ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
1. Итак, это, пожалуй, не могло бы обстоять иначе. Впрочем, мне пора переходить к следующему выдвигаемому тобой сомнению. Ведь что же, на самом деле, как гласит твое рассуждение, необходимо, чтобы эпопт не прикасался к трупу, но в то же время богослужения по большей части совершаются с использованием трупов животных? Давая ответ на подобные сомнения, рассмотрим это кажущееся противоречие. В нем никоим образом не должно наличествовать никакого противоположения – напротив, только кажется, будто эти суждения противостоят друг другу. Ведь если бы и избегали соприкосновения и приходили в соприкосновение с одними и теми же мертвыми телами, то это высказывание противоречило бы самому себе. Однако если предписывают; избегать одних, неосвященных, тел, а с другими, а именно со всеми теми, которые освящаются, соприкасаться, то здесь нет никакого противоречия. Далее, человеческие тела, когда их покинула душа, трогать недопустимо: ведь в момент смерти в теле гаснет некий след132, призрак или видение божественной жизни. Касаться же остальных мертвых тел живых существ уже не является нечестивым, поскольку они и не имели отношения к иной, более божественной жизни. Кроме того, одним богам, например свободным от материи, подходит отсутствие подобного соприкосновения, а с другими, управляющими животными и ближайшим образом связанными с ними, положено общение через жертвенных животных. Итак, в данном случае не возникает никакого противоречия.
2. Дать ответ на это можно было бы и иначе. Ведь людям, пребывающим среди материи, лишенные жизни тела несут некое осквернение, поскольку неживое приносит живому некую загрязненность, точно так же, как и грязное – чистому и отсутствие – наличию, поскольку в то, что способно умереть, худшее привносит некую оскверненность из-за его природной предрасположенности к нему. Для демонов же, совершенно бестелесных и ниоткуда не воспринимающих разрушения, тело не создает никакой оскверненности. Напротив, им необходимо превосходить подверженное разрушению тело и не допускать от него к себе никакого проявления порчи.
3. Итак, я говорю это относительно подразумевающегося в данном сомнении противоречия. Истолковывая же само по себе то пророческое действие, которое совершается при посредстве священных животных, например ястребов133, мы утверждаем, что боги никогда не имеют отношения к оракулу, связанному с таким образом используемыми телами. Ведь они не управляют отдельными животными ни обособленно, ни соседствуя, ни материально, ни при помощи некоего свойства. Пусть подобное соприкосновение с мантическими орудиями будет отнесено на счет демонов, причем и тех – совершенно обособленных, по жребию получивших под свою власть различных животных, находящихся подле них в подобном начальствовании и не обладающих совершенно самодостаточной и нематериальной собственной властью. Или же, если кому-нибудь будет угодно так считать, пусть им будет назначено такое местопребывание, при посредстве которого они по природе вступают в общение с людьми и вопрошаются об оракулах. Однако и это местопребывание следует считать свободным от тел: ведь чистое не образует никакой общности с противоположным ему. Между тем его соприкосновение с людьми при посредстве души жертвенного животного имеет некий смысл. Ибо эта самая душа обладает определенным свойством с людьми вследствие всеобщего родства жизни и с демонами, поскольку, освободившись от тел, она каким-то образом пребывает обособленной. Занимая промежуточное положение между теми и другими, она прислуживает начальствующему и возвещает тем, кто еще пребывает в теле, то, что предписывает повелитель, и образует для них обоих промежуточное звено между ними.
4. Следует придерживаться также того мнения, что душа, пользующаяся подобными оракулами, не только внемлет прорицанию, но и со своей стороны привносит некий немалый вклад в его действительное осуществление. Ведь она изменяется вместе с ним, объемлет его и вместе с ним предвидит будущее при посредстве некоей необходимости сопереживания. Итак, этот метод прорицания совершенно отличен от божественного и истинного метода и в состоянии говорить наперед относительно маловажных и преходящих дел, и относительно подвластного обособленной природе, и обо всем том, что уже приходит в становление, переносит собственные движения на предметы, способные их воспринять, и многими способами привносит претерпевание в то, что по природе предрасположено к сопереживанию. Однако при посредстве претерпевания никогда не могло бы возникнуть совершенного предвидения будущего. Ведь обращаться к будущему более всего свойственно тому, что само невозмутимо, нематериально и чисто во всех отношениях, а то, что смешивается с неразумием и мраком телесности и материальности, исполняется всяческого незнания. Поэтому ни в коей мере не следует принимать описанное искусственное занятие за прорицание. Не следует и предаваться ему с величайшим рвением, так же как и нельзя доверять другому человеку, предающемуся ему и считающему, будто он имеет для себя некое ясное и понятное доказательство истины. Пусть это будет нами сказано о подобном способе прорицания.
5. Ну так что же, давай поговорим и об ином роде недоразумений, причина которого скрыта. Этот род, который, как ты сам говоришь, заключает в себе угрозы насилия, многообразно разделяется на множество угроз. Ведь угрожают расколоть небеса, или выдать тайны Изиды, или открыть неизреченное в непостижимости, или остановить корабль, или предать песни Осириса Тифону134, или совершить что-то подобное. Весь этот вид слов люди не возносят, как ты полагаешь, к Солнцу, к Луне или к какому-то небесному телу (ведь это привело бы к еще более страшному неразумию, чем даже то, на которое ты досадуешь), но, как я говорил ранее, обращают к некоему роду отдельных космических сил, неразборчивому и неразумному, который восприемлет от иного разум и повинуется ему, однако собственным мышлением не обладает и не различает истину и ложь, а также возможное и невозможное. Так вот, когда произносятся угрозы, этот род разом приходит в движение и выходит за свои пределы, так что, как я полагаю, он по природе возбуждается видимостью и обольщает остальное безумной и неустойчивой фантазией.
6. Имеет это и другой сходный смысл. Теург благодаря силе неизреченного повелевает космическими предметами уже не как человек и не как тот, кто обладает человеческой душой, но становится выше своей собственной сущности, как тот, кто до этого был причислен к божественному чину, причем не как тот, кто создал все то, о чем он ведет речь, но как тот, кто в подобном использовании слов указывает, сколь великой и какой по качеству силой он обладает благодаря единению с богами, которое предоставило ему знание неизреченных символов. Кто-нибудь может еще сказать, что распределенные по отдельным частям мироздания демоны, которые сохраняют эти части, имеют столь великую заботу и попечение о той частице, которую каждый из них получил по жребию, что не терпят даже противоречащего слова и сохраняют непоколебимым вечное постоянство космических предметов. Итак, они владеют им неизменно, поскольку божественный порядок пребывает в неподвижности и постоянстве. Стало быть, в отношении того, в чем обладают бытием воздушные и земные демоны, они не терпят доходящих до их слуха угроз.
7. Далее, в ответ на сказанное можно было бы представить вот еще какое доказательство. Демоны управляют сохранением неизреченных мистерий прежде всего так, как это было установлено изначально, когда создавалась упорядоченность мироздания. Ведь частицы мироздания пребывают в установленном порядке, потому что благодетельная сила Осириса остается непорочной и чистой и не смешивается с противостоящими ей заблуждением и возмущением, и жизнь всего остается чистой и нетленной, поскольку скрытые, дающие жизнь словам красоты Изиды не снисходят до являющегося видимого тела; все пребывает неподвижным и вечно возрождающимся и потому, что никогда не останавливается бег Солнца. Совершенным же и полным все остается, поскольку никогда не открывается неизреченное в Абидосе135. Итак, то, в чем обретает спасение все (я говорю про всегдашнее сохранение неизреченного скрытым и про всегдашнее неучастие безмолвной сущности богов в противостоящей ей участи), не может быть воспринято с голоса земными демонами, поскольку это или не имеет к подобному отношения, или же неизреченное становится общедоступным, хотя в последнем случае подобный способ произнесения слов и обладает по отношению к ним некоторой силой. Богам же никто не угрожает, и не существует никакого способа молитвы, обращенной к ним, который оказался бы подобным. Потому-то у халдеев, у которых выделено чистое обращение лишь к богам, ни в коем случае не произносятся угрозы. Египтяне же, смешивающие демонические слова с божественными знаками, иногда пользуются и угрозами. Итак, ты получил и на это краткий, но, я думаю, достаточно правильный ответ.