стяжать непрестанный плач и нестяжательность, не внимай согрешениям других, и своим только, и об них одних плача день и нощь, и не имея суетной дружбы ни с кем из людей: ибо душа, скорбящая о своем бедственном положении и уязвляемая памятию о прежних согрешениях, бывает мертва миру, как и мир умирает для нее, то есть тогда недейственны бывают плотские страсти и человек (неподдействен) сим страстям. К тому же отрекшийся от мира и со Христом сочетавшийся, и в безмолвии пребывающий любит Бога, хранит образ Его и подобием Ему богатится; ибо свыше приемлет от Него подаяние Духа и бывает домом Бога, а не демонов, и дела праведные представляет Богу, Так душа, став чистою по жизни, свободною от осквернений плоти и не имеющей скверны или порока, облечется, наконец, венцом правды и воссияет красотою добродетелей.

    В ком же в начале отречения не поселяется в сердце плач, ни слезы духовные, ни память о неимеющих конца муках, ни безмолвие истинное, ни молитва непрестанная, ни псалмопение и поучение в божественных Писаниях, в ком не обратилось сие в навык, так чтоб, по причине непрерывности приседеняя сему, он понуждаем был и не хотя делать то от ума, и страх Божий не господствует в душе его: тот еще почивает на содружестве с миром и не может иметь ума чистым в молитве; ибо только благочестие и страх Божий очищают душу от страстей и соделывая ум свободным, вводят его в естественное ему созерцание, и дают ему коснуться богословия, которое приемлет он в образе блаженства (блаженни чистии сердцем, яко тии Бога узрят), – это для сподобляющихся сего еще отселе служит залогом (будущего), и хранит (духовное устроение) непоколебимым.

    Итак всеми силами потщимся о практическом делании (добродетелей и подвигов), которыми возводимся к благочестию, что есть мысленная чистота, плод которой – богословское созерцание, естественное (уму). Ибо деяние есть восхождение к созерцанию, как (говорит) проницательный и богословнейший ум (Григория Богослова). Почему если вознерадим о делании том, то будем чужды всякого любомудрия; ибо хотя бы кто достиг самого верха добродетели, все ему необходимы труд подвижничества, обуздывающего бесчинные стремления тела, и строгое хранение помыслов. И этим способом едва можем мы улучить вселение Христа. Ибо чем больше умножается наша праведность, тем больше возрастает духовное возмужание; и наконец, ум в совершенство пришедши, весь прилепляется к Богу, и осиявается божественным светом, – и ему открываются неизреченности таинств. Тогда истинно познает он, где мудрость, где сила, где разум для познания всего, где долголетие и жизнь, где свет очей и мир. Ибо пока занят он борьбою со страстьми, дотоле не имеет возможности насладиться сим; так и добродетели и пороки слепым делают ум; те, чтобы не видел добродетелей, а эти, чтоб не видел пороков. Но когда восприимет он покой от брани, и сподобится духовных дарований, тогда, непрестанно бывая воздействуем благодатию, весь соделывается световидным, и становится не отклоним от созерцания вещей духовных. Таковый не привязан ни к чему здешнему, но пришел от смерти в живот.

    Тому, кто восприемлет достоподражательную жизнь и к Богу приближаться ревнует, надлежит иметь непорочное сердце и уста чистые, чтоб слово, исходя из чистых уст чистым, могло достойно воспевать Бога, так как душа, к Богу прилепившаяся, непрестанно с Ним собеседует. Возжелаем же, братие, достигнуть до такой высоты добродетелей и перестанем пресмыкаться по земле, прилепившись к страстям. Подвизающийся и достигший близости к Богу, причастившийся святого света его и уязвившийся любовию к Нему, наслаждается Господним некиим и непостижимым веселием духовным, как говорит божественный псалом: насладися Господеви, и даст ти прощение сердца твоего: и изведет яко свет правду твою, и судьбу твою яко полудне [26]. И какая любовь так сильна и неудержима, как та, которая от Бога вливается в душу, очистившуюся от всякого зла? Такая душа от истинного расположения сердца, говорит: уязвлена есмь любовию аз [27]. Неизреченны и неизъяснимы блистания божественной красоты! Не может изобразить их слово, ни слух вместить! На блистание ли денницы укажешь, на светлость ли луны, на свет ли солнца, – все это неуважительно в сравнении со славою оною, и больше скудно пред лицом истинного света, чем глубочайшая ночь или мрачнейшая мгла пред чистейшим полуднем. Так передал нам и Василий, дивный между учителями, из опыта познав сие и научившись сему.

20. Сие и больше сего рассказывал живший с Аввою брат. Но кто не подивится в нем еще и следующему, как доказательству великого смирения его? Удостоен будучи пресвитерства давно-давно, и так преискренно коснувшись небесного и жизнию и разумом, он всячески избегал божественных священнодействий, как бремени, так что в продолжение многих лет своего подвижничества он очень редко соглашался приступать к святой трапезе (для священнодействия). Но и божественных Таин, причащаться, несмотря на такую постоянно опасливую жизнь, не причащался, когда случалось ему входить в общение и беседовать с людьми, хотя при этом не говорилось им ничего земного, но одно душеполезное для искавших бесед с ним. А когда намеревался причаститься божественных Таин, то пред этим долго докучал Богу, умилостивляя Его молитвами, псалмопениями и исповеданиями. Ужасался он гласа иереева, который возглашает при сем говоря: святая святым. Ибо в это время, говорил он, вся церковь полна бывает святых ангелов, и сам Царь сил таинственно священнодействовав, и хлеб и вино претворив в Свое тело и кровь, чрез св. причащение вселяется в сердца наши. Почему, присовокуплял он, надлежит нам лишь непорочно и чисто, и как бы вне плоти бывая, без всякого сомнения и колебания, дерзать на святое причастие пречистых Христовых Таин, чтоб сделаться причастными бывающего от них просвещения. Многие из св. отцев видели св. ангелов, которые остерегали их (от всего неподобного): – почему и сами они держали себя в глубоком молчании, не говоря ни с кем.

21. И вот еще что говорил (брат тот), что когда бывала старцу нужда самому продавать свое рукоделие, то чтоб не произошла как-нибудь ложь какая, или божба, или лишнее слово, или другой какой вид греха, если б разговаривать и торговаться, он стоял притворясь на вид юродивым; и всякий, желавший купить его рукоделие, брал его у него и давал за то, что хотел. Работал он малые корзинки; и даваемое за них принимал с благодарностию, отнюдь ничего не говоря, сей любомудрый муж.

СВОД ОТЕЧЕСКИХ УРОКОВ

В заключение всего предлагаем свод изложенных в книге сей отеческих уроков.

Вот что указали нам отцы, как способ производства молитвы и условия успеха в ней:

Частость, то есть многократное повторение молитвы Иисусовой.

Внимание, или погружение ума во Иисуса Христа с отгонянием других помыслов.

Перемену молитвенных слов, то есть произношение Иисусовой молитвы иногда полной, иногда же сокращенной.

Повременность, то есть чтоб были то молитва, то чтение псалмов, то сидение, то стояние с простертием рук, то опять молитва Иисусова и послеобеденное чтение отцов.

Хождение пред Богом, то есть чтоб всегда ощущать присутствие Божие и при всяком действии помнить о Боге.

Отвержение мира, при воспоминании о смерти и о молитвенной сладости.

Непрестанное призывание имени Иисуса Христа во всяком случае и времени, если наедине, то гласно, а при людях одним только умом.

Засыпание на одре с Иисусовой молитвою.

Наружную молитву о внутренней, то есть испрашивание у Господа помощи к усердию и откровению в сердце внутренней молитвы.

Итак, душа, желающая обрести внутреннюю молитву и жаждущая непрерывного соединения и сладчайшего общения со Иисусом Христом, приди, решись и исполняй наставления св. отцов таким образом:

1. Сядь или лучше стань в несветлом и безмолвном углу в молитвенном положении.

2. Пред началом положи несколько поклонов и не распускай членов.

3. Отыщи воображением место сердца под левым сосцем и там установись вниманием.

4. Сведи ум из головы в сердце и говори: "Господи Иисусе Христе, помилуй мя", тихо, устами, или одним умом, как тебе будет удобно, говори не спешно с благоговейным страхом.

5. Старайся в это время, сколько возможно, хранить внимание и не принимай в ум никаких мыслей, ни худых, ни добрых.

6. Имей спокойное терпение, положив стоять долго с забвением всего.

7. Держи умеренное воздержание и коленопреклонение делай по силе

8. Держись молчания.

9. После обеда понемногу читай Евангелие и тех отцов, кои рассуждают о внутреннем делании и молитве.

10. Сон имей часов 5 или 6 в сутки.

11. Иногда наружною молитвою испрашивай действия внутренней.

12. Не касайся такого рукоделия, которое рассеявает.

13. Чаще поверяй свои опыты по отеческим наставлениям.

"Господи! подаждь доброте моей силу", – восклицал некогда св. пророк Давид. Воскликни и ты душа моя: Господи, подаждь твердую решимость расположению моему ко вниманию! От Тебе бо есть и еже хотети и еже деяти; да помощию и содействием Твоим, очистив ум и сердце посредством внимания, приуготовлю их в обитель Тебе Триединому!

---

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

---

Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев)