ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
В который уже раз, в непонятной надежде, я мысленно мчусь по змеящемуся внутри порочному кругу: а вдруг стрелки переключатся, и я увижу новые места и в них – нового себя?
Однако привычка жить и природа желаний связывает меня с себе подобными таким числом связей, что я почти никогда не вижу себя собственными глазами, а гораздо чаще – сквозь столь же хитрый, как и простой бинокль, один из окуляров которого – сочувствие, а другой – тщеславие. Так что постоянная, непроизвольно исполняемая задача ума – совмещение картин. Увериться в себе можно только с помощью общения. Поэтому, даже наедине с собой, я – актер в кукольном театре. Пусть зрители виртуальны, но они всегда есть.
Среди множества социальных проявлений сочувствия – вежливость и уважение, доброта и скромность. Однако грубость и презрение, алчность к главенству и стремление прославиться, как ни странно – там же. Всё вместе образует ту самую липкость, когда каждый Я озабочен своим существованием в других не меньше, чем непосредственно самим собой. Верный залог того, что мы движемся в нужном для Молекулы направлении.
– Единство крепнет, – говорю я себе. Давно и бесповоротно побежденный тщеславием, давно и навсегда отчаявшись в возможности Буддистского реванша, продолжаю записывать свои мысли, надеясь, что меня похвалят.
– Единство, – говорю я себе, – но пока еще такого рода, что мы – одиночки в стае.
Бывают моменты, когда всё неожиданно упрощается. Вдруг мне показалась разрешимой загадка, почему Тициана все знают, а какого-нибудь мастера Джованни, о котором говорили, что уж руки-то он пишет точно лучше, чем Тициан, не знает никто.
Появилась нужда в расширении аксиоматики.
Поэтому предлагаю впредь, для простоты, послания на Метаязыке называть просто Сигналами.
С определенной надежностью, мы их регистрируем – и тогда, как до Стены, способны дотронуться до смысла. При этом, бывает, плачем от умиления.
Если спросить,
– Чего ты плачешь? – многие, в том числе и я, ответят:
– Общаясь с нашими гениями, сознаем и в себе присутствие чего-то сверхчеловеческого.
Чувствуя близость смерти, Мао Цзе Дун – наверняка из протеста – возглавил массовый заплыв в той самой Реке, которую прежде запрудил телами убитых.
Река покрылась бесчисленными шариками голов и образовала направленную в Будущее фантасмагорическую метафору, превратив отдельность в единство.
Мне снова страшно при мысли о том, что находится внутри нас.
Страх не нов, к нему уже давно, казалось бы, есть привычка. Однако мне снова страшно в виду достоверности представляемого: гордясь величием Змеи, чешуйка страшится своей к величию причастности, потому что свою малость сознает.