ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
РЕФЛЕКСИЯ – Термин обозначающий в феноменологии самонаправленность сознания на собственные переживания, так что если в прямом восприятии нами воспринимается некий предмет, то путем рефлексии мы переключаем внимание с предмета на само восприятие. Гуссерль различал два типа рефлексии: естественную и трансцендентальную. Первая ограничена областью повседневной жизни, а также психологического опыта, связанного с личными психическими переживаниями. В трансцендентально-феноменологической рефлексии эта область исключается путем редукции, и предметом, усмотрения и описания становится трансцендентально редуцированное cogito. Рефлексия не только свершается в принципиально новом модусе опыта, но и изменяет сами первоначальные переживания. Направленность ее двояка: с одной стороны, она проясняет различные типы интенциональных предметностей (ноэматические структуры сознания), с другой стороны, описывает способы функционирования самого сознания (ноэтические акты). При этом общей характеристикой рефлексии, по Гуссерлю, является факт удвоения "Я", где над наивно заинтересованным "Я", воспринимающим предметы, рефлектирует феноменологическое "Я", некий "незаинтересованный соглядатай" [56], анализирующий переживания первого "Я" безотносительно к эмпирической значимости их содержания. Это, однако, не означает отказа от эмпирического мира; в трансцендентальной рефлексии, по мысли Гуссерля, мы теряем лишь "наивность" мировосприятия и наново приобретаем мир qua cogitatum: в ноэтически открытой бесконечной и чистой жизни сознания, осмысливающего ноэматически чистый интендированный мир.
СВОБОДНАЯ ВАРИАЦИЯ В ФАНТАЗИИ – Феноменологическая процедура, осуществляющая процесс категориального созерцания в интенциональном модусе воображения. Исследуемый предмет (чувственный или воображаемый) должен быть очищен от всех практических и побочных факторов, чтобы явить созерцанию искомую априорную сущность. Это достигается с помощью фантазии; сам предмет берется здесь лишь в качестве исходного пункта, остальное происходит в сфере чистого свободного воображения. Измышляется ряд вариантов заданного предмета; мы варьируем и изменяем его совершенно произвольно, добавляя к нему новые характеристики или лишая его старых; все это свершается за пределами актуального опыта, так что, по словам Гуссерля, "мы находимся в мире чистой фантазии, так сказать, в мире абсолютно чистых возможностей" [57]. Произвольный характер варьирования приводит к тому, что заданный предмет перестает быть парадигмой и становится сам одной из бесконечно возможных вариаций, так как теперь уже мы вполне могли бы принять за исходный пункт любой другой измышляемый пример. Наша задача заключается в том, чтобы уловить в этой игре возможностей некую идентичность, стабильность и неизменность варьируемых признаков. Мы также обращаем внимание на те характеристики, изменение которых связано с изменением предмета. Они и образуют некий инвариант, по отношению к которому воображенные примеры играют роль вариантов. Усмотрение сущности, таким образом, доводится до ясного и отчетливого эксперимента. "Эта универсальная сущность, – пишет Гуссерль, – есть эйдос, "идея" в платоновском смысле, но схваченная чисто и свободная от всяческих метафизических толкований" [58].
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОСТЬ – Феноменологическую специфику этого понятия Гуссерль, в частности, поясняет в "Кризисе европейских наук". Термин "трансцендентальный" получил широкое применение со времен Канта, и с тех пор прочно вошел в философский лексикон кантиански ориентированных доктрин. Феноменология берет его в предельно широком смысле для обозначения того мотива, который впервые был осмыслен в философии Декарта. Этот мотив характеризуется Гуссерлем как проблематический поворот к первоисточнику всякого познания, как саморазмышление познающего о самом себе и о познавательной жизни, в которой все научные формации получают окончательное осмысление. Первоисточник познания – чистое "Я", вокруг которого вращается вся трансцендентальная проблематика. Гуссерль критикует в этой связи Канта, который не вникнул в существо декартовских размышлений и не усмотрел радикальной противоположности между объективизмом и трансцендентализмом. Между тем именно в натуралистическом объективизме следовало бы искать основания кризиса, охватившего не только научные дисциплины, но и идею научности. "Только слепота по отношению к трансцендентальному, как оно опытно познано в феноменологической редукции, делает возможным возрождение физикализма в нашу эпоху – в несколько измененном виде логистического математизма, этого уклонения от задачи, предложенной нам историей" [59]. Необходим новый крайний поворот от кантовского трансцендентализма, опирающегося на объективное знание, к трансцендентализму, исходящему из первоначальных очевидностей жизненного мира и чистой субъективности. В предельном смысле феноменологическое понятие трансцендентальности можно было бы определить как радикальное самоуглубление и самоистолкование редуцирующей себя субъективности, которая в последней вехе чистоты преодолевает собственные пределы. По словам Гуссерля, "субъективизм может быть преодолен только посредством универсального и последовательного (трансцендентального) субъективизма" [60].
ФЕНОМЕН – Специфика этого понятия легче всего уясняется от обратного. Феномен не есть "вещь", существующая вне сознания и аффицирующая чувственность, но он не есть и "вещь" как "совокупность образов", "пучок представлений" или "комплекс ощущений". Сознание, будучи всегда направленным-на, направлено на вещь, которая явлена ему именно как вещь, но данная в смысловом единстве ее переживания. Феномен, следовательно, есть самообнаружение и самополагание вещи в потоке сознательных переживаний, где вещь полагает себя целиком как таковая в модальности самоочевидности. Отсюда понятно, что адекватное уразумение возможно здесь лишь на уровне допредикативного опыта; феномен – не конструкт и не теоретическое примышление, а ясное неискаженное переживание вещи в ее первозданности. Редукция начинается уже здесь, ибо только устранив мыслительные стереотипы, сводящие опыт к ощущениям, можно вернуться к прозрачности простого восприятия, видящего в вещи саму вещь, а не комплекс "методологических" ощущений. "Для каждого, только не для путаных философов, является абсолютно самоочевидным, что вещь, воспринятая в восприятии, есть сама вещь, в своем самоличном бытии" [61].