ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
I. ТРАДИЦИОННЫЕ НАИМЕНОВАНИЯ:
Spes; Intuitio; Divinatio Naturalis;
Stella Magorum, Oss, Inflexus; Звезда.
II. БУКВА ЕВРЕЙСКОГО АЛФАВИТА:
פ (Пхе).
III. ЧИСЛОВОЕ ОБОЗНАЧЕНИЕ:
Восемьдесят
IV. СИМВОЛИЧЕСКОЕ НАЧЕРТАНИЕ:
Глубокая темная ночь, окутавшая землю мраком непроглядным, кончается. Сумрачными тенями, изредка более отчетливыми, но большей частью расплывчатыми, вырисовываются контуры земной поверхности, местами пересеченной глубокими оврагами, наполненными непроглядной чернью тьмы. На востоке рождается заря, и розовый свет колышется и переливается по земным складкам. Откуда-то издали несутся звуки арфы; они то замирают, то усиливаются; изредка слышатся голоса далекого, но мощного хора, поющего величественный гимн. Резким диссонансом время от времени доносится протяжный, завывающий и леденящий душу вой. На мрачном непроглядном фоне неба в воздухе реют восемь звезд восьмиконечной формы. Одна из них, большей величины, находится сверху, другие же составляют два треугольника, обращенные вершинами друг к другу; седьмая звезда находится посредине между вершинами и реет как раз под верхней звездой. Внизу на скалистой почве, опустившись на левое колено, стоит обнаженная девушка. Ее золотистые волосы распущены и облекают все тело, доходя до земли; на лбу переливается исполинский алмаз. Девушка держит два кувшина с узкой шейкой; в правой руке - золотой и из него льется струя золотого песка, в левой руке сосуд - серебряный и из него течет вода. Справа от девушки, притаившись между двумя каменьями, еле заметен маленький зеленый кустик; на нем сидит бабочка, с желтыми крылышками и черными кружками; она только что проснулась и собирается взлететь.
"Логика и интуиция исполняют каждая свою обязанность. Обе они незаменимы: логика, которая одна может дать уверенность - есть орудие показательное; интуиция есть орудие открывающее".
Пуанкаре.733
Атман человека, как модус Безначального Бытия, заключает в себе потенциально все свое будущее развитие. Утверждение его возможностей совершается постепенно работой активного сознания. Само по себе оно лишено всякой силы, не может ничего создать или уничтожить; оно является лишь орудием самодовлеющей монады, посредством которого она ощущает себя, противопоставляет друг другу свои частичные качествования и тем оценивает свое вечно перманентное бытие. Воля воплощенного человека неразрывно связана с его динамическим сознанием; их цель тождественна и состоит в том, чтобы утверждать единичные потенции Атмана через последовательное объективирование в среде соответствующих экранов и привлечение на них импульсирующего действия высшего субстанционального начала человека. Эта доктрина и выражается формулой древней традиции: "свет всегда светит и все освещает; научись принять его, и сам будешь свет". Источник всякой силы и деятельности есть Атман, а потому всякое познание осуществляется силой Атмана и черпается из него же самого; сам Атман вечно остается недвижным, познание осуществляется динамическим сознанием. Все это и приводит нас к следующему закону. - "Всякое познавание осуществляется высшей сущностью, но для того, чтобы это познание могло осуществиться стремящимся к постижению сознанием, необходимо и достаточно, чтобы оно перестроило себя так, чтобы веяние этой сущности могло бы быть им воспринято".
"Не Боги нисходят к душе, обращающейся к Ним с призываниями и мольбами, но душа возвышается до Богов".
Ямвлих.734
Светлое око Изиды - луна посылает на землю свой луч белый, холодный и матовый; серебристая нить его чарует уснувшую природу; неизъяснимое чувство глубокого покоя, под которым где-то далеко внизу бушуют могучие стихии, охватывает душу каждого человека при виде девственного ночного светила. Как блестящий солнечный луч зовет человека к неутомимой деятельности, побуждает к борьбе, так кроткий луч ока Изиды заставляет уйти вглубь себя, предаться сладостным мечтам о чем-то далеком, но близком и родном его душе. Здесь со всей ясностью человек познает, что в нем живут два начала: стремление к разуму и стремление к мудрости. Разум заставляет его напряженно искать повсюду вне себя, взвешивать, мерить и оценивать все, что встретится на его пути, стараться объяснить все взаимоотношения между факторами, как следствия элементарных грубых связей. Мудрость сразу заставляет стихнуть душевную бурю; ласковой, нежной, но твердой рукой она отвлекает его от внешнего мира, заставляет замкнуться в себе и в глубине своего Я находить все ответы. Подчинившийся ее голосу, человек сразу чувствует, как бесконечно много ускользало от его разума, сколь грубым он представлял себе мир, и начинает познавать тончайшую паутину взаимоотношений явлений мироздания.
"От светлых лучей Истины не всегда исходит тепло. Блаженны те, кто не заплатил за благо знания своим сердцем!"
Шиллер.
Как бы ни властвовали над человеком жизненные оковы, он всегда ясно сознает, что его чувства, волнения и переживания, проистекают из двух начал - ума и чувствования (sensibilité), Ум и чувствование - это низшие проекции разума в его абсолютности и тех дивных, мистических и сладостных переживаний, которые известны под общим именем "интуиции". Эти два великих начала души человеческой предначертывают путь, характер и гармоничность всех переживаний и восприятий на всем пути развития. На первых его ступенях, человек несравненно больше живет непосредственным чувствованием, чем все анализирующим разумом. Дух человека гнетется обстановкой, где он живет, он скорбит о своем светозарном отечестве, а потому человек невольно склоняется к таинственному чувству без слов. Он не сознает себя, он просто жаждет вернуться назад, но у него нет еще самосознания, а потому нет и разума. По мере развития человек все больше и больше направляет свою энергию на изучение окружающего мира, а потому невольно начинает руководствоваться преимущественно разумом. Переходя от изучения единичных факторов к синтезу, он сразу убеждается, что один разум не может утолить целиком жажду его духа. Разум и интуиция - одинаково должны служить человеку; мышление и логическое познавание не должны ни нарушать, ни нарушаться интуитивным познанием; более того, всякое познание должно быть осуществляемо мощью обоих начал. Все воспринятое интуицией должно быть переведено в разум, освещено им и выявлено в деталях. Всякое рассудочное познание должно привлечь на себя свет интуиции и мощью ее быть проанализировано.
Мышление зиждется на строгой последовательности умозаключений, или логике. Логика как метод априорного вывода, имеющего своей исходной точкой данные чувствования, имеет конечные пределы применения и потому является менее совершенным способом познания. В зависимости от той или иной исходной точки, логический метод приводит к различным результатам, а потому и сам он является по преимуществу оформливанием и выявлением аспективных частностей того, что дается интуицией. Логическая цепь умозаключений, как цепь, связывающая начальную точку с конечной, должна быть рассматриваема исключительно как метод, а не как самостоятельная ноуменальная сила. Она справедлива вполне лишь в данном конкретном случае, и как только она продолжается за присущие ей пределы, она тотчас же нарушает свободу познания и из его орудия делается оковами его связующими. Интуитивные восприятия в гармоничном познании не должны и не могут быть стеснены оковами логики.
"Внезапно проникающему в разум свету не должно преграждать туда доступ лживой логикой, которая своими нечестивыми умозаключениями ведет к уничтожению даже данных сознания".
Йогавасиштха.
"Как на возмущенной поверхности текучей воды солнце отражается только раздробленными искрами, так и в уме мирского человека, бегущего за майей, Бог сияет только неполным светом".
Шри Рамакришна Парамахамса.735
Во всяком стремлении или познавании воля, его осуществляющая, вполне ограничена тесными пределами, а следовательно достижение всякого результата есть прямое следствие начального положения, от которого человек к нему начинает стремиться. Этой частичной ограниченной воли человека подчас может оказаться не под силу исполнить то, что от нее требуется; вот почему такое познание ограничено в своих возможностях. Действительно, в некоторых случаях человеку приходится разбивать одно целостное познание на ряд последовательных, разъединенных периодами времени, подчас большими, чем сама продолжительность человеческой жизни; иначе говоря, по отношению к данному воплощению, такое познание может лежать и в области невозможного. Если бы человек был ограничен необходимостью познавать только путем эмпирического разума, его возможности были бы узко ограничены и его сознание никогда бы не смогло не только разрешить, но и поставить пред собой конечные мировые вопросы; здесь то на помощь человеку приходить дар интуиции. Интуиция - это то русло, по которому веяние Высшей Недосягаемой Силы доходит до человека. Интуиция не есть исключение, не есть особый случай действия или тем паче нарушение или обход общих законов, наоборот, это есть основная сущность их всех, их основание и утверждение. Если бы человек познавал исключительно мощью своего разума, то это имело бы своим прямым последствием то, что вся эволюция человеческого существа шла бы механическим путем, человек не имел бы вовсе свободы и вся его жизнь заключалась бы в машинальных действиях по мертвым недвижным законам. Истинные законы природы тем и отличаются от законов человеческих, что они живы и эластичны, в самих себе несут свое усовершенствование, в то время как законы человеческие постоянны и недвижны, а потому мертвы. Пред лицом Вечной Правды все равны, но равны постольку, поскольку они живы, поскольку они проявили себя, поскольку искали и нашли; равны не лица, а равны действия; тот, кто совершил больше, тот и других больше. Пред лицом человеческой правды равны лица, а не дела, и на каждого налагается не по его деятельности, а по его неподвижности. Вот почему законы истинные живут и совершенствуются вместе с человеком, они сами следят за ним, законы же человеческие мертвы и неподвижны и человек сам должен следить за ними и приноравливаться к ним. Когда человек, стремясь к познанию, ставит пред собой определенную цель и объективирует в своем существе некоторую ограниченную волю, присущую комплексу начальных представлений, то у него есть два пути. Во первых, он может направить эту волю к той цели, которую он стремится достигнуть, - в этом случае он отдается познанию в разуме. Во-вторых, он может направить эту волю внутрь своего существа, он может как бы замкнуться в себе самом и, доведя эту волю до крайнего напряжения, начать стремиться получить ответ из недр своего существа непосредственно. Таким путем человек, не выходя из группы начальных представлений, силой собственной своей воли как бы намечает по методу долженствования контур искомой цели, создает систему натяжений, начинающих активно притягивать к себе эманацию соответствующего аспекта Атмана. Когда это притяжение достигает достаточной Силы, Атман эманирует соответствующий луч, который, прорезав мглу, освещает в человеке то, к чему он стремится; это познание второго рода и есть познание с помощью интуиции.
"При свете разума можно сказать многое о началах, которые выше разума; но их интуиция лучше дает при отсутствии, чем при посредстве мысли. С этими идеями бывает то же, что с идеей о сне, о которой до известной степени можно говорить в состоянии бодрствования, но которую вполне познать и постигнуть можно лишь при посредстве сна. В самом деле, подобное познается лишь через подобное; необходимым условием всякого познания является то, чтобы субъект был подобен объекту".
Порфирий.736
"В состоянии духовной интуиции разум видит непознаваемые предметы при посредстве света, который на них проливает Первоединый, и, видя эти предметы, он реально видит Непознаваемый Свет. Но так как разум сосредоточивает все свое внимание на освещенных предметах, он неясно видит Начало, их озаряющее; если же, наоборот, он забывает видимые предметы, чтобы созерцать лучи, делающие их видимыми, он прозревает самый свет и Начало света. Но разум созерцает Непознаваемый Свет не во вне себя, он уподобляется глазу, который, не восприняв никакого внешнего и чуждого света, даже не заметив его, внезапно поражается ему одному свойственным лучом, который исходит из него и является ему среди мрака; то же происходит, когда глаз, не желая видеть другие предметы, смыкает свои ресницы и свет свой извлекает из себя самого, или под давлением руки видит свет, живущий в нем самом. Тогда, не видя внешнего, он все-таки видит, он даже видит больше, чем во всякое другое время, ибо он видит свет. Другие предметы, которые он созерцал раньше, хотя и освещенные, не были, однако, самим светом. Равным образом, когда разум будто бы закрывает глаза на внешние предметы и, сосредоточась на себе самом, ничего не видит, он не видит лишь чуждого света, горящего на чуждых формах, но он видит свой собственный свет, который вдруг загорается внутри чистейшим сиянием. Нужно, чтобы душа, изучающая Бога и ищущая постигнуть Его, образовала о Нем какую-либо идею; еще необходимо, чтобы она погрузилась в глубины Божества, зная как Велико То, с Чем она хочет соединиться, и убежденная, она в этом единении обретает блаженство до тех пор, пока она вместо того, чтобы созерцать себя или Непознаваемый Мир, сама не сделается предметом созерцания и не загорится блеском Первых Идей, Источник которых над нами".
Плотин.737
Познание в разуме и познание интуицией между собой равноправны; как то, так и другое одинаково даются не даром, а являются результатом работы и напряжения сознания. Различие состоит лишь в технике познавании: при познании в разуме, человек должен сделать силой своей воли ряд построений по перемещению плоскости сознания; при познании с помощью интуиции эта плоскость сознания только перестраивается, как бы видоизменяется без перемещения силой той же самой воли. Вообще же говоря, познания этих двух видов обыкновенно переплетены между собой и при всяком познавании в разуме человек пользуется интуицией, а при познании силой интуиции он довершает его в разуме. Чем выше человек, тем более способен он познавать интуицией; более того, самое его развитие состоит прежде всего в том, что он преобразует метод своих познавании, все более и более пользуясь интуицией.
"На небе знать - то же, что видеть.
На земле - то же, что вспоминать.
Счастлив тот, кто проник в мистерии,
Он познал Источник и Конец жизни".
Пиндар.
В познании нет и не может быть элемента случайности, каким бы путем или методом человек ни познавал. Классификация есть колыбель всякой науки вообще; интуиция как первоосновной источник всякого знания также не может не зиждиться на этом законе. Когда человек приступает к какому-либо конкретному познаванию, то он должен не только ясно сознать свою цель, но и строго ограничить ту систему представлений и умозаключений, которая является в этом познании начальным этапом. Если сказанное составляет уже необходимое условие при познании в разуме, то тем большее значение оно имеет при познании интуицией. Познавая в разуме, человек еще может, совершая свои логические построения и составляя частные синтезы, базироваться вначале лишь на части первоисходных представлений, а уже затем достроить остальное. Наоборот, при познании интуицией, человек необходимо должен поставить в своем сознании задачу в ее полном целостном объеме. Исполнение этого требования не только является необходимым для свершения интуитивного познания, но более того, оно выражает собой самую сущность процесса. Это именно и выражается законом, лежащем в основе всего учения об интуиции. - "При всяком интуитивном познании человек должен ясно формулировать свою цель и обнять в своем сознании всю систему представлений, которая к этой цели ведет. Он должен твердо очертить эту первоначальную систему, совершенно оторвать ее от всего остального мира, всю силу своей воли сосредоточить на желании данной цели и в момент высшего напряжения этой воли он должен в порыве ввысь оторваться и от цели и от начальной системы, стремясь вглубь своей собственной сущности. Мгновение спустя он уже будет иметь ответ, а если же его не последует, то это покажет лишь то, что средоточие было исполнено не с достаточной полнотой и совершенством".
"Прежде чем душа найдет возможность постигать и дерзнет припоминать, она должна соединиться с Безмолвным Глаголом, и тогда для внутреннего слуха будет говорить Голос Безмолвия".
Из восточной мудрости.
"Пусть они узнают, что лучшее и благороднейшее, к чему можно прийти в этой жизни, это молчать и дать Богу говорить и действовать в тебе. Когда все силы отрешены от своих дел и образов, изрекается то Слово. Поэтому и говорит он: "Среди молчания было сказано мне тайное Слово".
Мейстер Экхарт.738
"Заставь свое Я пребывать в религиозном молчании, чтобы Сам мог быть услышан, и тогда уйди в глубины твоего разума и слушай, что говорит Всеобъемлющий, Безличный, Называемый гностиками Пучиной..."
Станислав де Гуайта.739
"Est Deus in nobis et sunt commercia Coeli;
Sedibus aetheriis spiritus ille vivat".Ovid.740
"Нелепо было бы справляться, откуда происходит это интуитивное знание, как если бы это было нечто зависящее от места или движения. Оно не откуда ни приближается и не направляется никуда; оно является или не является вовсе. Так что, бесполезно было бы преследовать это знание в намерении открыть его тайные родники, но в безмолвии следует ждать, пока оно внезапно над нами не загорится, внутренне приготовляясь к священному зрелищу, как глаз терпеливо ждет восхода солнца. Не при посредстве воображения или размышления, которое само обязано извне заимствовать свои принципы, мы представляем себе Непознаваемые Силы, т.е. То, Что находится над нами: но при посредстве врожденной нам способности Их созерцать, позволяющей нам говорить о Них здесь".
Плотин.
"Вот ступени лестницы, по которым экстаз поднимается, дабы предстать во всем ослепительном блеске своего апофеоза:
- Направление своего внимания на один какой-нибудь факт сознания, будь это ощущение внешнего или внутреннего мира, деятельная мысль или вибрирующее чувство.
- Возрастающее помутнение и охлаждение всех других ощущений, всех других мыслей, всех других прошедших и настоящих чувств.
- Бурное стремление всех энергий к одному пункту, как бы под влиянием притяжения непреодолимого бедствия.
- Исчезновение всех форм внешней и внутренней чувствительности.
- Параличи и еще чаще каталепсия всех мышц, а вследствие этого долгое и судорожное пребывание в одном и том же положении, что, большей частью, выражает крайнее уничижение или крайнюю экзальтацию.
- Неудержимое стремление вверх, хотя бы одними глазами.
- Появление образов, соединяющихся в одной картине, или же одного образа, соединяющего в себе все красоты рисунка и красок.
- Конечный результат, одно, потрясающее ощущение, поглощающее ощущение, в которое превращаются все остальные аффективные силы.
- Испускание из этого единичного пункта световых лучей, переходящих в молнии.
- Восторг или экстаз".
Паоло Мантегацца.741
"Все сколько-нибудь знакомые с процессом художественного творчества хорошо знают, что художественные идеи и образы не суть сложные продукты наблюдения и рефлексии, а являются умственному взору разом в своей внутренней целости (художник видит их, как это прямо утверждали про себя Гёте и Гофман), и дальнейшая художественная работа сводится только к их развитию и воплощению в материальных подробностях".
Владимир Соловьев.742
Принцип, лежащий в основе этого закона, тот же самый, который покоится в основании общих законов проектирования и выявления; как там, так и здесь результат является мгновенно за нанесением последней грани. Именно поэтому всякое проявление сущности, вообще говоря, выражается и познается с помощью интуиции, а она сама есть в то же время синоним проявления. Познание сущности и познание формы тем, прежде всего, отличаются друг от друга, что знание формы доступно каждому и постигается скрупулезным исследованием, ведение же сущности есть высший дар и он доступен лишь избранным, и именно в возможности обладания им проявляется божественность сущности человека. Знание формы само по себе не может привести к познанию синтеза, ибо для восприятия его потребно наличие ряда данных, могущих и не быть у человека; наоборот, ведение сущности есть всегда, вместе с тем, и знание формы, ибо каждый единичный оттенок ее, каждая отдельная грань, может быть легко выявлена методом долженствования.
Живя в земной юдоли и проходя скорбный путь своей жизни, человек является вечно рабом, поскольку живет он своим малым разумом. Сколько бы он ни знал, сколько бы ни приобрел он опыта жизненного, все равно он беспрестанно наталкивается на ограничения и препятствия. Рано или поздно он неминуемо должен сознать себя слепым орудием неведомых законов, заставляющих не только исполнять непонятную работу, но и самого ковать цепи своей quasi-свободной воли. Если человек не пытается бороться, если он смиряет гордый дух свой, то, в конце концов, он может найти себе удовлетворение в самом процессе жизни, найти в нем ее оправдание и цель. Но как бы ни смирялся человек, в недрах души его живет пламенная вера в таящуюся где-то в бездонных глубинах его существа безграничную свободу; он знает, что в нем самом под образом раба смиренного спит властелин, который жив и может проснуться; и вот, подчас под влиянием ничтожной причины, до человека вдруг начинают долетать какие-то смутные образы, грезы и мечтания. Он еще не верит им, не понимает их, но уже жаждет безраздельно всей силой своей души. Эти смутные видения убаюкивают разум человека, они притупляют его волю, парализуют чувство критики и, навевая сладостные сны, уносят в царство сказки. Придя в себя, человек сам не понимает, что с ним было, он смущается, ему становится неловко перед самим собой, а тем паче он старается скрыть от других прошедший порыв сладкого безумия. Но вот проходит время, прошедшее возвращается, человеком вновь овладевает Богиня Мечты, и на ее крыльях могучих он вновь уносится в край неведомый. Человек все больше прислушивается к его веяниям, в нем рождается жгучий интерес, рождается доверие и, мало-помалу, он начинает верить в этот новый мир, где так хорошо, где столько свободы, где все его заветные желания облекаются плотью действительности. Но чем больше человек рождается в этом втором мире, тем тяжелее возврат назад, тем болезненнее реакция, тем безысходнее тоска. Проходит время, порой многие, бесконечные годы, пока человек начнет связывать эти два разных мира в один, убеждаться в тождестве своей личности, как там, так и здесь. И вот человек начинает переносить веяния одного мира в другой, в нем рождается дар интуиции, как чувства единства, как знание цельности, и мощью свободы в одном мире он начинает рушить оковы в другом. Постепенно в человеке просыпается властелин, дремавший дотоле; он начинает жить тем высшим таинственным миром, он становится его сознательным деятелем, он чувствует себя уже иначе в земной юдоли, делается господином своей судьбы, т.е. становится Магом.
"Активный экстаз имеет две степени. - На первой - адепт проникает сущность природы, ниспосланной Провидением, Природы Открытой, сообщающей ему прямо, без символов, Свет - Истину. - На второй - он может даже сообщаться с Чистым Духом, Который его уносит к Неисповедимому Небу Божественных Архетипов, ибо в этих случаях имеется как бы переливание Божественной Мысли, делающейся мыслью человеческой в разуме адепта о средством особой алхимии, превращением потрясающим и необъяснимым".
Станислав де Гуайта.743
Интуиция - этот высший дар делается воистину путеводной звездой человека, он начинает видеть все через ее свет; вот почему в традиции оккультизма интуиции приписывается эпитет "Stella Magorum" - "Звезды Магов". Интуиция есть та именно сторона существа человека, которая делает его божественным; она приобщает его Горнему Миру и связывает со всем неразрывными узами; учение об этом высшем даре и является доктриной Аркана XVII.
При интуитивном познании процесс его течения для сознания прерывист, ибо часть его траектории лежит в области неведомого; познание логическое осуществляется непрерывным процессом и весь путь его освещен сознанием. Когда человек познает путем логики, он опирается целиком на волю своего относительного Эго, на сознательный разум и на опыт части состава, освещенной сознанием; в силу этого в процессе логического познания человек не только должен тратить силы свои на самое его осуществление, но и все время твердо памятовать о конечной цели и в каждый данный момент познания им руководить. Ясно, что лишь совершенный человек может совершенно познавать логикой. Действительно, в этом случае человек должен стремиться к смутно сознаваемой цели неведомым путем, а потому всякое познавание путем логики в себе самом несет источник сомнений. Чем выше цель, чем дальше к ней путь, тем сомнения более сильны, и самый разумный человек, самый строгий логический мыслитель всегда отравляет интеллектуальное наслаждение познавания ядом сомнения, как следствие сознания им же самим условности и относительности пути, развития своих мыслей. При познании интуицией человек прислушивается к высшей силе, он опирается на высшую волю и на высший опыт. Опыт и его производная - мудрость имеют отличительным признаком то, что их скрыть нельзя, как нельзя и подделать. С первого же дуновения внутреннего голоса своего, человек чувствует в нем силу великую, а потому в нем тотчас же рождается доверие, быстро претворяющееся в веру, воистину непоколебимую.
"Там, в этом священном лесу, сидя у подножья пипалы,744 я направил мой дух к Этой Душе, проникшей в мою собственную душу, как только я почувствовал, что это свершилось. И по мере того как я воспарял к Лотосу у ног Ари, дух был побежден этой силой воспарения, глаза увлажнились слезами желания, и я почувствовал, как Это Божественное Существо стало постепенно нисходить в мое сердце".
Бхагавата пурана.745
Для человека, познающего интуицией, авторитет того высшего начала, которое эту интуицию осуществляет, стоит на недосягаемой выси. На пути веков история равно показывает, что люди, которых коснулось веяние внутреннего Гения Божественного, всегда и неизменно свято верили в то, что они открывали другим. Гениальность и вера, откровение и непреложность против напора сомнений всегда и неизменно были неразрывно связаны друг с другом. Когда человек в чем-либо твердо убежден, он тем самым излагает свое знание с убеждением; в свои слова и в свои творения он вкладывает искры своего духа и веры в сообщаемое им знание; эти искры зажигают в сердцах людей ответный отблеск и, приобщая к знанию, приобщают и к вере в него. Интуитивное откровение и вера в него непреложная никогда не ограничивались одним пылающим сердцем, они всегда широко распространялись и создавали круг людей, веривших столь же свято, как и первый избранник. Всякое откровение, всякая интуиция всегда создают школу, и только они одни. В них есть жизнь, в них есть нечто неуловимое, что исполняет все формы их силой великой духа и, наоборот, самые хитроумнейшие хитросплетения сухого разума всегда оставались лежать втуне, и фолианты, их вмещавшие, одиноко желтели и пепелились, забытые Богом и людьми.
"Это не книги дают эти великие знания; необходимо их черпать в самом себе глубоким погружением в свой дух и искать священный огонь в его собственном источнике... Вот почему я ничего не писал об этих открытиях и никогда о них впредь говорить не буду. Всякий человек, кто примется за эту работу, чтобы обнародовать эти знания, будет работать всуе и все результаты им достигнутые, будут лишь в том, что, исключая небольшое число людей, которым Бог дал достаточно разума для того, чтобы видеть самим эти Небесные Истины, он внушит одним людям к ним презрение, а других исполнит тщеславной и дерзкой самонадеянностью, как если бы они знали эти чудесные вещи, которых, однако, они не знают".
Платон.746
Эта великая сила придавала облику избранника, постигшего ведение, неизъяснимое обаяние. Такой гений всегда возбуждал самые сильные чувства, будь то любовь бесконечная, будь то злоба свирепая. Но ему до этого было мало дела; знание Истины и твердая вера в Нее всегда выливались в полную, непреклонную убежденность в необходимость и глубокую ценность исполняемой им миссии, а потому, несмотря ни на что, он спокойно провозглашал свое учение с полным сознанием его цели и достоинства. Достоверность Истины, которая черпается интуитивным познанием, обуславливает и другое Ее свойство.
"Истина Едина, но разные люди дают Ей различные имена".
Ригведа.
Разнствование познания - это удел мира относительного; различие форм, затемняющих сущность, есть следствие оторванности людей как от высшего синтеза, так равно и друг от друга. При логическом познании человек имеет дело только с формой; связывая формы между собой, противопоставляя их, разбираясь в них, человек создает вечно многоразличие, но это многоразличие лишь кажущееся, ибо оно выливается лишь в замену одних обозначений неизвестных другими, но все они одинаково лежат в мире иллюзии, а все изменения в ней сами по себе ни на йоту не приближают к сущности. При познании интуицией человек сразу проникает в Мир Первообразов, его дух черпает из Мира Причин, а потому он торжествует над разнствованием в формах, возносится над миром относительного и приобщается к Общемировому Единству. Единство Вселенского Ведения есть синоним самой его сущности. Истина может быть только одна, а потому приобщение к Первичной Истине мощью интуиции есть приобщение к Единству по сущности, по принципам и по следствиям В полную противоположность познанию логическому, познание интуитивное совершенно лишено элементов относительности. Чем выше и чище человек, познающий интуитивно, тем более черпаемое им знание приближается к Абсолютному Знанию.
"Странно - кажется, существует мода и на идеи. Мне часто приходила в голову такая мысль, которую я считал совершенно новой, но, читая газеты, я узнавал, что кто-то в России или в Сан-Франциско только что высказал эту же мысль и почти в тех же самых выражениях. Когда мы говорим о чем-нибудь, что это "в воздухе", то мы и сами не подозреваем, до какой степени верны такие слова. Мысль не зарождается в нашем уме, она находится вне нас, а мы только подбираем ее. Все истины, все открытия, все изображения не были получены нами прямо от известных людей. Когда настает для них время, то из разных уголков земли протягиваются руки, которые отыскивают эти идеи инстинктивно, ощупью, и схватывают их".
Джером К. Джером.
"Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель, -
Вечно носились они над землею, незримые оку.
Нет, то не Фидий воздвиг Олимпийского Славного Зевса;
Фидий ли выдумал это чело, эту львиную гриву,
Ласковый, царственный взор из-под мрака бровей громоносных?
Нет, то не Гёте великого Фауста создал, который
В древне-германской одежде, но в Правде Глубокой, Вселенской.
С образом сходен предвечным своим от слова до слова.
Или Бетховен, когда находил он свой марш похоронный,
Брал из себя этот ряд раздирающих сердце аккордов,
Плач неутешной души над погибшей великою мыслью,
Рушение светлых миров в безнадежную бездну хаоса.
Нет, эти звуки рыдали всегда в беспредельном пространстве,
Он же, глухой для земли, неземные подслушал рыданья.
Много в пространстве невидимых форм и неслышимых звуков,
Много чудесных в нем есть сочетаний и слова и света.
Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть и слышать,
Кто, уловив лишь рисунка черту, лишь созвучье, лишь слово,
Целое с ним вовлекает созданье в наш мир удивленный".Алексей Толстой.
Возвышаясь над относительным, интуитивное знание тем самым возвышается над временем. Вневременность и внеусловность - суть равно отличительные признаки интуитивного знания. К какому бы веку человек ни принадлежал, в каком бы периоде истории он ни жил, среди каких бы условий он ни находился, все равно единство познания тотчас же сказывается и притом самым поразительным образом. Стремясь к одной и той же цели, люди не только постигали те же самые идеи, законы и принципы, но и выражали их в тех же самых мыслях, а сплошь и рядом даже в тех же самых словах. Так, например, мы читаем в вступительной статье Мориса Метерлинка к изданному им творению Рейсбрука Удивительного.747
"То было в начале одного из самых мрачных столетий средневековья - XIV-м. Он не знал ни греческого, ни может быть латинского; он был одинок и беден, а между тем в глубине этого темного Брабансонтского леса душа его невинная и простая получает, сама того не ведая, ослепительные лучи-рефлекции всех одиноких и таинственных вершин человеческой мысли. Он знает, сам того не подозревая, платонизм Греции, он знает суфизм Персии, брахманизм Индии и буддизм Тибета, и его удивительное невежество отыскивает мудрости погребенных веков и провидит знание столетий, еще не наступивших. Я мог бы цитировать целые страницы из Платона, Плотина, Порфирия, из книг Зенд, из гностиков и Каббалы, Божественное содержание которых всецело повторено в писаниях скромного фламандского священника. Встречаются странные совпадения и тождественность мысли, почти пугающая. Более того, временами кажется, будто он писал в точном предположении почти всех его неизвестных предшественников".
Достоверность и единство интуитивного ведения выливаются в третье его отличительное свойство. Истина неразрывна с простотой, а потому интуиция всегда дает самые глубокие идеи и мысли по своей сущности в самых простых, элементарных формах.
"Таким путем сознательная личность плавает в астрале где ей угодно, разбираясь сама в неизвестных реальностях, могущих заинтересовать ее. Но тогда, если только заинтересовавшие ее понятия суть понятия интеллигибельного порядка, - они не могут быть вручены ей иначе как символически при посредстве астрального света, который, прежде всего будучи образным, говорит, давая только проницательности духа серию изображений, которые этот последний должен затем перевести как иероглифы Невидимого. Этот конкретный и полный эмблем язык есть единственный, которым может пользоваться Истина, изъясняясь посредством астрала".
Станислав де Гуайта.748
Эта-то именно простота, иногда кажущаяся даже наивной, всегда сопутствует явлению духа. В этой-то именно форме, порой красочной, но красочной совершенно особо, исполненной оригинальными образами и сопоставлениями, порой, наоборот, лишенной всяких прикрас, подобно изложению ребенка, изложены наиболее известные памятники интуитивного откровения. Так называемый "евангельский язык" - не случайность; достаточно углубиться в него, проникнуться его отличительными свойствами, чтобы затем всегда легко и безошибочно отличать на основании одной только формы изложение интуитивное от изложения чисто рассудочного. Единство сущности создает единство формы, порой до поразительного совпадения. Начиная с дошедших до нас книг Гермеса и Индии, через творения семитического Откровения, гимны эллинских мистерий, Зогар и Сефер Иециру Каббалы, средневековый мистицизм и мистицизм последних дней, равно будь то обряды масонских лож, сочинения Бёме, Парацельса, Сведенборга, Гуайта или заклинания и песни сект Поволжья, до повествований наших сомнамбул, погруженных в магнетический сон, все равно всюду мы слышим один и тот же язык, для европейца позитивиста странный, но удивительно тождественный и единый на пути многих десятков веков. Это единство языка приводит нас к пониманию учения оккультизма об общемировом священном языке, как естественном языке духа. Язык, как совокупность вибраций, есть естественное выражение духа, и величественные аккорды музыкальных симфоний тому служат живым примером. Этот особый, неведомый язык может быть и сейчас услышан из уст сомнамбул, и тот, кто его слышал, может смело сказать, что ни один народ не говорил на столь прекрасном и благозвучном языке, глубоком, певучем и чарующем. Этот язык естественен человеку, но он познает его лишь только тогда, когда он сможет воспринимать самый дух. Он начинает с него в колыбели, когда впервые высказывает свои желания, он встречается с ним, когда впервые перед ним раскрывается завеса познания интуитивного, но он его не понимает, он переводит его на свой язык чтобы понять, а потому и забывает его до далекого грядущего.
"Говорящий на незнакомом языке, молись о даре истолкования. Ибо когда я молюсь на незнакомом языке, то хотя дух мой и молится, но ум мой остается без плода".
1 Послание апостола Павла к Коринфянам, 14:13-14.
Достигнув знания этого абсолютного естественного языка, человек тем самым, по вере всех времен и народов, приобретает знание всех языков.
"И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать".
Деяния Апостолов, 2:2-4.
Таким путем интуитивное познание привлекает человека к единству, приближает его к Богу. Человек всегда это сознает, а потому познание Высшего Начала, дающего ему ведение, приводит к глубокому самосознанию, к ощущению своего истинного достоинства; связываясь с Высшим, человек связывается со своей истинной сущностью, а потому исполняется совершенным спокойствием. Человек отрывается от жизни, он перестает мучиться ею, он приобщается к иному миру, в котором лежит его истинное отечество. Он чувствует, что он становится членом особой общемировой семьи людей-избранников, жизнь которых в этой юдоли есть сознательная миссия, есть исполнение предначертанной задачи. Он сознает себя посланцем, долженствующим исполнить все то, что ему предназначено, он делает свое дело, ему безразлично, как его встретят, ибо его цель, как и он сам, лежат в области Вечного, Торжествующего. И как только достиг он этого сознания, ему уже все нипочем, всякая мука ничто, всякая смерть красна, он знает свою цель, а потому и жизнь его есть счастье, счастье истинное и бесконечное.