ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Мы гости на этой планете. Мы находимся здесь,
самое большее,
девяносто – сто лет. За этот период мы должны
попытаться
сделать в своей жизни что-то хорошее, что-то полезное.
Старайтесь быть в мире с самим собой и помогать другим
приобщаться к этому миру. Если вы содействуете счастью
других,
то найдете подлинную цель, смысл жизни.
Далай Лама
Что значит жить морально? В нашей жизни есть три аспекта, на которые нам нужно обращать внимание, если мы хотим вести более осознанную и доброжелательную жизнь. Первые два из них – наши речь и действия, а третий – это эмоциональный осадок, оставшийся от прошлого аморального поведения.
В индийских Ведах, возраст которых превышает 3000 лет, священная речь рассматривается как основополагающее творческое начало, а христианское Евангелие от Иоанна открывается фразой: " В начале было Слово". Эти тексты подразумевают, что речь обладает огромной силой. И это так. Правдивое высказывание может положить конец годам непонимания, просьба о прощении способна исцелить, а несколько добрых слов могут оставить после себя память, которая согревает сердце всю жизнь. Это ясно показывает следующая история молодой учительницы.
Столкнувшись с трудным классом, в котором учащиеся плохо успевали, она попросила каждого из них перечислить на листке бумаги имена всех своих одноклассников, а потом написать напротив этих имен самое лучшее, что он или она могли бы сказать об этом человеке. Собрав листки и взяв их домой, она написала имя каждого из учащихся на отдельном листке, а затем перечислила все, что о нем или о ней сказали другие. На следующее утро она раздала учащимся их листки. Вскоре все заулыбались, и она услышала пошептывания: "Правда?" "Я не знала, что настолько нравлюсь кому-нибудь". "Я и не думал, что это для кого-то так много значит".
Об этом необычном задании больше не вспоминали до тех пор, пока годы спустя один из учеников, Марк, не погиб на войне во Вьетнаме. После похорон учительницу и некоторых из бывших одноклассников Марка пригласили в дом его родителей. Подойдя к ней, родители сказали: "Мы хотим вам кое-что показать. Это было у Марка с собой, когда его убили". Отец Марка достал что-то из бумажника и протянул ей. Это был список всего хорошего, что когда-то сказали о Марке его одноклассники. "Большое вам спасибо за это" – сказала мать Марка. "Как видите, Марк бережно хранил этот листок".
Этот разговор услышала группа одноклассников Марка. Один из них смущенно улыбнулся и сказал: "Я до сих пор храню свой листок. Он у меня дома, в верхнем ящике стола". Другая сказала: "Я тоже храню свой, он у меня в дневнике". "Я положила свой в наш свадебный альбом" – сказала третья.. "Готов поспорить, мы все их сохранили" – сказал четвертый. "Я свой все время ношу с собой. Думаю, мы все сохранили наши листки!"
Вот почему я, в конце концов, села и заплакала. Урок, который в тот день преподали мои бывшие ученики, стал стандартным в каждом классе, где я преподавала, до самого конца моей учительской карьеры.
Всего несколько теплых слов, но их действие продолжалось всю жизнь, подтверждая справедливость поговорки: "Добрые слова значат так много и стоят так мало".
В то время как теплые слова способны исцелять, аморальная речь может уничтожать. Грубое слово может ранить; ложь, особенно ложь человека, наделенного властью, способна вызывать невыразимые страдания. Библия советует остерегаться:
сплетников и лжецов,
ибо они уничтожают мир многих...
Многие пали от острия меча,
Но не столь много, как погибли из-за языка.
Можно подумать, что наши слова, столь мимолетные и непрочные, совсем не трудно изменить. Однако на практике, это весьма сложная проблема. Большинство из нас привыкли беспечно относиться к своей речи – говорить не то, что истинно, а то, что люди хотят услышать, прибегать к малой лжи, чтобы защитить свое эго, и к большой лжи, чтобы защитить малую ложь. Это слишком быстро превращается в порочный круг.
В свете этого неудивительно, что великие религии призывают нас выбирать слова с осторожностью и сочувствием, и говорить лишь то, что правильно и полезно. Буддисты называют это правильной речью. Правильная речь требует чуткости к другим людям и к нашим собственным побуждениям и эмоциям. Только тогда мы можем видеть, что соответствует нашему опыту и при том, вероятно, полезно. Мы никогда не можем быть полностью уверены в том, что будет полезнее всего, но чем с большей чуткостью мы подходим к выбору слов, тем лучше наши шансы помочь, а не навредить.
Подобно всем компонентам семи практик, правильная речь – это навык, который совершенствуется по мере практикования. Со временем, она требует все меньше усилий и вызывает растущее ощущение спокойствия. Со временем, становится очевидным, что Иисус не преувеличивал, говоря: "Истина сделает вас свободными". По словам Будды, те, кто научились правильной речи:
никого не оскорбляют.
Хотя они говорят правду.
Их слова ясны и определенны,
Но никогда не бывают резкими.
Они не обижаются
И не наносят обиды.
Так же, как и правильная речь, правильное действие направлено на то, чтобы приносить пользу всем, включая себя самого. Учитывать самого себя жизненно необходимо, поскольку в ином случае слишком легко попасть в болезненную ловушку, когда начинаешь думать, что правильное действие – это что-то вроде самопожертвования. В действительности, когда правильное действие практикуют мудро, оно может быть чем угодно, но только не самопожертвованием. Подобно всем компонентам семи практик, правильное действие – это своего рода просвещенный эгоизм. Иными словами, оно служит нашим личным интересам и благополучию, но также и благополучию и интересам других людей. При правильном действии мы служим себе, служа другим, и в результате выигрывают все.
Зрелые нравственные речь и действия основаны не на сложном кодексе поведения – собрании законов и правил, пытающихся раз и навсегда определить, что следует и чего не следует делать в любых мыслимых обстоятельствах. Подобные строгие кодексы быстро превращаются в принудительные ритуалы. Конечно, ритуалы могут быть чудесными, прочувственными духовными техниками. Но они также могут легко вырождаться в бездумные, монотонные обязанности. Тогда люди в большей степени заботятся о внешних формальностях, наподобие того, какую пищу нельзя есть в тот или иной день недели, чем о мотивах своих поступков и о том, как их поступки влияют на других. На этой стадии люди следуют правилам, а не зову своего сердца, и интересуются внешней видимостью, а не глубинными побуждениями. В "Дао Де Цзин" – главной книге даосизма – содержатся и диагноз, и рецепт лечения:
Когда утрачена добродетель, есть мораль.
Когда утрачена мораль, остается ритуал.
Ритуал – это шелуха истинной веры...
Поэтому мудрые заботятся о том,
Что в глубине, а не на поверхности.
Эта ритуализация религии – абсолютно фатальная проблема для любой традиции. Ее не сумела избежать ни одна из великих религий. В каждом случае процесс распада протекает одинаково. Основатели религий совершают прорыв на новый экстатический уровень осознания и разражаются раскаленной лавиной преображающей энергии, описывая свое постижение и практики, с помощью которых другие тоже могут его обрести. Но если их последователи не перенимают эти практики и не преображают себя, то они не способны услышать и сохранить глубинную мудрость учений основателей. "Имеющий уши, да услышит" – призывал Иисус.
Результатом этого становится процесс "распада истины", в ходе которого действенные духовные практики постепенно превращаются в бесполезные ритуалы, которые вырождаются в чистую обрядовость. Аналогичным образом, описания непосредственного опыта становятся солидными теоретическими доктринами, которые, в свою очередь, закостеневают в строгие догмы. Этика сочувствия вырождается в общепринятую мораль, а затем утрачивает гибкость, превращаясь в формальное следование букве закона. В итоге получается устаревшее собрание бездумных, мертвящих формальных правил и ритуалов, не дающих ни воодушевления, ни просветления.
Как заменить чисто обрядовые действия действительно преображающими практиками, а мелочное следование букве закона – подлинной этикой сочувствия? Это одна из величайших проблем, которую должны многократно ставить перед собой каждая религия и каждое поколение. Она порождала многочисленные религиозные возрождения и целые новые религии. Призыв к искренним нравственным поступкам и критика чисто ритуальной практики были отличительной чертой иудейской пророческой традиции. Амос восклицал:
Ненавижу, отвергаю праздники ваши
и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших.
Если вознесете Мне всесожжение и
хлебное приношение, Я не приму их...
Пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток
(Ам 5:21-22, 24)
Конфуций выговаривал китайской знати, которая полагала, что вполне достаточно внешних проявлений благочестия, лишенных внутренней искренности и доброты. "Какой человеку толк от обрядов, если он не добродетелен" – спрашивал он. Столетия спустя даосы выдвигали аналогичную критику в адрес конфуцианства, которое к тому времени выродилось в закостенелые изощренные церемонии. Точно так же, Будда отвергал индуистские ритуальные жертвоприношения и считал надежду на одни только ритуалы оковами, препятствующими просветлению. Иисус презирал мелочный буквализм фарисеев. Однако, минули века, и в христианстве произошел раскол, когда протестанты восстали против католической обрядовости, которая провозглашала традиционные ритуалы необходимыми для спасения. Каждый протест основывался на одном и том же стремлении – заново обратить внимание от бездумных внешних формальностей к действенным практикам и внутреннему состоянию прочувственной духовной искренности.
Сходный процесс происходит и в наши дни. На Западе растет осознание того факта, что в большинстве официальных религий дух умер. Многие официальные церкви и синагоги предлагают социальную поддержку и утешение древних ритуалов, но настоящие преображающие практики, способные воистину пробуждать людей, уже давно забыты.
Эта ситуация вызвала несколько реакций. Во-первых, движения возрождения попытались разжечь новый огонь в старом очаге, и многие из них действительно способны предложить мощные, хотя и не обязательно способствующие духовному росту, эмоциональные переживания. Еще одной реакцией, быть может, характерной для читателей этой книги, стали поиски подлинных практик, способных содействовать реальному духовному росту и пробуждению. Центральное место в этих практиках занимает нравственное действие.
В духовной жизни и нравственном действии решающее значение имеют побудительные мотивы. Именно поэтому Мохаммед заявлял, что "о всех поступках следует судить по мотивам, которые ими движут". Главное побуждение, лежащее в основе зрелой нравственности – это доброта, у которой две цели: не причинять вреда и помогать.
Подобно врачам, которые вот уже 2400 лет при вступлении в профессию клянутся "Прежде всего, не причинять вреда", многие религии придают огромное значение непричинению вреда или страдания любому человеку или даже любому живому чувствующему существу. Джайнские монахи доходят в этом стремлении до крайностей, подметая землю на своем пути и фильтруя воду, которую они пьют, чтобы случайно не повредить никакой живой твари. Пожалуй, величайшим примером непричинения вреда в наши времена был Махатма Ганди (махатма означает "великая душа"), под чьим руководством Индия добилась независимости.
Ганди начинал свою карьеру как скромный и довольно неудачливый адвокат, слишком робкий, чтобы стоять на своем в суде. Но вскоре все изменилось, когда он стал работать в Южной Африке и на себе испытал ужасы расовой дискриминации. Однажды его грубо выкинули из поезда, когда он попытался ехать в вагоне, предназначавшемся только для белых. Он посвятил свою жизнь борьбе за социальные реформы, сперва в Южной Африке, а потом у себя на родине, в Индии.
Ганди легко мог бы стать разгневанным, озлобленным человеком и проповедником насилия. Вместо этого он сделался поборником мира и создал новое революционное движение, в котором общественные действия сочетались с духовными ценностями. Вместо того, чтобы считать своих противников бесчеловечными врагами, он видел в них потенциальных друзей; вместо того, чтобы их порочить, он полагался на сатьяграху (что означает "придерживаться истины"); и вместо того, чтобы сокрушать их физически, он стремился возвысить их морально. С помощью этого этического оружия он вовлек миллионы индийцев в общественное движение такой нравственной силы, что оно потрясло могущественную Британскую империю, привело Индию к независимости, и вдохновляло вождей аналогичных движений по всему миру – в том числе, Мартина Лютера Кинга, который писал:
Ненасильственный подход не может непосредственно изменить душу угнетателя. Сперва он кое-что делает с сердцами и душами своих приверженцев. Он дает им новое самоуважение; он мобилизует ресурсы силы и мужества, о которых они даже не подозревали. Наконец, он достигает противника и так смущает его совесть, что примирение становится реальным.
Решимость не причинять вреда – это дар другим, а также мощная очистительная дисциплина для человека, который ее практикует. Стараясь не причинять вреда, мы вынуждены становиться более восприимчивыми к чувствам других, более бдительными к таким собственным эмоциям, как страх и гнев, более осторожными в своих действиях, и более готовыми отказываться от эгоистических побуждений. Подобно другим этическим упражнениям, непричинение вреда представляет собой превосходный метод самоосознания, самоисцеления, и очищения. Шри Нисаргадатта Махарадж так говорит о нем:
Непричинение вреда – это наиболее мощная разновидность йоги, которая позволит вам быстро достичь своей цели. Это то, что я называю... Естественной йогой. Это искусство жить в мире и гармонии, в дружбе и любви.
Разумеется, великие религии призывают не только не причинять вреда, но и помогать другим людям. Высшая цель состоит в том, что тибетцы называют "всеобъемлющей добротой", при которой мы распространяем свою заботу на всех без исключения. На самом деле, заключительный этап пути пробужденного мудреца включает в себя целеустремленную преданность благополучию всего сущего. Но прежде чем мы сможем развивать всеобъемлющую доброту, нам нужно начать исцелять раны прошлого.
Не исправляться, согрешив –
вот в чем действительный грех
(Конфуций)
Когда мы начинаем размышлять или медитировать, то вскоре обнаруживаем, что у нас в голове кипит беспорядочная деятельность. Мысли, фантазии, воспоминания, и эмоции сталкиваются в беспрестанном вихре умственного движения. Многие из наиболее разрушительных эмоций и поглощающих внимание фантазий связаны общей темой – они прорываются из беспокойных воспоминаний о случаях аморального поведения, когда-либо мы ранили других, либо они причиняли боль нам. Этим воспоминаниям могут быть годы, или даже десятилетия, но они по-прежнему могут держать в плену наш ум. Это пребывание в плену прошлого индийские религии называют кармой – психологическим и духовным наследием наших прошлых поступков.
Порой нам кажется, что мы навсегда обречены быть собственными тюремщиками, и наши умы никогда не освободятся от прошлого. Великие религии доказывают, что освободить собственный ум не только возможно, но и жизненно необходимо. Только будучи свободными от прошлого, мы можем полностью жить настоящим.
Способ освободиться от прошлого заключается в том, чтобы разрешить или завершить его, поскольку вам не дают покоя те события, что остались неразрешенными и неисцеленными12. Быть может, давным-давно кто-то причинил вам боль, и вы до сих пор пылаете гневом; быть может, вы украли или обманули и чувствуете угрызения совести; быть может, вы горюете, что никогда не говорили своим родителям, как вы их любите, до того, как они умерли. В чем бы ни была проблема, но если она продолжает причинять вам боль, то, вероятно, остается незавершенной и неисцеленной.
12 В этом с духовными традициями полностью согласна современная психология. Фриц Перлз создал школу психотерапии, в которой такие неразрешенные события называются "незавершенными гештальтами", а суть лечения заключается в мысленном доведении этих событий до их логического конца. Аналогичным образом, создатель "психотерапии процесса" Арнольд Минделл говорит о необходимости дать завершиться прерванному психологическому процессу. (Прим. перев.)
Как же нам исцелять самих себя? Хотя конкретные шаги всякий раз зависят от природы проблемы, великие религии предлагают ценные общие рекомендации.
Бедняга тот, кто поднимает руку на другого,
но еще несчастнее тот, кто отвечает ударом на удар.
Страховые компании с их садистскими правилами и инструкциями могут быть сущим кошмаром. Вести с ними переговоры – это подлинное испытание терпения, испытание, с которым я не сумел справиться. Я страдал странным заболеванием желудка, которое не поддавалось диагнозу. После многочисленных бесплодных анализов и консультаций с несколькими специалистами моя страховая компания внезапно объявила, что не будет возмещать мои расходы. На меня обрушилась куча счетов на сотни долларов. Скрипя зубами от гнева, я позвонил в страховую компанию, чтобы выразить свое недовольство. Меня долго посылали от одного служащего к другому, пока я наконец не нашел кого-то, у кого было мое личное дело. Чем больше служащая объясняла мне причудливые сложности правил компании, тем больше мой гнев расплескивался на нас обоих, подобно облаку ядовитых отходов. Для нас обоих это было крайне неприятное общение.
После этого, я поворчал и попытался вернуться к работе. Но неприятные воспоминания о разговоре продолжали всплывать в сознании. И тут я с ослепительной ясностью понял очевидную истину: служащая не несла ответственности за политику компании, и я был не прав, обвиняя ее. После минутного колебания, я снял трубку, снова позвонил ей, и извинился. Это принесло нам обоим немедленное облегчение. Она была счастлива, и я избавился от своего гнева. Общаясь честно, я исправил причиненный вред и кое-чему научился на этом опыте. Все это заняло не более пяти минут.
Когда обиде позволяют кипеть и растравлять ум достаточно долго, на то, чтобы справиться с ней требуется больше времени и усилий. Несмотря на это, исцеление все равно возможно, как прекрасно продемонстрировал один из моих друзей.
Билл был преуспевающим психологом в ведущем университете Восточного Побережья. Как и во многих других престижных университетах, здесь существовала огромная конкуренция, и сотрудникам факультетов приходилось сражаться друг с другом за ограниченные фонды. Билл и его коллега Питер оказались втянуты в эту отвратительную битву за выживание, стали жестокими соперниками, и, в конце концов, перестали не только разговаривать, но даже смотреть друг на друга.
Примерно через три года после начала их соперничества Билл обнаружил, что его все больше и больше привлекает духовная практика. По мере углубления своей практики, он вдруг осознал, насколько разрушительной была его ненависть к Питеру, и почувствовал, что ему отчаянно необходимо исправить их отношения. После стольких лет взаимного презрения это обещало быть нелегкой задачей.
Билл начал с того, что однажды утром дождался в кафетерии, когда Питер зайдет выпить кофе. Когда Питер вошел, Билл просто улыбнулся. Он делал так несколько дней, а потом, видя, что Питер входит, взял кофейник, и спросил с широкой улыбкой: "Питер, могу ли я налить вам чашку кофе?". В ответ Питер что-то буркнул, но поскольку он хотел кофе, а кофейник был у Билла, ему не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. На следующее утро Билл снова был в кафетерии с кофейником в руке и улыбкой на лице, говоря: "Привет, Питер, как дела? Могу ли я налить вам чашку кофе?". Несколько дней спустя Билл ждал в кафетерии со статьей, имевшей отношение к исследованием Питера, говоря: "Привет, Питер, рад вас видеть. Я подумал, что вас, возможно, заинтересует эта статья".
Трудно продолжать сердиться на кого-то, когда этот человек день за днем вам улыбается и оказывает любезности. Постепенно сопротивление Питера начало таять. Это потребовало от Билла многих месяцев мягких, терпеливых усилий, но, в конце концов, их отношения исправились. Со временем они даже стали близкими друзьями.
О жизненной важности завершения прошлого и исцеления отношений можно судить по словам Иисуса:
Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику
и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя,
оставь там дар твой пред жертвенником,
и пойди прежде примирись с братом твоим,
и тогда приди и принеси дар твой (Мф 5:23)
Одна из областей, где люди испытывают сильное искушение забыть об этике – это налоги. К несчастью, сам я не был исключением. Не то, чтобы я подделывал документы или утаивал деньги, однако в течение ряда лет я, безусловно, был великодушен к себе, исходя из презумпции невиновности во всех неясных случаях. Неудивительно, что при проверке налоговые инспекторы доставляли себе удовольствие находить кое-какие сомнительные пункты, и соответствующим образом меня штрафовали.
Первые несколько раз, когда это происходило, я был возмущен. В конце концов, у меня возникла еще одна ослепительная догадка: налоговые инспекторы давали мне отклик на состояние моей нравственности. Я делал сомнительные отчисления и неаккуратно вел свои финансовые дела. Несмотря на это я продолжал винить во всем налоговую систему, вместо того, чтобы взять ответственность на себя. Я медленно усваивал урок христианского текста:
Испытания – это всего лишь уроки, которые ты не усвоил.
Они даются тебе снова, чтобы теперь ты мог делать лучший выбор
Там, где раньше допускал ошибку.
Мне было пора делать лучший выбор. Я решил постараться видеть в своих налоговых делах не тошнотворную необходимость, а, скорее, интересное упражнение в моральной подготовке. Сперва я решил заполнять налоговые документы честно (практика 3), и затем постараться делать это как можно более осознанно (практика 5) и увидеть, где я испытываю искушение сжульничать. Каждый раз, когда возникало такое искушение, я проверял, какие эмоции, наподобие алчности или страха, его подогревают, и работал над их преобразованием (практики 1 и 2).
Я очень многому научился и был кое-чем вознагражден. Мои налоги стали уроком, а не испытанием, и, по иронии судьбы, налоговые агенты стали моими учителями, которые показывали мне, в чем я вел себя беспечно, неосознанно, или безнравственно. Это пример того принципа, что нашим учителем может стать кто угодно, если мы сознательно решим относиться к нему таким образом. Результатом стало то, что я больше не испытываю прежней тревоги, заполняя свои налоговые документы, и не съеживаюсь от страха всякий раз, когда получаю письмо из налоговой инспекции. И последние две проверки подтвердили правильность всех моих деклараций.
Из этих историй можно почерпнуть несколько уроков. Они показывают, каким образом можно исцелять прошлые ошибки и учиться на них, и иллюстрируют некоторые преимущества, к которым это ведет. Кроме того, они демонстрируют важнейшее различие – между зрелой нравственностью и незрелой виной.
Люди, одержимые виной, видят в своих ошибках непростительные грехи и беспощадно себя наказывают. Они не исцеляют прошлого и не учатся на нем; вместо этого они продолжают наказывать себя за него и потому остаются его рабами.
С другой стороны, нравственные люди признают свои ошибки просто ошибками. Они исцеляют прошлое и самих себя, исправляя свои ошибки, прощая себя, и при этом научаясь как можно большему. Таким образом они постепенно избавляются от прошлого, их ум перестает быть свалкой болезненных воспоминаний и позорных тайн, и они приходят к каждому новому моменту опыта чистыми и свежими.