Подводя итог всему сказанному ранее, мы можем заметить, что познание невидимого мира чем-то напоминает изучение химических процессов. История химии знает много ложных открытий, которые были обязаны своим возникновением недостаточной чистоте тех пробирок и колб, в которых протекала изучаемая химическая реакция. Чистота химической посуды является, в каком-то смысле, фундаментальным требованием для получения достоверных сведений о свойствах изучаемого вещества. Малейшая посторонняя примесь может исказить ход химического взаимодействия. Говоря проще, всего одна ложка дегтя способна испортить целую бочку меда.
Та же картина имеет место и при познании человеком невидимого мира; только в этом случае "пробиркой" является его собственная душа. Сейчас, когда развелось такое множество людей что-то видящих, слышащих и осязающих, людей, увлеченных познанием ранее неведомой для них реальности и иногда создающих на основе своего многолетнего опыта целые научные системы оккультного толка, трудно убедить общественность, что такие люди пребывают во лжи. Несомненно, доля истины присутствует и в их построениях, переживаниях и опытах – но весь вопрос в том, спасительны ли они? Жизнь более сложна, чем любые объяснения ее, и когда сталкиваешься с такими исследователями невидимой реальности (зачастую академически образованными и имеющими научные степени), обнаруживается любопытное обстоятельство – для этих людей их личная значимость, их личный авторитет непогрешимого исследователя, их амбиция гораздо важнее истины. Ибо когда предлагаешь им некие факты, не вписывающиеся в их теорию, они предпочитают скорее отвергнуть их, чем усомниться в собственной правоте. Такова вообще психология ученого. Академик, "зажимающий" талантливого молодого исследователя, критикующего его взгляды, скорее правило, чем исключение в науке. "Знание надмевает" – писал ап. Павел (1 Кор., 8, 1), т.е. делает человека надменным. Поэтому, если эти исследователи невидимой реальности и знают нечто подлинное, это нечто не идет не пользу их душе, рождая в них демонскую гордыню, которую каждый непредвзятый наблюдатель сможет легко обнаружить в их характере. Перефразируя слова Спасителя, можно сказать: "что толку, если человек узнает все обо всем, а душу свою погубит?" (Мф. 16, 26). Любовь к себе часто становится препятствием на пути любви к истине. И тогда совершается то, о чем предупреждал апостол Павел: люди, не принявшие в себя любви к истине, не отвергшие себялюбие во имя любви к истине, будут наказаны тем, что "пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи..." (2 Фес. 2, 9-12).
К сожалению, психология человека такова, что гордыня и тщеславие рождаются в человеке автоматически, когда он становится обладателем каких-либо личностных свойств, признаваемых всеми как положительные (богатство, известность, авторитет в науке, популярность в искусстве, и т.д.), и выделяющих его из толпы. И это становится препятствием на пути его познания Истины. Ибо бессознательно человеку, в силу его греховности, важна не истина сама по себе, а те плоды, которые он хочет получить от обладания ей – престиж, чувство собственной значимости, материальные выгоды, слава и т.д. Получение таких плодов услаждает самолюбивое "я", непомерно раздувая ложное представление о себе, как о неком избраннике или мессии. Такой "комплекс избранничества" особенно характерен для современных (как, впрочем, и для древних) "экстрасенсов" – людей, видящих и воспринимающих то, что другие не воспринимают.
Сам факт наличия такого восприятия (иногда на фоне общей необразованности и некультурности) уже поднимает человека над толпой, и, прежде всего, в его собственных глазах. Он сразу начинает навязывать ближним (а потом и дальним) помощь своими уникальными способностями, лечением, предсказаниями, консультированием, ищет учеников и стремится спасти весь мир. Все возрастающее тщеславие требует все большей и большей подпитки, а такой подпиткой может быть лишь внимание других людей – их уважение, восторг, восхищение. Поиск внимания к себе вырастает в требование поклонения себе. Система взглядов превращается в культ; обычный человек начинает приписывать себе божественные качества и стремиться создать или найти подходящее учение, оправдывающее эту его божественность. Все возрастающая мания собственного величия побуждает стремиться к международной известности, полагая себя, в гордыне своей, спасителем всего человечества. Вот где кроются источники той грандиозной волны экспансии и распространения вовне всех восточных, нео-восточных и оккультных учений, переживаемой нами. И это естественно для "последних дней", которые мы переживаем, когда, по свидетельству апостола Павла "люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы,... наглы, напыщены, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся" (2 Тим. 3, 2-5). Но, как говорит апостол Иаков, "мудрость, сходящая свыше, во-первых чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна" (Иак. 3,17).
Концепцией, наиболее подходящей для оправдания собственной божественности, является пантеизм, который характерен для всех восточных и оккультных систем индусского происхождения. Согласно этой концепции, Бог содержится в природе, а также и в человеке. Поэтому каждый человек, развив или очистив в себе это присутствие, становится божеством. Это обретение божественности должно совершаться исключительно собственными усилиями, ибо никто из других "богов" не заинтересован в вашем прогрессе, создающем конкуренцию. В индусской мифологии "боги" всячески старались помешать людям в достижении ими божественного достоинства. Такая практика "раскрытия" собственной "божественности" требовала как внешней, так и внутренней изоляции – изоляции от всего мира, от контактов с людьми и, даже, с собственным телом. Последнее понималось как выход в некое надтельное трансовое состояние, когда тело подобно бездыханному трупу ("самадхи" и "нирвана" индусов и буддистов), и способно отмереть, как высохший лист, сорванный с дерева. Не соединение в любви с христианским народом, образующим Церковь, или тело Христово, а отделение от всего – вот пафос йогического "спасения". А начинается это отделение с выделения себя из толпы в гордом самопревозношении. На низших этапах этого процесса человек не может жить без внимания других людей; его гордыня еще замкнута на общение, она подпитывается их восторгом, почитанием, уважением, признательностью. Так страдает и мучается актер, которому не дают ролей, пропадающий в безвестности, ибо его "работа" есть, зачастую, профессионально отточенное мастерство ублажения и подпитывания собственного тщеславия и гордыни – этого неповторимого, в своей индивидуальности, диавола в его душе. Но, как известно, "Бог гордым противится" (Иак. 4, 6). Православное искусство всегда было анонимным; авторы шедевров иконописи, средневековой литературы и архитектуры заботились об угождении Богу, а не себе, и преднамеренно скрывали свои имена из смирения. Также и все святые, творя чудеса и исцеления, делали все возможное, чтобы источник этих чудес и исцелений оставался в неизвестности. И если это не удавалось (по промыслу Божию), то прилагались все усилия к тому, чтобы такие чудесные факты не разглашались хотя бы при жизни святых, но лишь спустя много лет после смерти. Так, преп. Серафим Саровский запретил невольной свидетельнице его мирного общения с диким медведем рассказывать об этом удивительном факте повиновения дикого животного преподобному ранее, чем через 11 лет после его смерти. (Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря – 14, с.251-252.) Преп. Амвросий Оптинский скрывал свою способность исцелять болезни тем, что посылал исцеляться к источнику, где ранее никогда исцелений не наблюдалось, и часто люди исцелялись еще не доезжая до источника (10, с.21-22).
Как отличается этот образ поведения православных подвижников, знавших, что врагом нашего спасения является, прежде всего, наша гордыня, от современных целителей и всяческих "гуру", навязывающих нам свою исключительность всеми возможными средствами массовой коммуникации [ 1 ]. Да они и не могут иначе, ибо демон гордыни грызет их сердце, и безвестность для них хуже смерти и мучительнее страдания.
"Начало гордости – корень тщеславия; средина – уничижение ближняго, безстыдное проповедание своих трудов, самохвальство в сердце, ненависть обличения; а конец – отвержение Божией помощи, упование на свое тщание, бесовский нрав" – пишет Иоанн Лествичник (Лествица, сл. 23, 2) (18). Вот это упование на свое тщание является вторым и последним этапом отделения себя от всего; гордыня не нуждается уже во внешнем признании, а замыкается сама на себя в восточных практиках созерцания собственного "божественного" Я. И это самолюбование, преобразующееся в полную поглощенность самим собой (ведь душа, или "атман" есть то же самое, что и "Брахман", т.е. Бог, согласно индусскому пантеизму), может довести до такого состояния, когда тело отмирает подобно трупу.
Может быть, мы потому и доступны скорбям, что имеем в сердце своем этого духа гордыни. Смирение же, перенесение скорбей, наряду с покаянием, очищает наше сердце, как свидетельствует преп. Амвросий Оптинский, от этого злого врага нашего.
Лишь когда наше сердце очищается от греха, и, прежде всего, от гордости, мы можем узреть истину по словам Спасителя: "Чистые сердцем Бога узрят" (Мф. 5, 8), ибо Бог есть "Истина, Путь и Жизнь" [ 2 ]. В этом и состоит главный "гносеологический" принцип православия. Познание Истины невозможно без очищения сердца; от степени праведности познающего зависит степень истинности познания. "Блаженны нищие духом (т.е. не гордые, смиренные), ибо их есть Царство Небесное" – говорит Спаситель (Мф. 5, 3). И до тех пор, пока хотя бы мельчайшая частица гордости останется в "пробирках" наших сердец, все наши мысли о характере и законах нашего взаимодействия с невидимым, горним миром, которые так подробно расписываются в оккультных трактатах, будут ложными, как ложны выводы о свойствах неизвестного вещества, изучаемого в нечистой химической посуде.
Итак, прежде всего, нужно очистить себя, дабы наши выводы о невидимом были истинны, а не ложны. Как химическая реакция, проводимая в нечистой химической посуде, дает ложные результаты, так и опыт познания невидимого, осуществляемый человеком с неочищенной от гpexa душой, будет ложным. Элементы истины в нем могут присутствовать, но их будет затемнять ложь. Если к этому добавить необходимость учитывать прямые воздействия "отца лжи" – сатаны – заинтересованного в искажении истины и имеющего доступ к нашим помыслам пропорционально нашей греховности, то становится понятной неизбежность искажения наших представлений о невидимом, пока мы живем в этом мире, где смешаны ложь и истина.
"...Отчасти разумеем и отчасти пророчествуем" – говорит апостол Павел. "Когда же настанет совершенное", тогда увидим "лицом к лицу". А пока мы "видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно" (1 Кор. 13, 9-12). Именно наша греховность есть точка опоры для воздействия на нас духов зла. Поэтому лишь очищение сердца, очищение души от тьмы греха просветляет человека истиной. Если нет этого этапа очищения – т.е. покаяния – то нет и возможности видеть истину. Поэтому святитель Игнатий Брянчанинов и пишет, что все мы пребываем в "прелести", т.е. в заблуждении, определяя прелесть как "уклонение ко лжи на основании гордости" (5, т.1, с.130).
Претензия на обладание истиной, знанием вне изменения себя, вне очищения и развития в себе любви к Богу и людям, сама по себе необоснована. Многие говорят так: "я должен сначала понять, прежде чем поверить". В подобных словах проявляется сциентистский характер нашей эпохи, околдованной успехами науки и техники, и полагающей, в безумии своей гордыни, способность познать все. Подменяя собою религию, научное мировоззрение, в то же время, переносит свойства гипотетичности и относительности многих научных построений и на религиозные искания, предполагая, как само собой разумеющееся, относительность, условность и взаимодополнительность разных религий. С этих позиций, подкрепляемых оккультно-индуистскими верованиями, Бог предстает как некое абстрактное абсолютное начало, существующее как нейтральный фон для разыгрывания спектакля мироздания некиими творческими силами, к числу которых причисляются и человеческие существа. Это – не христианский подход, который игнорирует факт сошествия к нам Господа, принятия Им человеческой плоти и распятия за нас, в чем проявилась Его всесовершеннейшая Любовь к Своему творению, а никак не равнодушие, приписываемое ему оккультистами. Господь непрестанно заботится о нашем спасении, вникает в малейшие наши нужды и, как любящий Отец, посылает нам все необходимое для жизни. Но, заботясь о нашем спасении, Он еще и желает, чтобы мы стали совершенными, т.е. обрели возможность знания. Однако совершенствование должно предваряться спасением, и знания не должны вредить спасению. Всему своя мера и свое время.
Человек – совершенно бессознательно и с эгоизмом ребенка – ставит себя в центр мира. Он говорит: "человек – мера всех вещей". Но мерой всех вещей может быть только Господь – творец и созидатель всего, Единственный, кто знает все и обо всем. Только Он может пребывать в центре существующего, как Правитель. И все наши рассуждения о вещах, исходящие из неверной оценки своей позиции в мире, будут неверны. Наше восприятие заведомо искажено и ограничено, ибо мы смотрим не из центра, как с высочайшей вершины, а из глубокой долины и даже пропасти греха, где мы балансируем на краю бездны. Но из пропасти нельзя видеть все – только с вершины.
Естественный вывод состоит в том, что прежде чем познавать что-либо, надо сменить позицию, обеспечить себе кругозор, подняться на вершину. А это предполагает: 1) понимание, что мы не в центре, отказ, отречение от этого мнения, как иллюзорного, принятие факта уничиженного нашего положения – т.е. обретение смирения; 2) перемещение к истинной вершине, т.е. к Богу, 3) видение вещей уже глазами Господа, а не своими, ибо Его зрение заведомо совершеннее и лучше нашего. Необходимо как бы совместить себя с Богом, слить свою позицию с Его позицией – т.е. достичь "обожения", к чему и призывает православие как к цели человеческой жизни. Ясно, что здесь никак нельзя начинать с усилия понимания и познания– оно просто невозможно в истинном свете с позиции "я – центр всего". Такая позиция и есть гордыня и тщеславие, уклоняющая нас ко лжи, в состояние прелести. Не раскаявшись в ней, не отрекаясь от нее и от своей воли, невозможно переместиться на вершину. Нужно отправиться в путешествие; и таким путешествием является исполнение заповедей Божиих, ибо только Сам Господь может нам с вершины указать путь, ведущий к Нему – сами мы его снизу увидеть не в состоянии, и будем блуждать среди скал.
Любовь к Богу и к ближнему являются средствами такого путешествия. Она соединяет нас и открывает возможность подлинного общения с Богом и человеком, со всеми людьми и с тем мистическим организмом, который называется Церковью и который был утвержден Спасителем Иисусом Христом через Его крестный подвиг, через Его вочеловечивание. Каждый из нас, как малая потерянная клетка, любовью соединяется с другими малыми клетками, образуя единый организм, и этой же любовью связывается с главой этого организма – самим Христом, который и есть Истина, Путь и Жизнь. Вера, благоговение, "страх Божий", выражаемые нами в молитве, являются основанием и началом пробуждения в нас любви к Богу, и через них, как через некий канал, мы обретаем божественные качества, утверждаемые в нас Таинствами Церкви, и проявляющиеся в любви к ближним до самопожертвования. Так мы начинаем наш путь к обожению, к полноте обладания Истиною, когда Бог будет "все во всем" (1 Кор. 15, 28). Православие начинает с веры, ведущей к знанию; оккультизм старается от знания привести к вере. Но путь истинного движения к познанию должен начинаться не с познания вещей, а скорее им заканчиваться.
Итак, процесс познания в православии может быть представлен в виде трех этапов:
Апостол Павел говорит: "...знание надмевает, а любовь назидает. Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать; но кто любит Бога, тому дано знание от Него" (1 Кор. 8, 1-3).
Без распятия со Христом нашего ветхого, греховного человека, невозможно взойти со Христом на небо, с которого только и можно увидеть все в истинном свете. Это распятие и есть отвержение нашей позиции как центральной во вселенной и оно очень болезненно. Нелегко выкорчевать большое дерево, пустившее глубокие корни, не повредив его. Господь Сам пришел к нам сюда, чтобы вывести нас из долины смерти и своим примером показал, как нам выбраться. Минуя крест, не достигнешь вершин совершенства и знания, но именно это нам обещает оккультизм. В нынешнем греховном состоянии мы можем лишь верить, но никак не знать. Поэтому апостол Павел и говорит, что здесь, в этом мире пребывают лишь Вера, Надежда и Любовь, которыми мы призваны спасаться (1 Кор. 13, 13), а никак не знание, которое оккультизм с атеизмом все пытаются поставить на первое место.
К оккультизму, претендующему на знание "тайн Божиих", более всего относятся слова преп. Макария Египетского: "Если человек начнет исследовать разум Божий и говорить: "я нашел и постиг нечто", то ум человеческий окажется превосходящим разум Божий; но в сем весьма он заблуждается. Чем более хочешь исследовать и проникнуть ведением, тем в большую нисходишь глубину, и ничего не постигаешь. Даже, что касается до возникающих в тебе размышлений о том, что и как происходит в тебе ежедневно,- и это неизреченно и непостижимо, разве только будешь принимать все сие с благодарением и верою. Ибо со дня рождения твоего и доныне возмог ли ты познать душу свою? Действительно, перескажи мне помыслы, возникшие в тебе с утра до вечера; расскажи мне помышления трех дней. Но ты не в состоянии этого сделать. А если не возмог ты объять помыслов души твоей, то как можешь домышляться о Божиих помышлениях и Божием уме?" (19, с.127-128).
Впрочем, мы и в обыденной жизни живем верою. Все наше знание относится к прошлому. Мы точно знаем, что вчера, входя в лифт и нажав кнопку, мы опустились вниз на первый этаж вполне благополучно, но мы не можем знать принципиально, что завтра будет то же самое – будущее закрыто для нас. Мы лишь верим , что будет так же, и что лифт не оборвется и не упадет в шахту, но эта вера может и не оправдаться. Какая же вера оправдывается? Только вера в Господа Иисуса Христа, что и подтверждается "облаком свидетелей" – сонмом бесчисленных святых, шествовавших путем веры. Поэтому главная задача нашей жизни состоит не в том, что знать или не знать, а в том, во что мы должны верить. Наши самочинные и доморощенные веры, построенные зачастую и на авторитетном научном основании, очень часто разбиваются о камни жизни, и лишь приходя к вере христианской и православной, к тому камню, который презрели строители всех цивилизаций, всех обществ потребления и процветания, всех "коммунистических завтра", мы утверждаемся незыблемо, ибо это камень, который "положен во главу угла" (Мф. 21,42).
Итак, там, где нет покаяния и любви, там нет и не может быть Истины. "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" – сказал Спаситель (Ин. 13, 35). Вот критерий ученичества у Господа, показатель движения к Нему – любовь. Ее вы не найдете в оккультизме и окккультистах. Там все больше ссоры, разделения, зависть, гнев, распри, вражда (Гал. 5, 19-21) – т.е. дела плоти, а не Духа Святого. Эти дела, к которым так искусно приноровлены все оккультные и восточные учения, обладающие массой средств для исцеления, оздоровления и ублажения плоти, открывающие новые виды наслаждений в "измененных состояниях сознания", льстящие нашему самолюбию, вредны духу человеческому. Оккультизм для исцеления души предлагает лишь одно средство – ее ампутацию, замораживание во льду разотождествления со всем и вся (в первую очередь, конечно, с образом любящего и страждущего за нас Бога), что так контрастирует с изобилием средств для поддержания тела. Но, как говорит апостол Павел, "плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся..." (Гал. 5, 17). "Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание" (Гал. 6, 22-23). И те, кто следуют истинному Богу, "распяли плоть со страстьми и похотями" (Гал. 5, 24), а не ублажают ее омовениями, асанами йоги, физическими упражнениями, пранаямой и медитацией о своем здоровье. Не укрываться в мантре или медитации от скорбных влияний окружающего мира призывал Христос, а "носить бремена друг друга" (Гал. 6, 2).
Цель человеческой жизни – обожение, святость. Оккультизм и православие предлагают два пути к ним. Первый – убеждать себя и утверждать в мысли, что "я – Бог". Эту тропу самообмана и предлагает оккультизм и Восток нехристианский. Буддизм говорит: "вы уже Будды, ничего не нужно делать, нужно только это осознать" (обмануть себя). Конец этого известен – абсолютно злое существо, сатана, однажды убедивший себя в том, что он равен Богу. На это и работает индусская концепция "атман и Брахман – одно". Но "фотография" Бога, тот образ Его, который мы в себе носим, и сам Бог – не одно и то же.
Другой путь, обратный первому – отрицание своей божественности и утверждение собственной ничтожности и греховности, отречение от "Я", от своей воли. Это путь послушания, приводящий к Богу, ибо Он Сам послушного ведет к Себе.
Те, кто более близко сталкивался последователями разного рода оккультных учений, могли заметить чрезвычайную гордыню и холодность в их характере. "Начало греха – гордыня" – говорит Сирах (Сир. 10, 15). Эти последователи – рано или поздно – разбиваются на многочисленные группировки, враждующие друг с другом. Так случилось, например, с последователями Е. И. и Н. К. Рерих, исповедующими их Агни-йогу. Сатана, будучи разрушителем по своей природе, не может удержаться от того, чтобы не разрушить свое же детище изнутри духом вражды и раскола. Если же к этим наблюдениям добавить и личный опыт бывших последователей не-христиаиских учений, который уже достаточно обилен в нашей стране, то плоды увлечения этими оккультными течениями можно представить в следующем списке:
Личностные изменения: развитие самомнения, тщеславия, гордыни, эгоизма, холодности, безразличия, цинизма, душевной опустошенности, ощущения внутренней потерянности.
Вышеуказанные качества могут развиваться в состояния крайнего душевного и умственного расстройства, приводить к одержанию бесами, для которых внутренняя потерянность и замешательство, порождаемые знакомством с многочисленными оккультными системами, противоречащими друг другу, являются наиболее подходящими состояниями. Кроме того, итогом оккультных занятий могут быть ощущения внутренней пустоты, уныния, отчаяния, приводящие к самоубийству.
Физиологические изменения: расстройства организма, появление болезней неизвестной природы, искажения восприятия, развитие видений, постепенно приобретающих кошмарные и тягостные свойства, уязвимость к враждебным нападениям из невидимого мира.
Утрата социальных контактов и связей, распад семей, снижение социального статуса личности и т.д.
Все вышеперечисленное лишь подтверждает слова преп. Иоанна Лествичника: "Наказание гордому – его падение, досадитель – бес; а признаком оставления его от Бога есть умоизступление... последнее от людей неисцельно" ("Лествица", сл. 23, 10 –(18, c.l5).
Развитие тщеславия и гордыни, по-видимому, является главной целью падших духов, ибо этот порок или страсть более всего паразитирует на добродетели, на положительных качествах нашей личности. Иоанн Лествичник писал об этом так: "Дух отчаяния веселится, видя умножение грехов; а дух тщеславия, когда видит умножение добродетелей; ибо дверь первому – множество язв, а дверь второму – изобилие трудов... Например, тщеславлюсь, когда пощусь; но когда разрешаю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь, считая себя мудрым. Побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды; но и в худые одеваясь также тщеславлюсь. Стану говорить – побеждаюсь тщеславием; замолчу – и опять им же победился..." (Слово 22, З-5,-18, с.143-144).
Из этого ясно видно, что православный путь спасения есть путь не только "тесный" (т.е. исполненный скорбей), но и узкий (Мф. 7, 13-14). Он подобен лезвию бритвы, ибо пытаясь выбраться из одной канавы, наполненной греховною тиною злых дел, мы, вставая на путь добродетели, тут же падаем в другую, оказываясь в той же тине из-за гордости, рождаемой добрыми делами. Если человек и способен стать на путь добра под влиянием восточных, оккультных и даже социалистических и коммунистических идей, то без обращения к Богу и без Его помощи, это добро обращается во зло. Вот почему все общественные движения за свободу, равенство и братство, за счастье всех людей, проводимые активной неуклонно, приводили к Гулагу, превращаясь в свою противоположность. Там, где нет Бога и отсутствует смирение, где есть своеволие и самочиние, всегда присутствует сатана, умело переплавляющий наши потуги совершить добрые дела в злые их результаты.
Насколько психологически опасны тщеславие и гордость, если они беспрепятственно развиваются, хорошо показано священником Александром Ельчаниновым в его книге "Записи": "Попробуем наметить главные этапы развития гордости от легкого самодовольства до крайнего душевного омрачения и полной гибели.
Вначале это только занятость собой, почти нормальная, сопровождаемая хорошим настроением, переходящим часто в легкомыслие. Человек доволен собой, часто хохочет, посвистывает, напевает, прищелкивает пальцами. Любит казаться оригинальным, поражать парадоксами, острить, проявляет особые вкусы, капризен в еде. Охотно дает советы и вмешивается по-дружески в чужие дела; невольно обнаруживает свой исключительный интерес к себе такими фразами (перебивая чужую речь): "нет, что я вам расскажу", или "нет, я знаю лучше случай", или "у меня обыкновение...", или "я придерживаюсь правила...".
...Говоря о чужом горе, бессознательно говорят о себе: "Я так была потрясена, до сих пор не могу придти в себя". Одновременно, огромная зависимость от чужого одобрения, в зависимости от которого то внезапно расцветает, то вянет и "скисает". Но, в общем, в этой стадии настроение остается светлым. Этот вид эгоцентризма очень свойственен юности, хотя встречается и в зрелом возрасте.
Счастье человеку, если на этой стадии встретят его серьезные заботы, особенно о других (женитьба, семья), работа, труд. ...Если этого не случится, болезнь развивается дальше.
Является искренняя уверенность в своем превосходстве. Часто это выражается в неудержимом многословии....Эгоистическая природа многословия ничуть не уменьшается от того, что это многословие иногда на серьезную тему: гордый человек может толковать о смирении и молчании, прославлять пост, дебатировать вопрос, – что выше – добрые дела, или молитва.
Уверенность в себе быстро переходит в страсть командования; он посягает на чужую волю (не вынося ни малейшего посягательства на свою), распоряжается чужим вниманием, временем, силами, становится нагл и нахален. Свое дело – важно, чужое – пустяки. Он берется за все, во все вмешивается.
На этой стадии настроение гордого портится. В своей агрессивности он, естественно, встречает противодействие и отпор; является раздражительность, упрямство, сварливость; он убежден, что его никто не понимает, даже его духовник; столкновения с "миром" обостряются, и гордец окончательно делает выбор: "я" против людей, но еще не против Бога.
Душа становится темной и холодной, в ней поселяется надменность, презрение, злоба, ненависть. Помрачается ум, различение добра и зла делается спутанным, так как оно заменяется различением "моего" и "не моего". Он выходит из всякого повиновения, невыносим во всяком обществе; его цель – вести свою линию, посрамить, поразить других; он жадно ищет известности, хотя бы скандальной, мстя этим миру за непризнание и беря у него реванш. Если он монах, то бросает монастырь, где ему все невыносимо, и ищет собственных путей. Иногда эта сила самоутверждения направлена на материальное стяжание, карьеру, общественную и политическую деятельность, иногда, если есть талант – на творчество, и тут гордец может иметь, благодаря своему напору, некоторые победы. На этой же почве создаются расколы и ереси.
Наконец, на последней ступеньке, человек разрывает с Богом. Если раньше он делал грех из озорства и бунта, то теперь разрешает себе все: грех его не мучит, он делается его привычкой; если в этой стадии ему может быть легко, то ему легко с диаволом и на темных путях. Состояние души мрачное, беспросветное, одиночество полное, но вместе с тем искреннее убеждение в правоте своего пути и чувство полной безопасности, в то время как черные крылья мчат его к гибели.
Собственно говоря, такое состояние мало чем отличается от помешательства.
Гордый – и в этой жизни пребывает в состоянии полной изоляции (тьма кромешная). Посмотреть, как он беседует, спорит: он или вовсе не слышит того, что ему говорят, или слышит только то, что совпадает с его взглядами; если же ему говорят что-либо, несогласное с его мнениями, он злится, как от личной обиды, издевается и яростно отрицает. В окружающих он видит только те свойства, которые он сам им навязал, так что даже в похвалах своих он остается гордым, в себе замкнутым, непроницаемым для объективного.
..Вот где выясняется глубина определения преп. Иоанна Лествичника: "Гордость есть крайнее души убожество".
Гордый терпит поражение на всех фронтах:
Психологически – тоска, мрак, бесплодие.
Морально – одиночество, иссякание любви, злоба.
С богословской точки зрения – смерть души, предваряющая смерть
телесную, геенна еще при жизни.
Гносеологически – солипсизм.
Физиологически и патологически – нервная и душевная болезнь.
В заключении естественно поставить вопрос: как бороться с болезнью, что противопоставить гибели, угрожающей идущим по этому пути? Ответ вытекает из сущности вопроса – смирение, послушание объективному, послушание, по ступенькам – любимым людям, близким, законам мира, объективной правде, красоте, всему доброму в нас и вне нас, послушание Закону Божию, наконец – послушание Церкви, ее уставам, ее заповедям, ее таинственным воздействиям." (Священник Александр Ельчанинов. "Записи". Париж, 1978. – с.170-173)
Возвращаясь к теме знания, следует сказать, что всякое знание, в особенности относящееся к духовным вопросам, может быть опасно для души на пути ее спасения. Иоанн Лествичник пишет: "Неизмерима глубина догматов, и уму безмолвника небедственно погружаться в нее. Очень опасно плавать в одежде: столь же опасно находящемуся в плену у страстей касаться богословия" (сл. 27, 10-11) (18, с.218)..."Если разум надмевает многих, то напротив невежество и неученость некоторым образом умеренно смиряют"...."Борись, и старайся посмеваться своей мудрости. Делая так, обрящешь спасение и правость о Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь" (сл. 24, 29-34) (18, с.161).
Сказанное выше, конечно, не означает пренебрежения к знанию вообще – здесь констатируется то обстоятельство, что относительное, поверхностное, плотское знание, полученное не вовремя, может стать препятствием к получению в будущем подлинной Истины, разумения Тайн Божиих. Простые, необразованные люди могут быстрее и успешнее достигать спасения и даров Духа Святого, так как их вера не колеблется познаниями. Хрестоматийный пример – Павел препростой, ученик св. Антония Великого, достигший высочайшей степени смирения, так что мог исцелять в тех случаях, когда молитвы самого св. Антония не достигали цели (см. 9, с.108-111). Эта высота смирения во многом определялась необразованностью и простотой св. Павла.
Ныне, когда случаи пребывания в духовной прелести стали
почти рядовым явлением, и масса людей, даже православных,
обнаруживает, по отсутствию смирения, в себе "дары" чудотворения,
исцеления, видений самого Спасителя, Богородицы и святых,
не говоря уже о явлениях всяких учителей из Шамбалы и других
мест, во плоти и вне ее, как актуальны слова св. Григория
Синаита:
"Существенное света созерцание духовное, ум немечтательный
и непарительный, действо молитвы истинное, из глубины сердца
непрестанно потоком исторгающееся, души воскресение и горе
воспростертие, божественное ужасание и в духе изступление
всецелое, и богодвижное Ангельское души возбуждение обрести
невозможно в нашем роде, потому что ныне в нас, по множеству
искушений, господствует тиранство страстей. Уму обычно о
всем таком мечтать прежде времени; но за это он иногда теряет
и то малое доброе устроение, которое дано ему Богом" (8,
т.5, с.149).
Современные духовные не-православные учения являются плодом
"совместного творчества" человека и падших духов. Они являют
собой смешение истины и лжи, и их причудливые и разнообразные
формы хорошо объясняются преп. Макарием Египетским:
"Со всей проницательностью должно смотреть, нет ли от врага
с какой-нибудь стороны обмана, хитрости, злодейства. Как
Дух Святый чрез Павла всем служит для всех, чтобы всех приобрести
(1 Кор. 9, 22): так и лукавый усиливается быть всем для всех,
чтобы всех низвести в погибель. А именно, с молящимися притворяется
он вместе молящимся, с тою целью, чтобы обольстить, под предлогом
молитвы вринув в самомнение; с постящимися постится, намереваясь
ввести их в обман самомнением; с имеющими ведение Писания
предприемлет тоже, желая, чтобы под видом ведения впали они
в заблуждение; сподобившимся света откровений и сам представляется
таким же;...одним словом, для всех всякие принимает на себя
виды, чтобы, подчиняя себе сим уподоблением, под благовидным
предлогом уготовлять погибель....Посему, со всяким хранением
надлежит блюсти сердце свое, и многаго разумения испрашивать
себе у Бога, чтобы дал нам возможность открывать козни злобы"
(19, с.579-580).
Выше мы условно разделили всю неправославную мистику на три потока:
Оккультизм, пытающийся применить рациональный познавательный подход к мистическим феноменам.
Психофизиологическая мистическая практика.
Интуитивизм, противопоставляющий себя рациональному подходу.
Мы также пытались противопоставить истинную последовательность познания невидимого мира (православную "гносеологию") оккультно-мистической, и показали, что обладание любым сверх-естественным знанием – представлено ли оно в "научной" упаковке оккультизма, или же является следствием индивидуальных чувственных восприятий, переживаний, упражнений – рождает гордыню, губительную для души. Самовольные контакты с невидимым миром не только деформируют личность, но и губят ее, внося непоправимые нарушения в психику и даже физиологию человека. При этом труднее всего отказаться от своих личных переживаний чувственных восприятий невидимого мира. О плодах такого рода опыта лучше всего сказать словами святых.
Святитель Игнатий Брянчанинов пишет: "Да не мнят о себе что-либо увидевшие чувственно духов, даже святых Ангелов: это видение одно, само по себе, нисколько не служит свидетельством о достоинстве видевших: к нему способны не только порочные человеки, но и самые бессловесные животные (Числ. XXII, 23)" (5, т.3, с.21).
"Видение чувственными очами духов приносит всегда больший или меньший вред тем человекам, которые не имеют духовного видения. Здесь, на земле, образы истины перемешаны с образами лжи (св. Исаака Сирскаго Слово 2), как в стране, в которой перемешано добро со злом, как в стране изгнания падших ангелов и падших человеков." (5, т.3, с.23).
"Видящий чувственно духов, легко может быть обманут в свое повреждение и погибель. Если же он, при видении духов, окажет доверенность к ним, или легковерие, то он непременно будет обманут, непременно будет увлечен, непременно будет запечатлен непонятною для неопытных печатью обольщения, печатию страшного повреждения в своем духе, причем часто теряется возможность исправления и спасения. Со многими, с весьма многими это случалось. Случилось это не только с язычниками, которых жрецы были, по большей части, в открытом общении с демонами; случилось это не только с многими христианами, незнающими тайн христианства, и по какому-нибудь обстоятельству вступившими в общение 'с духами: случилось это с многими подвижниками и иноками, нестяжавшими духовного видения духов и увидевшими их чувственно.
Одним только христианским подвижничеством доставляется правильный, законный вход в мир духов. Все прочие средства незаконны, и должны быть отвергнуты, как непотребные и пагубные" (5, т.3, с.24).
"Святые наставники христианского подвижничества, просвещенные и наученные Святым Духом, постигая благодетельную и богомудрую причину, по которой души человеческие во время пребывания своего на земле прикрыты телами, как завесами и покровами, заповедуют благочестивым подвижникам не вверяться никакому образу или видению, если они внезапно представятся, не входить с ними в беседу, не обращать на них внимания. Они заповедуют при таких явлениях ограждать себя знамением креста, закрывать глаза и, в решительном сознании своего недостоинства и неспособности к видению святых духов, молить Бога, чтобы Он покрыл нас от всех козней и обольщений, злохитро расставляемых человекам духами злобы" (5, т.3, с.46).
Из жизнеописаний Антония, Макария, Пахомия Великих, Марка Фраческаго, Марии Египетской, Андрея Христа ради юродивого, Иоанна Многострадального явно видно, что существует определенная последовательность событий в человеческих контактах с миром духов.
"Сперва они – как пишет свят. Игнатий – должны были бороться с помышлениями, мечтаниями и ощущениями явно греховными и прикрыто греховными; уже по прошествии долгого времени, после многих и постоянных усилий, ниспосылались им помышления и ощущения святые. Когда они достигли чувственного видения духов, то сперва встретили их полчища ангелов отверженных, а потом уже, после лютой борьбы, приближались к ним и входили в общение с ними святые Ангелы, как с отвергшими деятельно первое общение и деятельно показавшими способность ко второму общению. Этот порядок в подвижничестве явил над Собою Господь Иисус Христос, Спаситель наш, восприявший все наши немощи, кроме греха: сперва предстал Ему в пустыне искуситель диавол, потом, уже по побеждении диавола Господом, святые Ангелы приступили к Господу "и служаху Ему" (Мф. 4, 11), говорит Евангелие" (5, т.3, с.52-53).
Из этого порядка ясно, что все восточные и не-православные мистические учения не могут не приводить к контакту именно с падшими духами, и что эта последовательность неизбежно соответствует нашей греховной природе. Всякий, самовольно вторгающийся в чувственное видение духов, поступает против Воли Божией, а значит не избежит "обмана и следующих за обманом самообольщения и повреждения" – пишет свят. Игнатий (5, т.3, с.53).
Святые Отцы предпочитали духовное видение видению чувственному. Св. Исаак Сирский сказал: "Сподобившийся увидеть себя, выше сподобившегося видеть Ангелов: ибо последний входит в общение очами телесными, а первый – очами душевными" (5, т.3, с.21).
Хорошей иллюстрацией того, к каким плодам приводит чувственное общение с невидимым миром, совершаемое вопреки Воле Божией и без знания того, что было известно святым, служит описание опыта некоего Роберта Монро – удачливого американского бизнесмена, нашего современника, равнодушно относящегося к религии. Это описание приводится иеромонахом Серафимом Роузом в его книге "Душа после смерти" (25). Вот что пишет иеромонах Серафим: "Его (т.е. Р. Монро) встреча с "внетелесным" опытом началась в 1958 г., еще до того, как у него появился хоть какой-то интерес к оккультной литературе, когда он проводил свои собственные опыты по методам запоминания во сне. Там использовались упражнения на расслабление и сосредоточение, похожие на некоторые приемы медитации [ 3 ]. После начала этих опытов у него было какое-то необычное состояние, когда ему показалось, что его ударил луч света, вызвавший временный паралич. После того, как это чувство повторилось несколько раз, он начал вызывать и развивать это состояние. В начале своих оккультных "путешествий" он обнаруживает те же основные характеристики, какие открыли Сведёнборгу (другому известному оккультисту, жившему в XVIII столетии) путь к приключениям в мире духов, – пассивную медитацию, ощущение "света", общее отношение доверия и открытости к новым и странным переживаниям, и все это в совокупности с "практическим" взглядом на жизнь и отсутствием какой-либо настроенности или опыта христианства.
Сперва Монро "путешествовал" на узнаваемые места на земле – поначалу близкие, затем более удаленные, причем ему удавалось иногда доставить фактические свидетельства его экспериментов. Затем он начал контактировать с "духоподобными" фигурами... Наконец он стал попадать в странные на вид земные пейзажи...
...Преодолев в основном первоначальный страх при попадании в эти незнакомые области, Монро начал исследовать их и описывать многочисленные встреченные там разумные существа. При некоторых "путешествиях" он встречал "умерших" друзей и беседовал с ними, но чаще он встречал странных безличных существ, которые иногда "помогали" ему, но столь же часто не реагировали на его обращения...
...Сам не имея веры, Монро открылся "религиозным" внушениям существ того мира. Ему были даны "пророческие" видения будущих событий, которые иногда действительно происходили так, как он их видел. Однажды, когда на границе состояния выхода из тела ему явился белый луч света, он попросил у него ответа на вопросы об этом царстве. Голос луча ответил: "Проси отца твоего поведать тебе великую тайну". В следующий раз Монро соответственно молился: "Отец, руководи мною. Отец, поведай мне великую тайну". Из всего этого ясно, что Монро, оставаясь в своих религиозных взглядах "мирским" и "агностиком", предал себя в руки существ оккультного царства (которые, конечно, являются бесами).
...Монро пишет, что "за двенадцать лет периодической деятельности я не нашел свидетельств, подтверждающих библейские понятия о Боге и загробной жизни...[ 4 ].
...Иногда Монро встречался с "Богом" своего Неба....Среди повседневной деятельности в любом месте раздается дальний сигнал, похожий на звук фанфар. Все относятся к нему спокойно и прекращают разговаривать или заниматься каким-то делом. Это сигнал того, что Он (или Они) идет по Своему Царству.
Никто в страхе не падает ниц или на колени. Поза, скорее, деловая. Это событие, к которому все привыкли, а повиновение важнее всего. Никаких исключений не бывает.
По сигналу всякое живое существо ложится... повернув голову набок, чтобы не видеть Его, когда Он проходит. По-видимому целью является образовать живой путь, по которому Он может идти...
...За несколько раз, что я пережил это, я ложился вместе с другими. В это время сама мысль о том, чтобы поступить иначе, невозможна. Пока Он идет, раздается ревущая музыка и появляется ощущение лучистой непреодолимой живой силы, которая растет над тобою и затухает вдали... Это событие столь же случайно, как и остановка на перекрестке или ожидание у железнодорожного переезда, когда сигнал указывает на приближение поезда; вы равнодушны, а в то же время чувствуете невысказанное уважение перед мощью, заключенной в проходящем поезде. Это событие также безлично".
...Трудно было бы найти во всей оккультной литературе более яркое описание поклонения сатане в его собственном царстве безличных рабов....Однажды ночью, спустя два года после начала его "выходов из тела", он почувствовал, что купается в таком же свете, который сопровождал начало его экспериментов, л почувствовал присутствие очень мощной разумной, личной силы, которая сделала его бессильным и безвольным. "У меня создалось твердое убеждение, что я связан нерасторжимыми узами преданности с этой разумной силой, всегда был связан, и что я должен здесь на Земле выполнить работу". Спустя несколько недель в другом аналогичном случае с этой невидимой силой или "существом", оно (или они), казалось, вышли и "обыскали" его ум, а потом "казалось они воспарили в небе, и я посылал им вслед свои мольбы. Тогда я уверился, что их мыслительные способности и разум далеко превосходят мое понимание. Это безличный и холодный разум, без всяких эмоций любви или сочувствия, которые мы так ценим... Я сел и заплакал, горько зарыдал, как никогда раньше, потому что я знал безоговорочно и без всякой надежды на изменение в будущем, что Бог моего детства, церквей, всемирной религии не был таким, какому мы поклонялись – что до конца своих дней я буду переживать потерю этой иллюзии". Вряд ли можно вообразить лучшее описание встреч с дьяволом, с которым сейчас сталкиваются многие наши, ничего не подозревающие современники, неспособные противостоять ему из-за своего отчуждения от истинного христианства.
Велика ценность свидетельств Монро... Хотя он сам глубоко увяз в этом и фактически продал душу падшим духам, он описал свой опыт на нормальном неоккультном языке и с относительно нормальной человеческой точки зрения, что делает эту книгу ("Путешествие вне тела", Нью-Йорк, 1977 г.) удивительным предупреждением против "экспериментов" в этой области. Те, кто знает православное христианское учение о воздушном мире, а также об истинном Небе и аде, которые находятся вне его, может лишь глубоко убедиться в реальности падших духов и их царства, а также в огромной опасности вступления с ними в общение даже посредством казалось бы "научного" подхода" – заканчивает о. Серафим Роуз (25, с.98-102).
Итак, мы можем подвести некоторые итоги. Все оккультные и восточные мистические учения не признают факта грехопадения человека, либо интерпретируют его ложным образом, вследствие чего не осознают и необходимости исправления последствий этого грехопадения, прежде чем приступить к раскрытию в человеке чудесных способностей и сил. Вопреки Воле Божией, искусственно и насильственно отверзая чувства к общению с невидимым миром, они способствуют гибели души и повреждению человеческой природы, зачастую необратимому. Катастрофические следствия такой мистической практики – знак гнева Божия – ожидают человека не только за гробом в виде изгнания во тьму кромешную, но уже и в этой жизни. Самодовольство, тщеславие, гордыня, закрывающие путь к покаянию и ведущие к сумасшествию, эгоизм, безразличие, бездушие, цинизм, искажения восприятия, физиологические расстройства, изменения личности, распад семей, беззащитность перед воздействиями падших духов, склонность к самоубийствам – вот немногие следствия незаконного проникновения в сферы, скрытые от человека промыслом Божиим. То, что являлось исключительным правом немногих благочестивых подвижников, и даровалось им Богом во спасение как итог их жизни, проведенный в борьбе с грехом, предлагается в оккультных и восточных учениях всем без разбора на погибель, невзирая на греховность и нравственную нечистоту современного человека. Не учитывается, что непосредственному чувственному контакту с миром духов должно обязательно предшествовать овладение духовным видением, совершенствование в котором может потребовать всей жизни. В свою очередь, этому духовному видению должен предшествовать долгий период усилий утвердиться в благочестивой христианской жизни по заповедям Христовым, в общении с Церковью и ее Таинствами. Кто из современных людей, живущих обычной городской жизнью, родившихся в атеистической стране и росших под прессом антирелигиозной пропаганды, способен достигнуть совершенства хотя бы в последнем? Думается, что очень немногие.
Важнейшей составляющей истинного пути к Богу являются покаяние, сокрушенное сердце, плач о собственных грехах, смирение, страх Божий, которые отличают православную духовную практику от всякого рода медитаций – к каким бы учениям они не принадлежали. И наоборот, гордыня, высокоумие, своеволие, самочиние, тщеславие, самопревозношение отличают всех без исключения представителей оккультных и восточных не-христианских учений.
И завершая, мы вновь обратимся к духоносным словам святителя Игнатия Брянчанинова. Он пишет: "...употребим все тщание для стяжания познаний и состояний духовных, существенно нужных для спасения нашего. Не будем удовлетворять пустому любопытству, любознательности суетной и бесполезной....Постараемся снискать нищету духа, плач, кротость, алкание небесной правды. Умолим Бога, чтобы Он нам открыл грехи наши и сподобил принести в них истинное покаяние... Умолим Бога, чтоб Он даровал нам чистоту и смиренномудрие, плодом которых бывает духовное рассуждение, с верностью отличающее добро от зла!... Умолим Бога, чтоб Он даровал нам духовное видение духов, при посредстве которого могли бы мы усматривать их в приносимых ими нам помыслах и мечтаниях, расторгнуть общение с ними в духе нашем, свергнуть с себя иго их, избавиться от плена!...Удержимся от невежественного, пагубного желания и стремления к видениям чувственным, вне установленного Богом порядка!...С благоговением подчинимся установлению Бога, покрывшего души наши густыми занавесами и пеленами тел на время нашего земного существования, отделившего ими нас от духов сотворенных, заслонившего и защитившего ими от духов падших. Не нужно нам чувственного видения духов для совершения нашего земного, многотрудного странствования. Для этого нужен иной светильник, и он дан нам: "Светильник ногама моима – Закон Твой, и свет стезям моим" (Пс. 118, 105). Путешествующие при постоянном сиянии светильника – Закона Божия – не будут обмануты ни страстями своими, ни падшими духами, как свидетельствует Писание: "Мир мног любящим закон Твой, и несть им соблазна" (Пс. 118, 165).
...В свое время, назначаемое единым Богом и известное единому Богу, мы непременно вступим в мир духов. Недалеко от каждого из нас это время! Всеблагий Бог да дарует нам так провести земную жизнь, чтоб мы еще во время ее расторгли общение с духами падшими, вступили в общение с духами святыми, чтоб мы, на этом основании, совлекшись тела, были причислены к святым духам, а не к духам отверженным. Тогда, в неизреченной радости, увидим и чины святых Ангелов, и чины святых человеков в их чудных нерукотворенных обителях, на их вечном духовном празднике. Тогда познаем и узрим падшего херувима с его темными полчищами: тогда Богом даруемое зрение демонов – этих несчастнейших существ, удовлетворит вполне нашей о Господе любознательности, без всякой опасности для нас, как запечатленных перстом Божиим в неизменяемости и в неспособности к обольщению и повреждению злом. Аминь." (5, т.3, с.65-67).
Примечания
[1 ] В брошюре "Люди и демоны. Образы искушения современного человека падшими духами" (23, с.94), ее автор, свящ. о. Родион указывает, что если у человека страстного, слабоверного, духовно неопытного или даже некрещеного возникает какое-либо сверхъестественное дарование (а это мы наблюдаем сейчас сплошь и рядом), то оно гибельно для него, ибо может укрепить в нем гордость, тщеславие, самомнение, приводящие к духовной смерти. Как указывает свят. Игнатий Брянчанинов, "истинные праведники не только не желают быть чудотворцами, но и, когда дается им дар чудотворения, отказываются от него. Они не только не хотят этого пред очами человеков, но и в себе, в тайне сердец своих. Некоторый из святых отцов, по причине чистоты своей, получил от благодати Божией дар провидеть приходивших к нему; но он просил у Бога, умолив и друзей своих молиться о том же, чтобы этот дар был взят у него. Если некоторые из святых приняли дар, то приняли по требованию нужды или по причине простоты своей; другие приняли по указанию Божественного Духа, действовавшего в них, а отнюдь не случайно, без причины..." (4, с.33-34).
[2 ] Будучи юношей, известный впоследствии старец схиархимандрит Гавриил (Зырянов) старался постоянно пребывать в молитве, а ум и сердце держать в чистоте. Он был так чист и целомудрен, что соблазны плоти и мира вовсе не интересовали его. В это время у него начала открываться способность видеть и слышать все происходящее на дальних расстояниях, или знать, что думают другие. Много позже батюшка-старец понял, что эта способность зреть сокровенное является у человека только при чистоте сердца (27, c.38-39).
[3 ] Описываемое далее лишний раз показывает, насколько опасными могут быть внешне невинные психические упражнения по развитию способностей, которые, в форме различных психотренингов, аутотренинга и пр. тренингов, так распространены сегодня в медицине и спорте.
[4 ] Здесь уместно привести слова св. Григория Синаита: "Незаблуден ли кто, узревается из того, если он имеет свидетельство от Писания и на деяние и на разумение, смиренномудрствуя в том, о чем должно мудрствовать. Ибо не малый труд постигнута истину явно и чисту быта от того, что противно благодати; потому что диавол обычай имеет, особенно для новоначальных, представлять под видом истины прелесть свою, преображая лукавое свое в духовное" (8, т.5, с.225).
