ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Идея, согласно которой человек – это машина, не нова. По существу, это единственно возможная научная точка зрения на человека, – то есть точка зрения, основанная на эксперименте и наблюдении. Хорошая картина машинальности человека была дана психофизиологами второй половины XIX века. Считалось, что никакое движение человека невозможно без внешнего воздействия. Ученые утверждали, что если бы можно было с самого рождения лишить человека всех внешних и внутренних впечатлений, и все же поддерживать в нем жизнь, он неспособен бы был совершать даже элементарные движения. Разумеется, такой эксперимент нельзя было бы произвести даже над животным, поскольку сами проявления жизни – дыхание, пищеварение и т.д. – являются источниками впечатлений, вызывая различные рефлекторные движения и пробуждая двигательный центр.
Однако основная идея психофизиологических представлений ясна: активность машины зависит от внешних впечатлений и возникает как реакция на эти впечатления.
Каждый из центров нашей машины приспособлен получать соответствующие впечатления и соответствующим образом на них реагировать. Когда центры работают правильно, рассчитав работу машины можно предсказывать ее реакции и даже управлять ими.
К сожалению, даже у так называемого здорового нормального человека центры редко работают как положено. Дело в том, что устройство центров позволяет им в определенной степени подменять друг друга. Тем самым обеспечивается взаимосогласованность работы центров и защита против возможных остановок в работе машины, которые во многих случаях могут быть фатальными. Однако в неподготовленной и неразвитой машине, – а таковыми являются все наши машины – взаимозаменяемость центров становится чрезмерной, в результате чего работа машины ухудшается.
Почти ежеминутно тому или иному центру приходится бросать свою работу, чтобы выполнить работу другого, который, в свою очередь, выполняет работу третьего центра. Но поскольку центры могут заменять друг друга только до определенной степени, в таких случаях они работают очень малоэффективно. Например, двигательный центр может дублировать, точнее, имитировать работу интеллектуального центра, но способен производить лишь туманные и бессвязные мысли типа сновидений или грез наяву. В свою очередь, интеллектуальный центр может подменять двигательный. Попробуйте писать, думая о том, как написать каждую следующую букву. Вы сразу же заметите, как затруднится ваша работа, как неуклюж интеллектуальный центр по сравнению с двигательным.
Вы можете заметить это также, обучаясь новым движениям, предположим, осваивая работу на пишущей машинке. Какое-то время все ваши движения будут зависеть от интеллектуального центра, и лишь через некоторое время к ним начнет подключаться двигательный центр.
Всем известно, какое облегчение наступает, когда движения становятся привычными, приобретают автоматизм, когда отпадает необходимость все время рассчитывать их и думать о каждом движении. Это значит, что движение перешло в двигательный центр, которому оно и должно принадлежать.
Инстинктивный центр может подменять эмоциональный, а эмоциональный центр время от времени может подменять все остальные. В некоторых случаях интеллектуальный центр выполняет работу инстинктивного центра, хотя способен выполнять лишь малую ее часть, связанную с видимыми движениями вроде движения грудной клетки во время дыхания.
Это очень опасно – вмешиваться в нормальное функционирование инстинктивного центра, например, вырабатывать искусственное дыхание по типу дыхания йогов; упражнениями такого рода ни в коем случае нельзя заниматься без наблюдения со стороны опытного учителя.
Возвращаясь к неправильной работе центров, я должен сказать, что она заполняет практически всю нашу жизнь. Неясные восприятия, смутные впечатления, неразвитое воображение, затрудненное понимание многих вещей, постоянное отождествление и мнительность, даже наша ложь – все это обусловлена неправильной работой центров.
Идея неправильной работы центров несвойственна нашим обычным представлениям о себе и не относится к числу общеизвестных; поэтому мы даже не подозреваем, какой вред приносит нам такая неправильная работа, как много энергии мы на нее растрачиваем напрасно, сколько затруднений и неприятностей с нею связано.
Пониманию недостатков работы нашей машины очень мешает ложное представление о нашем внутреннем единстве.
Осознав, насколько различны наши части, мы начинаем понимать опасность, заключенную в непроизвольной подмене функций, когда одна наша часть работает вместо другой без нашего ведома и согласия. На пути самопознания необходимо изучение и наблюдение не только правильной, но и неправильной работы центров.
Необходимо знать все формы и отличительные признаки неправильной работы наших центров, ибо невозможно знать себя, не зная своих недостатков. А помимо общих недостатков, присущих всем людям, каждый из нас имеет свои собственные недостатки, которые ему рано или поздно придется изучить.
Я подчеркивал в начале, что идея, согласно которой человек представляет собой машину, приводимую в движение внешними впечатлениями, – это подлинно научная идея. Но обычная наука не знает, что, во-первых, человеческая машина работает не так, как она на это способна, то есть работает не на полную силу и не всеми своими частями, и что, во-вторых, несмотря на многочисленные препятствия, она может развивать свою способность к восприятию и действию, причем уровни такого развития могут между собой сильно различаться.
Теперь мы поговорим об условиях, необходимых для такого развития, ибо не следует забывать, что, несмотря на реальную возможность развития, в действительности оно осуществляется очень редко, ибо нуждается в соблюдении большого числа внешних и внутренних условий.
Что это за условия?
Первое условие – человек должен ясно понимать свое положение, свои недостатки и свои возможности, а также иметь страстное желание выйти из нынешнего своего состояния, – либо же проявлять большой интерес к новому, незнакомому состоянию, к которому он должен будет придти в результате изменений. Короче говоря, нас должно сильно отталкивать нынешнее свое состояние и сильно привлекать будущее состояние.
Кроме того, человек должен находиться в надлежащих внешних условиях – иметь достаточное количество свободного времени для учебы и жить в обстановке, благоприятствующей этой учебе. Все необходимые условия перечислить вряд ли возможно. Но среди прочих вещей они включают в себя также школу.
А школа, в свою очередь, нуждается в определенных социальных и политических условиях, ибо не в каждой стране может существовать школа: для этого необходимы более или менее организованная жизнь, определенный уровень культуры и личная свобода. Никакая школа невозможна, например, в большевистской России или гитлеровской Германии.
Итак, необходимо понять, что даже для того, чтобы начать подготовку к развитию, требуется соответствующая комбинация внешних и внутренних условий, которые встречаются вместе очень и очень редко. Но со временем мы должны понять также, что человек остается подвластен воле случая. При наличии внутренних условий человек в любых внешних обстоятельствах может найти множество просветов на своем пути, – если только он заботится об этом и если ему повезет. Его возможности так малы, что большую роль в них играет элемент удачи.
Сейчас мы попробуем ответить на следующий вопрос: что порождает у человека стремление обрести новые знания и изменить себя?
Человек находится под воздействием двух видов влияний. Нужно хорошо усвоить это и ясно понимать различие между этими двумя видами влияний.
Влияния первого рода складываются из интересов и влечений, порождаемых человеческой жизнью как таковой; к ним относятся заботы о здоровье, безопасности, богатстве, удовольствиях, развлечениях, делах, амбициях, репутации и т.п.
Влияния второго рода складываются из интересов, пробужденных при различных обстоятельствах идеями, которые не были произведены окружающей жизнью, но пришли из той или иной школы. Влияния второго рода не приходят к человеку прямо, непосредственно. Они попадают в общий оборот, проходя через много различных умов и кругов человеческого понимания – через философию, науку, религию, искусство – и, смешиваясь с влияниями первого рода, в значительной степени утрачивают сходство с тем, чем они были первоначально.
В большинстве случаев человек не видит источников влияний второго рода и объясняет их происхождение какими-то источниками первого рода.
Хотя человек не знает о существовании двух типов влияний, оба они на него воздействуют, и он так или иначе на них реагирует. Нередко он может отождествляться с тем или иным влиянием первого рода и не чувствовать влияний второго рода вообще. С другой стороны, он может быть привлечен и возбужден тем или иным влиянием второго рода. Результат в каждом случае будет различным. Назовем первый вид влияний – влияниями А, а второй – влияниями В.
Когда человек полностью пребывает во власти влияний А или находится под каким-то конкретным влиянием такого рода, будучи при этом совершенно равнодушен к влияниям В, возможность его развития с каждым годом становится все менее вероятной, и в определенном возрасте, иногда очень раннем, исчезает вообще. Это значит, что психологически человек умирает, в то время как физические его останки продолжают свое существование, подобно зерну, неспособному произрасти и превратиться в растение.
Но если человек не полностью захвачен влияниями А, если его привлекают влияния В, которые формируют его чувства и мысли, результаты произведенных этими влияниями впечатлений суммируются и привлекают другие впечатления того же рода, захватывая многие важные места в памяти и жизни человека.
Если общий результат, произведенный влияниями В, приобретает достаточную силу, в человеке образуется так называемый магнитный центр. Необходимо учитывать, что в отличие от интеллектуального, двигательного и остальных центров, этот центр находится не в сущности, а в личности человека. Магнитный центр представляет собой совокупность неких достаточно сильных интересов, способных в какой-то степени определять направленность жизни данного человека.
Магнитный центр не может заменить школу, но он может помочь осознать потребность в школе, может помочь начать поиски школы и даже найти ее, если повезет. Магнитный центр может помочь учиться в школе и не потерять ее. Потому что школу легко потерять.
Потребность в школе определяется не чем иным, как потенциалом магнитного центра. Если человек без магнитного центра, со слабым магнитным центром или с несколькими магнитными центрами, то есть интересующийся многими несовместимыми вещами, встретит случайно школу, он ничего в ней не поймет или начнет критиковать ее прежде, чем поймет что-либо; даже если он и заинтересуется ею, его интерес исчезнет, едва он столкнется с трудностями школьной работы.
Это – первый школьный экзамен.
Тот, кто не желает связываться со школой, наполняется рядом ложных идей, искажающих школьное учение. Напротив, надлежащий магнитный центр не только помогает найти школу, – он помогает впитать учение школы, которое отличается от обоих влияний (А и В) и может быть названо влиянием С.
Влияние С передается только изустно, с точными инструкциями, объяснениями и демонстрациями.
О человеке, который встретился с влиянием С и смог его усвоить, говорится, что какая-то его часть, – а именно, магнитный центр – стала неподвластной случайностям. Фактически, роль магнитного центра на этом заканчивается. Он привел человека к школе и помог ему сделать там первые шаги. С этого момента магнитный центр начинает замещаться идеями и уроками школы, которые постепенно проникают в различные части личности человека, а со временем и в его сущность.
Много сведений о школе, о ее организации и деятельности человек может получить обычным путем, – путем чтения, изучения тех периодов истории, когда школы были на виду. Но есть некоторым вещам можно обучиться только в школе. Очень важное место в школьном обучении занимает изучение школьных принципов и правил жизни.
Один из многих важных принципов, которым здесь обучают, состоит в том, что реальная школьная работа должна вестись одновременно по трем линиям, в трех направлениях. Одна или две линии, взятые сами по себе, не могут быть названы "школьной работой".
Какие это за три линии работы?
В первой лекции я говорил, что эти лекции – не школа. Сейчас я попробую объяснить, почему.
Как-то на лекции был задан следующий вопрос: работают ли люди, изучающие эту систему, только на себя, или они работают также на других?
Я отвечу на этот вопрос так.
Первая линия работы – это работа по изучению себя, изучению данной системы и ее "языка". Эта линия работы безусловно есть работой на себя.
Вторую линию работы составляет совместная работа с другими членами школы, причем это работа не просто с другими, но и на других. На этом направлении ученики учатся работать с людьми и для людей.
Третья линия работы – это работа на школу. Чтобы работать на школу, ученик должен прежде всего понимать работу школы, понимать ее нужды и потребности. А это требует времени, хотя некоторые люди, будучи достаточно подготовлены, могут начать свою работу с третьего направления, и в некоторых случаях найти его очень легким.
Говоря, что эти лекции не являются школой, я имею в виду, что они дают возможность только для одной линии работы, связанной с изучением системы и самого себя. Разумеется, при совместном изучении такого рода люди осваивают также начала второй линии работы; во всяком случае, они учатся терпимо относиться друг к другу и, если они достаточно широко мыслят и достаточно восприимчивы, могут даже получить некоторое представление о второй линии работы. Однако нельзя ожидать, что работу эту можно осуществить на лекциях.
Во втором направлении работы, осуществляемой в условиях школьной организации, люди должны не только совместно беседовать, но и вместе трудиться; эта работа может быть самой разной, но во всех случаях она должна быть так или иначе полезной для школы. Таким образом, работая в первом направлении люди изучают второе, а работая во втором – изучают третье.
Позже вы увидите, что все три линии работы необходимы, и что только работая в трех направлениях можно успешно продвигаться к намеченной цели.
Но вы можете понять главную идею трех линий работы уже теперь, приняв во внимание следующее: поскольку человек спит, то какую бы работу он ни начал, он скоро утратит к ней интерес и возвратится в свое обычное машинальное состояние.
Три линии работы необходимы прежде всего затем, чтобы одна из них будила человека, когда он заснет на другой. Если человек действительно работает в трех направлениях, он уже не сможет заснуть полностью, – он не может спать так сладко, как прежде, ему всякий раз приходится просыпаться и убеждаться, что работа остановилась.
Можно указать также на еще одно характерное различие между тремя линиями работы.
В первом случае человек работает главным образом над изучением системы, самоизучением и самонаблюдением, проявляя при этом по отношению к себе определенную инициативу.
Во втором случае он включается в определенным образом организованную работу: здесь он должен делать то, что ему говорят. Инициатива при этом не только не требуется, но запрещена. От человека требуется прежде всего дисциплина и полная точность в исполнении указаний без привнесения собственных идей, даже если кажется, что они могут улучшить работу.
В третьем случае человек опять может проявлять инициативу, но должен все время проверять себя и не допускать решений, идущих вразрез с усвоенными правилами и принципами.
Как я уже говорил, работа начинается с изучения языка. Теперь хорошо будет, если вы отметите, что всегда знали некоторые слова этого нового языка, а также попробуете подсчитать новые для вас слова и записать их вместе. Но вы должны записать из без комментариев, то есть без интерпретации; комментарием, интерпретацией и объяснением для вас должно стать ваше понимание, а понимание нельзя изложить на бумаге. Если бы это было возможно, изучение психологического учения не составило бы труда. Достаточно было бы издать нечто вроде словаря специальных терминов, и люди узнали бы все, что им следует знать. Но, к счастью или к несчастью, это невозможно, и каждому человеку приходится учиться и работать самостоятельно.
Чтобы понять, почему невозможно быстрое внешкольное развитие и зачем необходима продолжительная работа в школе, нам придется опять вернуться к теме центров. Известно, что когда мы что-нибудь изучаем, новый материал накапливается у нас в памяти. Но что такое память? Представьте, что каждый из наших центров – это отдельная и независимая машина, состоящая из чувствительного вещества, подобного тому, что наносится на поверхность фонографического цилиндра. Все, что случается с нами, все, что мы видим, слышим, чувствуем, учим и т.д. запечатлевается на этом цилиндре. Иными словами, все внешние и внутренние события оставляют на нем определенное "впечатление".
Впечатление – очень хорошее слово, потому что впечатление действительно представляет собой отпечаток или след события в памяти: событие как бы "впечатывается" в память. Впечатление может быть глубоким или поверхностным, или даже мимолетным, быстро исчезая без следа. Но каким бы оно ни было, впечатление остается впечатлением. И эти впечатления, эти отпечатки на цилиндре определяют диапазон наших возможностей. Все, что мы знаем, все что мы изучили и испытали, – все это зафиксировано на нашем цилиндре. Все наши мыслительные процессы, размышления и рассуждения представляют собой не более чем операции со следами на цилиндре, бесконечное их считывание, попытки понять их в различных комбинациях и т.д. Мы не можем думать о чем-то новом, о чем-то таком, чего бы не было на нашем цилиндре. Мы не можем придумать новых мыслей, подобно тому как не можем придумать новых животных, ибо все наши представления о них основаны на наблюдении существующих животных.
Следы или впечатления на цилиндре связаны ассоциациями. Ассоциации связывают похожие впечатления и впечатления, полученные одновременно.
В первой лекции я говорил, что память зависит от сознания, и что мы действительно помним только те моменты, когда были отчасти сознательны. Это позволяет понять, почему различные одновременные впечатления, связанные вместе, остаются в памяти дольше, чем несвязанные. Во вспышках самосознавания и даже по соседству с ними все впечатления момента связываются между собой внутренним сходством. Если человек сознает себя в момент восприятия впечатлений, он связывает некоторые из новых впечатлений со сходными старыми, и они остаются у него в памяти. С другой стороны, если человек воспринимает впечатления в состоянии отождествлении с чем-либо, он просто не замечает их, и следы от них исчезают раньше, чем их можно было бы оценить и связать с другими следами. В состоянии отождествления человек ничего не видит и ничего не слышит. Он всецело захвачен обидой, страстью или каким-то другим впечатлением. Он не может отделить себя от данной мысли, чувства или воспоминания и закрыт для всего другого.