<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>


Глава Шестая

КАТЕГОРИИ ДИАЛЕКТИКИ

1. ПОНЯТИЕ КАТЕГОРИИ

Надо ли удивляться тому, что в последней степени абстракции, – так как мы имеем здесь дело с абстракцией, а не с анализом, – всякая вещь представляется в виде логической категории? Надо ли удивляться тому, что, устраняя мало-помалу все, составляющее индивидуальную особенность данного дома, отвлекаясь от материалов, из которых он построен, от формы, которая составляет его отличительную черту, мы получаем, в конце концов, лишь тело вообще; что, отвлекаясь от границ этого тела, мы имеем в результате лишь пространство; что, отвлекаясь от измерений этого пространства, мы приходим, наконец, к тому, что имеем дело лишь с количеством в чистом виде, с логической категорией количества? Абстрагируя таким образом от всякого предмета все его так называемые акциденции, одушевленные или неодушевленные, человеческие или вещественные, мы имеем основание сказать, что в последней степени абстракции у нас получаются в качестве субстанции логические категории. Так, метафизики, воображающие, что, производя эти абстракции, они занимаются анализом и что, все более и более отрываясь от предметов, они приближаются к предметам и проникают вглубь вещей, – эти метафизики по-своему правы, говоря, что вещи нашего мира представляют собой всего лишь узоры, для которых канвой служат логические категории. Тем-то и отличается философ от христианина, что христианин знает лишь одно воплощение Логоса, вопреки логике; у философа же нет конца этим воплощениям. Удивительно ли после этого, что все существующее, все живущее на земле и под водой может быть сведено с помощью абстракции к логической категории, что весь реальный мир может, таким образом, потонуть в мире абстракций, в мире логических категорий?

Маркс К. Нищета философии. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 130-131.

Категории логики суть Abbreviaturen1 ("epitomiert"2 в другом месте) "бесконечной массы" "частностей внешнего существования и Деятельности". В свою очередь эти категории dienen3 людям на практике ("в духовной выработке живого содержания, в создании мыслей и в обмене ими").

1 сокращения. Ред.   2 "извлеченное". Ред.   3 служат. Ред.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 82.

Объективизм: категории мышления не пособие человека, а выражение закономерности и природы и человека – ср. дальше противоположение...

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 83.

2. КАТЕГОРИИ КАК СТУПЕНИ РАЗВИТИЯ ПОЗНАНИЯ

Ding an sich1 у Канта пустая абстракция, а Гегель требует абстракций, соответствующих der Sache2: "объективное понятие вещей составляет самоё их суть", соответствующих – материалистически говоря – действительному углублению нашего познания мира.

1 вещь в себе. Ред.   2 сути. Ред.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 84.

Перед человеком сеть явлений природы. Инстинктивный человек, дикарь, не выделяет себя из природы. Сознательный человек выделяет, категории суть ступеньки выделения, т.е. познания мира, узловые пункты в сети, помогающие познавать ее и овладевать ею.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 85.

Моменты познания (= "идеи") человеком природы – вот что такое категории логики.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 180

Понятие (познание) в бытии (в непосредственных явлениях) открывает сущность (закон причины, тождества, различия etc.) – таков действительно общий ход всего человеческого познания (всей науки) вообще. Таков ход и естествознания и политической экономии [и истории]. Диалектика Гегеля есть, постольку, обобщение истории мысли. Чрезвычайно благодарной кажется задача проследить сие конкретнее, подробнее, на истории отдельных наук. В логике история мысли должна, в общем и целом, совпадать с законами мышления.

Ленин В.И. Философские тетради, – Полн. собр. соч., т. 29, с. 298.

Сначала мелькают впечатления, затем выделяется нечто, – потом развиваются понятия качества* (определения вещи или явления) и количества. Затем изучение и размышление направляют мысль к познанию тождества – различия – основы – сущности versus явления, – причинности etc. Все эти моменты (шаги, ступени, процессы) познания направляются от субъекта к объекту, проверяясь практикой и приходя через эту проверку к истине (= абсолютной идее).

* Качество и ощущение (Empfindung) – одно и то же, говорит Фейербах. Самым первым и самым первоначальным является ощущение, а в нем неизбежно и качество...

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 301.

Категории надо вывести (а не произвольно или механически взять) (не "рассказывая", не "уверяя", а доказывая) (24) [17], исходя из простейших основных (бытие, ничто, становление (das Werden)) (не беря иных) – здесь, в них "все развитие в этом зародыше" (23) [17].

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 86.

История мысли с точки зрения развития и применения общих понятий и категорий логики – voila се qu'il faut!1

1 вот, что нужно! Ред.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 159.

3. СВЯЗЬ И ОТНОШЕНИЕ

Но может статься, что прогресс теоретического естествознания сделает мой труд, в большей его части или целиком, излишним, так как революция, к которой теоретическое естествознание вынуждается простой необходимостью систематизировать массу накопляющихся чисто эмпирических открытий, должна даже самого упрямого эмпирика все более и более подводить к осознанию диалектического характера процессов природы. Прежние неизменные противоположности и резкие, непереходимые разграничительные линии все более и более исчезают. С тех пор, как было достигнуто сжижение последних "истинных" газов, как было установлено, что тело может быть приведено в такое состояние, в котором капельножидкая и газообразная формы неразличимы, – агрегатные состояния потеряли последний остаток своего прежнего абсолютного характера. Когда кинетической теорией газов было установлено, что в совершенных газах квадраты скоростей, с которыми движутся отдельные газовые молекулы, обратно пропорциональны, при одинаковой температуре, молекулярному весу, – теплота тоже перешла прямо в разряд таких форм движения, которые поддаются измерению непосредственно как формы движения. Если еще десять лет тому назад новооткрытый великий основной закон движения понимался лишь как закон сохранения энергии, лишь как выражение того, что движение не может быть уничтожено и создано, т.е. понимался только с количественной стороны, то это узкое, отрицательное выражение все более вытесняется положительным выражением в виде закона превращения энергии, где впервые вступает в свои права качественное содержание процесса и стирается последнее воспоминание о внемировом творце. Теперь уже не нужно проповедовать как нечто новое, что количество движения (так называемой энергии) не изменяется, когда оно из кинетической энергии (так называемой механической силы) превращается в электричество, теплоту, потенциальную энергию положения и т.д., и обратно; мысль эта служит добытой раз навсегда основой гораздо более содержательного отныне исследования самого процесса превращения, того великого основного процесса, в познании которого находит свое обобщение все познание природы. А с тех пор, как биологию стали разрабатывать в свете эволюционной теории, в области органической природы также начали исчезать одна за другой застывшие разграничительные линии, классификации; с каждым днем множатся почти не поддающиеся классификации промежуточные звенья, более точное исследование перебрасывает организмы из одного класса в другой, и отличительные признаки, ставшие почти символом веры, теряют свое безусловное значение: мы знаем теперь, что существуют млекопитающие, кладущие яйца, и если подтвердится сообщение, то существуют и птицы, ходящие на четырех ногах. Если уже много лет назад Вирхов вынужден был вследствие открытия клетки разложить единство животного индивида на федерацию клеточных государств, – что имело скорее прогрессистский, чем естественнонаучный и диалектический характер, – то понятие животной (а следовательно, и человеческой) индивидуальности становится еще гораздо более сложным в результате открытия белых кровяных клеток, амебообразно передвигающихся в организме высших животных. Между тем именно эти, считавшиеся непримиримыми и неразрешимыми, полярные противоположности, эти насильственно фиксированные разграничительные линии и отличительные признаки классов и придавали современному теоретическому естествознанию его ограниченно-метафизический характер. Центральным пунктом диалектического понимания природы является уразумение того, что эти противоположности и различия, хотя и существуют в природе, но имеют только относительное значение, и что, напротив, их воображаемая неподвижность и абсолютное значение привнесены в природу только нашей рефлексией.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. – Маркс K., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 13-14.

Новая атомистика отличается от всех прежних тем, что она (если не говорить об ослах) не утверждает, будто материя только дискретна, а признаёт, что дискретные части различных ступеней (атомы эфира, химические атомы, массы, небесные тела) являются различными узловыми точками, которые обусловливают различные качественные формы существования всеобщей материи вплоть до такой формы, где отсутствует тяжесть и где имеется только отталкивание.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20. с. 608-609.

(60) [50]... "Нет" (курсив Гегеля) "ничего ни на небе, ни в природе, ни в духе, ни где бы то ни было, что не содержало бы вместе и непосредственности и опосредствования"...

1) Небо – природа – дух. Небо долой: материализм.

2) Все vermittelt = опосредствовано, связано в едино, связано переходами. Долой небо – закономерная связь всего (процесса) мира.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 92.

Видимо, и здесь главное для Гегеля наметить переходы. С известной точки зрения, при известных условиях всеобщее есть отдельное, отдельное есть всеобщее. Не только (1) связь, и связь неразрывная, всех понятий и суждений, но (2) переходы одного в другое, и не только переходы, но и (3) тождество противоположностей – вот что для Гегеля главное. Но это лишь "просвечивает" сквозь туман изложения apxи-"abstrus".

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 159.

4. ЕДИНИЧНОЕ, ОСОБЕННОЕ И ОБЩЕЕ

а) Взаимосвязь отдельного и общего, конечного и бесконечного

"Мы можем познавать только конечное" и т.д. [стр. 13].

Это постольку совершенно верно, поскольку в сферу нашего познания попадают лишь конечные предметы. Но это положение нуждается вместе с тем в дополнении: "по существу мы можем познавать только бесконечное". И в самом деле, всякое действительное, исчерпывающее познание заключается лишь в том, что мы в мыслях поднимаем единичное из единичности в особенность, а из этой последней во всеобщность; заключается в том, что мы находим и констатируем бесконечное в конечном, вечное – в преходящем. Но форма всеобщности есть форма внутренней завершенности и тем самым бесконечности; она есть соединение многих конечных вещей в бесконечное. Мы знаем, что хлор и водород под действием света соединяются при известных условиях температуры и давления в хлористоводородный газ, давая взрыв; а раз мы это знаем, то мы знаем также, что это происходит всегда и повсюду, где имеются налицо вышеуказанные условия, и совершенно безразлично, произойдет ли это один раз или повторится миллионы раз и на скольких небесных телах. Форма всеобщности в природе – это закон, и никто не говорит так много о вечности законов природы, как естествоиспытатели. Поэтому, когда Негели заявляет, что мы делаем конечное непостижимым, если не ограничиваемся исследованием только этого конечного, а примешиваем к нему вечное, то он отрицает либо познаваемость законов природы, либо их вечность. Всякое истинное познание природы есть познание вечного, бесконечного, и поэтому оно по существу абсолютно.

Однако у этого абсолютного познания есть серьезное "но". Подобно тому как бесконечность познаваемого материала слагается из одних лишь конечных предметов, так и бесконечность абсолютно познающего мышления слагается из бесконечного множества конечных человеческих голов, которые работают над этим бесконечным познанием друг возле друга и в ряде сменяющих друг друга поколений, делают практические и теоретические промахи, исходят из неудачных, односторонних, ложных предпосылок, идут ложными, кривыми, ненадежными путями и часто не находят правильного решения даже тогда, когда уткнутся в него носом... Поэтому познание бесконечного окружено двоякого рода трудностями и может, по самой своей природе, совершаться только в виде некоторого бесконечного асимптотического прогресса. И этого для нас вполне достаточно, чтобы мы имели право сказать: бесконечное столь же познаваемо, сколь и непознаваемо, а это все, что нам нужно.

Комичным образом Негели говорит то же самое:

"Мы можем познавать только конечное, по зато все конечное, попадающее в сферу нашего чувственного восприятия".

Конечное, попадающее в сферу и т.д., дает в сумме бесконечное, ибо Негели составил себе свое представление о бесконечном именно на основании этой суммы. Ведь без этого конечного и т.д. он не имел бы никакого представления о бесконечном!..

Когда мы говорим, что материя и движение не сотворены и не уничтожимы, то мы говорим, что мир существует как бесконечный прогресс, т.е. в форме дурной бесконечности; и тем самым мы поняли в этом процессе все, что здесь нужно понять. Самое большее, возникает еще вопрос, представляет ли этот процесс некоторое – в виде больших круговоротов – вечное повторение одного и того же или же круговороты имеют нисходящие и восходящие ветви.

*   *   *

Дурная бесконечность. Истинная бесконечность была уже Гегелем правильно вложена в заполненное пространство и время, в процесс природы и в историю. Теперь также и вся природа растворилась в истории, и история отличается от истории природы только как процесс развития самосознательных организмов. Это бесконечное многообразие природы и истории заключает в себе бесконечность пространства и времени – дурную бесконечность – только как снятый, хотя и существенный, но не преобладающий момент. Крайней границей нашего естествознания является до сих пор наша вселенная, и, для того чтобы познавать природу, мы не нуждаемся в тех бесконечно многих вселенных, которые находятся за пределами нашей вселенной. Более того, только одно солнце из миллионов солнц и его система образуют существенную основу нашего астрономического исследования. Для земной механики, физики и химии нам приходится более или менее, а для органической науки всецело, ограничиваться нашей маленькой Землей. И тем не менее это не наносит существенного ущерба практически бесконечному многообразию явлений и познанию природы, точно так же как не вредит истории аналогичное, по еще большее ограничение ее сравнительно коротким периодом времени и небольшой частью Земли.

*   *   *

  1. Бесконечный прогресс есть, по Гегелю, унылая пустота, потому что он выступает только как вечное повторение одного и того же: 1+1+1 и т.д.

  2. Но в действительности он вовсе не повторение, а развитие, движение вперед или назад, и благодаря этому он становится необходимой формой движения. Не говоря уже о том, что он вовсе не бесконечен: уже и теперь можно предвидеть конец периода жизни Земли. Зато и Земля не есть весь мир. В гегелевской системе для истории природы во времени было исключено всякое развитие, ибо в противном случае природа не была бы вне-себя-бытием духа. Но в человеческой истории Гегель признаёт бесконечный прогресс единственной истинной формой существования "духа", хотя фантастическим образом он принимает конец этого развития – в установлении гегелевской философии.

  3. Существует также бесконечное познание: "ту бесконечность, которую вещи не имеют в прогрессе, они имеют в кругообращении". Так, закон о смене форм движения является бесконечным, замыкающимся в себе. Но подобные бесконечности заражены в свою очередь конечностью, проявляются лишь по частям.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, С. 548-549, 551-552.

...Отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного. Вся-кое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее u т.д. и т.д. Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами) и т.д.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29. с. 318.

Абсолютное и относительное, конечное и бесконечное = части, ступени одного и того же мира. So etwa?1

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 20, с. 95.

1 Но так ли? Ред.

b) Общее и особенное

Но что сказал бы старик Гегель, если бы узнал на том свете, что общее [Allgemeine] означает у германцев и скандинавских народов не что иное, как общинную землю, а частное [Sundre, Besondre] – не что иное, как выделившуюся из этой общинной земли частную собственность [Sondereigen]. Проклятие! Выходит, что логические категории все же прямо вытекают из "наших отношений" [aus "unsrem Verkehr"].

Маркс К. Письмо Ф.Энгельсу, 23 марта 1868 г. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 45.

Подобно тому, как фунт железа и фунт золота, несмотря на их различные физические и химические свойства, представляют один и тот же вес, точно так же потребительные стоимости двух товаров, содержащих одинаковое рабочее время, представляют одну и ту же меновую стоимость. Таким образом, меновая стоимость выступает как общественная определенность потребительных стоимостей, как определенность, по природе присущая им как вещам, и благодаря которой они в процессе обмена точно так же замещают друг друга в определенных количественных отношениях и составляют эквиваленты, как простые химические вещества, соединяясь в определенных количественных отношениях, составляют химические эквиваленты.

Маркс К. К критике политической экономии. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 20-21.

В то время как труд, создающий меновую стоимость, осуществляется в равенстве товаров как всеобщих эквивалентов, – труд как целесообразная производительная деятельность осуществляется в бесконечном разнообразии их потребительных стоимостей. В то время как труд, создающий меновую стоимость, есть труд абстрактно-всеобщий и равный, труд, создающий потребительную стоимость, есть труд конкретный и особенный, труд, который сообразно форме и материалу подразделяется на бесконечно различные виды труда.

Маркс К. К критике политической экономии. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 22.

...Масляная кислота и пропиловый эфир муравьиной кислоты – различные вещества. Однако оба они состоят из одних и тех же химических субстанций – углерода (С), водорода (Н) и кислорода (О), и притом в одном и том же процентном отношении, а именно: С4Н8О2. Если бы мы приравняли масляную кислоту к муравьино-пропиловому эфиру, то это значило бы в данном уравнении, во-первых, что муравьино-пропиловый эфир есть лишь форма существования С4Н8O2 и, во-вторых, что масляная кислота также состоит из С4Н8O2. Посредством приравнения муравьино-пропилового эфира к масляной кислоте была бы выражена, таким образом, их химическая субстанция в отличие от их физической формы.

Когда мы говорим: как стоимости, товары суть простые сгустки человеческого труда, то наш анализ сводит товары к абстрактной стоимости, но не дает им формы стоимости, отличной от их натуральной формы. Не то в стоимостном отношении одного товара к другому. Стоимостный характер товара обнаруживается здесь в его собственном отношении к другому товару.

Когда, например, сюртук, как стоимость [Wertding], приравнивается холсту, заключающийся в первом труд приравнивается труду, заключающемуся во втором. Конечно, портняжный труд, создающий сюртук, есть конкретный труд иного рода, чем труд ткача, который делает холст. Но приравнение к ткачеству фактически сводит портняжество к тому, что действительно одинаково в обоих видах труда, к общему им характеру человеческого труда. Этим окольным путем утверждается далее, что и ткачество, поскольку оно ткет стоимость, не отличается от портняжества, следовательно есть абстрактно человеческий труд. Только выражение эквивалентности разнородных товаров обнаруживает специфический характер труда, образующего стоимость, так как разнородные виды труда, содержащиеся в разнородных товарах, оно действительно сводит к тому, что в них есть общего, – к человеческому труду вообще.

Маркс К. Капитал, т. I. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 59-60.

Бундовцев смущает противоречивость и двойственность положения Бунда, состоящая, видите ли, в том, что в специальных вопросах он выступает, как Бунд, а в общих теряет свою физиономию. Небольшое размышление показало бы им, что такая "двойственность" существует в положении безусловно всякого рабочего социал-демократа, который в специальных вопросах выступает как представитель известной профессии, как член известной нации, как житель известной местности, а в общих вопросах "теряет свою физиономию" и приравнивается ко всякому другому социал-демократу.

Ленин В.И. Положение Бунда в партии. – Полн. собр. соч., т. 8, с. 70.

Задача – определить верно отношение эпохи к данной войне. Это и сделано как в резолюциях, так и в моих статьях: "д а н н a я империалистическая война не исключение, а типичное явление в империалистическую эпоху". || Типичное не единственное. ||

Нельзя понять данной войны, не поняв эпохи.

Когда так говорят об эпохе, это не фраза. Это верно. И ваши цитаты из старых моих статей говорят только это. Они верны.

Но когда стали отсюда выводить: "в эпоху империализма не может быть национальных войн", это вздор. Это явная ошибка и историческая, и политическая, и логическая (ибо эпоха есть сумма разнообразных явлений, в коей кроме типичного есть всегда иное).

Ленин В.И. Письмо Г.Е.Зиновьеву, август 1916 г. – Полн. собр. соч., т. 49, с. 287.

c) Взаимосвязь единичного, особенного и всеобщего в объективной действительности и в познании

Резюмируем: есть определения, общие всем ступеням производства, которые фиксируются мышлением как всеобщие; однако так называемые всеобщие условия всякого производства суть не что иное, как эти абстрактные моменты, с помощью которых нельзя понять ни одной действительной исторической ступени производства.

Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов. Введение. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. 1, с. 24.

В производстве объективируется личность; в потреблении субъективируется вещь; в распределении общество берет на себя, в форме господствующих всеобщих определений, опосредствованно между производством и потреблением; в обмене они опосредствуются случайной определенностью индивида.

Распределение определяет отношение (количество), в котором продукты достаются индивидам; обмен определяет те продукты, в которых индивид требует себе свою часть, уделенную ему распределением.

Производство, распределение, обмен, потребление образуют, таким образом, правильный силлогизм: производство составляет в нем всеобщность, распределение и обмен – особенность, а потребление – единичность, замыкающую собой целое. Это, конечно, связь, но поверхностная. Производство [согласно политико-экономам] определяется всеобщими законами природы, распределение – общественной случайностью, и его влияние на производство может поэтому быть или более благоприятным, или менее благоприятным; обмен находится менаду ними обоими как формально общественное движение, а заключительный акт – потребление, рассматриваемое не только как конечный пункт, но также и как конечная цель, – лежит, собственно говоря, вне политической экономии, за исключением того, что оно, в свою очередь, оказывает обратное воздействие на исходный пункт и вновь дает начало всему процессу.

Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов. Введение. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 40, ч. 1, с. 25.

Степени развития относительной формы стоимости соответствует степень развития эквивалентной формы. Однако – и это важно отметить – развитие эквивалентной формы есть лишь выражение и результат развития относительной формы стоимости.

Простая, или единичная, относительная форма стоимости товара делает другой товар единичным эквивалентом. Развернутая форма относительной стоимости, – это выражение стоимости товара во всех других товарах, – придает последним форму разнообразных особенных эквивалентов. Наконец, один особенный вид товара получает форму всеобщего эквивалента, потому что все другие товары делают его материалом для своей единой всеобщей формы стоимости.

В той самой степени, в какой развивается форма стоимости вообще, развивается и противоположность между двумя ее полюсами – относительной формой стоимости и эквивалентной формой.

Маркс К. Капитал, т. I. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 77.

И как характерна эта, столь модная в настоящее время, quasi1-реалистическая, а на самом деле эклектическая погоня за полным перечнем всех отдельных признаков и отдельных "факторов". В результате, конечно, эта бессмысленная попытка внести в общее понятие все частные признаки единичных явлений, или, наоборот, "избегнуть столкновения с крайним разнообразием явлений", – попытка, свидетельствующая просто об элементарном непонимании того, что такое наука, – приводит "теоретика" к тому, что за деревьями он не видит леса.

1 якобы. Ред.

Ленин В.И. Аграрный вопрос и "критики Маркса". – Полн. собр. соч., т. 5, с, 142.

Прекрасная формула: "Не только абстрактно всеобщее, но всеобщее такое, которое воплощает в себе богатство особенного, индивидуального, отдельного" (все богатство особого и отдельного!)!! Tres bien!1

1 Очень хорошо! Ред.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 90.

5. ПРИЧИНА И СЛЕДСТВИЕ

Первое, что нам бросается в глаза при рассмотрении движущейся материи, – это взаимная связь отдельных движений отдельных тел между собой, их обусловленность друг другом. Но мы находим не только то, что за известным движением следует другое движение, мы находим также, что мы в состоянии вызвать определенное движение, создав те условия, при которых оно происходит в природе; мы находим даже, что мы в состоянии вызвать такие движения, которые вовсе не встречаются в природе (промышленность), – по крайней мере, не встречаются в таком виде, – и что мы можем придать этим движениям определенные заранее направление и размеры. Благодаря этому, благодаря деятельности человека и обосновывается представление о причинности, представление о том, что одно движение есть причина другого. Правда, уже одно правильное чередование известных явлений природы может породить представление о причинности – теплота и свет, появляющиеся вместе с солнцем, – однако здесь еще нет доказательства, и постольку юмовский скептицизм был бы прав в своем утверждении, что регулярно повторяющееся post hoc никогда не может обосновать propter hoc. Но деятельность человека производит проверку насчет причинности. Если при помощи вогнутого зеркала мы концентрируем в фокусе солнечные лучи и вызываем ими такой же эффект, какой дает аналогичная концентрация лучей обыкновенного огня, то мы доказываем этим, что теплота получается от солнца. Если мы вложим в ружье капсюль, заряд и пулю и затем выстрелим, то мы рассчитываем на заранее известный по опыту эффект, так как мы в состоянии проследить во всех деталях весь процесс воспламенения, сгорания, взрыва, вызванного внезапным превращением в газ, давление газа на пулю. И здесь скептик уже не вправе утверждать, что из прошлого опыта не следует, будто и в следующий раз повторится то же самое. Действительно, иногда случается, что не повторяется того же самого, что капсюль или порох отказываются служить, что ствол ружья разрывается и т.д. Но именно это доказывает причинность, а не опровергает ее, ибо для каждого подобного отклонения от правила мы можем, произведя соответствующее исследование, найти его причину: химическое разложение капсюльного ударного состава, сырость и т.д. пороха, поврежденность ствола и т.д., так что здесь производится, так сказать, двойная проверка причинности.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К,, Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 544-545.

Взаимодействие – вот первое, что выступает перед нами, когда мы рассматриваем движущуюся материю в целом с точки зрения теперешнего естествознания. Мы наблюдаем ряд форм движения: механическое движение, теплоту, свет, электричество, магнетизм, химическое соединение и разложение, переходы агрегатных состояний, органическую жизнь, которые все – если исключить пока органическую жизнь – переходят друг в друга, обусловливают взаимно друг друга, являются здесь причиной, там действием, причем общая сумма движения, при всех изменениях формы, остается одной и той же (спинозовское: субстанция есть causa sui1 прекрасно выражает взаимодействие). Механическое движение превращается в теплоту, электричество, магнетизм, свет и т.д., и vice versa2. Так естествознанием подтверждается то, что говорит Гегель (где?), – что взаимодействие является истинной causa finalis3 вещей. Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади его нечего больше познавать. Раз мы познали формы движения материи (для чего, правда, нам не хватает еще очень многого ввиду кратковременности существования естествознания), то мы познали самоё материю, и этим исчерпывается познание. (У Грова все недоразумение насчет причинности основывается на том, что он не справляется с категорией взаимодействия. Суть дела у него имеется, но он ее не выражает в форме абстрактной мысли, и отсюда путаница...) Только исходя из этого универсального взаимодействия, мы приходим к действительному каузальному отношению. Чтобы понять отдельные явления, мы должны вырвать их из всеобщей связи и рассматривать их изолированно, а в таком случае сменяющиеся движения выступают перед нами – одно как причина, другое как действие.

1 причина самой себя. Ред.   2 наоборот. Ред.   3 конечной причиной. Ред.

*   *   *

Для того, кто отрицает причинность, всякий закон природы есть гипотеза, и в том числе также и химический анализ небесных тел посредством призматического спектра. Что за плоское мышление у тех, кто не идет дальше этого!

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Марс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 546-547.

Мы видим далее, что причина и следствие суть представления, которые имеют значение, как таковые, только в применении к данному отдельному случаю; по как только мы будем рассматривать этот отдельный случай в его общей связи со всем мировым целым, эти представления сходятся и переплетаются в представлении универсального взаимодействия, в котором причины и следствия постоянно меняются местами; то, что здесь или теперь является причиной, становится там или тогда следствием и наоборот.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 22.

В формуле: "капитал – процент, земля – земельная рента, труд – заработная плата" капитал, земля, труд соответственно выступают как источники процента (вместо прибыли), земельной ренты и заработной платы, являющихся их продуктами, плодами; первые – основание, вторые – следствие, первые – причина, вторые – результат; причем каждый отдельный источник относится к своему продукту, как к чему-то выделенному и произведенному им.

Маркс К. Капитал, т. III. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 382.

Итак, Фейербах признает объективную закономерность в природе, объективную причинность, отражаемую лишь приблизительно верно человеческими представлениями о порядке, законе и проч. Признание объективной закономерности природы находится у Фейербаха в неразрывной связи с признанием объективной реальности внешнего мира, предметов, тел, вещей, отражаемых нашим сознанием. Взгляды Фейербаха – последовательно материалистические. И всякие иные взгляды, вернее, иную философскую линию в вопросе о причинности, отрицание объективной закономерности, причинности, необходимости в природе, Фейербах справедливо относит к направлению фидеизма. Ибо ясно, в самом деле, что субъективистская линия в вопросе о причинности, выведение порядка и необходимости природы не из внешнего объективного мира, а из сознания, из разума, из логики и т.п. не только отрывает человеческий разум от природы, не только противопоставляет первый второй, но делает природу частью разума, вместо того, чтобы разум считать частичкой природы. Субъективистская линия в вопросе о причинности есть философский идеализм (к разновидностям которого относятся теории причинности и Юма и Канта), т.е. более или менее ослабленный, разжиженный фидеизм. Признание объективной закономерности природы и приблизительно верного отражения этой закономерности в голове человека есть материализм...

Следовательно, человеческое понятие причины и следствия всегда несколько упрощает объективную связь явлений природы, лишь приблизительно отражая ее, искусственно изолируя те шли иные стороны одного единого мирового процесса. Если мы находим, что законы мышления соответствуют законам природы, то это становится вполне понятным, – говорит Энгельс, – если принять во внимание, что мышление и сознание суть "продукты человеческого мозга и человек сам продукт природы".

Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. – Полн. собр. соч., т. 18, с. 1??-160.

Действительно важный теоретико-познавательный вопрос, разделяющий философские направления, состоит не в том, какой степени точности достигли наши описания причинных связей и могут ли эти описания быть выражены в точной математической формуле, – а в том, является ли источником нашего познания этих связей объективная закономерность природы, или свойства нашего ума, присущая ему способность познавать известные априорные истины и т.п. Вот что бесповоротно отделяет материалистов Фейербаха, Маркса u Энгельса от агностиков (юмистов) Авенариуса и Маха.

Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. – Полн. собр. соч., т. 18, с. 164.

С одной стороны, надо углубить познание материи до познания (до понятия) субстанции, чтобы найти причины явлений, С другой стороны, действительное познание причины есть углубление познания от внешности явлений к субстанции. Двоякого рода примеры должны бы пояснять это: 1) из истории естествознания и 2) из истории философии. Точнее: не "примеры" тут должны быть – comparaison n'est pas raison1, – а квинтэссенция той и другой истории + истории техники.

1 сравнение не есть доказательство. Ред.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 142-143.

Причина и следствие, ergo, лишь моменты всемирной взаимозависимости, связи (универсальной), взаимосцепления событий; лишь звенья в цепи развития материи...

Всесторонность и всеобъемлющий характер мировой связи, лишь односторонне, отрывочно и неполно выражаемой каузальностью.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 143.

"Движение отношения каузальности" = на деле: движение материи respective движение истории, улавливаемое, усвояемое в своей внутренней связи до той или иной степени широты или глубины...

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 144-145.

Надо различать глубокие причины, которые неизбежно и неминуемо – и чем дальше, тем больше – порождают оппозицию и борьбу против самодержавия, от мелких поводов временного либерального оживления.

Ленин В.И. Самодержавие и пролетариат. – Полн. собр. соч., т. 9, с. 129.

6. СОДЕРЖАНИЕ И ФОРМА

а) Взаимосвязь содержания и формы

Вся органическая природа является одним сплошным доказательством тождества или неразрывности формы и содержания. Морфологические и физиологические явления, форма и функция обусловливают взаимно друг друга. Дифференциация формы (клетки) обусловливает дифференциацию вещества на мускулы, кожу, кости, эпителий и т.д., а дифференциация вещества обусловливает, в свою очередь, дифференцированную форму.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 619-620.

Ошибка заключалась в том, что я воображал, будто материя и форма могут и должны развиваться отдельно друг от друга, и благодаря этому получил не реальную форму, а нечто вроде письменного стола с выдвижными ящиками, в которые я насыпал затем песку.

Маркс К. Письма к отцу. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 40, с. 11.

Людям, не посвященным в тайны юриспруденции, трудно понять, каким образом в самых простых судебных процессах неожиданно встают правовые вопросы, которые возникают не из существа данного судебного дела, а из предписаний и формул судопроизводства. Умение оперировать этими правовыми формулами делает человека адвокатом, как умение отправлять церковные обряды делает человека брамином. Как в процессе развития религии, так и в процессе развития права форма превращается в содержание.

Маркс К. Из парламента: Предложение Булвера, ирландский вопрос. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 11, с. 374.

То, что "формы обмена" кажутся Росси безразличными, равносильно тому, как если бы физиолог сказал, что ему безразличны определенные формы жизни, ибо все они – лишь формы органической материи. Но как раз только эти формы и важны для нас, когда речь идет о том, чтобы понять специфический характер какого-либо общественного способа производства.

Маркс К. Теории прибавочной стоимости. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. I, с. 291.

Форма существенна. Сущность формирована. Так или иначе в зависимости и от сущности...

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 129.

b) Противоречие между содержанием и формой

Поскольку процесс труда есть лишь процесс между человеком и природой, – его простые элементы остаются одинаковыми для всех общественных форм развития. Но каждая определенная историческая форма этого процесса развивает далее материальные основания и общественные формы его. Достигнув известной ступени зрелости, данная историческая форма сбрасывается и освобождает место для более высокой формы. Наступление такого кризиса проявляется в расширении и углублении противоречий и противоположностей между отношениями распределения, – а следовательно, и определенной исторической формой соответствующих им отношений производства – с одной стороны, и производительными силами, производительной способностью и развитием ее факторов – с другой стороны. Тогда разражается конфликт между материальным развитием производства и его общественной формой.

Маркс К. Капитал, т. III. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 456.

Неразвитость и непрочность формы не дает возможности сделать дальнейшие серьезные шаги в развитии содержания, вызывает постыдный застой...

Ленин В.И. Шаг вперед, два шага назад. – Полн. собр. соч., т. 8, с. 378.

Старые формы лопнули, ибо оказалось, что новое содержание в них – содержание антипролетарское, реакционное – достигло непомерного развития. У нас есть теперь, с точки зрения развития международного коммунизма, такое прочное, такое сильное, такое могучее содержание работы (за Советскую власть, за диктатуру пролетариата), что оно может и должно проявить себя в любой форме, и новой и старой, может и должно переродить, победить, подчинить себе все формы, не только новые, но и старые, – не для того, чтобы со старым помириться, а для того, чтобы уметь все и всяческие, новые и старые формы сделать орудием полной и окончательной, решительной и бесповоротной победы коммунизма.

Коммунисты должны приложить все усилия, чтобы направить рабочее движение и общественное развитие вообще самым прямым и самым быстрым путем к всемирной победе Советской власти и диктатуре пролетариата. Это бесспорная истина. Но стоит сделать маленький шаг дальше – казалось бы, шаг в том же направлении – и истина превратится в ошибку. Стоит сказать, как говорят немецкие и английские левые коммунисты, что мы признаем только один, только прямой путь, что мы не допускаем лавирования, соглашательства, компромиссов, и это уже будет ошибкой, которая способна принести, частью уже принесла и приносит, серьезнейший вред коммунизму. Правое доктринерство уперлось на признании одних только старых форм и обанкротилось до конца, не заметив нового содержания. Левое доктринерство упирается на безусловном отрицании определенных старых форм, не видя, что новое содержание пробивает себе дорогу через все и всяческие формы, что наша обязанность, как коммунистов, всеми формами овладеть, научиться с максимальной быстротой дополнять одну форму другой, заменять одну другой, приспособлять свою тактику ко всякой такой смене, вызываемой не нашим классом или не нашими усилиями.

Ленин В.И. Детская болезнь "левизны" в коммунизме. – Полн. собр. соч., т. 41, с. 88-89.

Мы должны помнить, что всякое народное движение принимает бесконечно разнообразные формы, постоянно вырабатывая новые, отбрасывая старые, создавая видоизменения или новые комбинации старых и новых форм.

Ленин В.И. Революционный авантюризм. – Полн. собр. соч., т. 6, с, 385.

7. ЦЕЛОЕ И ЧАСТЬ, ЭЛЕМЕНТ И СТРУКТУРА

1. Целое больше части. Это положение является чистой тавтологией, ибо взятое в количественном смысле представление "часть" уже заранее относится определенным образом к представлению "целое", а именно так, что "часть" непосредственно означает, что количественное "целое" состоит из нескольких количественных "частей". Оттого, что так называемая аксиома вполне определенно ото констатирует, мы ни на шаг не подвинулись вперед. Эту тавтологию можно даже до известной степени доказать, рассуждая так: целое есть то, что состоит из нескольких частей; часть есть то, что, будучи взято несколько раз, составляет целое; следовательно, часть меньше целого, – причем пустота содержания еще резче подчеркивается пустотой повторения.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 38.

Например, уже часть и целое – это такие категории, которые становятся недостаточными в органической природе. Выталкивание семени – зародыш – и родившееся животное нельзя рассматривать как "часть", отделяющуюся от "целого": это дало бы ложное толкование. Части лишь у трупа...

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 528.

Взаимодействие исключает всякое абсолютно первичное и абсолютно вторичное; но вместе с тем оно есть такой двусторонний процесс, который по своей природе может рассматриваться с двух различных точек зрения; чтобы его понять как целое, его даже необходимо исследовать в отдельности сперва с одной, затем с другой точки зрения, прежде чем можно будет подытожить совокупный результат. Если же мы односторонне придерживаемся одной точки зрения как абсолютной в противоположность к другой или если мы произвольно перескакиваем с одной точки зрения на другую в зависимости от того, чего в данный момент требуют наши рассуждения, то мы остаемся в плену односторонности метафизического мышления; от нас ускользает связь целого, и мы запутываемся в одном противоречии за другим.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 483-484.

Но рука не была чем-то самодовлеющим. Она была только одним из членов целого, в высшей степени сложного организма. И то, что шло на пользу руке, шло также на пользу всему телу, которому она служила, и шло на пользу в двояком отношении.

Прежде всего, в силу того закона, который Дарвин назвал законом соотношения роста. Согласно этому закону известные формы отдельных частей органического существа всегда связаны с определенными формами других частей, которые, казалось бы, ни в какой связи с первыми не находятся. Так, например, все без исключения животные, которые обладают красными кровяными тельцами без клеточного ядра и у которых затылочная кость сочленена с первым позвонком двумя суставными бугорками, обладают также молочными железами для кормления детенышей. Так, у млекопитающих раздельные копыта, как правило, связаны с наличием сложного желудка, приспособленного к процессу жвачки. Изменения определенных форм влекут за собой изменение формы других частей тела, хотя мы и не в состоянии объяснить эту связь. Совершенно белые кошки с голубыми глазами всегда или почти всегда оказываются глухими. Постепенное усовершенствование человеческой руки и идущее рядом с этим развитие и приспособление ноги к прямой походке несомненно оказали, также и в силу закона соотношения, обратное влияние на другие части организма. Однако этого рода воздействие еще слишком мало исследовано, и мы можем здесь только констатировать его в общем виде.

Энгельс Ф. Диалектики природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 488.

Вся доступная нам природа образует некую систему, некую совокупную связь тел, причем мы понимаем здесь под словом тело все материальные реальности, начиная от звезды и кончая атомом и даже частицей эфира, поскольку признается реальность последнего.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 392.

...Какого бы взгляда ни придерживаться относительно строения материи, не подлежит сомнению то, что она расчленена на ряд больших, хорошо отграниченных групп с относительно различными размерами масс, так что члены каждой отдельной группы находятся со стороны своей массы в определенных, конечных отношениях друг к другу, а к членам ближайших к ним групп относятся как к бесконечно большим или бесконечно малым величинам в смысле математики. Видимая нами звездная система, солнечная система, земные массы, молекулы и атомы., наконецг частицы эфира образуют каждая подобную группу.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 585.

...Система производственных отношений является, по теории Маркса, особым социальным организмом, имеющим особые законы своего зарождения, функционирования и перехода в высшую форму, превращения в другой социальный организм.

Ленин В.И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве. – Полн. собр. соч., т. 1, с. 429.

Если в законченной буржуазной системе каждое экономическое отношение предполагает другое в буржуазно-экономической форме и таким образом каждое положенное есть вместе с тем и предпосылка, то это имеет место в любой органической системе. Сама эта органическая система как совокупное целое имеет свои предпосылки, и ее развитие в направлении целостности состоит именно в том, чтобы подчинить себе все элементы общества или создать из него еще недостающие ей органы.

Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 229.

Как Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, случайные, "богом созданные" и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними, – так и Маркс положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов... возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив... что развитие таких формаций есть естественно-исторический процесс.

Ленин В.И. Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов? – Полн. собр. соч., т. 1, с. 139.

...Мышление состоит столько же в разложении предметов сознания на их элементы, сколько в объединении связанных друг с другом элементов в некоторое единство.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. – Маркс К., Энгельс, Ф. Соч., т. 20, с. 41.

8. НЕОБХОДИМОСТЬ И СЛУЧАЙНОСТЬ

а) Объективный характер необходимости и случайности

Признавать необходимость природы и из нее выводить необходимость мышления есть материализм. Выводить необходимость, причинность, закономерность и пр. из мышления есть идеализм.

Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. – Полн. собр. соч., т. 18, с. 172.

...Энгельс не сомневается в существовании "слепой необходимости". Он признает существование необходимости, не познанной человеком. Это яснее ясного видно из приведенного отрывка. А между тем, с точки зрения махистов, каким образом может человек знать о существовании того, чего он не знает? Знать о существовании непознанной необходимости? Разве это не "мистика", не "метафизика", не признание "фетишей" и "идолов", не "кантианская непознаваемая вещь в себе"? Если бы махисты вдумались, они не могли бы не заметить полнейшего тождества рассуждений Энгельса о познаваемости объективной природы вещей и о превращении "вещи в себе" в "вещь для нас", с одной стороны, и его рассуждений о слепой, непознанной необходимости – с другой. Развитие сознания у каждого отдельного человеческого индивида и развитие коллективных знаний всего человечества на каждом шагу показывает нам превращение непознанной "вещи в себе" в познанную "вещь для нас", превращение слепой, непознанной необходимости, "необходимости в себе", в познанную "необходимость для нас". Гносеологически нет решительно никакой разницы между тем и другим превращением, ибо основная точка зрения тут и там одна – именно: материалистическая, признание объективной реальности внешнего мира и законов внешней природы, причем и этот мир и эти законы вполне познаваемы для человека, но никогда не могут быть им познаны до конца. Мы не знаем необходимости природы в явлениях погоды и постольку мы неизбежно – рабы погоды. Но, не зная этой необходимости, мы знаем, что она существует. Откуда это знание? Оттуда же, откуда знание, что вещи существуют вне нашего сознания и независимо от него, именно: из развития наших знаний, которое миллионы раз показывает каждому человеку, что незнание сменяется знанием, когда предмет действует на наши органы чувств, и наоборот: знание превращается в незнание., когда возможность такого действия устранена.

Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. – Полн. собр. соч., т. 18, с. 196-197.

b) Взаимосвязь необходимого и случайного

Другая противоположность, в которой запутывается метафизика, – это противоположность случайности и необходимости. Есть ли что-нибудь более резко противоречащее друг другу, чем эти две логические категории? Как возможно, что обе они тождественны, что случайное необходимо, а необходимое точно так же случайно? Обычный человеческий рассудок, а с ним и большинство естествоиспытателей, рассматривает необходимость и случайность как определения, раз навсегда исключающие друг друга. Какая-нибудь вещь, какое-нибудь отношение, какой-нибудь процесс либо случайны, либо необходимы, но не могут быть и тем и другим. Таким образом, то и другое существует в природе бок о бок; природа содержит в себе всякого рода предметы и процессы, из которых одни случайны, другие необходимы, причем все дело только в том, чтобы не смешивать между собой эти два сорта. Так, например, принимают решающие видовые признаки за необходимые, считая остальные различия у индивидов одного и того же вида случайными; и это относится как к кристаллам, так и к растениям и животным. При этом, в свою очередь, низшая группа рассматривается как случайная по отношению к высшей: так, например, считают случайным, сколько имеется различных видов genus felis1 или equus2, или сколько имеется родов и отрядов в каком-нибудь классе, или сколько существует индивидов в каждом из этих видов, или сколько различных видов животных встречается в той или иной определенной местности, или каковы вообще фауна, флора. А затем объявляют необходимое единственно достойным научного интереса, а случайное – безразличным для науки. Это означает следующее: то, что можно подвести под законы, что, следовательно, знают, то интересно, а то, чего нельзя подвести под законы, чего, следовательно, не знают, то безразлично, тем можно пренебречь. Но при такой точке зрения прекращается всякая наука, ибо наука должна исследовать как раз то, чего мы не знаем. Это значит: что можно подвести под всеобщие законы, то считается необходимым, а чего нельзя подвести, то считается случайным. Легко видеть, что это такого сорта наука, которая выдает за естественное то, что она может объяснить, и приписывает сверхъестественным причинам то, что для нее необъяснимо. При этом для существа самого дела совершенно безразлично, назову ли я причину необъяснимых явлений случаем или богом. Оба эти названия являются лишь выражением моего незнания и поэтому не относятся к ведению науки. Наука прекращается там, где теряет силу необходимая связь.

1 рода "кошка". Ред.   2 рода "лошадь". Ред.

Противоположную позицию занимает детерминизм, перешедший в естествознание из французского материализма и пытающийся покончить со случайностью тем, что он вообще ее отрицает. Согласно этому воззрению, в природе господствует лишь простая, непосредственная необходимость. Что в этом стручке пять горошин, а не четыре или шесть, что хвост этой собаки длиною в пять дюймов, а не длиннее или короче на одну линию, что этот цветок клевера был оплодотворен в этом году пчелой, а тот – не был, и притом этой определенной пчелой и в это определенное время, что это определенное, унесенное ветром семя одуванчика взошло, а другое – не взошло, что в прошлую ночь меня укусила блоха в 4 часа утра, а не в 3 или в 5, и притом в правое плечо, а не в левую икру, – все это факты, вызванные не подлежащим изменению сцеплением причин и следствий, незыблемой необходимостью, и притом так, что уже газовый шар, из которого произошла солнечная система, был устроен таким образом, что эти события должны были случиться именно так, а не иначе. С необходимостью этого рода мы тоже еще не выходим за пределы теологического взгляда на природу. Для науки почти безразлично, назовем ли мы это, вместе с Августином и Кальвином, извечным решением божьим, или, вместе с турками, кисметом, или же необходимостью. Ни в одном из этих случаев нет и речи о прослеживании причинной цепи. Поэтому как в том, так и в другом случае мы ничуть не становимся умнее. Так называемая необходимость остается пустой фразой, а вместе с этим и случай остается тем, чем он был. До тех пор, пока мы не можем показать, от чего зависит число горошин в стручке, оно остается случайным; а от того, что нам скажут, что этот факт предусмотрен уже в первоначальном устройстве солнечной системы, мы ни на шаг не подвинемся дальше. Более того: такая наука, которая взялась бы проследить случай с этим отдельным стручком в его каузальном сцеплении со все более отдаленными причинами, была бы уже не наукой, а простой игрой; ибо этот самый стручок имеет еще бесчисленные другие индивидуальные свойства, являющиеся случайными: оттенок цвета, толщину и твердость оболочки, величину горошин, не говоря уже об индивидуальных особенностях, доступных только микроскопу. Таким образом, с одним этим стручком нам пришлось бы проследить уже больше каузальных связей, чем сколько их могли бы изучить все ботаники на свете.

Таким образом, случайность не объясняется здесь из необходимости; скорее, наоборот, необходимость низводится до порождения голой случайности. Если тот факт, что определенный стручок заключает в себе шесть горошин, а не пять или семь, представляет собой явление того же порядка, как закон движения солнечной системы или закон превращения энергии, то на деле не случайность поднимается до уровня необходимости, а необходимость снижается до уровня случайности. Более того. Можно сколько угодно утверждать, что многообразие существующих бок о бок на определенной территории органических и неорганических видов и индивидов покоится на нерушимой необходимости, – для отдельных видов и индивидов оно остается тем, чем было; т.е. случайным. Для отдельного животного случайно, где оно родилось, какую среду оно находит вокруг себя для жизни, какие враги и сколько именно врагов угрожают ему. Для материнского растения случайно, куда ветер разносит его семена, для дочернего растения случайно, где находит себе почву для прорастания то зерно, из которого оно вырастает, и уверение, что и здесь все покоится на нерушимой необходимости, является очень жалким утешением. Пестрое скопление различнейших предметов природы в какой-нибудь определенной местности или даже на всей Земле остается, при всей извечной, первичной детерминированности его, все же таким, каким оно было, – случайным.

В противовес обеим этим концепциям выступает Гегель с совершенно неслыханными до того времени положениями, что случайное имеет некоторое основание, ибо оно случайно, но точно так же и не имеет основания, ибо оно случайно; что случайное необходимо, что необходимость сама определяет себя как случайность и что, с другой стороны, эта случайность есть скорее абсолютная необходимость ("Логика", кн. II, отд. III, гл. 2: "Действительность"). Естествознание предпочло просто игнорировать эти положения как парадоксальную игру слов, как противоречащую себе самой бессмыслицу, закоснев теоретически, с одной стороны, в скудоумии вольфовской метафизики, согласно которой нечто является либо случайным, либо необходимым, но не тем и другим одновременно, а с другой стороны – в едва ли менее скудоумном механическом детерминизме, который на словах отрицает случайность в общем, чтобы на деле признавать ее в каждом отдельном случае.

В то время как естествознание продолжало так думать, что сделало оно в лице Дарвина?

Дарвин в своем составившем эпоху произведении исходит из самой широкой, покоящейся на случайности, фактической основы. Именно бесконечные случайные различия индивидов внутри отдельных видов, различия, которые могут усиливаться до выхода за пределы видового признака и у которых даже ближайшие их причины могут быть установлены лишь в самых редких случаях, именно они заставляют его подвергнуть сомнению прежнюю основу всякой закономерности в биологии – понятие вида в его прежней метафизической окостенелости и неизменности. Но без понятия вида вся наука превращалась в ничто. Все ее отрасли нуждались в понятии вида в качестве основы: чем были бы без понятия вида анатомия человека и сравнительная анатомия, эмбриология, зоология, палеонтология, ботаника и т.д.? Все результаты этих наук были не только поставлены под сомнение, но и прямо-таки упразднены. Случайность опрокидывает существовавшее до сих пор понимание необходимости. Прежнее представление о необходимости отказывается служить. Сохранять его – значит навязывать природе в качестве закона противоречащее самому себе и действительности произвольное человеческое определение, значит тем самым отрицать всякую внутреннюю необходимость в живой природе, значит вообще объявить хаотическое царство случая единственным законом живой природы.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 532-536.

Беда, однако, в том, что механизм (также материализм XVIII века) не может выбраться из абстрактной необходимости, а потому также и из случайности. Для него тот факт, что материя развивает из себя мыслящий мозг человека, есть чистая случайность, хотя и необходимо обусловленная шаг за шагом там, где это происходит. В действительности же материя приходит к развитию мыслящих существ в силу самой своей природы, а потому это с необходимостью и происходит во всех тех случаях, когда имеются налицо соответствующие условия (не обязательно везде и всегда одни и те же).

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 523-524.

Эмпирическое наблюдение само по себе никогда не может доказать достаточным образом необходимость. Post hoc, но не propter hoc1. Это до такой степени верно, что из постоянного восхождения солнца утром вовсе не следует, что оно взойдет и завтра, и действительно, мы теперь знаем, что настанет момент, когда однажды утром солнце не взойдет. Но доказательство необходимости заключается в человеческой деятельности, в эксперименте, в труде: если я могу сделать некоторое post hoc, то оно становится тождественным с propter hoc.

1 После этого, но не по причине этого. Ред.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 544.

Необходимо вполне развитое товарное производство для того, чтобы из самого опыта могло вырасти научное понимание, что отдельные частные работы, совершаемые независимо друг от друга, но всесторонне связанные между собой как звенья естественно выросшего общественного разделения труда, постоянно приводятся к своей общественно пропорциональной мере. Для появления этого научного понимания необходимо вполне развитое товарное производство потому, что общественно необходимое для производства продуктов рабочее время прокладывает себе путь через случайные и постоянно колеблющиеся меновые отношения продуктов частных работ лишь насильственно в качестве регулирующего естественного закона, действующего подобно закону тяготения, когда на голову обрушивается дом. Определение величины стоимости рабочим временем есть поэтому тайна, скрывающаяся под видимым для глаз движением относительных товарных стоимостей. Открытие этой тайны устраняет иллюзию, будто величина стоимости продуктов труда определяется чисто случайно, но оно отнюдь не устраняет вещной формы определения величины стоимости.

Маркс К. Капитал, т. I. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 85.

В историческом развитии случайность играет свою роль, которая в диалектическом мышлении, как u в развитии зародыша, резюмируется в необходимости.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 537.

Творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо-благоприятных шансов. С другой стороны, история носила бы очень мистический характер, если бы "случайности" не играли никакой роли. Эти случайности входят, конечно, и сами составной частью в общий ход развития, уравновешиваясь другими случайностями. Но ускорение и замедление в сильной степени зависят от этих "случайностей", среди которых фигурирует также и такой "случай", как характер людей, стоящих вначале во главе движения.

Маркс К. Письмо Л.Кугальману, 17 апреля 1871 г. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 33, с. 175.

Необходимость неотделима от всеобщего.

Ленин В.И. Философские тетради, – Полн. собр. соч., т. 29, с. 72.

Наконец, в-третьих, у Мартова выходит, будто марксист или хотя бы даже просто революционный демократ вправе был отказаться от правильно выражающего интересы народа и интересы революции лозунга на том основании что этот лозунг мог бы осуществиться "лишь в процессе гражданской войны"... Но ведь это же явный абсурд, явный отказ от всякой классовой борьбы, от всякой революции. Ибо кто же не знает, что всемирная история всех революций показывает нам не случайное, а неизбежное превращение классовой борьбы в гражданскую войну. Кто же не знает, что как раз после 4-го июля мы видим в России начало гражданской войны со стороны контрреволюционной буржуазии, разоружение полков, расстрелы на фронте, убийства большевиков. Гражданская война, изволите видеть, "недопустима" для революционной демократии как раз тогда, когда ход развития событий с железной необходимостью привел к тому, что ее повела контрреволюционная буржуазия.

Ленин В.И. За деревьями не видят леса. – Полн. собр. соч., т. 34, с. 80-81.

9. ЗАКОН

а) Понятие закона

...Понятие закона есть одна из ступеней познания человеком единства и связи, взаимозависимости и цельности мирового процесса.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 135.

Закон есть прочное (остающееся) в явлении...
(Закон – идентичное в явлении)...
Закон = спокойное отражение явлений...

Это замечательно материалистическое и замечательно меткое (словом "ruhige"1) определение. Закон берет спокойное – и потому закон, всякий закон, узок, неполон, приблизителен...

Закон есть существенное явление...

Ergo, закон и сущность понятия однородные (однопорядковые) или вернее, одностепенные, выражающие углубление познания человеком явлений, мира etc. ...

(Закон есть отражение существенного в движении универсума.)...
(Явление цельность, тотальность) ((закон – часть))...
(Явление богаче закона)...

1 "спокойное". Ред.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 136-137.

b) Объективный характер законов

Но история развития общества в одном пункте существенно отличается от истории развития природы. В природе (поскольку мы оставляем в стороне обратное влияние на нее человека) действуют одна на другую лишь слепые, бессознательные силы, во взаимодействии которых и проявляются общие законы. Здесь нигде нет сознательной, желаемой цели: ни в бесчисленных кажущихся случайностях, видимых на поверхности, ни в окончательных результатах, подтверждающих наличие закономерности внутри этих случайностей. Наоборот, в истории общества действуют люди, одаренные сознанием, поступающие обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся к определенным целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели. По как ни важно это различие для исторического исследования, – особенно отдельных эпох и событий, – оно нисколько не изменяет того факта, что ход истории подчиняется внутренним общим законам. В самом деле, и в этой области на поверхности явлений, несмотря на сознательно желаемые цели каждого отдельного человека, царствует, в общем и целом, по-видимому, случай. Желаемое совершается лишь в редких случаях; по большей же части цели, поставленные людьми перед собой, приходят во взаимные столкновения и противоречия или оказываются недостижимыми частью по самому своему существу, частью по недостатку средств для их осуществления. Столкновения бесчисленных отдельных стремлений и отдельных действий приводят в области истории к состоянию, совершенно аналогичному тому, которое господствует в лишенной сознания природе. Действия имеют известную желаемую цель; но результаты, на деле вытекающие из этих действий, вовсе нежелательны. А если вначале они, по-видимому, и соответствуют желаемой цели, то в конце концов они ведут совсем не к тем последствиям, которые были желательны. Таким образом, получается, что в общем и целом случайность господствует также и в области исторических явлений. Но где на поверхности происходит игра случая, там сама эта случайность всегда оказывается подчиненной внутренним, скрытым законам. Все дело лишь в том, чтобы открыть эти законы.

Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2I, с. 305-306.

Законы природы вообще не могут быть уничтожены. Измениться, в зависимости от исторически различных состояний общества, может лишь форма, в которой эти законы прокладывают себе путь.

Маркс К. Письмо Л.Кугельману, 11 июля 1868 г. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 461.

c) Всеобщие и частные законы

Вечные законы природы также превращаются все более и более в исторические законы. Что вода при температуре от 0 до 100° С жидка – это вечный закон природы, по, чтобы он мог иметь силу, должны быть налицо: 1) вода, 2) данная температура и 3) нормальное давление. На Луне вовсе нет воды, на Солнце имеются только составляющие ее элементы, и для этих небесных тел указанный закон не существует. – Законы метеорологии тоже вечны, но только для Земли или же для такого небесного тела, которое обладает величиной, плотностью, наклоном оси и температурой Земли, и при предположении, что это тело окружено атмосферой из такой же смеси кислорода и азота и с такими же количествами испаряющегося и осаждающегося водяного пара. На Луне совсем нет атмосферы; Солнце обладает атмосферой из раскаленных паров металлов; поэтому на Луне пет совсем метеорологии, на Солнце же она совершенно иная, чем у нас. – Вся наша официальная физика, химия и биология исключительно геоцентричны, рассчитаны только для Земли. Мы совершенно еще не знаем отношений электрических и магнитных напряжений на Солнце, на неподвижных звездах, в туманностях и даже на планетах, обладающих иной плотностью. На Солнце вследствие высокой температуры законы химических соединений элементов теряют силу или же имеют только кратковременное действие на границах солнечной атмосферы, причем соединения эти снова разлагаются при приближении к Солнцу. Химия Солнца только еще нарождается, и она по необходимости совершенно иная, чем химия Земли; она не отменяет последней, но находится вне ее. На туманностях, возможно, даже не существуют те из 65 элементов, которые, быть может, сами сложны. Таким образом, если мы желаем говорить о всеобщих законах природы, применимых одинаково ко всем телам, начиная с туманности и кончая человеком, то у нас остается только тяжесть и, пожалуй, наиболее общая формулировка теории превращения энергии, vulgo1 механическая теория теплоты. Но сама эта теория превращается, если последовательно применить ее ко всем явлениям природы, в историческое изображение изменений, происходящих одно за другим в какой-нибудь мировой системе от ее возникновения до гибели, т.е. превращается в историю, на каждой ступени которой господствуют другие законы, т.е. другие формы проявления одного и того же универсального движения, – и, таким образом, абсолютно всеобщим значением обладает одно лишь движение.

1 попросту говоря. Ред.

*   *   *

Геоцентрическая точка зрения в астрономии ограниченна и по справедливости отвергается. Но по мере того как мы идем в исследовании дальше, она все более и более вступает в свои нрава. Солнце и т.д. служат Земле (Гегель, "Философия природы", сто. 155). (Все огромное Солнце существует только ради маленьких планет.) Для нас возможна только геоцентрическая физика, химия, биология, метеорология и т.д., и эти науки ничего не теряют от утверждения, что они имеют силу только для Земли и поэтому лишь относительны. Если мы всерьез потребуем лишенной центра науки, то мы этим остановим движение всякой науки. Для нас достаточно знать, что при одинаковых обстоятельствах повсюду должно иметь место одинаковое – даже на таком расстоянии вправо или влево от нас, которое в 1 000 биллионов раз больше, чем расстояние от Земли до Солнца.

Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 553-554.

10. СУЩНОСТЬ И ЯВЛЕНИЕ

Но чего конкуренция не обнаруживает, так это того, что стоимость господствует над движением производства, она не обнаруживает стоимостей, которые скрываются за ценами производства и в конечном счете определяют их. Зато конкуренция обнаруживает, напротив: 1) средние прибыли, независимые от органического строения капитала в различных сферах производства, следовательно, независимые и от массы живого труда, присваиваемого данным капиталом в данной сфере эксплуатации; 2) повышение и понижение цен производства вследствие изменения заработной платы – явление, на первый взгляд совершенно противоречащее стоимостному отношению товаров; 3) колебания рыночных цен, которые сводят среднюю рыночную цену товаров за данный период не к рыночной стоимости, а к уклоняющейся от нее, весьма отличной от нее рыночной цене производства. Кажется, что все эти явления противоречат в равной степени и определению стоимости рабочим временем, и природе прибавочной стоимости, состоящей из неоплаченного прибавочного труда. Таким образом в конкуренции все проявляется в искаженном виде. Тот сложившийся уже вид экономических отношений, который выступает на поверхности, в их реальном существовании, а следовательно и в тех представлениях, при помощи которых пытаются уяснить себе эти отношения их носители и агенты, весьма сильно отличается от их внутреннего, существенного, но скрытого основного содержания и на деле искажает его и противоречит как ему самому, так и соответствующему ему понятию.

Маркс К. Капитал, т. III. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 228.

...Смит берет вещи в их внутренней связи, а затем – в той превратной форме, в которой они проявляются в конкуренции. Оба эти способа рассмотрения у него наивным образом перекрещиваются, причем он не замечает противоречия между ними. Рикардо, наоборот, сознательно абстрагируется от формы конкуренции, от видимости, создаваемой конкуренцией, чтобы рассмотреть законы как таковые. Его следует упрекнуть, с одной стороны, в том, что он проводит абстракцию недостаточно далеко, недостаточно полно, так что, когда он, например, рассматривает стоимость товара, он уже с самого начала поддается определяющему влиянию также и всякого рода конкретных отношений; с другой стороны – в том, что он форму проявления понимает как непосредственное, прямое подтверждение или выражение всеобщих законов; он никак не раскрывает развития этой формы. В отношении первого из этих моментов его абстракция является весьма неполной, в отношении второго она – абстракция формальная, ложная сама по себе.

Маркс К. Теории прибавочной стоимости. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. II, с. 111.

После того как Смит изобразил внутреннюю связь исследуемого им предмета, он вдруг снова подпадает под власть видимости явления, под власть связи вещей, как она проявляется в конкуренции, а в конкуренции все представляется всегда в извращенном, поставленном на голову виде.

Маркс К. Теории прибавочной стоимости. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. II, с. 235.

...Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня...

Маркс К. Капитал, т. III. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 384.

...Явление есть проявление сущности...

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 154.

Не та ли мысль, что объективна и кажимость, ибо в ней есть одна из сторон объективного мира? Не только Wesen1, но и Schein2 объективны.

1 сущность. Ред.   2 кажимость. Ред.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 89.

Кажущееся есть сущность в одном ее определении, в одной из ее сторон, в одном из ее моментов. Сущность кажется тем-то. Кажимость есть явление (Scheinen) сущности самой в самой себе.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 119.

...Несущественное, кажущееся, поверхностное чаще исчезает, не так "плотно" держится, не так "крепко сидит", как "сущность". Etwa1: движение реки – пена сверху и глубокие течения внизу. Но и пена есть выражение сущности!

1 Примерно. Ред.

Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 116.

Государство есть машина для угнетения одного класса другим, машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчиненные классы. Форма этой машины бывает различна. В рабовладельческом государстве мы имеем монархию, аристократическую республику или даже демократическую республику. В действительности формы правления бывали чрезвычайно разнообразны, но суть дела оставалась одна и та же: рабы не имели никаких прав и оставались угнетенным классом, они не признавались за людей. То же самое мы видим и в крепостном государстве.

Ленин В.И. О государстве. – Полн. собр. соч., т. 39, с. 75.

Форма господства государства может быть различна: капитал одним образом проявляет свою силу там, где есть одна форма, и другим – где другая, по по существу власть остается в руках капитала: есть ли цензовое право или другое, есть ли республика демократическая, и даже чем она демократичнее, тем грубее, циничнее это господство капитализма.

Ленин В.И. О государстве. – Полн. собр. соч., т. 39, с. 81.

11. ВОЗМОЖНОСТЬ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

а) Понятие возможности и действительности

Вы оспариваете мое замечание о возможности превращения и данной империалистской войны в национальную.

Ваш довод? "мы должны будем защищать отечество империалистское"...

Марксизм стоит на почве фактов, а не возможностей.

Марксист должен в посылки своей политики ставить только точно и бесспорно доказанные факты.

Так и делает наша (партийная) резолюция.

Когда вместо нее преподносят "невозможность", я отвечаю: неверно, немарксистски, шаблон. Возможны всякие превращения.

И я привожу исторический факт (войны 1792-1815 гг.). Беру пример для иллюстрации возможности и теперь подобного (при развитии назад).

По-моему, Вы смешиваете возможное (о котором не я начал разговор!!) с реальным, когда думаете, что признание возможности позволяет изменить тактику. Это верх нелогичности.

Ленин В.И. Письмо И.Д.Кикнадзе, ноябрь 1916 г. – Полн. собр. соч., т. 49, с. 319.

Я признаю возможным, что социал-демократ превратится в буржуа и обратно.

Бесспорная истина. Следует ли отсюда, что я данного буржуа, Плеханова, теперь буду признавать за социал-демократа? Нет, не следует. А в возможности? Подождем ее превращения в действительность.

Только и всего. Именно в "методологии" (о коей Вы пишете) надо различать возможное от действительного.

Возможны всякие превращения, даже дурака в умного, но действительным такое превращение является редко. И по одной "возможности" превращения этого рода дурака я не перестану считать дураком.

Ленин В.И. Письмо Н.Д.Кикнадзе, ноябрь 1916 г. – Полн. собр. соч., т. 49, с. 319-320.

А "возможное"!!?? Мало ли что "возможно"!

Смешно отрицать "возможность" превращения империалистской войны в национальную... Что только не "возможно" на свете! Но пока она не превратилась. Марксизм опирает политику на действительное, а не на "возможное". Возможно, что одно явление превратится в другое – и наша тактика не закостенелая. Parlez-moi de la realite et non pas des possibilites!1

1 Говорите мне о действительности, а не о возможностях! Ред.

Ленин В.И. Письмо. И.Ф.Арманд, 25 декабря 1916 г. – Полн. собр. соч., т. 49, с. 348.

Не надо же "пожелание" смешивать с действительностью...

Ленин В.И. Дополнительные замечания на комиссионный проект программы. – Полн. собр. соч., т. 6, с. 255.

Она1 считается со всеми возможными, даже со всеми вообще мыслимыми комбинациями, когда выставляет в своей программе признание права на самоопределение наций.

1 Русская социал-демократия. Ред.

Ленин В.И. Национальный вопрос в нашей программе. – Полн. собр. соч., т. 7, с. 239.

b) Реальные и абстрактные возможности

Необходимость проявляется в конечной природе как относительная необходимость, как детерминизм. Относительная необходимость может быть выведена только из реальной возможности, это значит: существует круг условий, причин, оснований и т.д., которыми опосредствуется эта необходимость. Реальная возможность является раскрытием относительной необходимости. И мы находим применение ее у Демокрита.

Маркс К. Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 40, с. 166.

Случай есть та действительность, которая имеет лишь значение возможности, абстрактная же возможность есть прямой антипод реальной. Последняя ограничена строгими пределами, подобно рассудку; первая же беспредельна, как фантазия. Реальная возможность стремится обосновать необходимость и действительность своего объекта; абстрактная же возможность интересуется не объектом, которому дается объяснение, а субъектом, который это объяснение дает. Лишь бы только предмет был возможен, мыслим. То, что абстрактно возможно, что можно мыслить, то не становится поперек дороги мыслящему субъекту, не составляет для него границы, камня преткновения. Безразлично, осуществлена ли эта возможность, потому что интерес направлен здесь не на предмет как таковой.

Маркс К. Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 40, с. 166.

Общая, абстрактная возможность кризиса означает не что иное, как наиболее абстрактную форму кризиса, без содержания, без содержательной побудительной причины кризиса. Продажа и покупка могут оторваться друг от друга. Они, следовательно, суть кризис potentia1, и их совпадение всегда остается критическим моментом для товара. Но они могут и плавно переходить одна в другую. Стало быть, остается в силе, что наиболее абстрактной формой кризиса (и потому формальной возможностью кризиса) является сам метаморфоз товара, в котором, как развернутое движение, содержится лишь заключенное в единстве товара противоречие меновой и потребительной стоимости, далее – денег и товара. Но то, благодаря чему эта возможность кризиса становится кризисом, не содержится в самой этой форме; в ней содержится лишь то, что форма для кризисов налицо.

1 в возможности. Ред.

Маркс К. Теории прибавочной стоимости. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. II, с. 566-567.

Не может быть кризиса без того, чтобы покупка и продажа не оторвались друг от друга и не вступили в противоречие, или без того, чтобы не проявились те противоречия, которые содержатся в деньгах как средстве платежа, стало быть, без того, чтобы кризис не выступил вместе с тем в своей простой форме – в форме противоречия покупки и продажи и в форме противоречия денег как средства платежа. Но это всё же лишь формы, общие возможности кризисов, а потому и формы, абстрактные формы действительного кризиса. Бытие кризиса выступает в них как в своих простейших формах, а также в своем простейшем содержании, поскольку сама эта форма есть его простейшее содержание. Но это еще не есть обоснованное содержание. Простое денежное обращение и даже обращение денег как средства платежа, – и то и другое возникает задолго до капиталистического производства, не порождая кризисов, – возможны и действительны без кризисов. Стало быть, одними этими формами нельзя объяснить, почему они оборачиваются своей критической стороной, почему содержащееся в них potentia1 противоречие проявляется actu2 как таковое.

1 потенциально, в возможности. Ред.   2 действительно, реально, на деле. Ред.

Отсюда видна безмерная пошлость тех экономистов, которые, не будучи уже в состоянии отмахнуться посредством рассуждений от явления перепроизводства и кризисов, успокаиваются на том, что в вышеозначенных формах дана [лишь] возможность наступления кризисов, так что случайным является и то, что они не наступают, и само их наступление представляется всего лишь случайностью.

Маркс К. Теории прибавочной стоимости. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. II, с. 569-570.

Общая возможность кризисов есть сам формальный метаморфоз капитала, отделение друг от друга покупки и продажи во времени и пространстве. Но ото никогда не является причиной кризиса. Ибо это не что иное, как наиболее общая форма кризиса, т.е. сам кризис в его наиболее общем выражении. Но нельзя сказать, что абстрактная форма кризиса есть причина кризиса. Если спрашивают о его причине, то хотят именно знать, почему его абстрактная форма, форма его возможности, превращается из возможности в действительность.

Маркс К. Теории прибавочной стоимости. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. II, с. 572-573.



<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>
Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев)