ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
§728. Функция нашего интеллекта состоит в деятельности познания мира. Ничего другого ему не дано. В этом смысле интеллект и деятельность познания представляют собой одно и то же. Все интеллектуальные способности человека – созерцание, представление, воображение, память, мышление – не имеют никакого самостоятельного значения вне деятельности познания и представляют собой лишь её процедурные моменты. Поэтому чтобы понять, что представляет собой наш интеллект, достаточно рассмотреть содержательную сторону осуществляемого нами процесса познания окружающего мира.
Последовательность определений понятия интеллекта:
Созерцание
§729. Все наши знания, как уже было неоднократно здесь сказано, происходят из ощущений предметов окружающего нас мира. Чувственные ощущения воспринимаются конкретными людьми. В силу этого все те знания, которыми располагает сегодня человечество, создавались в головах отдельных людей. Только человек, являясь от природы живым существом, способен чувственно воспринимать окружающие предметы и преобразовывать эти ощущения в их представления и понятия. То обстоятельство, что производимые людьми знания записываются в книгах, передаются по наследству, наращиваются в каждом новом поколении, не отменяет сказанного. Лабораторией интеллектуального творчества является голова отдельно взятого человека. По крайней мере, так было до нынешних времён.
§730. Нам уже дважды приходилось говорить здесь об ощущениях. Первый раз в учении о душе, где наполняющий человека сонм ощущений даёт ему чувство самого себя. Второй раз – при знакомстве с сознанием, где ощущения рассматривались как то, посредством чего снимается противоположность между человеком и окружающим его миром, благодаря чему субъект приходит к осознанию своего Я, к самосознанию. Теперь же мы рассматриваем ощущения с точки зрения формирования самого содержания нашего интеллекта.
§731. Ощущения воспринимаемых нами предметов всегда конкретны. Во-первых, потому, что конкретен тот предмет, который мы в данный момент ощущаем. Во-вторых, потому, что конкретны и сами виды ощущений. Это могут быть или ощущения звука, или ощущения цвета, или вкуса, или запаха, или осязания (веса, формы, температуры) и т.д. Однако вне зависимости от такого различия, для того чтобы ощущения какого-то предмета стали достоянием нашего сознания, мы во всех случаях первым делом должны обратить на них своё внимание.
§732. Обратив внимание на свои ощущения, мы тем самым переносим их в сферу своего сознания При этом мы ещё продолжаем непосредственно воспринимать (осматривать, обнюхивать и т.д.) сам предмет. В силу этого попавшие в сферу нашего внимания ощущения обнаруживают свою двойственность. С одной стороны, они исходят от того внешнего предмета, который мы воспринимаем, с другой стороны, будучи почувствованными нами, они уже принадлежат нашему сознанию. В акте внимания непосредственное единство субъекта с воспринимаемым предметом ещё сохраняется.
§733. Акт проявления внимания – это весьма важный пункт в развитии познания. Через него проходит линия раздела между содержанием души человека и содержанием его сознания. Вся та масса ощущений предметов внешнего мира, которая не попадает в сферу нашего внимания, минует наше сознание, но поглощается нашей душой и сохраняется в ней. И только та часть наших ощущений, на которые мы обращаем своё внимание, попадает в сферу нашего сознания и становится исходным материалом для его дальнейшей деятельности. В словах "смотрит, но не видит" схвачена суть отличия тех ощущений, которые проходят мимо нашего внимания, от тех, которые становятся достоянием нашего Я. "Вы что же, никогда не видели Луны?" "Конечно, видела, – ответила героиня фильма "Весна", – но никогда не обращала на неё внимания".
§734. Те ощущения, которые проходят мимо нашего внимания, попадают напрямую в арсеналы нашей души. В дальнейшем они также влияют на работу нашего сознания, но лишь тем специфическим образом, что в ходе их чувственного переживания душа порождает сновидения и интуитивные догадки, которые учитываются нашим Я при принятии сознательных решений. И наоборот, те ощущения предметов внешнего мира, на которые мы обращаем своё внимание, попадают в сферу нашего сознания. Образуемые из них представления и мысли также сопровождаются появлением в нашей душе соответствующих им эмоциональных переживаний, которые отражаются на содержании наших сновидений и интуиции. Так что все воспринимаемые нами ощущения – и те, на которые мы обращаем своё внимание, и те, которые остаются за его пределами, – участвуют в работе нашего Я, хотя и различным образом. Но здесь, в учении об интеллекте, нас интересуют только те ощущения, которые становятся нашими созерцаниями.
§735. Созерцаниями называются те ощущения, на которые мы обращаем своё внимание. Созерцаемые нами образы предметов составляют первичное содержание нашего интеллекта. Восприняв их, мы перестаём разглядывать сами предметы и переключаем своё внимание на работу с их образами. Тем самым наш интеллект переходит со ступени созерцания реальных предметов на ступень их представления. В словах: "Я это видел" очень удачно выражана суть этого перехода. То, что я видел ранее, продолжает теперь сохраняться во мне в форме его представляемого образа, хотя непосредственно сам предмет я уже не созерцаю. Следовательно, я не только созерцал данный предмет в прошлом, но и в настоящее время продолжаю сохранять его образ в самом себе, в своём представлении.
Представление
§736. Представление – это внутренне усвоенное созерцание. Оно занимает среднее положение между ступенью непосредственного созерцания предметов и ступенью наших размышлений о них. Если на ступени созерцания мы имеем ещё непосредственное единство субъекта и объекта, то на ступени представления мы имеем уже их противоположность. Тот предмет, который мы созерцали, остался существовать сам по себе среди окружающей его природы, а его сохранённый в нашем представлении образ теперь оторван от него и предоставлен произволу нашего Я. Например, прогуливаясь как-то осенью по лесу, я встретил там дикую яблоню, образ которой я продолжаю хранить в своём представлении. При этом сама яблоня осталась стоять там, в лесу, а её идеальный образ находится теперь в моём представлении.
Однако, попав в сферу нашего представления, образ предмета оказывается как бы в тупике. Для того чтобы он стал доступен как для меня самого, так и для всех других людей, мне необходимо, во-первых, закрепить его (образ) в своём представлении, а во-вторых, придать ему какую-либо внешнюю форму, с той целью, чтобы его содержание могло быть доступным для других людей. Мало ли что я могу представить себе, но как сделать так, чтобы это моё внутреннее представление могло быть понято другими людьми. Вот эта задача и решается нашим интеллектом посредством:
§737. Вспоминание – начальный момент представления. Прекратив непосредственно созерцать предмет, мы какое-то время продолжаем удерживать его образ в своём представлении. Поскольку этот образ стал достоянием нашего сознания, постольку он оказался оторванным от всех тех внешних связей и пространственно-временных координат, в которых существует сам реальный предмет.
§738. Чем более свеж сам эпизод непосредственного созерцания предмета, тем более чётким и ярким сохраняется в нас его образ. Но с течением времени этот образ тускнеет и забывается. Происходит это потому, что, став достоянием нашего интеллекта, он не получает от него ещё никакой определённости. Той толики внимания, которая была уделена предмету при его непосредственном созерцании, хватает лишь на то, чтобы перенести его образ в своё представление. Но попав в него и не получив от него более никаких пометок, образ постепенно стирается. Бесконечная череда образов предметов, на которые мы случайно обращаем своё внимание, сохраняется в дальнейшем в запасниках нашего интеллекта в бессознательной форме. И мы не знаем, какое множество их дремлет внутри нас. Они время от времени случайно всплывают в нашем представлении, но их невозможно вызвать сознательно.
§739. Чтобы мы могли вспомнить такой бессознательно сохранённый в нас образ, требуется повторное созерцание самого реального предмета. Вспоминание в собственном смысле этого слова как раз и означает совпадение образа повторно созерцаемого предмета с уже имеющимся в нашем представлении образом, обладающим таким же содержанием. Повторное созерцание предмета вызывает на поверхность сознания его прошлый образ. Например, образ той дикой яблони, которую я встретил в лесу прошлой осенью, совсем было стёрся в моём сознании. Но, увидев её этой осенью вновь, я тотчас узнал её. В моём сознании оживился её прошлогодний образ. Да-да, это, несомненно, она, та самая яблоня. Её нельзя не узнать...
Чтобы образ какого-либо предмета стал нашим устойчивым представлением, требуется его неоднократное созерцание. Когда с первого раза нам в глаза, как принято выражаться, бросается какая-то вещь, то у нас обязательно возникает желание взглянуть на неё ещё раз, чтобы за счёт повторного акта созерцания зафиксировать её образ в своём представлении. Как поётся в одной незатейливой песенке: "Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я".
§740. Образ, воспринятый нами при повторном созерцании предмета, закрепляется в интеллекте благодаря уже присутствующему в нём образу, снятому при его первом созерцании. Первый эпизод созерцания закрепляет второй, а второй эпизод созерцания закрепляет первый. Чем более многократно и в разных обстоятельствах мы созерцаем предмет, тем более устойчиво закрепляется его образ в нашем представлении. Только благодаря такому неоднократному созерцанию предмета его образ приобретает устойчивость и становится собственно нашим внутренним представлением.
§741. Сделав благодаря неоднократному созерцанию предметов их образы своими устойчивыми представлениями, мы получаем возможность в дальнейшем распоряжаться ими по своему усмотрению. Деятельность воображения составляет второй шаг в развитии нашего интеллекта на ступени представления. Здесь интеллект имеет дело ещё не с мыслями как таковыми, а лишь с заполняющими наше представление образами предметов.
Сама способность к воображению – способность нашего интеллекта создавать из находящихся в нём образов предметов нечто отличное от них, основана на единстве тождества (схожести) и различия самих предметов. Когда два предмета различаются между собой, возникает материал для деятельности воображения. Вот как, например, работало воображение у одной из героинь Н.В.Гоголя, озадаченной выбором жениха: "Если бы губы Никанора Ивановича приставить к носу Ивана Кузьмича, да прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича"...
Способность воображения включает в себя:
§742. ВОСПРОИЗВОДЯЩАЯ СИЛА ВООБРАЖЕНИЯ. Первый элемент воображения – это способность нашего Я воспроизводить хранящиеся в нем образы предметов без их непосредственного созерцания. Этим воспроизводящая способность воображения отличается от простого вспоминания, которое ещё требует повторного очного созерцания предмета. Правда, воспроизводить можно также имена предметов и наши мысли по поводу них, но это происходит лишь на ступени мышления. Здесь же, на ступени представления, наше воображение способно воспроизводить только хранящиеся в нас образы предметов.
§743. АССОЦИИРУЮЩАЯ СИЛА ВООБРАЖЕНИЯ. Порядок воспроизведения нашим представлением образов предметов строится на основе возникающих между ними ассоциаций. Для появления ассоциаций достаточно наличия какой-либо случайной схожести предметов:
Английские сенсуалисты (Локк, Беркли) придавали большое значение так называемым "законам ассоциации идей". Но ассоциирующая способность нашего воображения не имеет отношения к идеям (§§248-277). Она проявляется на более ранних ступенях деятельности интеллекта и касается лишь находящихся в нашем представлении образов предметов. Что же касается собственно "законов ассоциации", то как таковых их просто нет. Своеобразие ассоциаций зависит главным образом от состояния того человека, которому они принадлежат. Они возникают по принципу: "у кого чего болит, тот о том и говорит". Обычный разговор между людьми, собравшимися поболтать о том о сём, развивается как раз в русле спонтанно возникающих в ходе него ассоциаций. Начинают говорить о погоде, затем переходят на соответствие ей своей одежды, от одежды – к ценам, от цен – к политике и т.д.
Остроумие имеет свои корни в ассоциирующей способности воображения. Острота соединяет между собой такие представления, которые хотя и отстоят далеко друг от друга, но при этом, однако, обнаруживают элементы неожиданного сходства. Например, вот как однажды Вольтер высказался в адрес одного своего надоевшего гостя: "Вы, – сказал он ему, – отличаетесь от Дон-Кихота тем, что тот принимал постоялые дворы за замки. Вы же принимаете замки за постоялые дворы". К ассоциирующей способности воображения относится и такая забава нашего интеллекта, как игра слов. Например: везёт тому, кто везёт.
§744. Положительным результатом ассоциирующей деятельности интеллекта являются общие представления. Основанием для их появления может выступать наличие какого-либо общего свойства у ряда предметов. Например: роза красная, кирпич красный, отсюда – общее представление красного цвета как такового. Либо общее может выступать как род, к которому сводятся схожие образы единичных предметов. Например: груша – плод, яблоко – плод, слива – плод, отсюда – общее представление плода как такового.
Неверно полагать, что общие представления возникают без участия интеллекта, как бы вследствие простого совпадения многих сходных образов. Изначально образ каждого предмета был взят нами извне, но их аналитическое разложение и нахождение у них тех особенностей, которые позволяют сводить их в одно общее представление, являются заслугой нашего интеллекта. Например: образ конкретного яблока, которое я держу в своей руке, и общее представление яблока как такового, которое существует только в моём представлении, а не в реальности.
Общие представления всегда отличаются от образов конкретных предметов. Они могут более походить на них, а могут быть совсем отвлечёнными. Соответственно, степень общности таких общих представлений может быть различной, от крайне узкой до крайне широкой, когда в них уже вообще исчезают очертания реальных предметов и они становятся совершенно искусственными, оторванными от своих прототипов.
§745. ТВОРЧЕСКАЯ СИЛА ВООБРАЖЕНИЯ. Чтобы наполняющие наш интеллект образы реальных предметов и их общие представления стали доступны также и для других людей, они должны быть каким-то образом выведены нами из нашей головы во внешний мир. Решается эта задача путём перенесения содержания наших идеальных представлений на реальный материал окружающего нас мира. За счёт такого материала мы придаём своим внутренним представлениям внешнюю чувственно ощутимую форму.
Что касается находящихся в нашем представлении образов реально существующих предметов, то для их овнешнения достаточно просто указать на данный предмет, благодаря чему другой человек поймёт, что мы "имеем в виду", т.е. в своём внутреннем представлении. А как быть в том случае, когда нужного предмета нет рядом, а также со всеми теми порождёнными нашим интеллектом общими представлениями, которых вообще не существует в природе? Как их сделать доступными для других людей? Эта задача решается посредством символизирующей и обозначающей деятельности нашего воображения, проявляющего в ходе этого свою фантазию.
§746. Наполняющие наш интеллект образы конкретных предметов и их общие представления свободны от всех условий их реального существования. В силу этого наш интеллект может распоряжаться ими так, как ему захочется. Не считаясь с объективным положением самих предметов, мы можем придавать их образам в своём воображении какие угодно изменения и какие угодно сочетания. Мы можем представить себе образ любой вещи, находящейся там, где нам угодно, тогда, когда нам угодно, в сочетании с тем, с чем нам угодно, и при тех обстоятельствах, при каких нам угодно. В своём воображении мы вольны:
Вот такая свобода деятельности нашего воображения позволяет нам находить некоторое соответствие между созданными нами самими общими представлениями и образами реально существующих предметов. В случае обнаружения такого сходства мы получаем возможность выразить содержание своих общих представлений посредством образов реальных предметов. С их помощью мы придаём своим идеальным представлениям наглядную внешнюю форму. Такова суть символизирующей деятельности нашего интеллекта. В ходе неё для придания наглядности своим внутренним (искусственным) представлениям мы подбираем образы таких реально существующих предметов, собственное значение которых в той или иной степени выражает их содержание.
§747. Продуктами символизирующей деятельности интеллекта являются:
Когда мы применяем образ реального предмета для выражения через него каких-либо единичных черт своего субъективного представления, мы создаём собственно символы. Так, например, для выражения мощи нашей родины на гербе России изображается орёл, поскольку орлы действительно являются сильными птицами. Из образа орла берётся, следовательно, только часть его свойств, а именно то, что он обладает силой. Другие его качества, а именно то, что орлы гнездятся в труднодоступных местах, что они, как и все птицы вообще, откладывают яйца, в изображаемом на гербе образе не учитываются.
§748. Когда мы используем образы предметов для выражения общего содержания своего представления, мы создаём аллегории. Например: "Он прошёл через огонь, воду и медные трубы". Т.е. тот человек, о котором идёт речь, многое испытал в своей жизни. Или ещё такой пример. Один отец, которому приходилось делить кров со своим великовозрастным, пьющим и безобразным в быту сыном, на вопрос знакомых: "Как там сыночек?" коротко отвечал: "А-а, Угрюм-река". Это тоже аллегория, которая помогала этому человеку избегать неприятных для него разговоров о сыне.
§749. Когда привлекаемые образы предметов призваны выражать какое-либо особенное содержание представляемых нами образов, мы создаём художественные метафоры.
Всё нетерпенье возраста Бальзака
Меня сквозь кожу пузырьками жгло –
Шампанский возраст с примесью бальзама:39
В этих строках Андрея Вознесенского выражена возрастная особенность героини повествования, её бальзаковский возраст, который поэт сравнивает с образом шампанского вина, когда оно ещё полно внутренней энергии и аромата – "шампанский возраст", и вместе с тем уже несёт в своей скоротечной пенящейся натуре едва уловимый привкус неотвратимого угасания – "с примесью бальзама".
Впрочем, поэтическая фантазия, в отличие от изобразительных видов искусства, имеет возможность более свободно распоряжаться привлекаемым материалом, но тем не менее и она может использовать только те чувственно данные образы, которые адекватны по своему содержанию выражаемому через них представлению.
Таким образом, символы, аллегории и метафоры позволяют нам выражать содержание наших субъективных представлений во внешней форме. Делается это посредством привлечения образов реально существующих предметов.
§750. Знаки. Но не все из порождаемых нашим воображением представлений могут быть выражены посредством образов реальных предметов. Наше воображение в обилии создаёт такие представления, содержание которых при всём желании не может вместиться в образы реально существующих предметов. Для овнешнения таких представлений интеллект вынужден создавать искусственные образы, которые называются знаками.
Символы, аллегории и метафоры представляют собой относительно свободное творчество интеллекта, ограниченного тем, что он вынужден использовать только то содержание, которое имеется в заимствованных им образах предметов. Создание знаков представляет собой уже полностью свободную деятельность нашего интеллекта. В ходе изобретения и изготовления знаков мы придаём реальному материалу такую форму, которая никак не связана с его собственным содержанием. Например. Для обозначения такого своего внутреннего представления, как вода, я рисую на бумаге или на песке знак, представляющий собой две волнистые линии.
§751. Знак – это важная ступень в развитии нашего интеллекта. Если мы обозначили с помощью какого-то внешнего материала своё внутреннее представление, то тем самым мы придали этому материалу чуждое ему самому значение – значение своего представления. Например, образ орла на гербе России является не только символом, выражающим мощь нашей страны, но и знаком, поскольку у него две головы, а в природе двухголовых орлов не существует.
Этим обозначающая деятельность интеллекта отличается от символизирующей. Символом может выступать такой предмет, собственное содержание которого в той или иной степени соответствует содержанию того представления, которое он выражает. В знаке же собственное содержание образа и то, знаком чего он служит, не имеют между собой уже ничего общего. Соответственно, обозначающая деятельность имеет своим продолжением то, что при пользовании знаками нам требуется знать их значение.
§752. Образ создаваемого знака (его эскиз) сначала возникает в голове человека, и на первых порах наш интеллект созерцает его лишь в пределах самого себя. Эта ступень называется самосозерцанием. Например. Если в целях обозначения такого своего субъективного представления, как вода, я захочу использовать образ двух волнистых линий, то сначала этот образ возникает в моей голове, и только затем я переношу его на какой-то внешний материал: рисую его на бумаге, на камне или на песке. Только после придания ему такой внешней формы этот образ становится доступным для других людей. Но сначала он появляется лишь в моём самосозерцании.
Самосозерцание – это внутренняя мастерская нашего воображения, которая является важным звеном в системе деятельности интеллекта. Так, например, в повседневной жизни часто случаются такие ситуации, когда по какому-либо мелочному поводу в нас закипает обида. Разгорячённое воображение начинает рисовать нам различные картины мести обидчику. Все эти картины и образы, хотя и успевают возникнуть в нашем представлении, дальше этого, как правило, не идут. Они так и застывают на ступени их самосозерцания. И если бы не эта наша способность, сколько глупостей мы могли бы натворить. Нравоучительная фраза, говорящая о том, что "глупые мысли приходят всем, но не все их высказывают", относится по большей части лишь к данной ступени деятельности нашего представления.
§753. Будучи воплощённым во внешнем материале, знак приобретает ощутимую форму. В зависимости от материала, из которого создаются знаки, и придаваемых им пространственно-временных параметров, они подразделяются на две группы:
Собственно знаки. В качестве примеров существования собственно знаков можно привести великое множество окружающих нас вещей: любая униформа, указывающая на принадлежность человека к какой-либо службе; калибр и число звёздочек на погонах, указывающих на его служебное положение; дорожные знаки; фирменный логотип, жесты рук и мимика лица, корона и другое царское обличье, президентский штандарт; школьный звонок, возвещающий о начале и конце занятий; обручальное кольцо на одной из рук; различные графики и линии кардиограмм и т.д. Общим для всех знаков является то, что они обозначают собой совсем не то, чем являются по своему природному материалу и форме. А это значит, как мы уже сказали, что проявляющаяся в знаке произвольность соединения внешнего материала с содержанием обозначаемого им представления имеет своим следствием то, что сначала приходится учиться понимать значение знаков. Об этом говорит и этимологическая цепочка слов: знак – обозначение – значение – знать – знакомо.
Для того, кто не знает значения какого-либо знака, его просто не существует. Так, например, для большинства пассажиров общественного транспорта дорожных знаков не существует. Они существуют для водителя, а для пассажиров они имеют лишь форму наличного бытия, но не форму существования. Точно так же, если не знать того, что две развёрнутые в противоположные стороны головы орла, изображённого на гербе России, означают, что в истории нашей страны угроза не единожды исходила как с запада, так и с востока, то этот образ будет восприниматься нами лишь как декоративный элемент герба, но не как знак.
Нередко в игровых уголках наших детей появляются такие вещицы (чурки, камушки, пёрышки), которые с точки зрения взрослого человека представляют собой простой мусор. Но дети в своих игровых фантазиях наделяют эти вещицы совсем другим значением, чем то, которое они имеют сами по себе. Для них это не чурки, и не камушки, и не пёрышки, а благородные рыцари, их прекрасные возлюбленные, преданные животные и т.п. Поэтому, когда взрослые по неведению выбрасывают этот драгоценный для детей "мусор", дети не на шутку расстраиваются и плачут, поскольку разрушенным оказывается созданный их воображением мир. (Вспомните мультфильм "Варежка".)
§754. Знаки-слова. Знаки, воплощённые в материале окружающей нас природы, занимают определённое место в пространстве. В этом состоит их достоинство, поскольку, имея их постоянно перед собой, мы при их посредстве можем сообщать друг другу свои субъективные представления. Но пространственная форма знаков имеет и свой недостаток. Не все знаки нужны нам для их постоянного созерцания. Какие-то знаки, например, дорожные, должны всегда стоять на своём месте. Но большинство других знаков необходимы нам лишь на некоторое время, достаточное для того, чтобы, восприняв их, мы успели вспомнить их значение, т.е. вспомнить содержание обозначаемого ими представления. После этого дальнейшее созерцание данных знаков нам уже не требуется.
Поэтому по мере развития интеллекта людей возникла потребность в появлении таких знаков, которые воплощались бы во внешнем материале только на некоторое время, достаточное для того, чтобы человек мог успеть чувственно воспринять их. После этого они должны исчезать, освобождая место для появления других знаков. Иначе говоря, потребовались знаки, преходящие во времени.
Знаки, отвечающие таким требованиям, позволяет создавать окружающая нас атмосфера. Воздух, которым мы дышим, представляет собой пластичную среду, которая моментально изменяется под воздействием голоса человека и столь же моментально гасит в себе эти изменения и восстанавливает свою аморфность до момента принятия в себя следующего голосового воздействия. Если наше зрение обязательно требует придания знаку пространственной формы, то голос и слух позволяют нам оперативно обозначать и овнешнять наши субъективные представления в режиме текущего времени.
§755. ЯЗЫК. С помощью гортани, языка и губ мы преобразуем свой голос в различные звуки. Определённое сочетание нескольких звуков является словом. Слово – это звуковой знак. Закреплённое за образом единичного предмета или за общим представлением, оно становится именем. Сами слова не имеют имён, поскольку каждое из них само есть имя. Смысловая связь нескольких слов-имён образует самостоятельный фрагмент нашей речи – фразу: повествовательное предложение, суждение, умозаключение. Последовательная вязь фраз составляет речь. А развитая во всех своих звеньях система речи представляет собой человеческий язык.
Звуковая речь, конструируемая посредством слов, является наиболее адекватным способом овнешнения наших внутренних представлений, поскольку она исходит непосредственно из внутреннего мира человека. С помощью сочетания членораздельных звуков мы способны обозначать как реальные предметы природы, так и совершенно фантастические представления, созданные нашим воображением. Благодаря знакам-словам содержание наших субъективных представлений становится доступным как для нас самих, так и для всех других людей. Посредством произнесения имени – неважно, будет ли оно произнесено нами вслух или про себя – на поверхность нашего сознания тут же всплывает обозначаемое им представление.
С тех пор как, согласно Библии, Адам по велению Бога дал имена всем одушевлённым и неодушевленным предметам, и по сегодняшний день в сознании людей все предметы мира присутствуют не только в форме образных представлений, в каковой они имеют место быть и в головах животных, но и в форме обозначающих их слов-имён.
§756. Элементарный состав языка. В основе образования элементарного состава языка (звуков), с одной стороны, лежит практика подражания звукам окружающей нас среды: крикам животных, шуму дождя и ветра, плеску и рокоту воды, грому небес и топоту животных, хрусту ветвей и стуку камней и т.д. Данные звуки могли играть роль внешне заимствованных символов, посредством которых наши предки выражали простейшие представления своего интеллекта: тот же плеск воды, тех же топающих животных, растения и т.д. С другой стороны, в основе происхождения элементарного состава языка лежала символика внутренних ощущений наших предков. Являясь живыми существами, они через голос выражали свои вожделения, а также своё физическое и душевное состояние: Ай, Ах, Бррр, Взззы, Ёё, Ой, Ох, Ыы, Эх...
Вот такие природные звуки модифицировались в дальнейшем под воздействием потребностей общения до роли простейших знаков – звуков речи, а их собственное первоначальное значение стёрлось и забылось. Последовательность сочетания звуков в словах обусловливалась эмфатическими возможностями голоса (чередование гласных и согласных, глухих и звонких). Число используемых звуков определялось кибернетическими потребностями языка, – нарастающим объёмом нуждающихся в обозначении идеальных образов и представлений людей. Данное обстоятельство предопределило то, что сегодня в буквенных алфавитах насчитывается в среднем около 30 букв.
§757. Грамматический строй языка является производным от форм нашего мышления, в которых мы запечатлеваем свои категории. Рассмотренная нами в первой части грамматики разума последовательность развития определений чистого понятия (категорий) – это и есть та самая праязыковая основа, к которой восходят своими корнями современные языки. Причём в своём первобытном состоянии языки обладали более развитой грамматикой и содержали в себе более детальные различия, которые в них теперь отсутствуют. Даже ещё в XIX веке во многих языках содержался целый ряд таких вспомогательных форм, которые применялись для выражения отдельных категорий и которые теперь уже не употребляются.
§758. ПИСЬМЕННОСТЬ. Письменный язык представляет собой дальнейшую ступень развития звукового языка. При письме нам приходится не только произносить слова, но и изображать их графически на бумаге либо на другом материале. Тем самым письменный язык придаёт знакам-словам пространственный (зримый) образ. Письменность снимает преходящий по времени характер разговорной речи и придаёт ей форму устойчивого существования в виде текста. Перенесённая на бумагу речь становится доступной для восприятия в любое время дня и года.
§759. Письменность – это знак знака. Буквы являются знаками, обозначающими звуки, которые сами по себе уже являются знаками. Написанное на бумаге слово является графическим знаком звучащего слова, которое в свою очередь является знаком, обозначающим образное представление определённого предмета. Только благодаря письму слова приобретают полную определённость своего звучания и чистоту артикуляции звуков.
В мире распространены два способа письма: иероглифическое и буквенное. В иероглифическом письме изображение знаков-иероглифов не связано с их голосовым звучанием. Поэтому иероглифы требуется заучивать тысячами на протяжении нескольких лет.
Буквенная письменность разлагает слова на звуки и изображает их графически: А (аз), Б (буки), В (веди), Г (глагол)... Алфавит соединяет в себе голосовое и графическое воспроизведение звуков-букв. Соответственно, при буквенном письме требуется заучивать только буквы алфавита и образуемые ими устойчивые сочетания: слога и дифтонги, что существенно упрощает работу интеллекта.
§760. Формирование разговорного языка находится в тесной связи с выработкой человеком привычки к буквенному письму и чтению. Первоначально человек учится читать слова вслух. За счёт слышимости слова в памяти человека всплывает обозначаемое им представление. Однако по мере закрепления навыков чтения звуковое сопровождение слов как вспомогательное средство при их считывании теряет свою необходимость. Человек привыкает читать "про себя". При таком способе чтения он тоже произносит считываемые слова, но делает это очень тихо, "про себя". Исключение составляют те люди, которые в силу своих врождённых особенностей не смогли выработать привычки к чтению "про себя" и поэтому вынуждены читать вслух. Им обязательно требуется услышать прочитанное слово, чтобы вызвать в своей памяти образ обозначаемого им предмета.
Обучение чтению "про себя" и "немому" письму является важнейшим средством развития интеллекта у детей. Навык использования слов без их произнесения вслух расчищает интеллект ребёнка от засилья образных представлений и создаёт основу для развития у него памяти и мышления. Однако сам факт такого глухого чтения и немого письма не должен позволять нам забывать о том, что буквенное письмо обязано своим появлением только звучащему слову, что наглядно обнаруживается в ходе разговорной речи. Когда мы разговариваем друг с другом непосредственно, то письменность нам не нужна.
§761. ИМЯ. Произнесённое или записанное на бумаге слово-имя становится внешне созерцаемым знаком, выражающим наше внутреннее субъективное представление. Каким бы богатым не было содержание нашего представления, в имени оно становится единым, неразложимым на свои части. Посредством имён мы выводим свои внутренние субъективные образы во внешний мир.
За счёт произнесения имени вслух или при написании его на бумаге обозначаемое им представление становится доступным для других людей. Но по отношению к самому себе этого можно и не делать. Достаточно произнести имя "про себя", чтобы вызвать в своём воображении обозначаемый им образ предмета. Но при этом необходимо помнить, что практика такой беззвучной работы нашего интеллекта с именами предметов обусловлена тем, что ранее они (имена) уже прошли через процедуру своего овнешнения, что они уже неоднократно были прочитаны, услышаны, произнесены и повторены нами, и что нам хорошо известно их содержание.
§762. Имя едино с содержанием обозначаемого им представления предмета. Но поскольку оно является его внешним знаком, постольку оно также и противоположно ему. Оно (имя) играет роль внешнего ярлычка по отношению к содержанию своего представления. В этом смысле имя можно сравнить с надводной частью айсберга, тогда как само обозначаемое им представление составляет подводную часть этого айсберга. Являясь такой надводной частью своего представления, имя позволяет нам, во-первых, находить его (определённое представление) среди других, а во-вторых, при необходимости вызывать на поверхность нашего сознания всё его содержание Данная деятельность нашего интеллекта составляет третью ступень развития представления – память.
§763. Память по отношению к содержанию обозначаемого словом-именем представления производит те же самые действия, что и вспоминание по отношению к образу созерцаемого предмета:
УДЕРЖИВАЮЩАЯ ПАМЯТЬ возводит разовую связь знака (имени) с содержанием обозначаемого им представления в постоянную. Благодаря ей знак (имя) закрепляется за своим представлением, и они становятся единым целым. Если при упоминании имени мы вспоминаем содержание обозначаемого им представления, то в этом акте интеллекта мы имеем проявление удерживающей памяти.
§764. ВОСПРОИЗВОДЯЩАЯ ПАМЯТЬ. Множество имён, слитых с содержанием обозначаемых ими представлений, наполняют наш интеллект. Воспроизводящая память при упоминании имени воспроизводит всё содержание обозначаемого им представления. Это содержание складывается из всех тех конкретных эпизодов, когда я непосредственно созерцал данный предмет, всё то, что я с ним делал, все те ассоциации и фантазии, которые возникали в моём воображении по поводу него, всё то, что я передумал о нём, все те приятные или неприятные ощущения, которые во мне остались от него и т.д.
Иначе говоря, при упоминании имени память воспроизводит всю его родословную. Она пробегает по всем тем ступеням деятельности интеллекта, которые были связаны с обозначаемым именем представлением. Она оживляет всё его содержание. Если удерживающая память только скрепляет надводную и подводную части айсберга в одно целое, то воспроизводящая память при поступившем извне указании на надводную часть (имя) выводит на поверхность интеллекта всю его подводную часть – содержание обозначаемого им представления. Так, например, при произнесении слова "собака" моя память тут же воспроизводит всё то содержание моего представления, которое относится к этому имени. Это и моё общее представление собаки как таковой, это и другие имена, которыми их называют (псина), это и образы различных пород (борзые, таксы), это и хорошо знакомый образ соседской собаки, это и все факты непосредственного общения с ними, это и следы их укусов, если, конечно, таковые имеются, это и всё то, что читал о собаках и т.д. Вся эта подводная часть айсберга всплывает при одном только упоминании его надводной части – имени собака.
§765. Вертикали памяти. При упоминании имени воспроизводящая память пробегает весь хранящийся в ней материал, связанный с обозначаемым им представлением, в хронологической последовательности его обретения: а) все акты непосредственного созерцания самого предмета, б) условия, в которых это происходило, в) отмеченные мной изменения в нём, г) мои ассоциации и фантазии по поводу него, д) сведения о нём, поступившие со стороны, и т.д. Посредством такого ретроспективного обзора память воспроизводит всё содержание моего представления о данном предмете. Тем самым она соединяет имя с содержанием обозначаемого им представления, а представление – с реальностью самого предмета.
То же самое происходит и с содержанием тех искусственных представлений, которые были порождены самим интеллектом. Они были созданы им не из ничего, а благодаря переработке образов каких-либо реальных предметов. За счёт этого наше воображение производит образы, которые реально не существуют в природе. Но, тем не менее, за такими искусственными образами и представлениями также стоит определённая процедура их создания и сопровождающие её обстоятельства. Соответственно, при упоминании их названий память также воспроизводит всё их содержание. Например, я могу вспомнить свои планы по поводу так и не состоявшегося отпуска в прошлом году.
§766. Горизонтали памяти. Воспроизводящая память пробегает всю временную вертикаль формирования содержания того или иного моего представления. На каждой ступени этой вертикали она находит горизонтальные связи данного представления (образа) с представлениями других предметов. Такие связи обнаруживались и в момент непосредственного созерцания предмета, и во время обработки его образа в моём воображении (ассоциации и фантазии), и в ходе моих размышлений о нём.
Наша память воспроизводит, следовательно, не только весь объём содержания представления самого предмета, но и все его связи с представлениями других предметов. Тем самым она сохраняет его объективное значение, удерживает содержание наших внутренних представлений в единстве (тождестве) с содержанием окружающего нас реального мира.
Когда о человеке говорят, что у него хорошая память, то при этом имеют в виду лишь его удерживающую память. Когда же человека называют сообразительным, то в этом случае акцент делается на его воспроизводящей памяти, ибо со-образ-ительность означает способность к воспроизведению образов предметов, находящихся в объективной связи между собой. Что же касается механической памяти, к рассмотрению которой мы теперь переходим, то её обычно относят уже не к памяти как таковой, а к мышлению.
§767. МЕХАНИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ. Чем больше мы осваиваемся со значением имени, с содержанием обозначаемого им представления, тем менее мы нуждаемся в воспроизведении этого содержания. По мере нарастания частоты употребления имени его представление всё более и более сливается с ним и растворяется в нём. Имя вбирает в себя образ предмета и становится его безóбразным выразителем. Само начертание и звучание имени начинают заменять собой образ обозначаемого им предмета.
Слова у нас, до важного самого,
В привычку входят, ветшают, как платья.
Хочу сиять заставить заново,
Величественное слово "партия".40
Со временем дело доходит до того, что обозначаемое словом представление стирается совсем, поэтому, как выразился поэт, приходится заставлять сиять его заново. Но с точки зрения дальнейшего прогресса в деле развития нашего интеллекта требуется обратное: чтобы представляемый нами образ предмета слился с его именем и растворился в нём. Через это память становится механической.
§768. Механической данная ступень памяти называется по двум основаниям. Во-первых, потому, что на этой ступени память механически соединяет с именем всё содержание обозначаемого им представления. Достаточно теперь иметь на рабочей поверхности своего интеллекта эту внешность – имя предмета, чтобы понимать, какой сохранённый в глубинах памяти образ стоит за ним. Само имя предмета, поскольку мы его понимаем, является теперь его безобразным представлением. Во-вторых, потому, что она, как обруч, удерживает все содержащиеся в нашем сознании имена предметов в их простой рядоположенности.
§769. Если первоначально основанием для появления имени было наличие в голове человека представления предмета, то теперь на первое место выступает само имя, без его образного сопровождения. Но обозначаемое им представление не отброшено в сторону, оно слилось с ним. Интеллект теперь имеет дело только с видимой частью айсберга – именами предметов, и ему нет нужды всякий раз нырять в глубь самого себя, чтобы рассматривать их подводную часть. Всё их содержание он знает по их надводной части, поскольку все сохраняемые им имена достались ему не просто так, а в результате его собственного труда.
Каждому из нас самому приходится усваивать всю ту массу слов, которой мы пользуемся в своей жизни. Наш интеллект трудится над каждым словом (именем), запоминая его звучание, его написание и его значение. В силу этого он является полновластным хозяином над всем арсеналом используемых им слов. Наше Я механически помнит о каждом элементе своего хозяйства, о каждом своём слове, обо всём том, что за ним стояло и стоит. Конечно, со временем мы можем что-то и подзабыть, но когда появится необходимость, то мы всё вспомним.
§770. Значение памяти. Память человека играет роль моста, связующего содержание наполняющих наш интеллект образов и представлений с окружающим нас миром реальных предметов. Её значение состоит в том, что она связывает сознание человека с внешним миром. Благодаря памяти субъективное содержание нашего интеллекта соответствует объективному содержанию окружающего нас мира предметов.
В каждый конкретный момент своей жизни мы имеем в своём непосредственном созерцании лишь ограниченный круг предметов. Если я, например, сижу в данный момент дома на диване, то в моём "очном" созерцании находятся только расположенные в комнате вещи. Всё остальное содержание окружающего мира находится во мне в форме образных представлений. И каждое такое представление обозначено именем. Вот эти имена, слитые с обозначаемыми ими представлениями, связывают моё Я с реальным миром. Другого мира, кроме содержащегося в моём идеальном представлении, для моего Я в данный момент не существует. Это не значит, что мир куда-то исчезает. Он был, есть и будет. Но в данный момент в моём непосредственном восприятии есть только эта комната, а весь остальной мир находится во мне в форме представления.
Все представляемые мною предметы окружающего мира имеют свои имена, которые находятся на рабочей поверхности моего Я. Если я начну теперь, например, размышлять о том, что сейчас я поднимусь с дивана, надену костюм, выйду на улицу и дойду до почты, то эта мысль будет строиться мною посредством имён, за которыми будут неявно маячить обозначаемые ими образы предметов: улица, почта и т.д. При этом все мои рассуждения, тем не менее, будут соответствовать реальности, поскольку стоящие за именами представления объективны по своему содержанию. Так вот, наша память и обеспечивает такую объективность содержания наших представлений.
§771. МЫСЛЬ. Мышление происходит только посредством слов. Соединяя слова между собой, мы создаём мысли. Слова составляют ткань мысли, а человеческий язык является телом мышления. Такие выражения, как "вербальное мышление", которые вовсю эксплуатируются в психологии, относятся к типу суждений пустого тождества (§175), которые в простонародье называются "маслом масляным". Только слова придают мыслям действительное существование, и мышление лишь в той степени способно отражать содержание предметного мира, в какой оно оперирует словами. "В суть каждой вещи вникнешь, коли правдиво наречёшь её", – учили ещё христианские проповедники.
Когда мы мыслим, то в ходе этого мы рассуждаем сами с собой, и при этом тихонько (только для себя) произносим все те слова, из которых мы строим свои мысли. В силу доведённой до автоматизма привычки к мышлению, – а мыслить нам приходится на протяжении всей нашей жизни, – мы просто перестаём обращать внимание на то, как это происходит. Мы напрочь забываем о том, что в процессе мышления мы произносим все те слова, которые составляют ткань наших мыслей. Иногда, правда, находясь в возбуждённом состоянии, мы начинаем произносить свои мысли вслух. Такой "громкий" разговор человека с самим собой принято относить к ненормальным явлениям. Но эта ненормальность касается только формы, а не содержания, ибо наше обычное мышление – это и есть разговор каждого из нас с самим собой, происходящий посредством слов.
§772. Авторы некоторых околонаучных трудов пытаются представить дело таким образом, что якобы то, что они не могут выразить словами, как раз и является чем-то более глубоким и истинным, нежели то, что им удалось выразить посредством слов. Но то, что нельзя выразить в словах, является: а) либо чем-то ещё непонятым, находящемся в стадии брожения, б) либо чем-то таким, в чём и понимать-то нечего. В первом случае вся проблема может заключаться в простой неграмотности того человека, которому не удаётся выразить свою мысль из-за незнания им необходимых слов. Во втором случае ссылку на трудность изложения сути своих мыслей используют как намёк на то, что автор обладает какими-то истинами, которые доступны только ему одному и недоступны другим людям. Но такая позиция – это поприще дельцов от науки, а не учёных. Только то, что способно найти своё выражение в слове, становится доступным для мышления как самого автора, так и его читателей.
Мышления без слов не бывает. Как происходит "мышление" без слов, мы можем наблюдать на примере своих сновидений. Однако никто, даже самые необразованные люди, не относят сны к сфере мышления. Практика мышления без слов, как это пытались делать отдельные представители оккультных наук, по их собственному признанию, могла довести их до безумия.
Загадочную на первый взгляд способность некоторых людей к чтению чужих мыслей можно объяснить следующим образом. Поскольку мысли строятся посредством слов, постольку они звучат в нас в форме внутренней речи. Мы произносим наши мысли "про себя" и при этом в определённой степени задействуем свои органы речи. Они не совершают внешних движений, как при голосовой речи, но определённые импульсы в них всё же поступают. Те люди, которые умеют "читать" чужие мысли, обладают, по-видимому, повышенной чувствительностью к такого рода воплощениям внутренней речи, что позволяет им просто слышать мысли других людей.
Мышление
"Скажи, а что теперь ты делаешь?"
– спросила Мартышка.
"У меня есть мысль, я её думаю",
– доложил Удав.
§773. На ступени представления (воображения и памяти) интеллект превращает реальные предметы в свои идеальные образы, которым он присваивает имена. В именах он узнаёт предметы, а при виде предметов вспоминает их имена. Противопоставляя себе весь арсенал хранящихся в памяти имён, наше Я делает их предметом своей мыслительной деятельности. Эти два фактора – превращение реальных предметов во внутренние предметы нашего интеллекта (имена) и обращение на них деятельности нашего Я, представляют собой одно и то же действие. Отсюда и точное значение слова "предмет". Предмет – это та вещь, которую мы мыслим.
§774. Переключаясь на работу со словами-именами, интеллект восходит на высшую ступень своего развития – ступень мышления. В процессе мышления наше Я противопоставляет себе всё своё собственное содержание – всю ту совокупность слов-имён, которую хранит память. Все они находятся в его распоряжении. Соединяя слова между собой, оно строит мысли. Связывая мысли между собой, наше Я осуществляет собственно процесс мышления.
Создавая мысли, мы связываем слова в определённой последовательности. В ходе этого мы обдумываем их значение и тот порядок, в котором мы их выстраиваем. Мышление, следовательно, – это ступень разумной деятельности нашего Я, поскольку разум представляет собой единство нашего сознания и самосознания. На ступени мышления наше Я осознанно распоряжается всем своим содержанием. Оно осознаёт свою деятельность, выстраивает и проверяет свои мысли. В этом состоит смысл таких слов, как думать, рассуждать, размышлять и т.д.
§775. За каждым словом-именем (надводной частью айсберга) стоит весь объём содержания обозначаемого им представления предмета. Своим содержанием (подводной частью) представления соприкасаются друг с другом в соответствии с объективно существующим между ними (их предметами) связями. А это значит, что все те слова-имена, посредством которых наше Я выстраивает свои мысли, в глубине своего содержания обнаруживают свою существенную связь друг с другом.
В силу указанного обстоятельства находящийся в распоряжении нашего Я арсенал слов-имён предстаёт перед ним в двоякой форме: а) с внешней стороны, как их простая механическая совокупность, б) с внутренней стороны, со стороны содержания обозначаемых ими представлений. В своём внешнем проявлении слова-имена не обнаруживают между собой никакой связи, они находятся в совершенно произвольном порядке. Однако с внутренней стороны, со стороны содержания обозначаемых ими представлений, все слова находятся в существенной связи друг с другом. Вот эти две формы существующего в интеллекте человека арсенала используемых им слов-имён составляют две стороны одной противоположности. С внешней стороны они (слова) выступают в форме своей простой механической рядоположенности. С внутренней стороны они обнаруживают содержательную связь друг с другом.
§776. Каждая из этих сторон обладает своими достоинствами и недостатками. Первая сторона (надводная), где слова-имена находятся в простой механической рядоположенности по отношению друг к другу, имеет то достоинство, что здесь они (слова) никак не связаны между собой. А это значит, что наше размышляющее Я может свободно оперировать ими, расставляя и связывая их между собой так, как ему угодно. Однако именно это является и её недостатком, поскольку сами по себе слова-имена не раскрывают своей содержательной связи друг с другом. Вторая сторона (подводная), наоборот, имеет своим достоинством то, что в ней слова-имена непосредственно связаны друг с другом через содержание обозначаемых ими представлений. Благодаря этому наше Я имеет возможность опираться на эти связи при построении своих мыслей. Но это же является и её недостатком, ибо непосредственные связи между представлениями предметов спутаны, необходимое в них ещё не отделено от случайного и т.д.
§777. Деятельность мышления – а мышление существует только как деятельность – представляет собой постоянно осуществляемое единство данной противоположности. С одной стороны, наше Я свободно оперирует словами, выстраивая их в цепочки мыслей, с другой – оно руководствуется существующими между обозначаемыми ими представлениями содержательными связями. Благодаря единству данной противоположности: а) внешней механической рядоположенности слов и б) внутренней содержательной свзяи обозначаемых ими представлений, оно (мышление) наполняет создаваемые им цепочки слов смыслом, благодаря чему они становятся мыслями, а содержание стоящих за ними представлений очищается от случайных связей и раскрывает свою сущность.
§778. Построенные нашим Я мысли являются снятым результатом указанной противоположности. А это значит, что в них заключено единство (тождество) субъективного и объективного содержания. Наши мысли объективны по своему материалу и субъективны по своей форме. Именно поэтому во всех своих размышлениях люди исходят из убеждения, что всё то, что ими мыслится, действительно есть, а то, что есть, есть постольку, поскольку оно ими мыслится. Гарантом этого выступает наша память, которая, как мост, соединяет слова-имена с обозначаемыми ими реальными предметами, со всем тем их содержанием, которое было воспринято нами в ходе их непосредственного созерцания, и сохраняется в нашем представлении.
Сами по себе слова-имена, из которых мы строим свои мысли, субъективны по своему происхождению. Они – только знаки. Но они обладают лишь тем значением, которое заключено в содержании обозначаемого ими представления. А содержание представлений пришло в наш интеллект из внешнего мира. Мышление, следовательно, представляет собой единство субъективного и объективного содержания, единство слов-имён и стоящих за ними образов реальных предметов и их общих представлений. А это, в свою очередь, значит, что деятельность мышления, создающего мысли, опосредована реальностью самого окружающего нас мира. Говоря другими словами: дело логики имеет в своей основе логику дела. Вспомним ещё раз положение, которое уже неоднократно высказывалось здесь. Мы, люди, не только по плоти, но и по духу своему – дети этого мира. Реальный мир и наши мысли о нём тождественны по своему содержанию. (То, что мы порой строим ошибочные мысли – это проблема второго плана.)
§779. Данное положение Гегеля о тождестве мышления и бытия вызывало наибольшее недоумение и протест у его читателей и служило одной из причин для обвинения его во всяческих ":измах". Но каким бы неприемлемым оно ни казалось нам на первый взгляд, тем не менее мы должны принять его за истину, ибо всё ранее сказанное здесь служит его обоснованием. Другое дело, что для того, чтобы прийти к данному пониманию природы своего мышления, мы должны осознавать себя именно как мыслящие, причём как разумно мыслящие существа. При этом, однако, необходимо иметь в виду то, что сам процесс осознания людьми самих себя содержит в себе две ступени.
На первой ступени мы осознаёт себя просто в качестве мыслящих. Мы знаем, что мы мыслим, но мы ещё не знаем, почему мы, собственно, мыслим и как мы мыслим. (Отдельные попытки философов догегелевской эпохи разобраться в этом вопросе могут рассматриваться лишь как подготовительные работы в этом направлении.) Только на второй ступени – ступени разума – мы постигаем то, почему мы мыслим и как мы мыслим. Первое качество мы представляем собой при всех обстоятельствах. Второе в полной мере мы обретаем лишь благодаря науке, созданной Гегелем, науке, которую мы изучаем.
Конечно, человек не смиряется с тем, как устроен мир, и своей деятельностью перестраивает его. Однако преобразованный деятельностью человека мир вновь становится предметом его познания. В результате положение о тождестве мышления и бытия не только не упраздняется, а наоборот, утверждается. (Об этом мы говорили в §269).
После таких предварительных замечаний о природе нашего мышления мы обратимся теперь к рассмотрению ступеней его развития.
§780. Поскольку каждое слово обладает своим значением, раскрывающимся через его содержательную связь с другими словами, постольку деятельность нашего интеллекта уже на ступени механической памяти переходит в спонтанное мышление. Спонтанное мышление – это наша внутренняя повествовательная речь, по ходу которой мы пассивно воспроизводим в словах последовательность своих сохранённых в памяти представлений. Например. "Лето, море, солнце, пляж, чайки над водою, на волнах качается лодка, вдалеке виднеется большой корабль, рядом под зонтиком расположилась пожилая пара..." и т.д. Спонтанное мышление ещё не есть собственно мышление как таковое. Истинное мышление происходит тогда, когда наше Я проявляет свою активность в отношении составляющих ткань его мысли слов-имён.
§781. Формальное мышление. Первоначально наше Я проявляет свою активность только по форме своей мыслительной деятельности, но ещё не по её содержанию. Все сохраняющиеся в памяти слова находятся в его власти, и оно может позволить себе распоряжаться ими так, как ему угодно. Может, например, соединить чайку с зонтиком или кислое с длинным. В результате подобной активности мышления появляются совершенно бессмысленные фразы. Но факт тот, что в них мы имеем уже не спонтанное мышление, а переход нашего Я в активную фазу его собственно мыслительной деятельности.
§782. Как мы уже сказали, весь арсенал слов-имён, которыми располагает наше Я и из которых оно выстраивает свои мысли, представляет собой только надводную часть нашей памяти. Вот эта внешняя рядоположенность слов-имён представляет собой рабочий стол нашего Я. За каждым таким словом в глубине памяти находится содержание обозначаемого им представления предмета. Там в глубине памяти слова соприкасаются друг с другом содержанием своих представлений и через это обнаруживают свою существенную связь. Наличие такой связи заставляет наше Я соединять слова между собой не так, как ему заблагорассудится, а так, как того требует память, удерживающая и воспроизводящая объективные связи предметов.
§783. Но для того чтобы осуществлять конструктивную работу со словами на основе их существенных связей, нашему Я требуется сначала разобраться с их многообразием. Требуется рассортировать и систематизировать слова-имена по содержанию обозначаемых ими представлений. В ходе такой деятельности наше Я очищает их от случайных данных и несущественных связей, благодаря чему распределяет их по видам и родам и выявляет их необходимые связи. Только после этого оно получает возможность создавать из них суждения и умозаключения.
Отсюда мы имеем три последовательные ступени деятельности мышления:
§784. Объективная часть логики – учение о бытии и учение о сущности – показывают нам понятие таким, каким оно является само по себе. Это тот самый логический инстинкт, посредством которого в нашем интеллекте формируются представления вещей как таковые. Данные представления получают свою дальнейшую определённость только за счёт введения их в мыслительную форму. Придание им имён представляет собой деятельность по созданию элементной базы мышления, но это ещё не есть само мышление как таковое. Собственно мышление начинается с того, что наше Я подвергает анализу всю массу находящихся в его представлении предметов и систематизирует их. Это ступень рассудка.
На ступени рассудка наше Я выявляет внутренние и внешние различия предметов. В ходе этого оно постигает необходимость выявленных различий как внутри предметов, так и вовне их. Тем самым наше Я очищает представления предметов от их случайных признаков и выявляет существенные связи между ними. Благодаря этому оно распределяет весь свой мыслительный материал по особенным группам – по видам, по родам. Создаваемые им в ходе этого дефиниции иначе называются рассудочными понятиями. Например, это – птицы, это – животные, это – рыбы, это – деревья и т.п.
В реальной жизни данная деятельность нашего Я проявляется не как одноразовый акт, а как его постоянная работа, осуществляемая им по мере попадания в сферу его внимания новых предметов. Однако данная деятельность рассудка по наведению порядка среди попавших в сферу его внимания предметов окружающего мира ещё формальна. Единство и различие выявленных групп предметов устанавливается им лишь на основе внешней рефлексии и по её правилам: от единичного – до особенного. Поскольку здесь не хватает ещё всеобщего определения, постольку их сущность как таковая остаётся на этой ступени ещё не познанной в своей истине.
§785. Благодаря ступени рассудочной деятельности наше Я создаёт в самом себе необходимый для этого материал. Оно, во-первых, выводит общие рассудочные понятия предметов, а во-вторых, выявляет существенные связи, существующие между самими предметами. Основываясь на этом материале, наше Я восходит на следующую ступень своей мыслительной деятельности – ступень суждения. Для того чтобы единичные предметы были познаны в своей истине, требуется постигнуть ту всеобщность (систему), которую они образуют и которой они принадлежат.
§786. Судить о чём-либо – значит сравнивать данный единичный предмет с его всеобщим понятием. Сопоставляя единичный предмет с его понятием, мышление устанавливает определённость их обоих: а) соответствие реального предмета своему всеобщему понятию и б) соответствие понятия своим реальным предметам. Поскольку такое сопоставление представляет собой уже акт рефлексии нашего Я по отношению к своей собственной деятельности, постольку ступень суждений понятия (§§186-187) и следующая за ней ступень умозаключений являются уже не рассудочными, а разумными.
Как мы приходим к суждениям понятия? Это было подробно рассмотрено в логике. Здесь мы лишь кратко повторим. В суждениях качества мы устанавливаем качественную определённость данного единичного предмета. "Иванов умеет читать и писать". "Пушкин умеет рифмовать". "Петров умеет готовить пищу".
Далее, в суждениях рефлексии, опираясь уже на установленные ранее качественные признаки единичного субъекта, мы подводим его под соответствующее ему всеобщее понятие. "Все те, кто умеет читать и писать, годны быть студентами". "Все те, кто умеет рифмовать, способны быть поэтами". "Все те, кто умеет готовить, способны быть поварами". Через такие суждения происходит распределение всех единичных предметов по соответствующим им всеобщим понятиям, по ходу чего мы определяем содержание самих этих понятий.
Затем в суждениях необходимости мы непосредственно связываем конкретный предмет с его понятием ("Иванов – студент"). Далее, исходя уже из понятия, мы получаем перечень тех особенностей, которые с необходимостью должны быть присущи субъекту суждения. "Если Иванов – студент, то он должен изучать науки, ходить на лекции, сдавать экзамены, писать курсовые и т.д.".
И наконец, в суждениях понятия, через констатацию наличия (неналичия) всех данных особенностей у нашего реального субъекта, мы делаем вывод о его соответствии (несоответствии) своему понятию. "Если Иванов ходит на занятия, изучает науки, сдаёт экзамены и т.д., то, следовательно, он настоящий (достойный, хороший) студент". Такова последовательность развития форм мышления на ступени суждений (§§175-188).
§787. Однако общее понятие какой-либо группы предметов определяется на основе не только обобщения эмпирических сведений о них, но и посредством постижения той реальной всеобщности (системы), которую они составляют и которой принадлежат. Если Иванов – студент, то содержание этого понятия (студент) зависит не только от того, чем обладают все подпадающие под него единичные субъекты (Иванов, Петров, Сидоров и т.д.), но и от той всеобщей системы (университета), которому они принадлежат. Содержание учебного заведения (университета) определяет в конечном счёте объём особенных свойств тех единичных субъектов, которые являются его студентами: научный потенциал данного вуза, набор его факультетов и специальностей, требования к уровню их теоретической подготовки, интенсивность учебной нагрузки и т.д.
§788. Для исчерпывающего постижения сути того или иного единичного предмета недостаточно исходить только из особенности его понятия (Иванов – студент), но и необходимо определить данную особенность как положенную той всеобщностью, которой он принадлежит. Именно поэтому первое суждение (Е – О) с необходимостью требует присоединения к нему второго суждения (О – В), вместе с которым они образуют умозаключение в его полноте (Е – О – В). Только постигнув посредством мышления данную всеобщность, мы сможем вернуться к интересующему нас единичному предмету, но уже с пониманием его особенности, как положенную данной всеобщностью.
Рассмотрим такой пример. "Данное строение является индивидуальным жилым домом". Согласно понятию дома в нём (в этом строении) должны быть стены, окна, крыша, крыльцо, а внутри – кухня, спальня, гостиная, подсобные помещения и т.д. Казалось бы, в этом понятии уже есть всё, что нам требуется. Но дома-то, как правило, строятся не в чистом поле! Они располагаются в определённом населённом пункте. А любой населённый пункт, в свою очередь, привязан к ландшафту местности (берег реки, подножье холма, опушка леса). Соответственно, каждый населённый пункт в силу внешних и внутренних причин имеет особенность своей планировки. В нём есть центр и периферия, есть транзитные улицы с проездом грузовых машин и трамвайными путями и тихие бульвары и скверики, есть административный центр, спальные районы и промышленная зона, и т.д.
Вот такая планировка населённого пункта, со своей стороны, предопределяет конструкцию того или иного индивидуального жилого дома. От того, в какой части города, на какой улице и по соседству с чем расположен дом, зависят требования, предъявляемые к нему: удалённость от дорог, мощность фундаментов, количество этажей, направление расположения глухих стен и стен с окнами, подъездных путей и т.д. Поэтому только благодаря постижению той всеобщности (населённого пункта), в пределах которой дом расположен, мы можем определить содержание его понятия, т.е. каким он должен быть в своей особенности. А через сравнение реального дома с данным понятием мы можем узнать, насколько они соответствуют друг другу: удачный этот дом или нет, является ли его конструкция оптимальной в данных условиях или нет.
Только на ступени умозаключений достигается понимание единичного предмета в полном смысле этого слова или, иначе говоря, мы приходим к пониманию истинной сути единичных вещей. Происходит это потому, что благодаря последовательному ряду умозаключений постигается та всеобщность, которой они принадлежат и с которой они связаны через какую-либо особенность.
§789. Развивающуюся последовательность форм умозаключений мы так же подробно проследили в логике (§§193-215). Первоначально в умозаключениях качества мы соединяем единичный предмет (Иванов) через его понятие (студент) с той всеобщностью (университет), которой он принадлежит. Затем в умозаключениях рефлексии эта ещё абстрактная всеобщность (университет), в зависимости от реальных свойств составляющих её единичных субъектов, распадается на существующие в ней особенности – специальности, которым обучают в университете. И, наконец, в умозаключениях необходимости приходим к постижению всеобщности (университет), в целокупности всех её особенных (факультетов) и единичных (студентов) моментов. В результате наше мышление получает понятие данной всеобщности (университет) в его исчерпывающей полноте.
§790. Дойдя до дизъюнктивного умозаключения, мышление окончательно отрывается от эмпирически данного материала, которого оно придерживалось на всём пути своего развития, и обретает свободу в самом себе. На ступени суждений, а также на ступенях умозаключений качества и рефлексии, наше Я ещё было привязано к реальным предметам, к их качествам и свойствам. Последовательно обрабатывая этот эмпирический материал, оно продвигалось вперёд. Дойдя до ступени дизъюнктивного умозаключения оно отрывается от него. Все эти единичные и особенные определения предметов становятся теперь подчинёнными элементами постигнутого нами понятия той всеобщности (университет), которой они принадлежат. Чисто теоретически наше Я может позволить себе, исходя из этого понятия, пересмотреть соотношение его единичных и особенных моментов, перекомпоновать их по своему усмотрению: "Хорошо бы теперь это сделать не так, а эдак"...
На данной ступени развития нашей мыслительной деятельности предмет уже только тем отличается от своего понятия, что он существует реально, тогда как его понятие во всей полноте своих определений (единичное, особенное, всеобщее) присутствует в нашем мышлении идеально. Эта ступень – вершина мыслительного восхождения нашего Я к постижению понятия предмета. И она же является началом творческой работы нашего Я в плане мыслительного преобразования данного понятия.
§791. Что означает мысленно или теоретически преобразовать понятие предмета? Это значит внести изменения в соотношение его определений, т.е. внести свои изменения в соотношение частей и элементов самого предмета. В ходе таких преобразований в той или иной степени изменяется понятие самого предмета в целом. Теоретическое преобразование понятия предмета представляет собой арену подлинной свободы деятельности нашего мышления.
Имея в себе понятие того или иного предмета, наше мышление вольно теперь распоряжаться им как своей собственностью по своему усмотрению. Например, имея понятие какого-либо конкретного дома, мы можем мысленно перестроить его полностью либо привнести в него частичные изменения: спроектировать вход с другой стороны, увеличить размер окон, надстроить его вверх или вширь и т.д. Тем самым, оставаясь в пределах его понятия, наше мышление вольно изменять соотношение его особенных частей и единичных элементов по своему усмотрению.
§792. Мысленно преобразовав понятие какого-либо предмета (разработав план перестройки дома), мы можем перейти теперь к реальным действиям по претворению своих теоретических конструкций в жизнь. Соответственно, в этом пункте теоретическая форма деятельности нашего Я заканчивается. Ей на смену приходит практическая деятельность, где наше Я проявляет себя уже в форме воли. Интеллект, претворяющий свои теоретические проекты в реальность, становится волей.
Для обыденного сознания такого перехода между интеллектом и волей не существует, поскольку оно отделяет одно от другого. Человек, с одной стороны, полагается мыслящим, а с другой – волящим. Но такой подход к соотношению интеллекта и воли неверен, ибо мышление пронизывает собой всю деятельность человека, как теоретическую, так и практическую. Поэтому обе формы деятельности человеческого духа неотделимы друг от друга. И в ходе интеллектуальной деятельности, и в ходе проявления воли (в ходе практической деятельности), хотя и различными путями, но достигается один и тот же результат – единство идеального содержания духа человека и реального содержания окружающего нас мира.