ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Можно различать благодатные действия и видения добрых духов от действий и видений злых духов по исповеданию Иисуса Христа, по цели их явления, по предмету внушений, по внутренним действиям на душу человека в начале явления, по самому наружному виду явления и по действиям последующим.
Святой апостол Иоанн так научал различать духов: Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста (1 Ин. 4, 2-3). Это самый общий и главный признак для различения духов. Но при этом надобно обращать внимание и на цель явления духов: для того ли явился дух, чтобы вразумить, побудить к исправлению жизни, к большей ревности в деле спасения, или чтобы, похвалив за подвиги, тем польстить самолюбию. Надобно обращать внимание и на предметы внушения их, сообразны ли они со словом Божиим, духом Христовым и учением Святой Церкви или нет. В противном случае надобно отвергать всякое внушение, хотя бы явившийся и казался световидным.
Преподобный Кассиан свидетельствует, что один современный ему подвижник по простоте часто принимал демона за ангела, получал от него откровения, видел освещение ночью, наконец получил повеление заколоть сына своего, жившего с ним, принести в жертву, чтобы удостоиться чести патриарха Авраама, и хотел привести это повеление в исполнение, но сын, заметив это намерение отца, спасся от смерти бегством. Одному месопотамскому подвижнику часто являлся диавол в виде ангела, который сообщал откровения, сновидения, которые сбывались. Наконец диавол представил ему народ иудейский в свете, радости и славе, а христиан с апостолами – во мраке и скорби, и говорил ему, что если он хочет быть участником в блаженстве иудеев, то пусть примет веру иудейскую и обрезание. Прельщенный этим видением оставил христианство и перешел в иудейство.
При явлении духа надобно обращать внимание и на действие его на душу в начале явления. Дух злобы лукав, редко является в подлинном своем безобразном, мрачном виде, с явной дерзостью, яростью и хулой; чаще является в светлом виде, с духовными советами, утешением, иногда производит услаждение в сердце. Несмотря на то, одно приближение духа искусителя приводит душу в смятение, поражает страхом, надолго продолжающимся, услаждение, производимое им, бывает сладко-притворное и сопровождается плотской радостью и даже иногда возбуждением плотского вожделения. Хотя и ангел Божий явлением своим производит вначале некоторый страх, но этот страх не тяжел, скоро заменяется ободрением, сладким успокоением духа, и благодатное услаждение сердца бывает соединено с отрадным умилением.
Святой Лествичник говорит, что отложного умиления рождается возношение, а от истинного (благодатного) – утешение. Опытные подвижники различали явления добрых духов от явления злых и по самому наружному виду их. Хотя сатана, по словам апостола (см. 2Кор. 11, 14), и преобразуется в ангела светлого, но свет его, по замечанию опытных подвижников, бывает огневиден, дымоват, подобен вещественному огню, тогда как вид ангела бывает светозарен, светлостью своей превышает всякий чувственный свет. Но самый верный, удобопознаваемый признак для различения видения доброго духа от видения духа злобы составляют последующие их действия на душу видящего их. Как вообще плод Святого Духа, по апостолу (см. Гал. 5, 22-24), есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость и прочее, так и после благодатного видения остается в уме просветление, сознание своего недостоинства, смирение, благоговейная молитва, богомыслие, в сердце – мир, отрадное умиление, тихая радость, от которых льются радостотворные слезы, в воле – любовь к Богу и людям, воспламенение ревности к благочестию, самоотвержению и т.п. А диавол производит в душе смущение, помрачение, сомнения, самомнение, довольство собою, тщеславие, гордость, ослабление ревности к подвижничеству и т.п.
Макарий Египетский говорит, что любителю добродетели должно постараться стяжать рассуждение, чтобы не обманываться в различении добра и зла, входить в исследование многообразных козней лукавого, который обвык обольщать многих благовидными представлениями, по крайней мере, должно уразумевать, что не все полезное безопасно. Поэтому не поддавайся легкомысленно и скоро, к обольщению своему, внушениям духовных сил, хотя бы это были и сами небесные ангелы, но будь медлителен, подвергая это самому тщательному испытанию, усвояя себе прекрасное и отвергая лукавое. Ибо плоды благодати не неявны и грех не может произвести оных, хотя бы и принял на себя личину добра. Хотя, по слову апостола, сатана и умеет преображаться в ангела светлого (см. 2Кор. 11, 14), чтобы обольщать, но, хотя бы представлял и светлые видения, однако же не может произвести доброго действия, что и служит точным его признаком. Не может он произвести ни любви к Богу или ближнему, ни кротости, ни смирения, ни радости, ни мира, ни благоустройства помыслов, ни ненависти к миру (то есть греховной жизни), ни духовного упокоения, ни вожделения небесных плодов, ни усмирить страсти и сластолюбие; все сие явным образом бывает произведением благодати, ибо сказано, что плод духовный есть любовь, радость, мир и прочее (см. Гал. 5, 22). Всего же скорее сатана способен и силен внушить кичливость и высокоумие. Итак, по действенности да распознается воссиявший в душе твоей духовный свет, от Бога ли он или от сатаны.
Как принимать вдруг, независимо от нашей воли возникшее в сердце услаждение, радость и как поступать в случае какого-либо видения или явления духовного существа?
Рукою смирения, говорит святой Лествичник касательно услаждения, отвергай приходящую радость, как недостойный ее, чтобы не обольститься ею и не принять волка вместо пастыря. Что касается до явления духов, то, не теряя присутствия духа, надобно по сказанным выше признакам узнать, добрый ли это дух или злой. Если явившийся действительно добрый ангел предлагает спасительное наставление в добродетелях, предостережение, утешение среди скорбей для мужественного перенесения их, то надобно с покорностью принять и в точности исполнить вразумление. Если же явившийся открывает какие-нибудь тайны или объявляет благоволение Божие, то надобно с осмотрительностью испытывать, от Бога ли это, надобно объявить видение опытным в духовной жизни, просить их совета, но пока подвижник не уверится, что это видение от Бога, не нужно принимать его. Бог не будет негодовать за такую осторожную осмотрительность, медлительность и найдет средство несомненно уверить подвижника, что это видение от Бога. Но если явившийся в виде ангела будет открывать какие-нибудь тайны только для удовлетворения любопытству, особенно если станет хвалить за какие-нибудь подвиги благочестия, уверять, что он уже угодил Богу, или предлагать что-нибудь несогласное со словом Божиим, то это явно злой дух. В таком случае не надобно ничего принимать от него, даже не нужно и беседовать с ним, обращать на него внимание, надобно отвратиться от него и заняться молитвой. Презрение, выказанное диаволу, тотчас взбесит его, обнаружит его злобу, и искуситель удалится.
Рассказывают, что одному монаху явился диавол в образе светлого ангела и говорил ему: "Я, Гавриил архангел, послан к тебе для утешения". Монах сказал ему: "Смотри, не ошибся ли ты, не к другому ли послан? Я недостоин того, чтобы послан был ко мне архангел". Диавол тотчас исчез.
Об одном старце подвижники рассказывали, что, сидя в своей келье и борясь с искушениями, он явно видел демонов и презирал их. Диавол, видя себя побежденным от старца, пришел к нему и говорил: "Я – Христос". Старец, увидев его, закрыл свои глаза. Диавол спрашивает его: "Я – Христос. Для чего же ты закрыл глаза?" Старец отвечал: "Я хочу видеть Христа не здесь, а в будущей жизни". Диавол, услышав это, скрылся.
В случае привязчивости диавола надобно крестным знамением оградить себя и творить молитву Иисусову. Крест, как орудие победы над грехом, смертью и диаволом, и молитва Иисусова наподобие огненных стрел поражают бесов и прогоняют.
Когда диаволу не удается обмануть видом светлого ангела, тогда он является в подлинном своем безобразном виде или в виде каких-нибудь животных, старается поразить подвижника страхом разных привидений и отвлечь от молитвы, которая приближает людей к Богу и которую потому диавол ненавидит. В таком случае надобно стараться сохранять спокойствие духа в той уверенности, что диавол, при всей своей адской злобе, без попущения Божия не может сделать нам никакого вреда, не обращать никакого внимания на него и на его привидения, обратиться к Богу со смиренной молитвой, чтобы Он избавил нас от этого искушения, и думать, что это искушение попущено на нас Богом за какие-нибудь наши грехи, особенно за высокое мнение о своем благочестии. Бесовским нападениям и прельщениям подвергаются особенно те, которые, не очистившись наперед от страстей, хотят преждевременно возноситься в высшую область духовного созерцания, желают видений и других высших духовных дарований, занимаясь умной молитвой, предаются излишней мечтательности. У таких людей воображение от природной ли живости, или от нервной раздражительности, от напряженной деятельности иногда до того разгорячается, что мечты его часто кажутся образами действительных предметов; отсюда разные призраки, привидения (иллюзии, галлюцинации), а затем следует умопомешательство.
Для избежания этого не нужно давать волю воображению, предаваться мечтательности. Святые подвижники не советуют даже и небесные предметы представлять в каких-либо образах. Да и не надобно слишком высоко подниматься в высшую область духовного созерцания, а наперед надобно научиться хорошо, правильно ходить по земле, то есть поступать по заповедям Божиим, иначе, по словам Симеона Нового Богослова, и доброе не будет добрым, если не будет проходимо добрым, правильным порядком.
Преподобный Симеон Богослов вместе со святым Лествичником, разделяя подвиги иночества на четыре степени, указывают, в каком порядке надобно проходить их. Иные, говорят, укрощают, умаляют страсти; иные поют, то есть молятся устами своими; иные упражняются в умной молитве; а иные восходят к видению. Желающие взойти на эти четыре степени должны начинать не сверху идти вниз, но снизу наверх, должны восходить на первую степень, потом на вторую, затем на третью, а после на четвертую. Таким образом всякий может восстать от земли и взойти на небо, именно: прежде надобно подвизаться, чтобы укротить и умалить страсти; во-вторых, надобно упражняться в псалмопении, то есть молиться устами; когда умалятся страсти, тогда уже молитва по естеству подает веселие и сладость языку и вменяется благоугодной Богу; в-третьих, должно молиться умом; в-четвертых, можно восходить к видению. Первое есть дело новоначальных, второе – возрастающих в преуспеянии, третье – достигших преуспеяния, а четвертое – совершенных. Кто проходит это по порядку, каждое дело в свое время, тот по очищении сердца от страстей с успехом может упражняться и в псалмопении, противоборствовать помыслам и затем молиться чисто, во истине. Как желающие построить дом сначала не полагают крышу, потом основание, потому что это невозможно, но прежде полагают основание, потом строят дом, а затем полагают кровлю, так надлежит и нам поступать в духовном делании – сначала должно полагать основание, то есть сохранять сердце, умалять страсти, потом созидать духовный дом, то есть отражать возмущение лукавых духов, воюющих на нас через чувства, скорее убегать от брани их, и потом уже должно полагать верх, то есть должно уклониться совершенно от всех вещей, успокоиться и соединиться совершенно с Богом.
Преподобный Петр Дамаскин учит, что прежде надобно проходить молитву деятельную, а умозрительная даруется после благодатью Божией не по воле человека, а по воле Божией, когда ум и сердце способны будут вместить ее. Молящемуся доброй телесной молитвой, говорит он, Бог дает умную молитву; пребывающему в сей со тщанием дарует молитву безвидную, не воображенную, происходящую от чистого страха Божия; а совершающему добре сию дарует видение тварей и от сего восхищение ума к богословию и к благому действу будущего, – дарует же упраздняющемуся от всего и в том поучающемуся делом и словом, а не слухом одним.
Не стремись, говорит святой Лествичник, к видению не во время видения; пусть лучше оно само придет к тебе, привлеченное добротой твоего смирения.