ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Если человек и до падения имел нужду в Божественной помощи, как и для развития и укрепления телесной своей жизни получал пищу из внешней природы, то тем более по падении он стал нуждаться в высшей помощи. Душевные силы его до того расстроены, расслаблены грехом, что и по возрождении он ничего доброго не может сделать и спастись без содействия благодати Божией. Спаситель говорит: Никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14, 6). Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего (Ин. 15,5). И апостол говорит: Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению (Флп. 2, 13). Бог спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего, чтобы, оправдавшись Его благодатью, мы по упованию соделались наследниками вечной жизни (Тит. 3, 5-7). Благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился (Еф. 2, 8-9). Благодатию Божиею есмь то, что есмь; и благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их (апостолов) потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною (1Кор. 15, 10). А благодать Свою, необходимую для возрождения, освящения, просвещения, укрепления и возведения нас к высшему совершенству, Господь благоволит сообщать нам преимущественно посредством таинств, каковы суть крещение, миропомазание, Евхаристия, покаяние, священство, брак и Елеосвящение. Так как люди состоят не из души только, но и из тела, то Богу угодно было и благодать Свою сообщать для освящения как души, так и тела не только духовным, но и чувственным способом – чрез вещество или священнодействия, то есть посредством таинств. Если бы ты был бестелесен, говорит святой Иоанн Златоуст, то Бог преподал бы тебе Свои дары духовно; но поскольку душа твоя соединена с телом, то и подаются тебе сии дары в чувственных видах. Это для того, чтобы эти внешние виды были для нас, с одной стороны, видимым, как бы осязаемым удостоверением и залогом в действительном сообщении благодати, с другой – также видимым и живым напоминанием о неизреченных благодеяниях, явленных нам Спасителем нашим, и вместе более сильным побуждением к тому, чтобы мы всегда старались надлежащим образом приготовлять себя к достойному, благоговейному принятию спасительной благодати, потому что на чувственного человека вообще сильнее действует все чувственное. Без внешних возбудителей долупреклонный человек скорее погрузился бы в духовный сон беспечности и не стал бы с таким усилием, принуждением себя искать благодати и без надлежащего приготовления не был бы способен и достоин получить ее, да и никогда ничем не мог бы увериться, что он получил благодать Божию. Притом же Богу угодно было раздаяние благодати верующим предоставить избранным, более способным служителям благодати, особо освященным для этого.
Хотя все таинства необходимы, но как некоторые только зачинают жизнь духовную, христианскую и более не повторяются (крещение и миропомазание), а некоторые установлены для особенных, частных целей, не относятся ко всем (священство и брак), то здесь остается рассмотреть только три таинства: покаяние, Евхаристию и Елеосвящение. Эти таинства суть как бы источники, преисполненные дарами Святого Духа, так что с нашей стороны требуется только приступать к ним и быть сосудами, способными к принятию их; именно: надобно дух свой приготовить, как должно к принятию их, сознанием собственных недостатков, немощи, пробуждением чувства потребности и искреннего желания благодати, верою, надеждою, любовью, благоговением, смирением, решимостью приносить плоды духовные (см. Гал. 5, 22-23) и другими подобными действиями и расположениями души. Если к таинствам приступают с таким расположением духа, то благодать от Бога изливается всегда и на всех обильно. Если же мы не ощущаем в себе никакого плода или только малый плод, то такую скудость при большом богатстве благодати надобно приписать единственно нашему нерадению и нерасположению или неприготовленности к принятию ее.
Хотя христиане в купели крещения возрождаются, освящаются, но как по немощи природы человеческой и после крещения часто подвергаются грехопадениям, то для очищения наших грехов Спаситель установил таинство покаяния, особенно когда по воскресении Своем говорил Своим ученикам: Мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: приимите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ин. 20, 21-23). Даю вам ключи Царства Небесного... что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе (Мф. 16, 19; 18, 18). А в лице апостолов и всем преемникам их – епископам и священникам всех времен – Господь предоставил Свое право или власть вязать и разрешать, то есть прощать или оставлять на людях грехи. Из слов Спасителя видно, что грехи, как узы, связывают душу, содержат в неволе; что никто не может сам собой развязать и освободиться от этих уз без разрешения священника, уполномоченного на то от Бога. Но и священник не разрешит, если узник греха и со своей стороны не будет содействовать этому. Что же требуется для этого со стороны грешника? Многие приступают к исповеди без всякого размышления, довольствуются только тем, что перескажут свои грехи священнику наскоро, поверхностно и думают, что тем и все дело кончено. Потому от такой исповеди и не получают надлежащей пользы. Для того чтобы принести истинное покаяние, нужно прежде всего вникнуть в свое душевное состояние, спросить свою совесть, какие именно у нас грехи, от чего происходили – от нерадения и легкомысленности или с обдуманным намерением, или по встретившемуся искушению, по увлечению от страсти; какие в нас господствующие страсти, от которых происходят многие грехи, как от корня дерева разрастается множество ветвей; что питает эти страсти; надобно сознать тяжесть своих грехов, которыми мы оскорбляли святость Божию или людей; сколько произошло от наших грехов вредных следствий для нас самих и для других, которым мы причинили скорбь или вред; сколько подали соблазнов, которыми ввели других в грех. За все это подвергаемся гневу Божию и наказанию временному и вечному, если не раскаемся чистосердечно.
Живое сознание своей греховности и ее гибельных последствий есть начало покаяния, без которого не может быть никакого продолжения. Ибо кто раскаивается, тот прежде всего должен знать, в чем надобно раскаиваться. Но как скоро кто сознает тяжесть грехов, свою виновность перед Богом, глубоко почувствует расстройство души, произведенное грехами, угрызения совести, смущение страхом гнева Божия и погибели, тот не может не жалеть о том, что своими грехами так часто оскорблял Бога – своего Творца, Благодетеля, Спасителя, Который посылает нам все блага, а от нас ничего не требует, кроме любви к Нему, благодарности, исполнения Его Закона или преданности Его воле, и за то обещает вечное блаженство; тот не может не скорбеть сердцем о своем несчастном состоянии и опасности погибнуть. Вместе с этим кающийся не может не почувствовать отвращения от своих грехов, не может не гнушаться своей нечистотой, не может не пожелать скорее освободиться от грехов, скорее загладить свою виновность сколько можно, исправить допущенное им зло, с твердой решимостью отстать от прежних грехов, переменить расположение своей души и вступить на путь добродетели для благоугождения Богу. В этом-то, собственно, и состоит раскаяние, то есть в решительной перемене греховных мыслей, желаний, расположений, вообще всей худой жизни на лучшую, добродетельную жизнь, а не в том, чтобы только пересказать священнику свои грехи. Как на суде человеческом преступник, схваченный на месте преступления, сколько бы ни сознавался, что он виновен, если при том не даст обещания больше не делать подобных преступлений, не уменьшает тем своей вины и не освобождается от наказания по всей строгости, а кто непритворно высказывает сожаление о том, что сделал преступление, и дает решительное обещание впредь вести себя лучше, тому на суде оказывается больше снисхождения. Так и на суде Божием бывает. Кто не чувствует скорби, не сожалеет о том, что много сделал грехов, тот, значит, имеет сердечную привязанность к ним, не хочет отстать от них; и пока питает в сердце любовь к ним, пока не возгнушается ими и не решится отстать от них, до тех пор он остается нечистым по душе, а к нечистой душе Бог по Своей святости не может благоволить и не удостоит ее вечного блаженства. Напротив, всякая греховная нечистота возбуждает в Боге отвращение, гнев. Бог по Своему милосердию всегда готов миловать людей, прощать им грехи, но не иначе как под тем условием, если люди сами решаются оставить свои грехи и с сокрушенным сердцем просят прощения. А кто не хочет отстать от грехов, сбросить с себя оковы страстей, тот, хотя бы сто раз приходил на исповедь, не способен принять и хранить благодать, даруемую искренно кающимся, навсегда останется узником страстей, рабом греха, чадом гнева Божия.
Мало того, чтобы только отстать от прежних грехов, нужно еще добрыми делами доказать свое раскаяние, удовлетворить правосудию Божию, заплатить долг, вознаградить за оскорбление Бога и за зло, причиненное другим, уничтожить последствия своих грехов, исправить сердце, подавить страсти – корень зла, с большей заботливостью, осмотрительностью избегать случаев, поводов, всех приманок к грехам, с большей тщательностью употребить средства не возвращаться на прежние грехи, утвердить в себе добрые намерения, решимость неуклонно следовать по пути добродетели, мужественно преодолевать все препятствия на этом пути. Но опыт показывает, что грешник при всем желании освободиться от темной власти греха, изгладить следствия прежних пороков не в состоянии сделать ни того, ни другого. Он не может исправить своей природы, потому что для этого нужно стать выше себя, выше своей природы. Для этого у него недостанет ни уменья, ни сил; для этого нужна сила творческая, сила всемогущей благодати Божией, которая одна может изменить на лучшее самое основание нашей жизни. Не может грешник изгладить и следствий своих грехов, потому что эти следствия простираются далеко за круг нашей власти. Убеждение в невозможности освободиться собственными силами от грехов, их гибельных последствий и самому собою удовлетворить за них правосудию Божию заставляет грешника прибегнуть к милосердию Божию, смиренно просить прощения ради бесконечных заслуг Иисуса Христа, которые Он оказал послушанием Богу Отцу, страданиями и смертию на кресте, как умилостивительною жертвою правосудию Божию за грехи людей. Если Бог милует нас, то не за наши заслуги, которых мы вовсе ничем не можем оказать Богу, а по Своему милосердию и по вере нашей в искупительные заслуги Иисуса Христа, и только ради этих заслуг прощает нам грехи (см. Деян. 4,12), сообщает благодать, очищающую нас от греховной нечистоты и укрепляющую в подвигах благочестия, но под условием исповеди грехов перед священником и получения от него разрешения.
Хотя всякий грешник может и должен ежедневно каяться в глубине души и исповедовать свои грехи перед очами одного Бога, но вместе с тем нужна для нас и устная, подробная исповедь перед священником. Всеведущему Богу, конечно, давно известны не только дела, но и все помышления наши – не прошедшие только, но и будущие. Но исповедь необходима для нас, чтобы мы имели побуждение глубже вникнуть в свое нравственное состояние, яснее узнать самих себя, свою жизнь, свои недуги; чтобы засвидетельствовать, что мы помним свои грехи, понимаем тяжесть их, не хотим более скрывать их от правосудия Божия, чтобы имели побуждение сильнее возненавидеть их, сознавая, как стыдно, тяжело открывать их; чтобы искренне пожелали освободиться от них, посредством устной исповеди как бы извергнуть всю скверну беззаконий из души и чтобы с большим сокрушением сердца и смирением просили у Бога прощения их. Кроме того, кто искренно раскаивается в своих грехах перед Богом, для того не может быть ничего вожделеннее, как получить свыше ответ на свою исповедь и действительное уверение в прощении грехов, и пока не получит этого уверения, до тех пор он постоянно будет возмущаться сомнением, точно ли Бог простил ему грехи. Но для этого уверения голос собственной совести недостаточен, потому что сама совесть наша подлежит суду, прежде и больше всего имеет нужду в успокоении от Бога. Притом разрешение от грехов есть дар благодати Божией, а этого дара как мы сами не можем произвольно восхитить, так и никто другой не может сообщить нам без посредства священников, как освященных служителей благодати. Им одним Бог предоставил Свою власть разрешать грехи и уполномочил их от Себя уверять кающихся в прощении грехов (см. Ин. 20, 22-23; Мф. 18,18).
Для более совершенного очищения грехов необходимо со всей ясностью и подробностью раскрыть на исповеди перед священником все свои грехи, сделанные волей или неволей, делом, словом, помышлением и всеми чувствами, именно: прежде всего надобно исповедать все грехи произвольные, более смущающие совесть; раскрыть, по каким побуждениям они сделаны, при каких обстоятельствах, которые более или менее увеличивают тяжесть грехов; показать, часто ли подвергались одним и тем же грехам; потом должны быть исповеданы те грехи, в рассуждении которых совесть не ясно дает нам видеть степень нашей виновности; затем должно исповедать грехи опущения добра, или нерадения, грехи легкомыслия, малые и частые проступки, грехи слова и вообще все те грехопадения и недостатки, в которых допускается хотя малое, по-видимому, нарушение Закона, но которые, составляя нечистоту нашей души и виновность перед Богом, не могут не вменяться нам по Его праведному суду. Затем должны быть открываемы на исповеди все господствующие расположения души, страсти, наклонности, привычки, чтобы было вполне раскрыто нравственное состояние наше и тем совершеннее могло быть врачевание его. Одно общее исповедание перед священником (а когда кто скажет, что грешен во многом) и одно общее разрешение всем исповедающимся вовсе недостаточно для получения полного разрешения грехов и совершенного успокоения совести. Исповедь должна быть как судом для нашей совести, так и врачевством для души и поучением для всей жизни нашей, а потому требует ясного и полного раскрытия всех немощей и болезней душевных, чтобы применительно к ним сообщено было полезное врачевание. Как в телесных болезнях, когда больной подробно расскажет, от чего приключилась болезнь, что именно болит, какие припадки бывают, часто ли повторяются, тогда врач лучше может указать, что это за болезнь, какое назначить лекарство против нее, как надобно пользоваться этим лекарством, тогда и лечение будет успешнее, и выздоровление скорее. А когда больной скажет вообще, что он болен, а не объяснит, чем именно болен, тогда и врач не узнает, какое лекарство назначить, и болезнь, застаревшись, останется неисцеленною. Так и в духовных недугах бывает: исповедник какие грехи откроет, в тех только грехах и получит разрешение и приличное наставление, а каких грехов не откроет, в тех и не получит разрешения, прощения, и они всегда будут тяготить и смущать совесть. А кто с намерением утаивает свои грехи на исповеди по стыду или по ложному страху, тот тем хуже делает, к прежним грехам прибавляет новый грех – ложь, хочет обмануть священника или, лучше сказать, самого Бога, Который невидимо присутствует при исповеди и принимает покаяние от грешника, а священник служит только свидетелем этого покаяния для разрешения грехов от имени Бога и для засвидетельствования на всеобщем Страшном Суде о раскаянии всякого исповедника и открытые ему грехи обязан хранить в тайне под опасением лишения сана за открытие грехов исповедников. А если кто, не очистив своей совести от грехов утаенных, приступает к Святому Причащению, тот прибавляет еще новый, самый тяжкий грех – святотатство, тот становится как бы вторым Иудою предателем, уничижающим пречистое Тело и Кровь Христовы, и принимает их не в исцеление души и тела, а еще в большее осуждение (см. 1 Кор. 11, 29-30). Нехотение открыть свои грехи есть явный признак, что грешник крепко привязан к ним и не хочет расстаться с ними. Поэтому рана душевная может остаться застарелою и неисцелимою. Какие грехи будут открыты и очищены здесь на исповеди, те уже не откроются и не вспомянутся на Страшном Суде, а утаенные здесь на Страшном Суде все откроются перед Богом, ангелами и всеми людьми во всей их наготе и безобразии. Тогда будет несравненно больше стыда, а каяться тогда уже поздно, никто и не примет покаяния. Потому лучше здесь перед одним священником потерпеть стыд и загладить свои грехи исповедью, нежели подвергнуться невыносимому посрамлению перед всем миром на Страшном Суде и осуждению на вечное мучение.
Как часто надобно исповедоваться? Надобно исповедоваться во всякой тяжкой болезни, пока она еще не дошла до крайней степени. Когда от жестокой боли чувства все бывают возмущены или вовсе подавлены, сознание помрачается, часто приключаются обмороки, тогда человек не способен уже бывает и к исповеди. Надобно исповедаться при всякой близкой опасности смерти, например, когда кто хочет плыть по морю или зимой отправляется в дальний, опасный путь и т.п. Полезно исповедоваться тотчас после всякого тяжкого грехопадения. Надобно исповедаться перед временем причащения Святых Тайн Тела и Крови Христовых. По правилам церковным ревностные к благочестию исповедуются четыре раза в год, а всем поставлено в непременную обязанность исповедаться однажды в год.
А что сказать о тех, которые очень редко и неохотно, как бы по принуждению, приходят или и вовсе не ходят на исповедь? Такие подобны человеку, который, поскользнувшись на высокой, крутой горе, чем ниже спускается, тем более затруднительным делает для себя подъем на гору, тем легче и скорее может упасть в пропасть и разбиться.
Напротив, кто чем чаще ходит на исповедь, чем с большей искренностью, сокрушением сердца и подробнее исповедует свои грехи, тот тем больше получает душевной пользы.
А польза от частой исповеди вот какая:
Больше пользы будет исповеднику, когда он будет исповедоваться постоянно одному духовнику. Как лечение телесной болезни успешнее бывает, когда лечит один врач, который при долговременном наблюдении за проявлениями болезни верно узнает все особенности натуры больного и, применяясь к ним, удачнее вылечивает, а если часто переменять лекаря, то это мало принесет пользы. То же надобно сказать и о врачевании душевных недугов, когда будет врачевать их постоянно один духовный отец.
Бог по Своей беспредельной благости, жалея о погибели грешников и зная, что они сами собою не могут избавиться от нее, определил спасти их через Единородного Своего Сына. Сын Божий с любовью принял на Себя исполнение этой воли Бога Отца. Для сего сошел на землю, то есть принял тело и душу человеческие, чтобы в естестве человеческом за людей во всей точности исполнить Закон Божий, Своими страданиями и смертью удовлетворить правосудию Божию. И Своими заслугами Он не только заплатил за людей долг, но исходатайствовал еще благодать Святого Духа, которая необходима для возрождения, укрепления, освящения и спасения людей и которую сообщает посредством Святых Таинств, особенно посредством таинства Евхаристии, установленного перед временем Его страданий и смерти. Для безмерной любви Спасителя к нам как бы недостаточно было того, что Он добровольно предал Себя на страдания и крестную смерть в жертву для искупления нас от вечной смерти, погибели; Он благоволил еще дать нам в пищу Свою пречистую Плоть и Кровь под видом хлеба и вина для теснейшего соединения с Ним, для лучшего усвоения заслуг Его, для более полного получения даров благодати, так что мы становимся членами Его, как Главы, и причастниками Божественного естества (2Пет. 1, 3-4). Таинство это служит для нас:
Спаситель говорит: Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира... Истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6, 51, 53-56). Потому Спаситель и призывает всех верующих к причащению: Пришлите, ядите: сие есть Тело Мое, которое за вас предается. Пейте от нее (чаши) все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета (у евангелиста Луки: сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови), за многих изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание (Мф. 26, 26-28; Лк. 22, 19-20). И святой апостол говорит: Я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет (1 Кор. 11, 23-26), то есть воспоминаете, прославляете, благодарите Его за то, что Он по безмерной любви Своей к нам предал Себя на смерть для избавления нас от вечной погибели.
Из слов Спасителя и апостола прежде всего видно, что предлагаемые в таинстве Евхаристии хлеб и вино суть истинное Тело и истинная Кровь Христовы. Это Бог часто подтверждал и разными чудесами. Одно из многих чудес таких представляется в следующей достоверной истории. Один строгий подвижник благочестия по простоте думал, что хлеб, предлагаемый в Евхаристии, не есть существенно Тело Христово, а только образ его. Два благочестивых старца, узнав об этом, пришли к нему увещевать, чтобы он не думал так ошибочно, а верил, как верит вся Святая Церковь. Подвижник сказал им: "Если я не удостоверюсь самым делом, то не могу поверить вам". Они сказали ему: "В эту неделю помолимся Богу, чтобы Он открыл нам, что в Евхаристии предлагаются истинное Тело и Кровь Христовы". Подвижник с радостью принял это слово и молился Богу так: "Господи! Ты знаешь, что я не верю не по злобе, а чтобы не заблуждаться по неведению; открой мне истину". Также и старцы молились Богу таким образом: "Господи! Открой старцу это таинство, чтобы он уверовал и не погубил своих трудов в благочестии". Бог услышал их молитву. По прошествии недели они пришли в воскресенье в церковь, отдельно от других трое стали вместе, и им отверзлись очи. Когда хлеб положен был на Святой Престол, то он представился этим троим старцам в виде младенца. Когда же священник простер руку для преломления хлеба, ангел Господень сошел с неба с ножом, заклал младенца и кровь его вылил в чашу. Когда священник раздроблял хлеб на малые части для причастников, тогда и ангел отсекал от младенца малые части. Когда эти старцы приступили к Причащению, то сомневавшемуся старцу одному подана была плоть с кровью. Увидев это, он ужаснулся и воскликнул: "Верую, Господи, что хлеб этот истинно есть Тело Твое и в чаше сей есть Кровь Твоя!" И тотчас плоть в руке его стала хлебом, как обыкновенно бывает в таинстве, и он приобщился, благодаря Бога. После этого старцы говорили ему: "Бог знает, что люди по природе своей не могут есть сырую плоть и пить кровь, потому и преподает Тело Свое под видом хлеба, а Кровь Свою под видом вина принимающим с верою".
Когда Бог и словами, и чудесами удостоверяет в истинности Тела и Крови Христовых, предлагаемых в Евхаристии под видом хлеба и вина, то нельзя не верить, что они доставляют нам величайшую пользу, именно: это таинство утверждает нашу веру и надежду на искупительные заслуги Иисуса Христа, которые мы усвояем себе в этом таинстве, и возбуждает нас к взаимному люблению Бога и Спасителя, Который из любви к нам пожертвовал Своею жизнью для нашего спасения, побуждает больше остерегаться, избегать грехов, особенно тяжких. Причащение Тела и Крови Христовых, тесно соединяя нас с Самим Источником святости, благодатной жизни и блаженства (см. Ин. 6, 57), как причастие жертве искупительной, умилостивительной, ради заслуг Иисуса Христа сообщает нам прощение виновности нашей, очищение грехов, освобождает от осуждения на вечное мучение: с одной стороны, служит врачевством наших немощей и болезней душевных, а иногда и телесных, с другой стороны, служит пищей для души. Как вещественная пища, питая тело, поправляет испорченные соки, восполняет потрату их и тем не только поддерживает жизнь, но и придает рост телу, укрепляет здоровье и вкусу доставляет услаждение, так тем более небесная пища Святой Евхаристии, исправляя в нас нравственную порчу, ослабляя греховные наклонности, не только поддерживает духовную жизнь, но и вспомоществует к возрастанию в нравственном совершенстве, придает душе свежие силы, укрепляет их против греховных влечений, искушений для одержания победы над всеми врагами нашего спасения и исполняет душу небесным удовольствием, благодатным утешением. Святая Евхаристия также служит верным, утверждающим нашу надежду залогом славного воскресения, бессмертия и вечного блаженства по душе и по телу, как уверяет Спаситель: Идущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь, имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день... истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6, 54, 53).
Может быть, кто-нибудь спросит, отчего же многие причастники почти вовсе не ощущают в себе тех действий благодати, каких можно было бы ожидать от принятия святыни, и не бывает перемены в их нравах и улучшения жизни? На это можно сказать: хотя благодать Божия всесильна и обильно преподается в таинстве Евхаристии, но действует не вдруг, не производит внезапной, чудесной перемены в душе человека без участия его свободы, а действует большей частью сокровенно, постепенно и притом тогда, когда человек и со своей стороны к влечению благодати прилагает усердие и труд; иначе и благодать не будет действовать в человеке против его воли, насильственно. Как обыкновенная пища, как бы питательна ни была, не вдруг поправляет здоровье, расстроенное болезнью или изнуренное продолжительным голодом; мы даже не ощущаем тотчас по принятии ее действия, как она обращается в наши кровь и плоть, как умножает силы и полноту тела, как укрепляет здоровье; все это мы чувствуем уже по прошествии довольного времени и притом, если строго соблюдаем правила благоразумной диеты, а иначе и питательная пища не только не доставит пользы, но еще обратится во вред, особенно при слабости пищеварительных органов и неспособности их к пищеварению. Так бывает и в случае причащения Тела и Крови Христовых. Кто по надлежащем приготовлении с благоговением причащается Тела и Крови Христовой с твердой решимостью исправить свое поведение, переменить свои душевные расположения и навыки на лучшие, тот по принятии святыни более или менее ощущает сладкую тишину в душе, мир помыслов, спокойствие совести, светлость в уме, отраду и радость в сердце, утишение обуревавших страстей, любовь к Богу, расположение к духовным подвигам и добродетелям. Кто не подавляет в себе этих благодатных действий, а еще со своей стороны к влечению благодати прилагает посильное усердие и труд и больше старается возгревать в себе дар благодати, тому тем охотнее становится делать всякое доброе дело, легче побеждать греховные искушения и тем больше духовных плодов бывает от причащения (см. Гал. 5, 22). А кто мало старается пробуждать в себе потребность и приемлемость благодати, тот мало и действия ее ощущает. Вообще надобно сказать, что благодать, при всем обилии своем, изливается на нас через таинство Святой Евхаристии по мере нашей способности к принятию ее. Чем больше будет раскрыта эта способность, тем обильнее и плоды получим, подобно тому, как из источника тем больше воды почерпнем, чем просторнее и способнее будет сосуд. А если сосуд, которым черпаем, будет тесен или худой, разбит или отверстие его узко или вовсе закрыто, то или мало, или вовсе ничего не почерпнем.
Потому для принятия благодати в большей мере надобно заблаговременно приготовлять себя к Святому Причащению постом, молитвою в доме и церкви, при неопустительном хождении к богослужению, с вниманием чтению и пению церковному и чтением Священного Писания и других назидательных книг в доме, чтобы этим утишить воюющие на душу страсти, умягчить загрубелое от чувственности сердце, пробудить в нем сокрушение о грехах с искренним сознанием своих душевных и телесных немощей, с живым чувством своего недостоинства, чтобы через это сделать сердце вполне отверстым, способным к принятию благодати, то есть возбудить желание причаститься Тела и Крови Христовой как единственной пищи, могущей утолить голод и жажду нашего духа, как единственного врачевства, способного исцелить наши немощи и недуги, – так, чтобы силу причащения заключать не в одном внешнем приеме Святых Тела и Крови, а в усвоении их сердцем. Потом, заранее очистив совесть от всех грехов посредством исповеди перед священником и приступая к Святому Причащению, надобно очистить душу от всех житейских забот и земных помыслов; особенно надобно оставить вражду и ненависть к ближним, беречься гнева, который враг старается возбудить или через людей, или другими способами, все чувства охранять от развлечения так, чтобы совесть и вся душа была совершенно умиротворена и проникнута одним благоговейным представлением величия таинства, к которому хотим приступить, – нужно размышлять, что в этом таинстве невидимо присутствует Сам Творец вселенной, Царь неба и земли, верховный Владыка всех существ, на Которого не смеют взирать светлые херувимы и серафимы, что при всем Своем величии Он для нашего спасения сходил на землю, уничижил Себя, претерпел жестокие страдания и смерть на кресте, предал Свое Тело и Кровь, неразлучные с Его Божеством, в пищу нам и теперь хочет вселиться в нас для нашего освящения и дарования живота вечного. Найдет ли он храм души нашей чистым, достойным Его пребывания? Для недостойных, нечистых Бог наш есть огонь поядающий (Евр. 12, 29). Само собою разумеется, что размышление об этом и самое причащение Святых Тайн должно быть соединено с твердою, несомненною верою в искупительные заслуги Иисуса Христа, в действительность Тела и Крови Его в Евхаристии, в благодатную силу их для освящения души и тела; также должно быть соединено с надеждой на милосердие Божие и заслуги Иисуса Христа, ради которых Бог милует и удостоивает нас Своего небесного дара, чтобы он при нашем недостоинстве вместо спасительного врачевства не был огнем сожигающим. Надобно принимать Святые Тайны с такой же любовью к Спасителю, с какой Он предал Себя для нашего спасения на страдания и смерть и предает Себя в пищу нам, чтобы теснее соединиться с нами, чтобы в Нем мы соделались причастниками Божеского естества (2Пет. 1, 4) и жизни вечной. И за такую безмерную любовь к нам Спасителя, за такое величайшее благодеяние мы должны оставаться всегда благодарными к Нему. А благодарность свою ничем лучше не можем засвидетельствовать, как твердой решимостью и старанием во всем поступать по воле Божией, раскрытой в заповедях Его, – благоугождать Спасителю чистотою сердца и добрыми делами. Только такая решимость может дать всю силу действию Божественного врачевства и предотвратить возврат душевных болезней. Особенно вскоре после причащения надобно стараться поддерживать благоговейное настроение духа, возгревать горячность набожных чувствований молитвою, благочестивым размышлением, чтением Священного Писания, житий святых и других душеполезных книг, надобно воздерживаться от праздных разговоров о суетных предметах, от шуток, смеха, пения светских песней, пиршества, особенно от неумеренного употребления спиртных напитков и от других непристойных поступков, даже от нечистых мечтаний. Не лишне заметить, что и перед причащением с вечера до времени литургии, по правилам Святой Церкви, не должно ничего есть и пить и должно устранить причины или побуждения к тошноте, а в случае предчувствуемой опасности тошноты лучше отложить причащение на другой день. Кто таким образом будет приготовляться к Святому Причащению, с выполнением канона молитв, положенных Святой Церковью, и после станет сохранять благоговейное расположение духа, в том, конечно, и благодать Божия больше, ощутительнее будет производить спасительные действия.
А что сказать о тех, которые и приступают к Святому Причащению без надлежащего приготовления, и принимают пречистое Тело и Кровь Христовы с нечистою совестью, без благоговения, без всякого чувства и по причащении вместе с оставлением храма Божия оставляют и заботу о своей душе и спасении и скоро возвращаются на прежние грехи? О таких святой апостол говорит, что с ними случается истинная притча: пес возвращается на свою блевотину, и: вымытая свинья идет валяться в грязи (2Пет. 2, 22). Так и безумный, по своему развращению возвращаясь на свой грех, мерзок бывает перед Богом (см. Притч. 26,11; 7, 22-23). И то уже крайнее унижение и бесчестие, что такие люди уподобляются самым нечистым животным. Но этого еще мало. Святой апостол говорит, что кто причащается Святых Тела и Крови Христовых недостойно, не уважая Тела Господня, тот причащается в осуждение себя, виновен будет против Тела и Крови Господней (Жор. 11, 27-29), то есть виновен в смерти Сына Божия, как совершивший убийство.
Как злобные иудеи мучили и распяли Иисуса Христа на кресте на Голгофе, так и недостойные причастники, принимая Святые Тело и Кровь Христову в нечистую душу, как в смрадный гроб, по словам святого апостола, бесчестят, мучат, снова распинают в себе Спасителя (Евр. 6, 6). Какого наказания достойны распинающие Сына Божия, всякому понятно. Если за смерть обыкновенного человека преступники наказываются смертью, то за поругание и смерть Сына Божия, вечного, и наказание будет вечною смертью, вечным мучением в неугасимом огне геенском. Да и в настоящей жизни Бог иногда наказывал за недостойное причащение. Святой апостол Павел говорил коринфянам, что в наказание за такое причащение многие из них бывают немощны, больны, умирают преждевременно (см. 1Кор. 11, 30). Святой Иоанн Златоуст говорит, что диавол часто входит в тех, которые недостойно причащаются Святых Тайн, как случилось и с Иудою предателем. Святой евангелист говорит, что тогда как прочие апостолы на Тайной Вечери просвещались, Иуда Искариот после недостойного причащения Тела и Крови Христовых наказан был тем, что вошел в него сатана (Ин. 13, 27), который осётил его душу, внушил ему предать своего благодетеля в руки врагов Его на распятие. А когда Иуда одумался, что он предал кровь неповинную, то впал в отчаяние, пошел и удавился (см. Мф. 27, 3-5). Окаянное тело его, оборвавшись с виселицы, низринулось, так что расселось у него чрево и выпали все внутренности (см. Деян. 1, 18), а душа его низверглась в преисподний тартар. Спаситель, жалея о погибели его, говорил: Горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться (Мф. 26, 24). А недостойным причастникам можно бы сказать: лучше бы им с нечистою совестью и не приступать к Святому Причащению. Но и удаляться от Святого Причащения из-за привязанности к греховным удовольствиям, по нежеланию принести чистосердечное раскаяние с решимостью отстать от пороков и вести жизнь честную, добродетельную, также опасно. Удаляться от Святого Причащения значит удаляться от своего спасения и от Бога. А от Бога куда уйти? Он везде присутствует, небо и землю наполняет, ясно видит не только дела, но и все помышления наши, и никто не избежит суда и наказания Его, если кто останется нераскаянным в грехах. Сам Бог через пророка говорит, что если нечестивые скроются в ад, и там рука Моя схватит их; если взойдут на небо, и оттуда свергну их; если притаятся на вершине (горы) Кармила, и там отыщу и возьму их; если укроются от взора очей Моих в глубине моря, то и там повелю змею, и сгрызет их; если уйдут в плен (к другим отдаленным народам), и там повелю мечу, и убьет их (см. Ам. 9, 2-4; см. также Авд. 1-4; Пс. 138, 7-12). А впасть в руки правосудия Божия страшно (см. Евр. 10, 31). Лучше же обратиться к Богу с искренним раскаянием и смиренным прошением Его милости, пока Он ждет нашего обращения и готов помиловать.
Как, часто надобно приобщаться Святых Тайн? Спаситель говорит: Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6, 53). По такой необходимости, очевидно, надобно чаще причащаться Тела и Крови Христовых. Самое установление таинства Евхаристии под видом хлеба и вина указывает на частое употребление его. Как телу необходимо доставлять пищу каждый день, так и душу нужно бы как можно чаще питать этим таинством, потому что и душа не меньше имеет нужду в духовной пище, как и тело в вещественной. Христиане первого и последующих веков очень часто приобщались, некоторые – в каждый праздник. Но в последующее время, когда ревность христиан охладела, стали реже приобщаться. Ныне церковью положено приобщаться клирикам четыре раза в год в посты, а мирянам – по крайней мере один раз в год. Кто и один раз в год не приобщается, тот явно показывает холодность к Святому Таинству и Спасителю, нерадение о спасении своей души, привязанность к порокам, идет скорыми шагами к погибели; потому справедливо такие считаются людьми недобросовестными – по нерадению об очищении совести от грехов, не допускаются до присяги и подвергаются церковной епитимий. Благоразумие и заботливость о спасении требуют чаще приобщаться Святых Тайн во время тяжкой болезни, не отлагая до того времени, когда усилившаяся болезнь совершенно расслабит и душевные, и телесные силы и сделает неспособным к приобщению с самосознанием, чувством и спокойным духом. Это вредный предрассудок, будто нельзя причащаться раньше шести недель после последнего причащения. Надобно также приобщаться перед войной, перед дальним и опасным путешествием, плаванием по морю, во время эпидемии и т.п. Вообще, чем чаще причащаться, тем лучше. Правда, для причащения требуется особенная душевная чистота, благоговейная набожность и даже горячность набожных чувств, которыми много условливается усвоение благодатных даров Евхаристии. Но не у всякого и не всегда, говорят, бывает совершенная чистота души и горячность; напряженность набожных чувств не может непрерывно продолжаться; для ослабленных напряженностью чувств нужен отдых; при частом причащении мало-помалу ослабевает благоговение и уважение к этому таинству, рождается равнодушие, даже холодность, при которой не бывает и надлежащего приготовления и которая, так сказать, сжимая душу, закрывает вход в нее благодатным дарам Евхаристии. Как о больном нельзя сказать, что чем чаще и больше он употребляет лекарств, тем скорее выздоровеет (напротив, слишком частый и неумеренный прием лекарств может еще больше расслабить здоровье, когда желудок по слабости не может переварить принятого лекарства), так и здесь: и частое причащение при недостаточном приготовлении, при малой приемлемости может остаться без пользы или даже послужить в осуждение. Польза зависит не от количества причащения, а от степени приемлемости, усвоения, а это зависит от надлежащего предварительного приготовления, которое часто зависит и от внешних причин, не всегда удается по разным обстоятельствам жизни, каковы, например, множество общественных обязанностей, неотложные дела и нужды хозяйственные, слабость здоровья и т.п. Нельзя умолчать, что к частому причащению иногда подстрекает иных и тщеславие, желание показаться набожными и тем заслужить внимание и благоволение людей влиятельных, особенно начальства; по крайней мере, видимый недостаток благих плодов от частого приобщения в таких людях невольно приводит к такому мнению. А людей, по привычке предающихся порокам, надобно даже удерживать от причащения, пока не покажут искреннего раскаяния, смирения и желания исправиться. Иногда и благонравные люди воздерживаются от причащения по смирению. Закхей мытарь и сотник (см. Лк. 19, 2-10; 7, 6-9) равно почтили Иисуса Христа, когда первый с радостью принял Его к себе в дом, а второй почел себя недостойным того, чтобы Он вошел под его кров. Впрочем, надобно иметь рассудительность, чтобы под предлогом смирения напрасно не заграждать для себя обильного источника благодати. Если и порочные люди, смиренно раскаиваясь, желают исправиться, то хотя иногда и подвергаются грехопадениям по слабости, не должно удалять их от причащения, из которого они могут почерпать себе силы и большее побуждение противиться греховным влечениям, искушениям и врагу спасения. Воспрещающие мало понимают дух Искупителя, у Которого было намерение и сильное желание взыскать и спасти погибших, как Он Сам говорил: Не здоровые имеют нужду во враче, но больные... Я пришел призвать не праведников (которые по гордости себя считают праведниками), но грешников к покаянию (Мф. 9,12-13; см. 18, И). Хотя мы и грешники, но будем приступать к Святому Причащению не как пренебрегающие, а как уязвленные, больные, как имеющие нужду во враче, и Тот, Который исцелил кровоточивую, исцелит и нас. Возлюбим много, чтобы и нам простилось много (см. Лк. 7, 47). Не только частое причащение, но и присутствование при совершении Святой Евхаристии доставляет большую пользу. Святая Евхаристия есть не только таинство, в котором предлагает Себя в пищу Иисус Христос для освящения и питания наших душ, но и истинная жертва, которая различается от жертвы крестной только образом приношения. Эта жертва есть центр всей нашей религии и верх всех тайн, превышающих человеческое разумение. Подлинно, что можно представить возвышеннее того, как Сын Божий из любви к нам ежедневно приносит Себя на жертвенник в жертву Богу Отцу? Какие мысли и чувства должны возбуждаться в нас при виде такого дивного зрелища безмерной любви Богочеловека, умирающего за нас для нашего спасения? Такая беспредельная любовь Бога к нам достойна и нашей безмерной любви к Нему, благоговейного удивления и благодарности. И какие сокровища благодати от заслуг Иисуса Христа истекают для нас через эту жертву! Ибо эта жертва есть служебная и благодарственная, которою мы воздаем Богу достойное Его почитание сообразно Его бесконечному величию, воссылаем благодарение за оказанные нам благодеяния, свидетельствуем Ему свою любовь, потому что это приношение есть действие или свидетельство как любви Бога к нам, так взаимно и нашей любви к Богу; из любви и благодарности мы должны часто вспоминать о страданиях и смерти Иисуса Христа, по Его заповеди, пока придет на Суд (см. Лк. 22,19; 1 Кор. 11,24-26). Кроме того, Святая Евхаристия есть жертва умилостивительная, которая сообщает нам очищение грехов, благодать освящения, обновления, соединения с Богом и другие блага духовные. Участием в этом бескровном приношении мы прилагаем к себе заслуги Иисуса Христа, усвояем плоды заслуг Его. Эта жертва имеет безмерную силу. Впрочем, от внутренней силы ее и достаточности надобно отличать внешнюю ее деятельность, или меру нашей причастности, усвоения ее. Мера причастности нашей зависит от нашего расположения, с каким мы участвуем в принесении жертвы, и от воли Иисуса Христа, Который бесконечную цену искупления и благодать, проистекающую отсюда, распределяет в известной мере, как благоугодно Его благодатному промышлению. Хотя и однажды принесенная бескровная жертва сама по себе вполне достаточна испросить и излить на нас все дары благодати, но мы по своей немощи не можем вдруг вместить всей полноты благодати. Потому Бог хотел, чтобы не однажды или только изредка, а как можно чаще притекали к этому Божественному источнику. Как телесной жажды нельзя утолить однажды навсегда, так при своей немощи имеем нужду чаще притекать и к источнику спасения для утоления духовной жажды, для освежения и укрепления ослабевающих душевных сил; и должно стараться приносить сосуд довольно просторный для почерпания воды из источника благодати или, по крайней мере, если не надеемся на свою вместимость, как и должно не надеяться, чаще должны повторять свое почерпание и восполнять то, чего не могли принять в один раз. Потому особенно священникам надобно стараться сохранять в душе своей благоговение к этому таинству и возбуждать желание чаще причащаться небесных даров. А кто равнодушно приступает к этой величайшей тайне, на того падает страшная угроза Божия: проклят, кто дело Господне делает небрежно (Иер. 48,10). Кроме того, что подумает народ о священниках, когда заметит, что они совершают это таинство без всякого чувства благоговения, в предстоянии перед престолом обнаруживают холодность, невнимательность или только заботу о земных вещах (см. Лев. 10, 3)?
Достойно сожаления, что многие так мало обращают внимания на это спасительное таинство, которое веселит небо и весь мир сохраняет, по ослеплению и ожесточению сердца не ценят неизреченного дара Божия, от ежедневного употребления доходят до бесчувственности и невнимательности к нему оттого только, что оно даром сообщается им, не только без заслуг, но и без трудов. А если бы это таинство совершалось только одним священником в мире и в одном месте, то с каким усердием должны были бы притекать туда и какое уважение должны были бы оказывать священнику, совершающему это таинство и через него сообщающему верным дары благодати, необходимые для спасения?!
Сын Божий, сходивший на землю для спасения людей, благоволил установить таинства для сознательного, свободного усвоения верующими благодати Святого Духа, необходимой для возрождения, освящения, укрепления душ. Одно таинство Он установил и для уврачевания недугов телесных. Он хотел, чтобы верующие в Него во всем зависели от Него не только по душевной, но и по телесной жизни и здоровью, чтобы всецело и всем обязаны были Ему, чтобы ничем своим не похвалилась перед Богом никакая плоть – никакой бренный человек, но чтобы человек более смирялся перед Богом и был преданнее и благодарнее Ему (см. 1Кор. 1, 29).
Благодать врачевания Господь сообщает посредством таинства Елеосвящения. Но важность таинства требует употреблять его не во всяких болезнях, которые могут быть врачуемы лекарствами, а только в тяжких недугах, как видно из слов апостола Иакова: Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне... И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему (Иак. 5, 14-15). Слова болен и болящего значат быть подверженным тяжкому недугу, до совершенного расслабления сил.
Как по тесной связи души с телом от душевных страстей, грехов, происходят многие болезни тела, так и от телесных болезней часто расстраивается душа, все силы ее расслабляются. Спаситель, когда исцелял болезни телесные, всегда прежде отпускал грехи – причины болезней (см. Мф. 9, 2-6). Потому в тяжких недугах недостаточно одних лекарств, необходимо благодатное средство, которое могло бы уврачевать недуги души и тела или, по крайней мере, облегчить страдания их; особенно оно важно в тяжких болезнях, угрожающих смертью. В это время от жестокости страданий тела и душевные силы вовсе расслабляются, терпение изнемогает, чувства возмущаются или вовсе подавляются, воспоминание о сделанных грехах, страх смерти и осуждения на вечное мучение возмущают всю душу, наводят тоску, уныние. Таинством покаяния, которое должно совершаться перед Елеосвящением, хотя очищаются грехи, прощается виновность, но страсти, от которых происходили грехи, остаются неподавленными, делают, так сказать, отрыжку греховную – порождают греховные помыслы, которые не могут не смущать совесть и не тяготить душу; греховные наклонности не вдруг подавляются. Случается, что на исповеди грехи не все с надлежащей искренностью, беспристрастием и подробностью бывают раскрыты, часто виновность их по самолюбию уменьшается, часто иные грехи допускаются по неведению или по забвению не бывают раскрыты священнику – они оставляют на душе большую тяжесть, в предсмертное время сильно смущают совесть, колеблют надежду на милосердие Божие. В это время нужна особенная помощь благодати, которая подается именно через таинство Елеосвящения. И тем благонадежнее это средство, что вере и усердному желанию больного получить целебную благодать в случае их изнеможения много помогают молитвы пресвитеров, как говорит апостол, молитва веры пресвитеров спасет болящего (Иак. 5, 15) – исцелит недуги телесные и душевные или, по крайней мере, облегчит страдания; а если остались какие грехи неочищенными, то они отпустятся ему, совесть получит извещение в прощении грехов, смущенная душа успокоится, терпение утвердится, вера и надежда на милость Божию укрепятся, а при благодушии и телесные страдания уменьшатся, будут сносными, а иногда совершенно восстановляется и здоровье, если это будет угодно Богу и полезно для больного – для довершения дел благочестия, чтобы заслужить вечное блаженство. Нельзя, конечно, с настойчивостью желать, непременно ожидать, чтобы за Елеосвящением скоро последовало исцеление болезни, не надобно малодушествовать, если не восстановляется здоровье, лучше предаваться воле Божией. Безусловно, можно молить только о том, чтобы Бог облегчил страдания или дал терпение переносить их, уврачевал недуги душевные – страсти, простил грехи, умиротворил душу, а исцеление или продолжение болезни лучше предоставить воле Божией. Бог лучше знает, что для нас в деле спасения души полезнее, то и делает. Если Он видит, что по выздоровлении мы опять будем жить в нерадении, станем предаваться тем же или еще большим грехам, то Он и не дает нам здоровья, продолжает болезнь, чтобы, с одной стороны, удержать от больших грехов и ответственности за них, а с другой – скорбью страданий очистить от прежних грехов, страстей, уврачевать душу и тем спасти ее. А если признает более полезным, благовременным, то посылает и смерть. И в таком случае Елеосвящение не лишне; оно, умиротворив душу, облегчает для нее переход в вечность, ослабляет страх смерти и осуждения на вечное мучение. Но несправедливо некоторые считают это таинство напутствием в вечность, простолюдины даже уподобляют его погребальному отпеванию и человека, над которым совершено Елеосвящение, даже по выздоровлении считают отпетым, как бы уже не принадлежащим настоящему веку. Это предрассудок.
Елеосвящение совершается именно для исцеления души и тела или, по крайней мере, для облегчения их страданий. Потому можно совершать его не один раз в жизни, а всегда, когда встретится особенная надобность в этом благодатном врачевстве в жестокой болезни. Хотя благодать всесильна, но она действует не насильственно, а по той мере сообщается, в какой мере мы желаем или способны вместить ее. Потому для большего воздействия благодати над больным ему надобно приготовиться к принятию этого таинства, именно нужно иметь: веру во всемогущую силу благодати Божией, надежду на милосердие Божие, особенно на заслуги Сына Божия Иисуса Христа, ради которых Бог все дарует нам; смиренное сокрушение о своих грехах с искренним раскаянием и решимостью оставить их; полную преданность воле Божией во всем, что ни случилось бы с нами в жизни или смерти.
Употребление других таинств, например покаяния и причащения, не делает это таинство лишним, потому что там благодатная сила действует преимущественно в душе, а здесь она простирается вместе на душу и на тело. Это таинство не делает лишним употребление лекарств, которые Бог сотворил для того, чтобы они приносили пользу людям. Действия благодати и природы в этом случае не могут быть во взаимном противодействии, не исключают друг друга, а, напротив, содействуют к достижению одной цели – благодать помогает природе. Потому не нужно слишком много приписывать силе лекарств и только на них надеяться, от них одних ожидать исцеления. При употреблении их всегда надобно просить Бога, чтобы Он дал им целебную силу, и всего ожидать от одного Бога. Были такие примеры, что некоторые подвижники в болезнях отказывались пользоваться лекарствами в надежде на одного Бога, и Бог по их вере исцелял их без лекарств. Здесь не лишне привести мнение об этом предмете святого Макария Египетского и других. Ты скажешь мне, говорит святой Макарий Великий, что Бог на врачевание телу дал земные травы и лекарственные вещества и для телесных немощей приготовил врачебные пособия, распорядив, чтобы от земли взятое тело было врачуемо разными земными же произведениями. И я согласен, что это так. Но будь внимателен и дознай, кому дано сие и о ком Бог имел особое смотрение. Бог явил в сем смотрение Свое о немощных и неверных, по великой благости не восхотел, чтобы совершенно погиб грешный род человеческий. К отраде и уврачеванию тела, к удовлетворению нуждам его дал врачебные средства людям мирским и всем внешним (неверным), потому что они не в состоянии еще всецело вверить себя Богу. А ты, инок, пришедший ко Христу, возжелавший быть сыном Божиим и родиться свыше от Святого Духа, должен приобрести новые, необычайные перед всеми мирскими людьми веру и понятие, и жизнь – должен веровать, что Христос, врачующий неврачуемые людьми язвы бессмертной души и греховные болезни, силен уврачевать и телесные немощи и болезни, и к Нему одному должно прибегать, не полагаясь на врачебные пособия и услуги.
Касательно того, чтобы показывать себя врачу, святой Варсонофий Великий говорит, что предоставить все Богу есть дело совершенного, хотя это и трудно, а немощнейшего дело – показать себя врачу, потому что не только не грех, но и знак смирения, когда он, как немощнейший, пожелал показать себя врачу. Но и тогда надобно признавать, что без Бога и врач не может ничего сделать; если же угодно будет Богу, Он подаст здравие больному. Мы должны надеяться не на врачевания, а на Бога, Который умерщвляет и ожитворяет, Который говорит: Я поражаю, и Я исцеляю (Втор. 32, 39).
Без Бога никто не получает исцеления. Если ты употребишь врачевания, не согрешишь; а когда не употребишь, не высокомудрствуй. Знай же, что хотя ты и ко врачам прибегнешь, но будет лишь то, что угодно воле Божией. Непринимающие врачевств достигли меры веры. Совершенные предоставляют все Богу, а немощный показывается врачу.
Все постановления Церкви премудро придуманы святыми отцами для того, чтобы возбуждать, питать, укреплять дух благочестия верующих. Таковы постановления Церкви: священные обряды, совершаемые при богослужении в храме и при других случаях, священные вещи и священнодействия.
Святые отцы, просвещенные благодатью Святого Духа, при постоянном самонаблюдении хорошо понимали долупреклонную природу человеческую, знали, что чувственные люди живут больше внешней жизнью, что на них больше действует все чувственное, без внешних возбудителей большей частью не могут они возвышаться к невидимым Божественным предметам и легко погружаются в чувственную жизнь, а духовная жизнь бывает подавлена. Потому, на основании ветхозаветных Божественных постановлений касательно обрядности, по духу Христову и по преданию апостольскому, святые отцы установили разные обряды при совершении таинств и вообще богослужения, чтобы тем яснее изобразить величие Тайн Божественных, умы верующих посредством видимых знаков возбуждать к созерцанию высших духовных предметов, пробуждать и питать чувства благоговения, умиления, благодарности к Богу за Его бесчисленные благодеяния, явленные в искуплении и постоянно являемые в промышлении, и тем укреплять дух в подвигах благочестия, в служении Богу духом и истиной. В этом отношении общественное богослужение в храме имеет особенную важность: храм есть лучшее училище христианского благочестия.
В доказательство пользы величественной обрядности можно указать на то, какое сильное и благотворное впечатление произвело совершенное Патриархом в Константинопольском Софийском соборе богослужение на непредубежденные души послов великого князя киевского Владимира, которых он посылал узнать на месте, какая вера лучше всех, и они отозвались о великолепии богослужения Греческой Православной Церкви, что во время его от восхищения и сами не знали, где они находились, на земле или на небе.
Но чтобы получать больше пользы от совершения обрядов, для этого вовсе недостаточно одного буквального соблюдения их, нужно разуметь значение, смысл обрядов, вникать в их дух и намерение Церкви, с каким она их установила, иначе одно наружное совершение их будет бездушной машинальностью, не будет возбуждать набожные чувства, а будет только предметом суетного увеселения и праздного любопытства. При совершении священных обрядов священникам особенно надобно заботиться о соблюдении скромности, приличии, степенности, благоговении, чтобы искра благочестия в нас и в других разгоралась и возвышалась в небесный пламень. А когда священники при совершении богослужения выказывают небрежность, торопливость, суетливость, надменный вид или рассеянность глаз и мыслей, то что удивительного, если и предстоящий народ будет оставаться холодным зрителем без всякого чувства набожности.
Как телу нашему нужна разнообразная пища для поддержания сил и здоровья (однообразная пища скоро прискучивает, не восполняет всех потерь, и здоровье слабеет), так и для души нашей нужна разнообразная пища духовная для удовлетворения разных потребностей ее. Однообразие действий или впечатлений скоро теряет силу возбуждать, а разнообразие лучше возбуждает внимание и живость души. Потому, хотя благодать Божия одна, но дары ее различны и она действует на души посредством разнообразных вещей и священнодействий и в разнообразных нуждах наших в разной мере изливается. Например, посредством таинств в большей мере изливается, а посредством священных вещей и действий, смотря по разнообразию случаев и нужд, в разной мере сообщается. Таковы, например, изображение крестного знамения на челе, персях – во имя Святой Троицы, священное благословение именем Иисуса Христа, освящательные молитвы на разные потребы, освященные вещи – вода, елей, просфора и т.п. Употребление их сообщает благодать освящения. Есть примеры, что через помазание благословенным елеем исцеляли больных, например, святой Иларион Великий, авва Вениамин и другие подвижники. Также и крестным знамением подвижники благочестия освящали свои мысли, прогоняли худые помыслы, даже исцеляли болезни: преподобный Юлиан, благословив крестом чашу с ядом, безвредно выпил ее; особенно оно страшно для бесов, которые бегут от него, как от пламенного оружия, и не смеют даже в сонных мечтаниях изобразить крест для обольщения нас, как свидетельствует святой Варсонофий Великий, потому что на кресте сокрушена сила их и крестом нанесена им смертоносная язва. При употреблении этих священных вещей и действий надобно избегать двух крайностей. Не должно пренебрегать и считать маловажными и бесполезными такие священные вещи и действия. Мы не мудренее и не святее святых отцов, которые под осенением благодати установили и признали их полезными для возбуждения, питания и укрепления духа благочестия. За пренебрежение к малому Бог не дает благодати и в великом. А надобно стараться и этими, по-видимому, малыми средствами возбуждать в себе веру, надежду, благодарность к Богу, скорбь о грехах, благоговение и другие благочестивые чувствования, для чего они и установлены. Но в употреблении этих священных вещей и действий надобно быть рассудительным, помнить, что хотя они и доставляют нам освящение, но действенность их заключается не в их внутренней силе, а зависит, с одной стороны, от благоволения Божия, а с другой – от нашего душевного расположения, от степени нашей приемлемости, от веры и чувства благоговения. Возлагать на них одних всю надежду спасения было бы неразумно.
Дома человек, окруженный разными предметами, напоминающими о разных житейских нуждах и развлекающими внимание, не может скоро оставить все заботы, собраться с мыслями, чтобы вознести чистую молитву к Богу, без возбуждения внешних причин не имеет достаточно силы поддерживать в себе усердие к молитве. А в святом храме и священные обряды, и священные изображения небесных предметов, лики святых угодников и Самого Бога и вся величественная обстановка невольно пробуждают внимание, благоговение к храму, как к месту особенного, благодатного присутствия, возвышают наши мысли от видимого к невидимым, небесным предметам, возбуждают чувства благоговения, святое расположение; чтение назидает, поучает боговедению, благочестию; стройное, благочинное пение умягчает, согревает душу, возбуждает умиление, при котором и молитва имеет больше силы и успеха; притом и пример усердия других молящихся поддерживает и в нас усердие, которому в храме ничто не препятствует, а, напротив, все благоприятствует. В храме Бог присутствует, здесь по преимуществу обещал Он выслушивать наши молитвы и изливать Свою благодать (см. 3Цар. 9, 2-3; 2Пар. 7, 14-15; Мф. 18, 19-20). Да и душа наша при благоговейном настроении здесь бывает открытее, способнее к восприятию впечатления благодати Божией. А особенно потому молитва в храме имеет больше силы и успеха, что здесь приносится бескровная жертва умилостивительная. Как на Голгофе Иисус Христос, принесши Себя в жертву на кресте, удовлетворил тем правосудию Божию, умилостивил Бога, испросил прощение грехов всем верующим, попрал смерть, упразднил державу диавола и исходатайствовал бесчисленные дары благодати и Царство Небесное, так и здесь тот же Иисус Христос приносит Себя в жертву умилостивления в таинстве Евхаристии, ходатайствует за нас перед Богом Отцом, и наши молитвы, соединяясь с ходатайством Иисуса Христа, без сомнения, будут приятнее Богу; Бог ради заслуг возлюбленного Своего Сына скорее услышит нас, в большей мере излиет на нас благодать Святого Духа, подаст и другие блага. Таинство Причащения есть источник благодати. Если в Ветхом Завете приносившие, даже прикасавшиеся к вещественной, прообразовательной жертве освящались, то тем более получат освящения приступающие к источнику благодати или присутствующие при совершении освящающего таинства, все равно как приближающиеся к большому огню не могут не освещаться его светом и не согреваться теплотою, так и здесь. Нужно только остерегаться, чтобы нам произвольно не заградить втечения освящающей благодати в нашу душу нашей невнимательностью, рассеянностью и нечистыми помыслами. А кто не ходит к богослужению, тот лишается этой просвещающей и животворящей благодати, мало-помалу сердце черствеет, душа хладеет к Богу и религии, которая только одна и облагораживает, возвышает человека на степень разумного, нравственного существа, даже возводит до ангелоподобного совершенства и блаженства. А без религии человек нисходит до скотоподобного состояния. О пользе хождения в церковь к богослужению хорошо говорит святой авва Дорофей.