ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Гурджиев утверждает, что всякая возможность имеет свой временной предел. Если за отпущенное время она не реализуется, то исчезает. Может быть, это является наиболее серьезным определением времени в разговорах Гурджиева (чего не разглядел Успенский, будучи слишком занят собственными фантазиями по поводу вечного возвращения).
Так и с написанием этой книги. В то время как я работал над комментариями к лекциям про невротические механизмы, некоторые среди множества посетивших меня инсайтов (в особенности, относительно структуры Эго) должны были бы заставить меня переписать теоретическую концепцию на новых основаниях. Такое, впрочем, постоянно происходило с быстро работавшими в конструировании концепций людьми. Общеизвестный пример – Фрейд. Менее известный, хотя лично для меня гораздо более впечатляющий, поскольку уровень творчества несопоставимо выше, – в ущерб социальной реализации, – Г.П.Щедровицкий.
Однако сейчас я не могу себе этого позволить. Эту книгу нужно либо выпускать в том виде, в каком она уже сложилась, либо похоронить, как оказались похороненными еще четыре до нее. А по целому ряду причин (от потребности растущего контингента "работающих" до необходимости поддержания социального "имиджа", – плюс кое-что гораздо более серьезное, о чем речь шла в Предисловии), я полагаю, что именно эту книгу и именно сейчас нужно издать. Так что: "Кончаю, страшно перечесть".
Не "порукой" (которая известно чем обернулась для наивной Татьяны, а уж для Онегина и того хуже), но надеждой мне служит предположение, что внимательный и подготовленный читатель заметит в наиболее развернутых Комментариях тенденции развития, которые приведут к тому, что в следующих моих книгах теория будет излагаться значительно радикальнее в смысле экспликации коммуникативно-экзистенциального подхода, и при том, скорее всего, значительно проще.
Но гештальттерапия, а может быть, и трансакционный анализ там уже не будут играть роль оснований, им придется занять значительно более скромное место. Это – еще одно оправдание того, что здесь я оставляю все, как есть. В конце концов, эта книга, среди прочего, – дань благодарности, признательности и почтения моим (заочным) учителям в области психотерапии – Эрику Берну и Фрицу Перлзу.
Поэтому здесь я прерываю "Непростые комментарии", возвращаясь к тому языку и пониманию, каким располагал в 1995-96 годах. Еще две главы, и книгу можно сдавать в набор...