ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Ложь можно разделить на два вида: белая ложь и черная ложь.* Черная ложь – это утверждение, которое мы произносим, зная, что оно ложно. Белая ложь – это утверждение, которое само по себе не является ложным, но оставляет вне поля зрения значительную часть правды. Белизна лжи нисколько не уменьшает и не извиняет ее. Белая ложь может быть точно такой же разрушительной, как и черная. Правительство, которое утаивает от своего народа существенную информацию с помощью цензуры, столь же недемократично, как и лживое правительство. Пациентка, которая "забыла" упомянуть о том, как она перебрала деньги с семейного банковского счета, задерживает свое лечение точно так же, как если бы она прямо лгала. И поскольку утаивание существенной информации выглядит менее предосудительным, то оно и получило наибольшее распространение как форма лжи; а так как обнаружить и искоренить его обычно труднее, то оно практически оказывается еще более пагубным, чем черная ложь.
* ЦРУ особо компетентно в этом вопросе и, естественно, использует более утонченную систему классификации: речь у них идет о белой, серой и черной пропаганде, причем серая пропаганда – это просто черная ложь, а черная пропаганда – черная ложь, заведомо неправильно приписываемая другому источнику.
Во многих случаях белую ложь принято считать общественно приемлемой, поскольку "мы не хотим ранить чувства людей". И при этом мы еще горюем, что наши взаимоотношения в обществе столь поверхностны. Пичкать своих детей кашицей из белой лжи любящие родители считают не только приемлемым, но и благотворным. Даже те мужья и жены, у которых нашлось достаточно смелости, чтобы быть открытыми друг с другом, испытывают затруднения, когда откровенная правда нужна их детям. Они не говорят детям, что сами курят марихуану, что накануне ночью дрались, выясняя свои отношения, что терпеть не могут своих родителей за их бесхарактерность, что врач обнаружил у одного из них (или у обоих) психосоматическое расстройство, что они совершают рискованные финансовые операции и какая сумма денег находится на их счетах в банке. Обычно такое утаивание и неоткровенность оправдываются заботой, защитой любимых детей от ненужных травм.
Но чаще всего такая "защита" бесполезна. Дети все равно знают, что папа с мамой покуривают травку, что ночью они дрались, что дедушку и бабушку они не любят, что у мамы нервы и что папа пускает деньги на ветер. В результате получается не защита, а лишение. Дети лишены знаний, которые им следовало бы иметь о деньгах, о болезнях, наркотиках, половой жизни, о браке, о родителях, дедушках и бабушках, и вообще о людях. Они также лишены уверенности, которую могли бы обрести, если бы эти вопросы обсуждались более откровенно. Наконец, они лишены образцов откровенности и честности, а взамен получают образцы частичной откровенности, неполной честности и ограниченной смелости. У некоторых родителей желание "защитить" детей мотивируется настоящей, хотя и неправильно ориентированной любовью. У других, однако, горячее желание уберечь детей служит скорее прикрытием и оправданием желания избежать критики со стороны детей и сохранить свою власть над ними. На самом деле такие родители говорят: "Вот что, дети, занимайтесь своими детскими делами и оставьте взрослые дела нам, родителям. Вы должны видеть в нас сильных и любящих хранителей очага. Такое представление будет благотворно и для вас, и для нас, и не смейте его оспаривать. Тогда мы будем чувствовать себя сильными, а вы себя – защищенными, и для всех нас лучше не влезать в эти проблемы слишком глубоко".
Но в тех случаях, когда стремление к абсолютной честности сталкивается с реальной необходимостью некоторой защиты человека, могут возникать серьезные затруднения. Например, даже крепкая супружеская пара может в какой-то ситуации обсуждать развод как один из возможных вариантов будущего, но сообщать об этом детям в той стадии, когда до этого еще далеко, означало бы взваливать на детские плечи ненужную тяжесть. Мысль о разводе чрезвычайно опасна для чувства безопасности у ребенка; она настолько пугает его, что он неспособен видеть угрозу "издали"" даже издали она невыносимо страшна. Если совместная жизнь родителей определенно разваливается, то так или иначе дети оказываются лицом к лицу с угрозой развода, независимо от того, говорят ли с ними об этом родители. Но если брак достаточно крепок, то родители могут сослужить очень дурную службу детям, если скажут им с полной откровенностью: "Мы с папой вчера вечером обсуждали возможность нашего развода; но в настоящее время это пока исключено".
Другой пример подобной ситуации часто возникает, когда психиатр должен скрывать свои мысли, мнения и догадки от пациента на ранней стадии лечения, потому что пациент еще не готов к работе с ними. На первом году моей психиатрической подготовки один из моих пациентов во время четвертого нашего сеанса рассказал мне свой сон, который явно выражал какие-то гомосексуальные склонности. Желая выглядеть блестящим врачом и поскорее добиться успеха, я сказал ему: "Ваш сон означает, что вы беспокоитесь по поводу того, что вы, возможно, гомосексуалист". Он сильно расстроился, а затем пропустил три приема подряд. И лишь благодаря большим усилиям и еще большему везению, мне удалось убедить его возобновить лечение. Мы провели еще двадцать сеансов, а затем он вынужден был переехать в другой город по служебному назначению. Эти сеансы значительно улучшили его состояние, несмотря на то что мы больше ни разу не касались проблемы гомосексуальности. Тот факт, что эта проблема сидела в его подсознании, вовсе не означал, что он готов обсуждать ее на сознательном уровне; поэтому, не скрыв от него моей догадки, я нанес ему сильную травму и едва не потерял его, не только как моего пациента, но и как пациента вообще.
Скрывать свое мнение необходимо также в определенных ситуациях в сферах бизнеса или политики – это открывает двери в коридорах власти. Человек, постоянно высказывающий свое мнение по любому поводу, воспринимается обычным начальством как неуправляемый, как угроза порядку в организации. Он приобретает репутацию человека неудобного; считается, что ему нельзя доверять во всех тех ситуациях, где приходится говорить от имени организации. Невозможно обойти факт: если человек хочет быть полезным для организации, он должен стать ее частичным "олицетворением", быть осторожным и сдержанным в выражении собственного мнения, стереть четкую границу между собой и организацией. С другой стороны, если работник рассматривает собственную эффективность в организации как единственный ориентир для поведения и позволяет себе высказывать только те соображения, которые не вызывают волн, значит, цель для него оправдывает средства, он теряет свою человеческую целостность и определенность, становясь полным олицетворением организации. Тропа, по которой необходимо идти крупному руководителю, балансируя между сохранением и потерей своей целостности, чрезвычайно узка, и лишь очень немногие проходят по ней успешно. Это очень трудное испытание.
Итак, в этих и многих других обстоятельствах дел человеческих необходимо время от времени воздерживаться от выражения своих чувств, мнений, идей и даже знаний.
Каких же тогда правил придерживаться человеку, если он желает хранить верность правде?
Прежде всего, никогда не говорить неправду.
Во-вторых, иметь в виду, что утаивание правды всегда является потенциальной ложью и что каждый раз, когда утаивается правда, необходимо принимать серьезное моральное решение.
В-третьих, решение утаить правду никогда не должно основываться на личных интересах, таких, как жажда власти, желание нравиться или стремление защитить свою карту от критики.
В-четвертых, наоборот, решение утаить правду всегда должно быть основано исключительно на интересах человека или людей, от которых правда утаивается.
В-пятых, определение интересов других людей является задачей настолько ответственной и сложной, что разумное ее решение возможно только при условии истинной любви к этим людям.
В-шестых, первым шагом при определении интересов человека должно быть определение способности этого человека использовать данную правду для своего духовного развития.
И наконец, при определении способности человека использовать правду для своего духовного развития необходимо иметь в виду, что обычно мы эту способность недооцениваем и редко – переоцениваем.
Все это может показаться труднейшей, никогда до конца не решаемой задачей, хронической обузой. И действительно, эта тяжелая ноша самодисциплины никогда не снимается. Потому-то большинство людей и выбирают жизнь с относительной честностью, частичной открытостью и определенной замкнутостью; они оберегают себя и свои карты от мира. Так легче. И все же выигрыш от трудной жизни, посвященной правде и честности, несоизмеримо больше. Сознавая, что их карты все время находятся под критическим прицелом, открытые люди непрерывно развиваются. Благодаря своей открытости они завязывают и поддерживают отношения намного легче и эффективнее, чем люди замкнутые. Поскольку они никогда не говорят неправду, у них спокойно и радостно на душе, они горды тем, что не прибавляют путаницы в мире, а служат источником света, прояснения. В конечном итоге они и есть свободные люди. Они не отягощены ничем таким, что нужно прятать. Им незачем крыться по темным углам. Им незачем выстраивать новую ложь, чтобы прикрыть старую. Они не тратят усилий на заметание следов и сооружение маскировок. Они знают, что на самодисциплину честной жизни требуется гораздо меньше энергии, чем на скрытность. Чем более честен человек, тем легче ему продолжать быть честным; чем больше человек солгал, тем больше лгать придется ему снова и снова. Люди, преданные правде, живут открыто; опыт же открытой жизни делает их свободными от страха.