ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
§865. Мораль – это право человека быть внутренне свободным при определении содержания своей собственной жизнедеятельности.
В сфере правовых отношений человек обращён во внешний мир, в мир законов. В сфере морали человек обращён в самого себя, в свой субъективный внутренний мир. В сфере правовых отношений человек выступает как правовое лицо, а в сфере морали – как моральный субъект. Как правовое лицо человек может что-то делать, и существующие в обществе законы извне определяют параметры его деятельности. Как моральный субъект человек хочет что-то делать и, соответственно, он сам определяет из себя содержание своего хотения. Сфера правовых отношений содержит в себе только запреты на некоторые виды деятельности. Там разрешено всё, что не запрещено. В сфере морали, наоборот, деятельность человека определяется его собственными позитивными предписаниями самому себе. Поэтому только в сфере морали свобода воли человека получает своё действительное осуществление.
§866. В отличие от учения о праве, где в центре нашего внимания было всеобщее правовое поле, исходным элементом учения о морали являются единичные субъекты. Чего человек должен хотеть? Чем он должен руководствоваться при определении содержания своих поступков? Должен ли он действовать, соблюдая только свои единичные интересы? Или он должен сочетать их также с какими-то особенными интересами общества? Или он обязан считаться с интересами всех людей, составляющих ту общность (семью, фирму, страну), которой он принадлежит? Данные вопросы решаются не в пространстве правового поля, а в пространстве внутреннего мира человека, мира его морали.
§867. Морально обоснованное проявление воли есть поступок, или деяние человека. Все совершаемые нами деяния несут в себе все три определения понятия морали.
Отсюда мы имеем следующие определения морали:
Умысел и вина
§868. Все наши деяния совершаются нами в отношении предметов окружающего нас мира. Все эти предметы, в свою очередь, находятся в многообразных связях друг с другом. В силу этого обстоятельства действия человека привносят свои изменения в существующее положение дел в мире. Вызвавший своими действиями эти изменения субъект несёт за них ответственность. Но поскольку внешний мир, в отношении которого мы совершаем свои деяния, изменяется также и сам по себе, без нашего участия, то здесь возникает вопрос: за какие последствия своих деяний субъект несёт ответственность, а за какие нет?
§869. Деяние и его последствия суть одно и то же. Замысливая свои деяния, мы предполагаем получить от них вполне определённые последствия. Соответственно, субъект обязан нести ответственность только за те последствия своих деяний, которые содержались в его умысле. За то, что добавилось к ним извне, со стороны окружающего мира, он ответственности не несёт.
Судили воробья за то, что он
Был в разрушении жилфонда уличён.
Все видели, как сел он на карниз
И тяжестью своей его обрушил вниз.
В подобной ситуации человек имеет моральное право на то, чтобы признавать свою ответственность только за те последствия своих деяний, о которых он знал и которых хотел достичь, т.е. только за те последствия, которые входили в его умысел. В противном случае, если в вину человеку всякий раз будут вменяться все возможные последствия его поступков, в том числе и те, о которых он не мог знать и которых он не хотел, жизнедеятельность общества окажется просто парализованной.
§870. Чтобы последствия деяний человека соответствовали его умыслу, ему необходимо знать ту часть окружающего его мира, в отношении которой он осуществляет свои действия. В этом состоит моральное право человека на то, чтобы иметь знания обо всех возможных последствиях своих поступков. По этой причине все неопубликованные законы не могут считаться действительными, а вновь принимаемые законы не могут иметь обратной силы, т.е. не могут распространять своё действие на поступки, совершённые до их принятия.
§871. Однако человек не только имеет право знать обо всех возможных последствиях своих деяний, но и обязан знать их, а также обязан знать все те непосредственно сопровождающие их обстоятельства, которые могут повлиять на их содержание. Например: разведение костра при ветреной погоде, резкое торможение при гололёде и т.д. По этой причине в правовом поле действует принцип: незнание законов не освобождает от ответственности.
Равным образом человек обязан нести ответственность за то своё имущество, собственником которого он является и за которым поэтому он обязан следить. При отсутствии такой заботы человек несёт ответственность за последствия своего бездействия. Оставшейся без надзора собственностью мог воспользоваться другой человек и причинить вред другим людям.
§872. Если субъект не способен адекватно осознавать прямые последствия своих деяний, то такой человек является невменяемым. Полная или частичная невменяемость относится к детям, а среди взрослых она бывает у душевно больных людей.
§873. В том оправдательном по отношению к умыслу положении, что человек несёт ответственность только за те последствия своих деяний, о которых он знал и которых он хотел достичь, лежит необходимость перехода от умысла к намерению. Коль скоро человек является членом общества, то в силу этого все его деяния несут в себе некоторое общественно значимое содержание, которое определяется его намерениями.
Намерение и благо
§874. Все наши деяния совершаются нами в обществе, и поэтому их содержание получает определение особенности. Особенность, как мы знаем из логики, связывает единичность (человека) с всеобщностью (обществом) и опосредствует их собой. Такое особенное содержание общественно значимой деятельности людей определяется их собственными намерениями. Показательна здесь и сама этимология этого слова, где предусматривается определённая мера участия человека в жизнедеятельности общества: намерение, намерить, отмерить.
§875. В отношении умысла вопрос состоял в том, за какие последствия своих поступков человек должен нести ответственность, а за какие нет? В отношении намерений, касающихся уже участия человека в жизнедеятельности всего общества, вопрос заключается в том, кто должен определять их содержание: сам субъект или кто-то за него?
Человек связан с обществом посредством своей особенной деятельности, каковой является по преимуществу его профессия, а также другие виды его деятельности, за счёт которых он интегрирует себя в общество: клубы по интересам, благотворительность, политика и т.д. Будучи по своему понятию свободным, человек имеет моральное право на то, чтобы строить свои намерения самостоятельно, отталкиваясь от самого себя, от собственной индивидуальности.
§876. Каждый человек наделён от природы определёнными задатками и склонностями. Каждый человек, кроме того, имеет какое-то особенное образование и некоторый опыт работы. У каждого человека есть своя семья, свои интересы. Если деятельность человека не будет соответствовать особенностям его натуры, интересам его семьи, то в этом случае он будет испытывать ощущение внутренней разорванности, что является источником постоянного конфликта человека как с самим собой, так и со всем обществом. Более того, в этом случае человек будет стеснять свободу других людей, ибо, занимая не своё место, он отнимает его у того, для кого оно было бы своим.
§877. Следовательно, главным ориентиром при определении субъектом своих намерений является получение им удовлетворения от своей деятельности. К получению такого удовлетворения сводится суть его намерений. Моральное обоснование намерений называется мотивом. Присутствие личных мотивов в деятельности человека говорит о том, что его внутренний мир находится в согласии с его внешними проявлениями, с тем, что он делает. Если же, наоборот, в его деятельности будет сохраняться разрыв между его самосознанием – тем, что он хотел бы делать, и его реальностью – тем, что ему приходится делать, то в этом случае у него будет отсутствовать мотивация.
§878. Ранее, когда человечество развивалось ещё в системе отношений совместного самосознания, вопрос о присутствии личных мотивов в деятельности людей не стоял. При той системе отношений повинующийся люд (рабы, слуги, крепостные) осуществлял свою деятельность по принуждению, а не по внутренней мотивации. Поэтому в ту пору говорили не о мотивах, а об обязанностях, о повинностях, о долге: исполняет ли данный человек свою повинность по отношению к своему господину, свой долг по отношению к государю. И только в новейшее время, по мере перехода человечества на ступень всеобщего свободного самосознания, стал актуальным вопрос о присутствии личных мотивов в деятельности людей.
Здесь надо вспомнить о том, что в годы жизни самого Гегеля большинство европейских народов ещё находилось на ступени совместного самосознания, где преобладающими были отношения господства и рабства. Находясь в системе таких отношений, большинство людей жили ещё не для самих себя и не по своему разумению, а для услужения своему господину и по его повелению. Поэтому в те времена самой необходимости присутствия личных мотивов в деятельности людей ещё не было. Гегель выявил её чисто теоретическим путём.
Революции XIX века в странах Европы создавали условия для перехода общества на ступень всеобщего свободного самосознания и развития равноправных отношений между людьми. Этот переход потребовал переосмысления значения внутреннего морального мира человека для его жизнедеятельности. Рабу не требовалось иметь намерения. Он исполнял намерения господина, который думал и решал за него. Но как быть тому же рабу после его освобождения от господской власти? Чем теперь ему жить, ради чего жить, каких ориентиров придерживаться и какому Богу служить? В условиях феодальной, крепостной зависимости таких вопросов не возникало. После социальных революций нового и новейшего времени, положивших начало массовому переходу народов на ступень всеобщего свободного самосознания, эти вопросы выступили на первый план. Соответственно, философская мысль второй половины XIX века как в её классической форме, так и в форме художественной литературы, активно взялась за их обсуждение.
Философия жизни Ф.Ницше была целиком посвящена этой проблеме. Словами Заратустры он обосновывал необходимость возвышения значения для жизни человека его внутреннего морального мира. "Бог – в смысле существования отношений господства и рабства – умер". В России ему вторил Ф.М. Достоевский: "Если Бога нет, значит, всё дозволено". Раз нет господина над тобой, то, следовательно, теперь надо самому за себя думать и самому определять все свои поступки. В США на этой почве возникло учение прагматизма. В Европе получила распространение философия экзистенциализма.
Со временем, однако, все эти новоявленные философские направления не преминули обвинить классическую философию в том, что она якобы была оторвана от реальной жизни людей, от их внутреннего мира. Но при этом они не посчитали нужным упомянуть о том, что в те времена, когда творили Кант и Гегель, сама жизнь человеческая была другой. О какой оторванности можно говорить, если им просто не от чего было ещё отрываться. К тому же этот упрёк не вполне справедлив и по факту. В принципе эта проблема была поставлена уже И. Кантом, а Гегель посвятил ей целый раздел в своей "Феноменологии духа", изданной ещё в 1807 г. Не оставлял он её без внимания и в последующих своих работах.
§879. Благодаря присутствию личных мотивов собственная деятельность человека обретает значимость для него. Заключается эта значимость, во-первых, в том, насколько человеку интересна сама его работа, в её содержательном измерении. Это тот вариант, когда человек говорит: я люблю эту работу, она мне нравится! Во-вторых, в том, насколько она выгодна ему в плане материальной и моральной отдачи от неё: денежные доходы, карьерный рост, престиж, уважение, удобство совмещения с домашними делами и т.д..
Присутствие таких оснований в деятельности человека и его удовлетворённость ими является тем жизненным благом, к которому он стремится. Иначе говоря, любовь человека к своей работе в совокупности с достаточным моральным и материальным вознаграждением от неё – вот то оптимальное содержание, которым она должна обладать для того, чтобы человек рассматривал её не как свою обузу, а как своё благо.
Понятие блага, следовательно, отличается от счастья тем, что оно имеет уже вполне ощутимые очертания (любимая работа, приличный доход, высокий авторитет и т.д.), тогда как представление человека о счастье ещё абстрактно.
§880. Две стороны, составляющие содержание блага: а) любовь к своей работе, к своему общественно значимому делу и б) корыстная заинтересованность в ней (в моральной и в материальной отдаче от неё), нельзя отделять друг от друга и противопоставлять как цель и средство. Этим часто грешит обыденное сознание, которое корыстные интересы человека объявляет истинной целью его деятельности, а его служение самому делу – лишь средством их достижения. Согласно такой точке зрения, все более-менее выдающиеся представители человечества думали вовсе не о том деле, которому посвятили свою жизнь, а о каких-либо своих корыстных интересах. Например. Иногда приходится слышать такую точку зрения, что В.И. Ленин организовал революцию в России якобы с той целью, чтобы отомстить царю за казнённого брата. В тех же случаях, когда в делах того или иного героя вообще не просматривается никакой личной выгоды, как, например, в случае с Жанной Д`Арк, то такого человека обыденное сознание называет просто фанатиком или помешанным.
Подобные рассуждения держатся только за субъективную сторону деятельности людей и не замечают её объективного содержания. По своей психологии это – точка зрения зависти. А для завистливого человека не существует героев не потому, что их нет, а потому, что он сам не герой. А не герой он именно потому, что не способен возвыситься над своими корыстными интересами. Жизнь человека складывается из его реальных дел. Каков человек в своих делах, таков он и по своей истине. То обстоятельство, что в ходе своей деятельности люди отчасти преследуют и свои субъективные интересы, не отменяет всеобщей значимости их деяний, если, конечно, таковая в них присутствует. Если же деяния человека не имеют всеобщего значения, то, следовательно, и сам человек не является великой личностью. Мало только хотеть больших свершений, их надо ещё суметь осуществить.
§881. Каждый человек в ходе своей деятельности стремится получить то, что он рассматривает как благо. Общество же со своей стороны должно принять в себя всё множество таких деятельностей, осуществляемых стремящимися к своему благу индивидами. С этой целью в нём (в обществе) вырабатываются и утверждаются всеобщие правила поведения, которые принимают форму законов. Только за счёт эффективной системы законов общество становится способным принять в себя всю тотальность осуществляемых индивидами особенных деятельностей.
§882. Все члены общества должны соблюдать законы. Если, стремясь к достижению своих благ, субъект будет нарушать законы, то тем самым он будет препятствовать достижению благ другими людьми. Какими бы не были намерения того или иного индивида – будут ли они преследовать только его узкокорыстные цели или содержать в себе его стремление облагодетельствовать всё общество – во всех случаях они не могут выступать в качестве основания для нарушения им всеобщего правового поля. Ссылка на так называемые "благие намерения" или "высокие моральные побуждения" не может освобождать людей от необходимости соблюдать законы.
Например, герой фильма "Берегись автомобиля" мотивировал совершённые им кражи легковых автомобилей тем, что их владельцы вели нечестный образ жизни. "Ведь воруют, много воруют..." – так он пытался оправдать свои действия на суде. Его деяния, конечно же, имеют под собой некоторую моральную основу, поскольку воровать нехорошо и запрещено законом. Но они неправомерны, поскольку игнорируют и право собственности как таковое, и право против нарушения права, которое закрепляет функцию определения виновности человека только за судом.
§883. Однако, когда жизнь людей оказывается в крайней опасности, тогда они могут притязать на право крайней необходимости. В таких ситуациях на одной чаше весов оказывается угроза полного поражения жизни человека, а на другой – только частичное поражение права собственности какого-то лица. Поэтому ради спасения своей жизни человек может пойти как на кражу куска хлеба, так и на применение в случае нападения на него или на его близких всех необходимых мер обороны. При этом у него сохраняется уважение к праву как таковому и он, безусловно, признаёт необходимость его соблюдения в нормальных условиях жизни. (Здесь речь не идёт о тех случаях, когда в экстремальной ситуации оказывается группа людей и вступают в силу законы чрезвычайного положения.)
§884. Право крайней необходимости вновь возвращает нас к границе между моралью и правом, между внутренним миром человека и внешним правовым полем. Такой двойной переход – от права к морали и от морали вновь к праву – означает, что обе эти сферы едины в своей противоположности. Существующие в обществе законы устанавливают границы дозволенного для деятельности людей и тем самым извне корректируют содержание их представления о том, что является благом. И наоборот, моральные побуждения людей, стремящихся к достижению своих благ, со своей стороны, задают параметры правового поля и влияют на содержание действующих в обществе законов.
Обе сферы: и право, требующее от граждан соблюдения действующего законодательства, и мораль, позволяющая каждому человеку самому определять, что является для него благом, неотделимы друг от друга. В своём взаимоопосредуемом единстве они представляют добро – всеобщее определение понятия морали.
Добро и совесть
§885. Понятие добра не есть что-то лишнее для человека. Оно представляет собой третью ступень в развитии морального аспекта нашей деятельности. Однако, в отличие от умысла и намерений, которые формируются непосредственно в сознании каждого субъекта, добродетель является всеобщим определением, вытекающим из общественной формы жизни людей. По природе своей человек ни добр, ни зол. Знание того, что есть добро, приходит к нему со стороны общества. А это значит, что людей необходимо учить добру, учить быть добропорядочными.
§886. Коль скоро человек призван творить добро, то он имеет право на то, чтобы знать: что оно собой представляет? С формальной точки зрения творить добро – значит достигать своего блага, соблюдая законы. Подобным образом должны поступать все люди. Если все люди будут добиваться своего блага, соблюдая законы, то это и будет добро. Соблюдение правовых норм – это благо всех. Стремление каждого человека реализовать себя согласно своей особенности – это благо каждого. Единство блага всех и блага каждого есть добро.
§887. Такие намерения людей, которые для своего осуществления требуют нарушения законов, не есть добро. С другой стороны, существование законов, не способствующих или даже препятствующих достижению гражданами своих благ, также не есть добро. Следовательно, само добро является более высокой категорией как по отношению к содержанию правового поля, так и по отношению к содержанию намерений людей, их представлений о своём благе. Обе стороны, составляющие добро: а) правовое поле как всеобщее благо и б) намерения людей, направленные на достижение их индивидуальных благ, значимы лишь в той мере, в какой они соответствуют добру и подчинены ему.
§888. Но что представляет собой добро в его повседневном содержательном выражении? Первое, что следует делать, чтобы творить добро, – это выполнять свой долг: семейный, профессиональный, корпоративный или гражданский, в зависимости от тех реальных обстоятельств, в которых действует каждый субъект. Пока мы только строим в своей голове какие-то намерения в отношении своего участия в жизни общества, это ещё не оказывает влияния на других людей. Но, заполнив своей деятельностью ту или иную нишу в системе жизнедеятельности общества, человек становится уже его органической частью: членом семьи, работником фирмы, гражданином государства. Поэтому первая заповедь человека, стремящегося творить добро, состоит в том, чтобы выполнять свой долг согласно им самим определённой для себя особенности. Причём долг должен исполняться человеком не ради каких-то личных целей, а ради самого долга.
§889. Но здесь возникает другой вопрос: что есть долг, каково его имманентное содержание? Поскольку исполнение долга предполагается во имя добра, то его содержание заключается в том, чтобы, соблюдая действующее законодательство, стремиться: а) к достижению своего собственного блага и б) к достижению блага всего коллектива, в котором ты в данный момент действуешь. Следовательно, чтобы творить добро, человеку требуется постоянно находить единство противоположности между собственным благом и благом той общности, в которой он действует: семьи, фирмы, государства и т.д.
§890. Если субъект будет подчинять свою деятельность заботе только о благе той общности, которой он принадлежит, но при этом будет забывать о своём собственном благе, то понимаемый таким образом долг уже перестаёт быть добром. Если каждый человек должен выполнять свой долг только по отношению к своей общности (семье, фирме, стране), исключая из него свои личные интересы, то обратной стороной такого всеобщего самопожертвования (ведь все должны выполнять такой долг!) станет не утверждение блага всех, а, наоборот, его повсеместное отрицание. Следовательно, такой идеал добродетели отменяет само понятие добра, ибо изымает из него благо отдельного человека.
§891. Вследствие такой односторонности понимания долга в дело вступает другая сторона – единичное самосознание субъекта. Долг по отношению к общности (к семье, к фирме, к государству) – это, конечно, свято, но каждый человек имеет долг и по отношению к самому себе. Он не только слуга для всех, но он слуга и для самого себя. Воспринимая себя в этом качестве, субъект привносит в понятие добра своё собственное содержание. Возможность для полноценного отдыха – это добро для него. Его чувственный мир (любовь, дружба и т.д.) также является для него добром. Потребность в реализации своих задатков и умений – это тоже он рассматривает как добро. Полнота удовлетворения его физических и духовных потребностей – и это добро для него. И т.д.
В результате оказывается, что добром следует считать, с одной стороны, исполнение своего долга по отношению к общности, с другой – исполнение долга по отношению к самому себе, заботу о собственном благе.
§892. СОВЕСТЬ. Повседневная необходимость снятия противоположности между долгом человека перед самим собой и его долгом перед той общностью, которой он принадлежит, рождает совесть. Совесть есть направленность человеческого ума на то, чтобы постоянно определять для себя, что есть добро. Совесть человека исходит из знания того, что именно в данной общности и в данный момент почитается добром: какие запросы, какие манеры, какая лексика, какой масштаб рассуждений, какие темы для бесед и т.д. Исходя из этого знания, субъект должен строить своё поведение в данной общности, привнося в неё свою систему ценностей, своё понимание добра.
Человек обязан знать, что в данной общности (в семье, в общественном транспорте, в рабочем коллективе, в стране) является на текущий момент добром, и исходя уже из этого знания строить свои действия. Раз он зависим от данной общности и своими действиями привносит в неё какие-то изменения, то он должен учитывать, что в ней почитается хорошим, а что плохим, что приличным, а что неприличным. Лишь только обладая такими знаниями, мы можем соотносить с ними своё понимание добра (свою систему ценностей) и вырабатывать линию своего поведения. Совесть, следовательно, – это не какое-то иррациональное чувство, а напряжённая работа нашего ума, постоянно отслеживающего меняющуюся вокруг нас ситуацию и вносящего соответствующие коррективы в наши действия.
§893. Когда заходит речь о совести, когда говорят об угрызениях, о муках совести, то в первую очередь возникает мысль, что совесть – это внутреннее чувство, которое, подобно интуиции, не опосредовано деятельностью нашего сознания. Но это не так. Совесть, конечно же, является нашим практическим чувством, но, как и все другие практические чувства вообще, она основана на мышлении.
Все мы живём в непрерывно изменяющемся мире, где, с одной стороны, постоянно меняется наше настроение, самочувствие, а с другой, столь же переменчивы и внешние условия нашей жизни: обстановка в семье, ситуация на работе, положение дел в стране. Если бы в мире всё происходило как в часовом механизме, то тогда человеку не нужны были бы ни право, ни мораль, ни совесть. Но жизнь не стоит на месте. Вырастают дети и стареют родители, меняются коллеги и заявляют о себе новые лидеры, снимаются одни проблемы и возникают другие.
Находясь в условиях непрерывно обновляющегося содержания жизни и свято соблюдая при этом законы, человек тем не менее вынужден постоянно преодолевать моральную противоположность в самом себе и находить компромисс между своим личным представлением о добре и тем, что в данный момент является добром вокруг нас: в семье, на работе, в обществе. Вот такой самостоятельно вырабатываемый человеком в ходе его неустанных размышлений компромисс и есть совесть. В самом звучании этого слова слышится: со-весить, со-взвесить, со-отнести. Совесть, следовательно, позволяет нам постоянно, изо дня в день, соотносить своё и общее, и через это интегрировать себя в те общности, которым мы принадлежим.
Вот пример действия совести, который мы находим в прекрасном стихотворении Елены Благининой:
Мама спит, она устала...
Ну, и я играть не стала!
Я волчка не завожу.
Я уселась и сижу.
Не шумят мои игрушки,
Тихо в комнате пустой,
А по маминой подушке
Луч крадётся золотой.
И сказала я лучу:
– Я тоже двигаться хочу.
Я бы многого хотела:
Вслух читать и мяч катать.
Я бы песенку пропела,
Я б могла похохотать...
Да мало ли, что я хочу!
Но мама спит, и я молчу.42
§894. Совесть, следовательно, основана не на чувствах, а на мышлении. Сознательность человека – это её главное определение, которое, в свою очередь, восходит к слову знание. В совести человек знает, как ему следует поступить в данных условиях, чтобы его поступок был благом как для него самого, так и для других людей. Прибегают ли люди при этом к помощи религиозных заповедей – это, как мы выражаемся, дело совести каждого человека.
Но мы здесь говорим не о религиозной совести, в основе которой лежит вера в заповеди, и не о революционной совести, в основе которой лежит вера в идеалы. Здесь речь идёт о совести разума, которая основана на мышлении человека. Таковую форму совесть приобретает в современном мире, в достигнутых сегодня условиях свободного образованного самосознания и равноправных отношений в обществе. Совесть разума не отменяет совесть веры. Она вбирает её в себя. Но ответственность за все принимаемые решения возлагается теперь не на веру, а на разум человека.
§895. ЗЛО. В совести присутствуют обе стороны понятия добра: а) сам единичный субъект и б) та общность, которой он принадлежит. В силу данного обстоятельства субъект может сделать определяющим принципом своей деятельности как служение интересам своей общности, так и, наоборот, служение своим единичным интересам, своему личному благу. И в том, и в другом случае он будет творить зло. В первом случае это будет зло по отношению к самому себе, во втором – по отношению к общности. Но злом в его истинном значении является вознесение субъектом своих единичных интересов выше интересов общности людей (семьи, фирмы, общества) и попытка подчинения этой общности служению своим единичным интересам.
§896. АМОРАЛЬНОСТЬ. Совесть содержит в себе постоянную возможность перехода от добра к злу, поскольку корень обоих находится в самосознании человека и зависит от решения его Я. Человек, творящий зло, исходит из знания того, что в настоящий момент является добром для той общности, в которой он действует, но при этом он отдаёт предпочтение своим единичным интересам, которые ставит выше интересов данной общности. Такой человек осмысленно совершает поступки, идущие вразрез с интересами общности и наносящими ей ущерб. При этом он вполне отдаёт себе отчёт в том, что творит зло, и не скрывает этого. По своему правовому определению злодейство, как правило, является преступлением и за него человек должен нести правовую ответственность.
Злая совесть: а) знает, что является в данный момент добром, но вопреки этому б) она осуществляет действия, противоречащие ему, и при этом в) не стремится прикрывать их видимостью добродетели. Злая совесть преступна по отношению к праву и аморальна. Но именно поэтому она не совершает никакого морального преступления, поскольку проявляет себя, если можно так сказать, честно, в открытую, не прячась за благими намерениями. Моральное преступление совершается тогда, когда субъект пытается придать своим злым деяниям добродетельный вид.
§897. МОРАЛЬНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ. Возможность морального преступления вытекает из того, что в любом, даже в самом мерзком поступке в той или иной степени имеется какое-либо позитивное содержание. Ссылаясь на это содержание как на свой долг или как на своё благое намерение, человек пытается утверждать относительно всего поступка, что он является добрым. Если подобное заверение делается только по отношению к другим людям – это лицемерие. Если же это утверждается как по отношению к другим людям, так и по отношению к самому себе, – это ханжество.
Моральные преступления имеют две разновидности, которые мы назовём так:
§898. При бездумном фанатизме право на нахождение основания для придания своим деяниям добропорядочного вида передаётся какому-либо авторитетному лицу, указания которого подлежат беспрекословному исполнению. Такое авторитетное лицо может выступать в разных ролях. В религиозных сектах это может быть руководитель, называющий себя посланником свыше, посвящённым, прозревшим и т.п. При идеологическом фанатизме – это вождь, фюрер, дуче. В преступной среде, живущей по "волчьим" законам, это может быть лидер группы: пахан, главарь.
При бездумном фанатизме предполагается, что данный авторитет располагает всеми необходимыми моральными основаниями для принятия тех решений, которые надлежит исполнять его послушникам. Следовательно, вся ответственность за эти действия возлагается не на самих исполнителей, а на это авторитетное лицо. (Фюрер отвечает за всё!)
Бездумный (зомбированный) фанатизм – это самая страшная для современного мира форма морального преступления. Она отменяет для рядовых исполнителей действие их собственной совести разума, заменяя её требованием слепой веры, подчиняющейся уже не разуму, а приказам "авторитетов". Причём сами "авторитеты" также игнорируют определяющую роль разума и строят свою идеологию на догмах и идеалах, давно отставших от развития общества, от достигнутого человечеством состояния.
§899. При бездумном фанатизме субъект апеллирует к воле авторитета. При насмехательстве необходимость поиска какого-либо объективного основания для придания злым деяниям добропорядочного вида устраняется вообще и право на их моральную оценку полностью присваивается самим субъектом, совершающим эти деяния.
В качестве основания для придания злым деяниям добропорядочного вида могут выступать:
§900. При лже-благонамеренности субъект считает достаточным для себя указать на какую-либо несущественную сторону своего злодеяния с тем, чтобы утверждать, что оно является добром. Если он лишил человека жизни, то он может морально оправдывать свои действия тем, например, что он избавил этого человека от недомогания в случае простуды. Сбежав с поля боя, он может оправдывать себя тем, что его дома ждут жена и дети.
§901. При лже-правоте субъект ссылается на то, что его поступок является правовым, а значит, он в целом является добрым. Например, за то, что ему случайно наступили на ногу, он избивает человека, оправдывая это тем, что в принципе он прав. Или такая широко распространённая практика адвокатов, когда они вместо того, чтобы призывать своих подзащитных к чистосердечному признанию и находить облегчающие их вину обстоятельства, учат их либо вообще отрицать свою вину, либо перекладывать её на подельников, либо даже на пострадавшую сторону. В результате они не только сами совершают моральное преступление, но и склоняют к нему своих подзащитных.
§902. При насмехательстве моральный и правовой аспекты самого поступка постепенно вообще перестают играть какую-либо роль. Их оценка отдаётся во власть самого субъекта. Отсюда третья и высшая разновидность насмехательства – бесовская ирония. Суть её состоит в том, что человек, прекрасно зная объективное значение своих деяний, игнорирует его полностью и даёт им свою собственную моральную и правовую оценку. Не деяние само по себе является добрым или злым, а он, субъект, при его оценке может быть добрым или злым. В своей иронии такой человек не только устраняет всяческую объективную значимость своих деяний, но и присоединяет к этому ещё элемент своего тщеславия и куража, то, что называется бесовским отношением к морали.
§903. Бесовская ирония приводит в итоге к тому, что единственным основанием для определения моральной природы поступков становится нечто субъективное и несущественное – настроение человека. Неважно, каков поступок сам по себе, по своему объективному значению, важно, как я на него посмотрю. Тем самым стремление человека к полной свободе от действующих в обществе норм заводит его самосознание в тупик морального солипсизма. (От лат.: solus – один, ipse – сам. Крайняя форма субъективизма, при которой человеку приходится признавать, что существует только он один).
Но!.. Когда игнорированию подвергаются все объективные основания поступка, тогда происходит крушение и всех внутренних устоев самого субъекта, крушение его совести! Такой субъект становится бессовестным, а значит, не соответствующим понятию человека. Загнав себя в угол своего зарвавшегося самосознания, он теряет всяческие ориентиры и вместе с ними начинает терять самого себя. Его "полная свобода" оказывается мнимой, опора на собственное Я – призрачной, претензия на исключительность – осознанием своей ничтожности. Беспредел бесовской иронии оборачивается в итоге ужасом одиночества.
"Нет, я больше не имею сил, Боже! Они не внемлют, не видят, не слушают меня. Голова горит моя, и всё кружится предо мною. Спасите меня! Возьмите меня! Дайте мне тройку быстрых, как вихрь, коней! Садись, мой ямщик,.. звени, мой колокольчик, взвейтесь, кони, и несите меня с этого света! Дальше, дальше... Дом ли то мой синеет вдали? Мать ли моя сидит перед окном? Матушка, спаси своего бедного сына! Урони слезинку на его больную головушку! Прижми ко груди своей бедного сиротку! Ему нет места на свете! Его гонят!..43"
И вот тут проясняется, наконец, что ты вовсе не корень, питающий крону и диктующий, как ей расти, а лишь один из множества её листочков. Что разнузданность твоего Я привела тебя лишь к тому, что ты перестал ощущать реальную жизнь и незаметно вползаешь в состояние помешательства. Что твоя душа уже почувствовала эту перспективу и оцепенела в страхе перед ней. Твоё самосознание уже давно говорит тебе: хватит иронии, хватит гордыни, хватит уничтожать самого себя; ты такой же, как все, и твоя истина не в твоём зарвавшемся Я, а в том единственно устойчивом и надёжном мире, которому ты принадлежишь – в обществе. Но чтобы жить в этом мире, необходимо иметь совесть!
§904. Вот на такой нравоучительной ноте – какая же мораль без нравоучений! – мы и завершаем рассмотрение понятия морали. Последовательность развития её определений предстала перед нами в следующем виде: умысел – намерение – добродетель.
Со стороны единичной определённости совершаемых деяний субъект имеет моральное право на то, чтобы признавать свою ответственность только за те их последствия, которые входили в его умысел. В противном случае жизнедеятельность общества будет парализована.
Со стороны особенной определённости своих деяний субъект имеет моральное право на то, чтобы, исходя из своих индивидуальных качеств, самостоятельно строить намерения в отношении своей общезначимой деятельности с тем расчётом, чтобы она была для него не обузой, а благом. Если этого не будет, то деятельность человека потеряет свою мотивацию, что на достигнутой ступени развития общества уже недопустимо.
Со стороны всеобщей определённости поступков субъект обязан знать, что является в данной общности добром, и привносить в него свою субъективную интерпретацию, с тем чтобы действовать в согласии с всеобщим принципом добра: хочешь жить сам, давай возможность жить другим. Но делать это он должен, стоя на разумной точке зрения, т.е. руководствуясь совестью своего разума.
Когда говорят о правовом государстве, то при этом за основу принимают факт наличия в нём правового поля. Считается, что если работают законы, суды и прочее, то такое государство является благом для всех его граждан. При этом, однако, осознанно оставляют без внимания другую сторону добра – особенность моральных устоев различных групп населения, и тем самым совершают ошибку. Забвение моральных различий во имя утверждения всеобщности права на деле оборачивается поражением права. Пора бы заметить, что в дополнение к таким определениям духа человека, как сознание, разум, интеллект, в нашем языке в последнее время всё чаще стало применяться относительно новое слово – менталитет. Считаться необходимо именно с менталитетом, поскольку намерения граждан произрастают не только из их правосознания, но и из моральной почвы их духа.
§905. Мораль – это свобода человека в себе. Право – это свобода человека для себя. В своём наполненном конкретным содержанием единстве они образуют нравственность – духовную основу существования общностей людей: семьи, гражданского общества, государства. Мы переходим к понятию нравственности.