ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Печатается с магнитозаписи.
Приносим извинения за возможные ошибки и опечатки
Еще раз дадим определение. Что такое рационалисты?
Есть два основных положения рационалистов. Первое считает, что самое главное в человеке, ведущее – это его рассудок, то есть логическая система рассуждений. И второе то, что этот рассудок всеобщий, одинаковый для всех людей. Это два основных положения всякого рационализма. Если это рационалист религиозный, то он считает, что его рассудок это есть Божественность. Т.е. идеальный разум – это Божественность.
Отрицательная сторона рационализма в том, что, раз это у всех одинаково, то истина объективна, и если два человека не согласны между собой, то один из них просто плохо подумал и не сообразил. А если я хорошо подумал и сообразил, то мою истину обязательно все должны принять, потому что она объективна.
То, что рационалист – человек прагматичный – это глупость. Рационализм не имеет никакого отношения к прагматизму. Или, например, "рационалист – это тот, кто здраво рассуждает". Тот, кто, вроде, нормальный человек. Или – тот, кто любит науку. Подобные глупости приводят к тому, что люди ошибаются в вопросе о том, кто является рационалистом.
Вершиной жизни они считают логическое мышление.
Опять-таки, является глубокой ошибкой думать, что мистик – это что-то такое таинственное, непонятное. Мистика – это вовсе не противоположность рационализма, это совершенно другая вещь. Они могут частично пересекаться, могут не пересекаться. Но так сложилось, что в истории средневековой европейской философии мистика и рационализм были двумя главными направлениями, которые как-то пересекались, как-то не пересекались, но были разными направлениями. Хотя, в принципе, теоретически, понятия мистика и рационализм – это не онтонимы. Это просто разные вещи.
Итак, как я уже говорил, главная идея мистики в том, что то, что вверху, то и внизу, что мир структурно повторяется на всех своих уровнях. Или, что мир устроен по принципу голограммы – в каждом отдельном кусочке можно увидеть все изображение, только менее четко.
Обычно в мистику включается еще одна вещь. Мистика может быть и религиозной, и нерелигиозной. Например, гадание на картах – это нерелигиозная мистика, потому что предполагается, что колода карт структурно повторяет космос, а иначе на ней нельзя было бы гадать. Космос отражается в колоде карт, или в кофейной гуще, или в чем-то другом, только поэтому можно гадать на них. Это пример нерелигиозной мистики. А религиозная мистика, естественно, считает, что, раз все структурно подобно, то Божественное структурно подобно человеческому. Высшие миры структурно подобны низшим. Поэтому Божественность мы можем познать, вглядываясь в мир вокруг нас и в себя самого. В религиозной мистике важнейшая вещь – познание Божественности, которое осуществляется вглядыванием в мир вокруг и внутри нас. Более того, поскольку это структурно подобно, то мы можем структурно познавать Божественность. Не просто иметь о ней некое представление, а как бы ее изучать Божественность, вглядываясь в нижние миры, поскольку они структурно подобны верхним. Это – естественное следствие из мистики, если мы принимаем религиозную концепцию.
Это называется на научном языке словом теософия (не путать с Блаватской). Теософия предполагает познание Божественности, углубление в Божественность, внедрение в Божественность, структурное описание Божественности. Это все является необходимой частью мистики, особенно еврейской.
Важнейшим элементом религиозной мистики является понятие теургия. Теургия – это возможность влияния на высшие миры, поскольку мы понимаем их структуру. Теургия означает, что мы можем влиять на Бога.
И у рационализма, и у мистики имеются свои отрицательные стороны. Оборотная, отрицательная сторона мистики, – это магия. Мистика прилагает максимальные усилия, чтобы не дойти до магии, и остановиться, и не сдвинуться туда. Точнее, это даже не обратная сторона, а это опасность, подстерегающая мистику. Мы говорили, что опасность, подстерегающая рационализм – это – "как я думаю, так и все должны думать". Конечно, есть много нормальных рационалистов, до этого не доходящих, не настолько уверенных в себе. Но, теоретически, это та опасность, которая подстерегает рационалиста. А опасность, которая подстерегает мистика – это "сваливание" в магию. Магия это применение высших сил для своих низших целей.
Теургия, как мы сказали – влияние на Божественность. Разница между магией и теургией в том, что влияние на Божественность, если оно делается с правильными, Божественными целями, – это не стягивание вниз Божественных сил для моих целей, низших. В теургии мистик, влияя на высшие миры, стремится к выполнению Божественной воли, а не своей. Очень важно, что мистик стремится влиться в Божественную волю и правильно в ее рамках действовать, то есть, он как бы влияет на Божественность в том смысле, в котором Бог хочет от человека, чтобы он влиял на Божественность.
Рассмотрим классический пример, когда Авраам возражает Богу, спорит с Ним. Он не становится от этого, не дай Бог, врагом Бога. Когда Авраам спорит с Богом, он спорит с Ним правильно, так, как человек и должен с Богом спорить, – а не как те, кто строили Вавилонскую башню против Бога.
Поэтому мистик, когда он воздействует на высшие миры, он делает это так, как человек должен воздействовать на высшие миры, как Бог хочет, чтобы человек воздействовал на высшие миры, а не просто в качестве борьбы с Богом или для своих низших целей (тогда это становится магией).
Теософия и теургия являются важнейшим элементом мистики.
Так случилось, ввиду некоего переноса названий, что средневековые рационалисты назывались аристотеликами, а средневековые мистики – неоплатониками. Я ухожу сейчас от вопроса о том, является ли неоплатонизм в чистом виде... И совершенно неважно, является ли неоплатонизм платонизмом. Важно то, что словом "неоплатоника" называют средневековую мистику.
Неоплатонизм придумал человек, которого звали Плотин, в 3 веке новой эры, и сам Плотин считал, что они просто излагает Платона. Но, тем не менее, его концепция от Платона довольно сильно отличается. Плотин считается последним взлетом античной философии. Плотин не был христианином, он был классическим античным философом.
Краткий экскурс: в чем разница между Платоном и Аристотелем? Они жили очень близко друг от друга и Аристотель был учеником Платона и его наследником в Академии. А сам Аристотель был учителем Александра Македонского. И поскольку Александр Македонский – это середина –4 века, то Платон – это –400 год, а Аристотель это, соответственно, –350-й.
Есть много цитат, известных каждому советскому человеку: "Перекуем мечи на орала"... Из Аристотеля всем известна фраза: "Платон мне друг, но истина дороже. Это он сказал, когда сам занял пост Платоновской академии, в ответ на упреки учеников Платона.
Я должен сейчас высказать всю философию "на одной ноге", и я должен определить, в чем центральная разница между ними. Эта разница – в понимании того, что такое "общее". "Общее" – это настоящая сущность, или "общее" – это обобщение реальных предметов. Иными словами, что такое "стол"? "Стол" вообще? Это наше обобщение реальных понятий стола, так как "стола" вообще самого по себе не существует. Это Аристотель. А Платон – это вот что: есть идея стола, "стол" в высшем смысле, он-то и есть на самом деле настоящий существующий стол, а наш, "низший" стол – это просто его проекция в наш мир. Иными словами, это разное восприятие "общего". Что является настоящей реальностью? Для Платона настоящей реальностью является высший мир идей, которого наш мир – только слабое подобие, и то, что мы должны изучать по-настоящему – это высший мир идей. И поэтому "общее" – человек вообще, стол вообще, – являются настоящими реальностями для Платона. А наши конкретные сущности – это случайные воплощения вот этих правильных настоящих сущностей. Это – подход Платона. Для Аристотеля, наоборот, конкретным миром является наш реальный мир. А общие понятия – это термины нашего языка, с помощью которых мы проводим систематизацию реального окружающего мира.
Понятно, что в математике полностью проводится идея Платона. Настоящий треугольник в математике – это не то, что мы рисуем на доске. Это – только слабое подобие настоящего, идеального треугольника.
И, тем не менее, хотя, казалось бы, какая разница? – так получилось, что в средневековье эти понятия чуть ли не переставились.
От Платона и Аристотеля до средневековых неоплатоников и аристотеликов такое большое расстояние, что они совершенно сдвинулись со своих мест.
У Платона существует идеальный мир идей, иерархический, а потом – наш физический мир. Физический мир, а это вот реальный мир идей. Реален по-настоящему мир идей, а наш физический мир – случаен. И в этом мире идей существует высшая идея, как бы абсолютное Добро, Единство. Высшая идея в структурированном, иерархическом мире идей. А кроме того, существует некая высшая сила, которая называется Демиург, или, иначе, Создатель, Творец. Вот этот Демиург взял эти идеи и наложил их на первозданную материю. Первозданная материя, которая служила как бы материалом, чтобы на нее эти идеи насадить. Демиург – это такой Творец, который взял эти идеи и реализовал их в неком случайном виде внизу. Появляются случайные представители этого высшего мира каждый раз. Он, конечно, структурирован и иерархичен, и в нем есть самая высшая идея, от которой это все происходит, – это идея единства и добра. Отсюда это называется материя, а это называется форма. То есть, идея, заключенная в вещи, называется ее форма. А первозданная субстанция, на которую это наложено, называется материя. Иными словами, форма это сущность вещи. Вы думали, что форма – это некое внешнее представление – ничего подобного. В средневековой философии словом "форма" обозначают сущность вещи. Еще раз, несмотря на то, что все это говорил Платон, дальше в средневековье эта концепция развивается аристотеликами, а неоплатоники это нечто иное.
Главное, что нужно сейчас объяснить – это то, что под словом цура – форма – имеется в виду то, что делает эту вещь этой вещью, то есть, ее сущность. Самый лучший пример для нас в современности – это, например, книга или стихотворение. Текст книги или стихотворения – это ее сущность, а как она написана – это материя, на которую оно наложено. Возьмем стихотворение. Нам понятно, что, на чем бы оно ни было напечатано, его сущность – это его слова. Это и называется словом цура – форма. Та форма, в которую организованы буквы – это и есть сущность стихотворения. А бумага, на которой оно напечатано – это материя. Эта сущность, форма реализуется на той или иной материи. Форма – это текст, слова. Слова стихотворения печатаются на той или иной бумаге. Это самый типичный пример, когда главное это именно форма, – слова стихотворения, ее мы изучаем, она для нас ценность. А ее конкретное представление в такой типографии, или в другой типографии для нас – случайность и неинтересность. Мы подходим с чисто платоновских позиций. Мы не изучаем данную книжку, в смысле, данный экземпляр книги, мы изучаем стихотворение, которое приняло в ней ту или иную случайную форму, но текст стихотворения всюду одинаковый. Его мы изучаем, а не физически вот эту бумажку. Это всегда так? Правильно. Но абсолютизация этого на весь мир – это и есть Платон. Совершенно верно – в математике, в литературе это так и есть. Платон же не взял свою идею совершенно не из чего. Но когда мы говорим, что так устроен весь мир, так устроено не только стихотворение, но и человек, и все что хочешь – тогда будет Платон. То есть Платон – это когда берем некую реальную ситуацию и преобразуем ее на весь космос. Привычные нам духовные объекты – в смысле культурной духовности – их распространяем на все.
Я все это рассказывал вот зачем: потому что здесь есть в некотором смысле два вида Божества. Есть Божество, которое – высшая идея, – Единое, Высшее, Доброе, Свет и т.д. – в некотором смысле, это некий "хороший" Бог. А есть Демиург, который Бог в некотором смысле плохой. Он создал этот мир, темный и нехороший, из светлых идей. И мы вынуждены в этом темном мире жить. А идеи мы ловим по отсветам на стенках этой пещеры. Платон состоит в том, что мы живем в темном мире, где есть отсветы идей, которые ловит наш дух, а окружающий мир – он на самом деле плохой, и его создал Демиург, "плохой" Бог. В этой конструкции всегда Бог-Творец – плохой. Он сотворил этот нехороший мир вместо светлого мира идей. Демиург накладывал эти идеи на материю. Это фундаментально отрицательное отношение к окружающему миру. И принципиально желание из него выбраться в спиритуальную область. Что такое спиритуализм? Спиритуализм – это придание настоящей реальности каким-то высшим духовным проявлениям, и считание окружающей жизни чем-то низшим и нехорошим. Спиритуализация – это взгляд на окружающую реальность как нечто не очень достойное, не очень высокое, не очень Божественное, нечто примитивное, темное, а что настоящей реальностью являются наши духовные переживания, что-то более высшее, что-то, что мы видим в минуты прозрения, – это настоящая сущность, это настоящая Божественность, это настоящий свет. А все вокруг – это не свет. Спиритуализация – это уход от реальности в мир чистых ощущений, прозрений.
Такая конструкция, когда есть два Бога, причем Творец плохой, а этот светлый идеал – хороший, называется термином гностицизм. Естественно, что гностицизм в европейской культуре является классической ересью, направленной против еврейско-христианского взгляда на мир. То есть, и для евреев, и для христиан такой подход является классической, типичной ересью, которую евреи отрицали, а христиане уничтожали физически.
Гностики – это именно такой подход к миру. Наличие двух Божественных сил: светлой, идеальной идеи, и плохого Создателя, который эту идею претворил в черт-те что в окружающем мире.
Теперь мы закроем скобку про Платона и Аристотеля, и вернемся к нашей средневековой мистике.
Многое из того, о чем мы сказали, что это идеи Платона, в средневековье считается аристотелизмом. А вот неоплатонизм – это другая вещь, которая была сделана Плотином, и которая состоит в том, что от этого высшего единого есть процесс постепенной эманации через различные структуры миров до нашего мира. Этот процесс постепенной эманации от высших миров к нашему миру, где постепенно проходятся степени дух, душа и разные их преобразования, а мир постепенно стремится в некое взаимовлияние между Богом и миром, притом, что Божественность как бы эманируется вниз, а мир приближается к Божественности, – это Плотин и это неоплатонизм, который очень похож на Каббалу, но все же отличается от нее в нескольких очень важных аспектах.
Одним из важнейших, центральных аспектов разницы между неоплатонизмом и Каббалой, является то, что в неоплатонизме этот процесс эманации происходит с неизбежностью, и нет воли, которая его двигает. Так мир устроен, что эманация неизбежна. А эта неизбежность существования мира еврейством категорически отрицается. У всех еврейских неоплатоников, как бы они ни были близки к неоплатонизму, всегда и обязательно есть воля, которая осуществляет эту эманацию. У каббалистов это безусловно подчеркивается самым серьезнейшим образом, тем, что сфира кетер находится выше сфиры хохма.
Например, важнейшим отличием Платона от Аристотеля является то, что, по Платону, мир создается, а по Аристотелю, существует вечно. У Платона есть обязательно акт Творения, пусть его делает Демиург, пусть он даже плохой в каких-то аспектах. Но обязательно есть акт Творения при платоновской конструкции. А у Аристотеля нет никакого Творения, мир существует вечно.
Но в неоплатонизме все эти вещи перепутаны между собой. И мир существует не в результате акта Творения, а с неизбежностью, постоянно, всегда. Неоплатонизм – это все-таки некоторая смесь Платона и Аристотеля, все перемешалось постепенно. Но точно так же, как еврейские неоплатоники отличаются от просто неоплатоников, христианских и мусульманских, – кстати, эта конструкция одинакова для всей европейской культуры – для евреев, для мусульман и для христиан. У всех еврейских неоплатоников обязательно присутствует творящая воля. Аналогично этому, все еврейские аристотелики, как, например, Маймонид, отличаются от Аристотеля в том, что мир был сотворен, а не существовал вечно. То есть, у евреев всегда имеется акт Творения и воля. Это связанные вещи – ведь Творение подразумевает волю. Так вот Творение и воля являются непременными спутниками еврейской философии, какой хотите – хоть неоплатоников, хоть аристотеликов, – и этим они отличаются во многом от христианских и мусульманских "параллельных" философов. Маймонид пишет черным по белому, что Аристотель замечательный, мы его во всем принимаем, но есть пункты, которые мы у него не принимаем, в частности, то, что мир сотворен, а не существовал вечно. Это оговорено черным по белому.
Ибн Габироль, классический еврейских неоплатоник, подчеркивает волю, в отличие от параллельных ему нееврейских неоплатоников.
Среди неоплатоников есть очень широкие направления. Есть, может быть, десяток подразделений в разных вещах. Поэтому нельзя сказать, что это группа из трех человек, которая придерживается одной и той же концепции, книжку общую написали. Они все по-разному могут быть. Я уже объяснил, что такое неоплатоники и аристотелики, это разные взгляды на отношения Бога и человека. Аристотеликами называют средневековых рационалистов. А неоплатониками средневековых мистиков. Я уже объяснял, почему, – если есть процесс эманации, то структура репродуцируется на всех нижних уровнях. Получается мистика.
Рассмотрим пункт 4, "Рационалисты и мистики, две картины мира", и пробегаем по всем пунктам разницы взглядов рационалистов и мистиков.
Антропоморфизмы. Рационалист под антропоморфизмами видит аллегории, а мистик под антропоморфизмами видит настоящую структурную параллель. Когда сказано: "Бог вывел евреев рукою сильною и мышцею простертою", то рационалист говорит: это аллегория. А мистик говорит: нет, Он вывел Своей рукой, – конечно, не в смысле телесной руки, а рука – в смысле высших сил. В Божественных силах есть как бы некая структура, параллельная нашей руке, это и есть Божественная рука. Эта структура, называемая, допустим, хесед, была приведена в действие, чтобы вывести евреев из Египта. Мистик считает, что все описания-антропоморфизмы выражают структуру введения в действие Божественных сил, структуру Божественного управления миром, не просто аллегории, а точное, настоящее описание высших миров. Это касается и самого главного антропоморфизма в Торе, который у нас теперь под пунктом два, – это то, что человек создан в образе Бога. Это просто антропоморфизм всех антропоморфизмов.
Рационалист говорит так: человек создан в образе Бога в том смысле, что у человека есть разум, так же, как он есть у Бога. Человек способен рассуждать разумно, так же, как и Бог способен. Это подобие – это, в некотором смысле, аллегория, это не "в образе Бога", не в форме Бога никакой формы Бога нет, – только у Бога есть разум и у человека есть разум. Это называется в Торе образом.
A мистик говорит: нет, структура Божественных сил подобна структуре человека. И если человек создан в образе Бога, то он действительно создан в той структуре, которая является Божественной структурой. Мистик говорит, что это не сам Бог, а Божественное управление миром, внешняя часть Бога, снаружи видимая, но эта внешняя часть Бога равна понятию "структура Божественного управления миром". Эта структура Божественного управления миром, как бы лежащая в основе всего дальнейшего верчения мира, имеет форму человека. На языке Каббалы это называется форма "Адам Кадмон", как бы "проточеловек". Вот Адам Кадмон и есть так начальная структура Божественного управления миром, из которой потом раскручиваются все миры, и все управление, вплоть до нашего мира и вплоть до нас самих. И мы сами созданы по этой структуре. Поэтому человек создан именно в образе и подобии.
Вернемся немного назад. У человека и Бога разный разум, конечно, только от Божественного разума отделен кусочек, некое слабое отражение Божественного разума, который пошел к человеку. Поэтому для рационалистов Бог – это Высший Разум. Поскольку они считают, что разум, естественно, это самое высшее, что есть в человеке. Еще раз: под разумом понимается логическая форма человеческой мозговой деятельности, та часть человеческой мозговой деятельности, которая в той или иной степени логична. Это и есть наше отражение Божественного разума. Рационалист не видит подсознания, и т.д. – это для него более низшие степени, не настоящие. Эмоции – это более низшая ступенька, а уж практические действия – еще более низшая. Она нужна, она необходима, без нее невозможно существовать, но только потому, что она поддерживает высшую мозговую деятельность. А самое высшее – это логическая мозговая деятельность.
Все цифры из этого списка (?) – это вещи, существующие в ТаНаХе. В ТаНаХе есть фраза: "B образе Бога". В ТаНаХе есть всякие антропоморфизмы, есть фраза о приближении к Богу, о 3емле Израиля, – все эти вопросы возникают неизбежно. Поэтому мы смотрим на эти пункты – различие подходов рационалистов и мистиков.
Рассмотрим еще раз. Когда написано: человек создан в образе Бога и по Его подобию. Это – как думают рационалисты и мистики. Ответ: как думает Тора. А поскольку Тора является фундаментом всей еврейской религии, христианства, а также ислама, то во всех этих структурах идея о том, что человек подобен Богу, будет базовой, а не подлежащей какому бы то ни было сомнению. Рационалисты и мистики различаются в том, как эту фразу правильно понимать, что такое "подобие". А то, что человек подобен, в этом не сомневаются ни те, ни другие. И этим, например, и те и другие будут резко отличаться от какого-нибудь, например, буддизма, в котором вообще нет Бога.
3-й пункт: "Пути приближения к Богу". Естественно, для рационалиста путь приближения к Богу – быть как можно более рациональным, поскольку Бог – это и есть Высший Разум. Поэтому чем больше у меня занимает мое рациональное мышление, разум, тем я буду к Богу ближе. А для мистика вся структура человека Божественна, поэтому человек равно приближается к Богу и разумом, и эмоциями, и действиями, нет того, что что-то к Богу ближе, а что-то дальше. Нет того, что разумом мы к Богу ближе, а эмоциями или реальными действиями – дальше. Ничего подобного. Бог – это вовсе не разум. Это настолько высшее, что и разум, и эмоции, и действия для Него совершенно одного порядка.
Это как если, например, вы нарисуете на доске разные уровни, одно выше другого, то для человека, который стоит около доски, они все близки одинаково, неважно, что на доске они выше или ниже. С точки зрения третьего измерения они одинаково удалены. Поэтому мистик может приближаться к Богу его рациональной и его эмоциональной, его практической стороной жизни. На всех этих уровнях он может равно близким стать Богу. Все они равноправны в приближении к Божественному.
Пример. Как это реализуется у хасидов и миснагидов? Это некое упрощение. Все, что мы говорим, упрощение. Если с точки зрения нормального литовского миснагида настоящее приближение к Богу – это изучение Талмуда, то есть, изучение Божественной мудрости. Почему это лучший способ приближения к Богу? Потому что, поскольку в Торе заключена Божественная мудрость, то изучая Божественную мудрость, мы делаем наш разум близким к Божественному разуму и к Богу. Это – типичный пример рационализма. Хотя они тоже были в большой степени каббалистами. В их философии есть каббалистическая основа. Но на практике, на внешнем уровне понимания у них, конечно же, есть сильный крен в сторону рационализма. Они тоже говорили, что, делая заповеди, мы тоже приближаемся к Богу, если ты не можешь учить Тору в ешиве, то, ладно, ты соблюдаешь мицвот, и это тоже очень хорошо, очень важно и т.д. Они вовсе не были немистиками, не были чисто формально рационалистами. Но они все-таки считали, что важно сближение с Богом на уровне своего разума.
A хасиды считали, что человек приближается к Богу своими эмоциями, своими действиями. И что ты учишь Талмуд, что ты цдаку раздаешь, – ты на равном положении. Или даже пляшешь и веселишься. А вовсе не то, что одно выше.
Естественно, рационализм ведет к некоему отрыву элиты от массы. Потому что масса не может заниматься высокоинтеллектуальной деятельностью. Поэтому рационализм часто ведет к некоему снобизму по отношению к простому человеку. Снобизм необычайно велик у Рамбама. То есть, простому народу тоже надо помогать, надо гладить его по головке, но на настоящую мысль он же не способен!
Вопрос из зала, не предусмотренный в нашей схеме: в чьей философии есть свобода выбора – рационалистов или у мистиков? B чьей философии она подчеркнута, то есть, какая философия подчеркивает, акцентирует, рассматривает ее – рационалисты или мистики.
Ответ следующий. Свобода подчеркнута и у тех, и у других в иудаизме. Я уже говорил, что еврейская Каббала отличается от неоплатонизма наличием воли. Отсюда же берется свобода выбора. На самом деле, в еврейском понимании из Божественной свободы выбора следует человеческая свобода выбора. То есть, иудаизм всех направлений – что рационалисты, что мистики, – всегда подчеркивает, что у человека есть свобода выбора, что человек предопределяет будущее, что оно не предугадано полностью, в нем есть, конечно, некие провиденциальные вещи, которые Бог предугадал, как бы предусмотрел, чтобы они были такими, но есть вещи непредусмотренные, Бог оставляет свободу выбора человеку. Это очень сильно в иудаизме во всех параметрах. Очень много в ТаНаХе об этом.
B Торе написано: я оставляю тебе Добро и 3ло, выбери жизнь, "выбери, выбери, выбери", – все время подчеркивается в Торе.
Именно поэтому и в Каббале имеется очень сильный параметр свободы выбора. И в рационализме. И поэтому еврейские рационалисты и мистики, – у тех и у других очень сильно подчеркивается свобода выбора.
Но это не является общим местом рационализма или мистики в общеевропейском смысле. В частности, в христианстве наличествует концепция, согласно которой у человека нет свободы выбора, и предусмотрено изначально, кто будет праведником, а кто будет злодеем. На ком Божья благодать, а на ком ее нет, не было и не будет никак. Только мы этого не знаем – на ком она есть, а на ком – нет. Мы как бы должны стараться, но на самом деле предусмотрено изначально. Эта концепция в иудаизме категорически отвергается. В Талмуде категорически утверждается: "Все в руках Неба, кроме страха перед Небом". То есть, Бог может все что угодно предусмотреть, но он оставляет свободу выбора человеку быть ли ему праведником или злодеем. В христианстве есть концепции, – совсем не во всяком христианстве, но есть такие направления, которые отрицают свободу выбора человека в рамках праведности или злодейства, добра или зла. В частности, ее отрицает блаженный Августин, один из крупнейших отцов церкви. У человека нет свободы выбора, а предназначено одним быть злодеями, а другим – праведниками, и Божья благодать идет не по выбору человека, а сверху. И очень много таких же вещей в протестантстве. В кальвинизме то же самое. Точно также в исламе есть два направления. Одни говорят: человек свободен в выборе, а другие говорят: нет, Бог все предназначает. Причем, если я не ошибаюсь, главенствующим в исламе является направление, где Бог все предназначает. В раннем средневековье ведущим направлением в христианстве тоже было то, что все предписано Богом. Но потом так случилось, что все-таки главным направлением у них стала свобода выбора человека. А вот в исламе главное, что все предписано.
B иудаизме никоим образом никто никогда не считает, что все предписано. Все абсолютно направления в иудаизме, – и этим иудаизм отличается от европейской средневековой философии, – все абсолютно за то, что у человека есть свобода выбора, он сам выбирает, ему никто не предписывает, быть ли праведником или злодеем.
Небольшое добавление: конечно, Бог знает, какой выбор мы сделаем, но он нам его не предписывает, свобода выбора остается. Это классическое противоречие: как реализуется свобода выбора, если Бог все знает. Я могу вам придумать пяток логических схем, Рамбам этим занимается много, на уровне рационализма, но ответ настоящий я вам приберегу до следующей лекции, потому что на ее примере я вам хочу продемонстрировать, что такое экзистенциализм, на примере этого вопроса.
Продолжаем рассмотрение по нашему списку.
Следующий пункт: отношение к 3емле Израиля. Грубо говоря, степень сионизма. Теоретически говоря, казалось бы, можно быть рационалистом и стремиться в Эрец Исраэль, и можно быть мистиком и стремиться в Эрец Исраэль – какая разница? Но на практике оказывается, что, если мы рассмотрим еврейских мудрецов за последнюю тысячу лет, и их систематизируем по признаку, кто был более рационалистом, а кто был мистиком, а потом – кто был более сионистом, а кто был менее сионистом, то мы увидим явную корреляцию между мистикой и сионизмом. Такой уж есть у нас культурно-исторический факт, что в истории те, кто был большими мистиками, были большими сионистами. То есть, рационалисты у нас, конечно, тоже считают, что есть заповедь жить в Эрец Исраэль. Но для рационалиста это как бы остается одной из заповедей, а для мистика может стать основой бытия.
Причина, как я думаю, в следующем: для рационалиста главное – это его рациональные соображения, а материя в каком-то смысле немножко вторична. И поэтому он менее склонен к тому, чтобы вопрос, в какой стране жить, был центральным вопросам жизни. Он ведь приближается к Богу не тем, по какой земле ходят его ноги, а тем, что думает его голова. А мистик приближается к Богу всем своим существом, в том числе тем, по чему ходят его ноги. Поэтому он стремится жить в Святой 3емле. Это не стопроцентный факт, но у мистика явно большая тяга к подчеркиванию Эрец Исраэль, а у рационалиста меньшая. Классическим примером является Маймонид, он главный суперрационалист в иудаизме, для которого вообще вопрос, есть ли вообще заповедь про Эрец Исраэль. Она не упомянута в списке заповедей. Есть споры, считал ли Маймонид это заповедью или не считал. И даже если мы докажем, что он считал, что такая заповедь есть, – это довольно легко доказать, – то все равно это останется у него в качестве одной из заповедей, а не самой основой существования. Для мистика, например, Нахманида, Рамбана, наоборот, – он подчеркивает, что эта заповедь есть, она важнейшая, что нужно завоевать Эрец Исраэль. Известно, что они оба были изгнаны из Испании, и оба через Эрец Исраэль проезжали. Только Маймонид после этого поехал в Египет и жил в Египте, а Нахманид остался в Эрец Исраэль. Это только иллюстрация, это не доказательство. Или, например, тот факт, что современный религиозный сионизм, рав Кук, полностью стоит на мистике. Рав Кук, это, конечно, на сто процентов мистическая школа в иудаизме.
Сущность пророка. Мистика, для которой Божественная эманация пронизывает мир, для нее пророк – это человек, который получает специфическую Божественную эманацию. То есть, подчеркивается, что Бог выбрал определенного человека, чтобы через него миру дать Божественный свет. Для рационалиста пророк – это тот, кто достиг такой высоты, что ему стал доступен высший Божественный свет. Пророк, в некотором смысле, сам дополз до этого уровня, дошел, поднялся до такого уровня, что он видит Высший свет и поэтому о нем сообщает. Рационалист не может, конечно, исключить Божественную активную роль для пророка, поэтому он говорит, что Бог для некоторых недостойных людей, хоть они и поднялись на высоту, Он не дает им видеть Божественный свет. Но в норме как бы человек, поднявшийся высоко, должен этот свет видеть. Можно даже считать, что достижение уровня пророчества является вполне целью для Маймонида, и достижение это делается путем повышения интеллектуального уровня, понимания Божественных вещей, человек поднимается, поднимается, поднимается и станет пророком.
A для мистиков пророчество – это то, что сверху спускается данному человеку, и поэтому он может говорить. То есть рационалисты подчеркивают более активную роль человека в этом процессе, а мистики – более активную роль Всевышнего. Но, опять таки, это не является обязательным выводом, это является склонностью к тому или иному истолкованию.
Например, отношение к сексу. Совершенно ясно, что рационалист будет относиться к сексу как к некой не очень духовной вещи. Он, конечно, признает, что это важно, что это нужно, нет ничего похожего на христианский монастырь, это останется некой важной частью его жизни, но не Божественным светом. Это как бы вынужденная уступка человеческой природе. Ведь люди приближаются к Богу своим разумом, а не сексуальными отношениями. А для мистика наоборот, мало того, что сексуальные отношения есть такое же приближение к Богу, как и рациональность, но есть язык еврейской мистики, просто от начала и до конца наполнен, как бы стоит весь на терминах, которые на уровне человека означают сексуальные отношения. То есть, иными словами, терминология еврейской мистики, Каббалы, в большой степени, – я не знаю, как в христианской, в христианской, наверное, это не так сделано, – но в еврейской мистике, в Каббале, вся терминология – это терминология соединения, там употребляются такие слова, как поцелуи, и всевозможная терминология близости, в различных степенях, вплоть до того, что, конечно, каббалистическое истолкование Песни Песней – это взаимоотношения Бога и человека, или Бога и еврейского народа.
Небольшое отступление. Профессор Розенберг в одной из лекций дал одно замечательное определение: "B рационализме отношения человека с Божественностью романтические, а для мистика – эротические". Романтические – здесь правильнее было бы перевести в смысле "платонической любви", так сказать, любви издалека. Концепция мистика – это эротика, а концепция рационалиста – это романтика. Романтические отношения, в смысле, платонические – это отношения отдаленных друг от друга вещей, где Бог для человека нечто далекое, к чему он стремится, но он не вступает с Ним в контакт. А контакт – это есть суть эротики, а не романтики. Контакт с Божественностью, который считается полной параллелью любви между людьми, между мужчиной и женщиной, из этого берется весь язык Каббалы, который весь – язык эротический.
Дальше. hашгаха. hашгаха – это Божественное провидение. Под словом "провидение" мы понимаем Божественное управление миром. От слова "леhашгиах" – управлять, присматривать. Не управлять, сильно вмешиваясь, но как бы "держать руку на пульсе", "присматривать" за ситуацией. В чем разница во взглядах на hашгаху у мистиков и рационалистов? B том, что рационалисты подчеркивают hашгаха клалит, а мистики hашгаха пратит. Общая hашгаха и частная hашгаха.
hашгаха клалит – это общий присмотр Бога за миром, чтобы мир правильно существовал, грубо говоря, чтобы законы природы не нарушались, чтобы в мире поддерживалось равновесие. hашгаха пратит – это конкретное, частное, точечное вмешательство Бога в происходящее, и движение в ту или иную сторону.
hашгаха клалит – это присмотр Бога за законами природы. Но законы природы бывают не только на уровне закона тяготения, или законов биологии, но и законов социальных, законов культурных, законов развития цивилизации, законов развития народов. Вот за правильным функционированием всех этих законов Бог и присматривает. В нужный момент что-нибудь там двигает, чтобы уравновесить. Это – hашгаха клалит. Бог занимается не конкретной черепахой, а тем, чтобы вид черепахи не вымер, не каждым отдельным человеком, а тем, чтобы человечество правильно развивалось. Этот аспект hашгахи называется в иудаизме, в еврейской философии, hашгаха клалит. А термином hашгаха пратит называется частное вмешательство Бога ради данного человека, ради данной особи, ради данного события, ради данного поворота вещей. Не вообще закон мироздания таков, а вот это является частным вмешательством.
B Торе мы совершенно ясно видим и то, и другое. В Торе у нас совершенно однозначно есть hашгаха клалит, которая выражается в создании мира, в управлении космосом, в том, чтобы народы правильно жили, – все это очень ясно и однозначно выражено в ТаНаХе. Но и hашгаха пратит тоже выражена в ТаНаХе совершенно явно, Бог вмешивается в данную конкретную ситуацию ради данного конкретного человека, потому что он важен для мира или даже просто для человека. И то и другое имеется однозначно. Поэтому ответ на вопрос, у кого из нас имеется hашгаха пратит и hашгаха клалит, рационалистов или у мистиков, – у обоих имеется и то и другое. Но какую часть каждый из них подчеркивает, акцентирует, на какой он сосредоточен? Рационалисты всегда подчеркивают и выделяют hашгаха клалит, а мистики – hашгаха пратит. Каждый из них только подчеркивает это, но другое тоже не уничтожает.
У рационалистов подчеркивается независимость существования мира, что мир обладает своим независимым функционированием, что у него есть законы, которые должны функционировать, что эти законы должны поддерживаться. К этому подчеркиванию склонна hашгаха клалит. Это очень важно для независимого существования мира, что мир сам по себе существует, является реальностью, и с Богом связан определенными отношениями. То есть, Бог как бы вмешивается иногда, но не каждую секунду. Каждую секунду Он поддерживает существование. Совсем не всякий человек подвержен hашгаха пратит, то есть индивидуальному провидению. Человек должен подниматься выше, стать очень важным для мира, и если он настолько важен, что он уже почти что клаль, если он важен для истории, вот тогда на него есть отдельная Божественная hашгаха пратит. А для всякого человека, может, вообще нет hашгаха пратит. Если он в своем клале действует, то и достаточно. Не всякий рационалист так считает, но Рамбам, например, так считает. Вот если он поднялся высоко, тогда на него уже действует hашгаха пратит. Иными словами, то же самое, что и с пророком. Пророк высоко-высоко поднимается и вступает в область особых законов. Для всех – законы мироздания. Но человек, который высоко поднялся, достигает уровня пророчества, или уровня такого, что для него есть hашгаха пратит. А для всякого простого человека еще неизвестно, есть она или нет. Нельзя сказать однозначно, что ее нет. Не это занимает рационалиста. Его занимает как бы поддержание Богом устойчивости мира. И это – очень аристотелевская идея. Это, грубо говоря, Бог Аристотеля. Мир вечен, но Бог Аристотеля занимается тем, что поддерживает, чтобы в мире все шло правильно. У мистика, для которого, наоборот, мир отдельным существованием не является, а является только проявлением Божественности, это как бы рисунок, или даже это просто барельеф, имеющий особую форму в камне – но самого-то его нет! – он не обладает независимым существованием. Он весь – проявление Божественности. Для мистика именно это важно. Мы много говорили о том, что мистика – это структурное подобие, у вас, возможно, пропал очень важный аспект мистики. В мистике очень существенно, что мир, окружающий нас, – это только краска на Божественности, только внешняя форма. Под всем этим лежит непосредственное проявление Божественности, имманентное. Очень важно, и в таблице это отражено, что для рационалиста важно трансцендентное проявление Божественности, и только немножко – имманентное, – т.е. Бог проявляется извне к миру, и только немножко – изнутри. А для мистика всеобъемлющим и центральным является имманентное проявление Божественности, внутреннее. Но трансцендентное тоже есть. Бог не может быть весь в мире, Бог и вне мира тоже.
У мистика, конечно, всюду – hашгаха пратит, он к этому склонен, что во всяком моменте постоянно Бог проявляется. Он не вмешивается время от времени, не то что для высших, лучших дает, – ведь высший, лучший для рационалистов – это тот, кто постиг своим умом, продвинулся. А для мистика это не для высших, а для всех, обязательно есть прямая Божественная связь, прямое Божественное управление, есть с Богом контакт. И здесь мы приближаемся к обычному, бытовому пониманию слова "мистика".
Все это – упрощение и попытка найти общий знаменатель для разных вещей, то есть, описать некие основные параметры.
Следующий пункт. Отношение к восстановлению жертвоприношений.
У нас, как известно, были в древности жертвоприношения, а после разрушения Храма их нет. Очень интересно проследить следующую параллель. Рационалисты многие, и опять-таки, например, Маймонид, говорят, что жертвоприношения были нужны в древности, поскольку люди были к этому склонны, а теперь, поскольку жертвоприношения заменены молитвами, то и не нужно их восстанавливать. Когда Храм будет восстановлен, то там будут молитвы, а не жертвы. Сегодня все знают, что Храм разрушен, и вместо жертв используются молитвы. Вопрос только в том, идеалом это является или нет. Является ли нашим идеалом использовать вместо жертв молитвы, так, что, когда Храм будет восстановлен, в нем будут не жертвы, а молитвы, как считают рационалисты? A мистики говорят: ничего подобного. Жертвы должны быть восстановлены. Молитвы тоже будут, ведь и до этого тоже были молитвы, во Втором Храме. Молитвы – само собой, а жертвы – само собой. Мистики говорят: конечно, будут восстановлены самые настоящие жертвоприношения. Опять-таки, это не означает, что обязательно так считают рационалисты, и обязательно так мистики. Может быть и по-другому. Но де-факто – это так. И естественно, это склонность к той или иной точке зрения вырастает в их основу. Рационалисты считают, что наше главное приближение к Богу – не путем каких-то материальных действий. Для рационалиста молитвы – это более высший тип нервной деятельности, чем принесение жертв, которое очень материально. И поскольку он склонен в принципе к духовности, то он и говорит, что жертвы – это было нужно в древности, когда люди были более примитивными, когда они не совсем понимали, а конечный идеал – это молитвы. А для мистика, который приближается к Богу материальным путем так же, как и духовным, иррациональным так же, как и рациональным, склонен к тому, чтобы сказать, что жертвоприношение имело очень важный смысл, который потерян, который нужно восстановить, что это человек всей своей сущностью, а не только своим разумом, соединяется с Божественным, что он понимает, что понимание не обязательно рационально, и т.д. То есть, мистики склонны к тому, чтобы сказать, что жертвоприношения нужно восстановить. А рационалисты к этому не склонны, хотя формально может быть, конечно, и наоборот.
Чудеса. Для мистика чудеса – это вмешательство Бога в путь существования мира. Бог вмешивается, изменяет, и получаются чудеса. Для рационалиста типа Рамбама чудеса – это когда человек поднимается на более высокую степень, или народ, например, доходит до каких-то высоких степеней, для него начинают действовать особые законы природы, и потому то, что реализуется для него, называется чудесами. Пункт "Чудеса" несколько связан с пунктом "hашгаха". То есть, рационалист не отрицает того, что иногда бывают такие чудеса, которые уже явно Божественное вмешательство, например, дарование Торы на горе Синай. Но это исключение. Хотя, опять таки, рационалисты не все одинаковые, как и мистики не все одинаковые. В качестве рационалиста я больше привожу Рамбама, потому что он очень известен и такой ярко выраженный рационалист. Но, в принципе, возможны разные сочетания.
B средневековье были два практических подхода. В 18-19 веке в целом Восточная Европа была вся мистиками и каббалистами, как хасиды, так и миснагиды. Хотя миснагиды на уровне практическом более рационалистичны, чем хасиды. Но все же, вся Восточная Европа была в целом не рационалистами, а в той или иной степени каббалистами. А рационалистами были евреи 3ападной Европы. То есть, какой-нибудь, например, Моше Мендельсон – это сплошной рационализм. Или, допустим, Герман Коэн, в 19 веке. То есть, рационализм был в основном в 3ападной Европе, под влиянием, естественно, западного рационализма. А в Восточной Европе, наоборот, оказалась мистика, хотя внутри нее самой хасиды более мистики, чем рационалисты.
B нашем сегодняшнем мире безусловные мистики религиозные сионисты. Весь религиозный сионизм стоит на мистике. Харедим более склонны к рационализму, как это не покажется странным, просто потому, что они считают, что важнейшее действие – это изучение Торы. Они в большой степени наследники миснагидов. Сегодняшние хасиды тоже подчеркивают важность изучения Торы, рационального понимания Божественности, может быть, и с переживаниями тоже, но у мистиков очень важным является подчеркивание физической связи с Божественностью. Это освоение Эрец Исраэль, и построение государства, это, в некотором смысле, такая связь с Божественностью, которая относится к Божественности именно в мистическом плане, а не в рационалистическом. Потому что религиозные сионисты – это чистая мистика, в смысле Каббалы, а рационалистов полных сегодня совершенно уже не осталось, фактически они все вымерли. Потому что рационализм вообще сильно вымер за 20-й век.
3ато у нас пришла новая концепция, другая, которая называется экзистенциализм. Но вот уже эту концепцию, экзистенциалистский параметр религиозной философии, я буду рассказывать в следующий раз.