ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Западные психологи все более и более начинают усваивать то, на что в течение тысячелетий указывали великие созерцательные традиции во всем мире: в человеческом развитии существуют как бы две различные кривые, соответствующие двум разным наклонностям человеческой природы. С одной стороны, мы хотим постичь нашу собственную индивидуальную природу; с другой – нам также хочется установить связь с чем-то более великим, нежели мы сами, стать частью этой большей реальности. Само положение в этом мире, где наши ноги крепко стоят на земле, а голова устремлена вверх, к открытому небу, это положение в совершенстве выражает нашу двойственную природу. Наше зрение видит гораздо дальше того, что находится непосредственно перед нами, оно как бы позволяет нам выйти за пределы самих себя, отдать себя другим, раскрыться, для того чтобы принять новые возможности. Однако при всем этом ноги привязывают нас к земле, мы не в состоянии ускользнуть от своей кармы – от личных потребностей, чувств, привычных стереотипов, а также от стремления найти собственный путь в этом мире.
Западная психология занята личностью, восточная сосредоточена на выходе за пределы личности. Один из первых вопросов, с которым мы встречаемся при сближении Запада и Востока, – это вопрос о том, как личное развитие и личные достижения совпадают с созерцательным странствием к открытию более широкого осознания, с пребыванием в глубине самих себя, превыше своих чисто личных забот.
В своей книге "На Восток" теолог Харви Кокс предупреждает об опасности возникновения путаницы, если психологи и ученые будут пытаться присвоить идеи и практику восточных традиций, которые сами они не вполне понимают:
Западная психология все еще остается сосредоточенной на "я"... обращая лишь второстепенное внимание на интегральную связанность "я" его обществом и космосом, на гигантские орнаменты, которыми окружена его жизнь... В результате некоторые психологи, включая все возрастающее число клиницистов, начинают чувствовать, что зашли в тупик... Неудивительно поэтому, если мы обнаруживаем, что ныне западная психология (обращается) к Востоку, чтобы влить в себя свежую энергию.
(Однако) эта нынешняя любовная интрига западной психологии с Востоком кажется мне... опасной. Опасность заключается в огромной силе тех психологических способов мышления, которые в настоящее время используются в нашей культуре; их сила столь велика, что теперешняя психологизация восточных созерцательных дисциплин, если ей не воспрепятствует коренная революция в самой западной психологии, окажется способной настолько их извратить, что они превратятся в игрушки западного типа – и вследствие этого не смогут внедрить в нашу культуру резко противоположный ей взгляд на жизнь, который в состоянии нам принести только они.
Чтобы не лишить созерцательные дисциплины возможности помочь нам увидеть ситуацию за пределами самих себя, следует внести ясность в вопрос о различиях в функциях психотерапии и медитации. Лишь после этого мы сумеем хоть немного понять, как эти два пути могут частично совпадать или дополнять друг друга. Разграничение этих двух путей и дисциплин представляет собой центральный пункт первой части данной книги.
В первой главе Джэкоб Нидлмэн поднимает важный вопрос о различиях между стремлением к личным достижениям и желанием преображения. Статья Нидлмэна ясно определяет основное противоречие: задача психотерапии состоит в том, чтобы построить устойчивую и определенную личность, тогда как созерцательный путь показывает нам, что энергия, затраченная на поддержание устойчивости личности, отвлекает нас от достижения более широкого типа целостности.
Робин Скиннер дает обстоятельный ответ на многие опасения Нидлмэна относительно смешения этих двух путей, серьезно разбирает действительные заслуги психотерапии, исследует частичное совпадение между личным ростом и практикой созерцания, равно как и подлинные их различия. Затем, совершив удивительный диалектический поворот, Скиннер подвергает сомнению самую возможность найти простые ответы в этой области и напоминает нам, что задача человеческого бытия состоит в том, чтобы никогда не терять из виду неопределенный характер жизни в двух разных мирах. Те же самые проблемы рассматриваются по-иному в следующей главе, написанной тремя людьми, получившими основательную подготовку как в области западной психологии, так и в практике восточной медитации. Дискуссия сосредоточена на вопросе о том, где кончается психологический рост и начинается духовная практика.
В заключительной главе первой части я рассматриваю более конкретно процесс переживания в психотерапии и в медитации. Здесь выясняются подлинные различия между ними, а также общая центральная задача – выработка дружелюбного отношения к собственному опыту.