Журнал "Вопросы психологии". М., 1991, № 4
Формирование внутреннего локуса контроля
Отстранение
Принятие
Появление надежды на возможность изменений
Появление в жизни ценных событий
Переключение внимания
Традиционно считалось, что психотерапевтическая теория отражает закономерности функционирования психики и связанные с ними механизмы возникновения болезненных состояний. Адекватное представление проблемы клиента позволяет найти эффективные способы борьбы с ней. Однако в последнее время этот тезис все чаще подвергается сомнению. Например, вызывает удивление тот факт, что различные виды терапии, основанные на принципиально разных, зачастую противоречащих друг другу подходах (как фрейдизм и роджерианство), могут быть эффективными по отношению к одним и тем же проблемам. Высказывалась даже остроумная мысль о том, что теория – лишь артефакт психотерапии. Процесс особым образом организованного взаимодействия, никак не связанный с теоретическими концепциями, ведет к излечению, а теория – бесполезный плод досужего ума, желающего все на свете объяснить.
Более правдоподобной нам представляется гипотеза А.А. Пузырея, согласно которой теория – необходимое звено психотерапии, поскольку именно усвоение клиентом заложенного в теории образа человека и неожиданная трактовка его проблем ведут к излечению. Такой взгляд меняет представление о сущности и роли психотерапевтической теории. Неважно, соответствует ли она действительности, правильно ли отражает причины затруднений, важен лишь тот эффект, который она произведет, став частью сознания клиента. Теория с этой точки зрения не что иное, как миф, организующий представление клиента о себе и о мире, миф полезный, хотя часто противоречащий другому "полезному мифу". [1]
Термин "психотерапевтический миф" уже давно употребляется в западной психологии. Под мифом понимают специально сформулированные для клиента психологические знания, объясняющие суть проблемы и процесс лечения. Наличие и необходимость подобной мифологизации редко отрицается, однако можно обнаружить, что в реальном процессе психотерапии очень трудно отделить "представления для клиента" от "представлений для себя". Какое бы направление мы ни взяли, практически всегда клиент, окончив лечение, усваивает теорию психотерапии. Таким образом, по функции теория целиком, а не только ее особо сформулированные части, оказывается мифом.
Любопытно, что сам клиент обычно не просит менять его образ мира. Проблема, с которой он обращается, как правило достаточно локальна (например, боязнь начальства или ссоры с женой). Терапевт, к удивлению клиента (особенно если это неопытный клиент), начинает обсуждать все более отдаленные темы, все большее число переживаний клиента, каждое включая в новый смысловой контекст. Осуществляя столь обширное воздействие, терапевт руководствуется очень простой, иногда гласной, а иногда и негласной аксиомой: "Любое неприятное переживание нуждается в работе". Иногда она еще шире, хотя приводимый ниже вариант обычно неотрефлексирован: "Любое переживание в идеале должно быть подвергнуто психотерапевтической работе". Со временем эта установка передается клиенту, и он уже сам активно участвует в широком обсуждении своего внутреннего мира.
Сегодня, в век психотерапии, приведенная аксиома многим покажется очевидной. Однако это далеко не так. Клиент не собирался работать со всеми переживаниями. Кто сказал, что любых неприятных состояний надо избегать? И кто сказал, что если это делать, то не самому, а с помощью психотерапии? Принятие клиентом подобной установки очень важно для успешной работы. Известно, что все элементы сознания взаимосвязаны. Если общая структура мировосприятия человека не меняется, то изменение одного элемента, не удовлетворяющего клиента, будет недолговременным. Невозможно, не затрагивая общую тревожность, избавить клиента от тревоги по поводу одного события.
Работа со всем содержанием сознания – необходимое условие эффективности психотерапии, именно поэтому терапевту и приходится предлагать клиенту психологическую концепцию, интерпретируя с ее помощью всю его жизнь. Чем кардинальнее изменится сознание клиента, тем меньше вероятность рецидивов болезненного состояния. Принципиальная избыточность психотерапии по сравнению с запросом клиента, психологические трактовки широкого круга переживаний появляются не вследствие склонности терапевта к проповеднической деятельности (хотя и это не исключено), а как способ сделать эффект терапии долговременным.
Мифологические представления, усваиваемые клиентом, касаются не только его жизни в целом, но и самого процесса психотерапии. Клиент должен научиться быть клиентом: понять, какое поведение от него ожидается и почему это поведение принесет облегчение. Например, гештальттерапия будет эффективна в том случае, если клиент научится открыто "выкрикивать" свои чувства и поверит в заявленную терапевтическую ценность переживания.
Знание клиентом теории психотерапии (пусть в упрощенной форме) совершенно необходимо, поскольку оно создаст правильную психологическую установку: действия, которые клиент производит, связываются в его сознании с разрешением проблемы. По точно той же причине ведут к исцелению магические ритуалы. Необходимо соединение действия (все равно кого) и веры в его эффективность; вера же у современного человека должна быть основана на представлении о механизме влияния действия на внутреннее состояние – желательно, чтобы это представление было подкреплено данными науки. [2]
Неопытный же клиент, еще не усвоивший свою роль и не осознавший ее смысл, практически не имеет шанса на быстрое улучшение состояния – сначала он должен пройти "курс обучения". Это очень хорошо видно во время демонстрационных сеансов. Наивному наблюдателю всегда кажется, что психотерапевт в роли клиента подыгрывает своему коллеге. Это не так. Психотерапевты настолько хорошо усвоили свою теорию, что она стала частью их образа жизни и поведения. Только крайне сензитивный и податливый "наивный человек" сможет сразу осуществить "нужные" действия с "нужной" установкой и в течение одного сеанса улучшить свое состояние.
Зато психотерапевты и опытные клиенты платят за эффективное разрешение проблем формированием образа мира, в котором психотерапия становится частью жизни. Известно, что психоанализ продолжается годами. Весьма полезная гуманистическая формула "проблемы – это источник личностного роста" часто переворачивается ("человек растет через свои проблемы") и ведет к поиску проблем как способу развития. Гештальттерапия может формировать стереотип "выращивания" трагических переживаний в собственном сознании, которые время от времени при помощи психотерапевта отреагируются в криках и рыданиях. Все это показывает, что, обсуждая психотерапевтическую теорию, необходимо не только понять психотерапевтический эффект ее принятия клиентом, но и проанализировать долговременные следствия принятия. Так, В. Франкл, сравнивая свой метод с фрейдовским, признает за психоанализом способность разрешать некоторые проблемы, но цена, которую за это приходится платить, убеждаясь, например, что ты всю жизнь не любил, а ненавидел своих близких, по мнению Франкла, слишком высока.
Теперь мы хотим проанализировать конкретные особенности психологических мифов и их "психотехнический смысл", иными словами – причины их воздействия. Нам предстоит рассмотреть ряд связок "миф-эффект" (т.е. изменение сознания, проистекающее вследствие принятия мифа). Один миф может •иметь несколько эффектов, так же как один эффект может быть достигнут с помощью разных мифов. Для удобства рассмотрения мы будем вначале называть эффекты, а затем те мифы, которые являются средствами их достижения.
И еще одно предварительное замечание: некоторые положения психотерапии сформулированы впрямую, например: "человек способен к развитию", другие только подразумеваются, существуют в сознании терапевта и передаются клиенту в неотрефлексированной форме (например, "все переживания нуждаются в работе"). Мы будем рассматривать и те, и другие положения в одном ряду, поскольку форма их существования не влияет на эффект их принятия.
[к началу]
Все виды психотерапии базируются на одном кардинальном постулате: "причины проблем клиента коренятся в нем самом". Этот тезис во многих случаях противоречит собственному восприятию клиента, который склонен объяснять свои беды внешними обстоятельствами. Иногда клиент может обвинять сам себя, негативно оценивая те или иные качества своей личности. Но и в этом случае психотерапевт "приблизит" причину тяжелого состояния к "Я" человека: клиент убедится, что дело не в самих по себе качествах, а в его самоотношении. Например, причина может быть обозначена как "низкая самооценка".
Психология еще не до конца осознала поразительную эффективность и в то же время искусственность этого хода (ложь во благо!). По мнению клиента, существует нечто, вызывающее неприятные переживания: что-то путающее, приносящее чувство страха, какие-то недостатки, за которые он себя презирает, несходство характеров, ведущее к раздражению. Страх, презрение, раздражение, с точки зрения клиента – лишь следствия тех или иных обстоятельств его жизни. Психотерапевт практически никогда не ставит вопрос об адекватности чувств вызвавшим их предметам (а если и ставит, то обычно отвечает отрицательно, в то время как очевидно, что и несходство характеров, и личные недостатки, и страшные события весьма часто имеют место в реальности) психотерапевт так или иначе убеждает клиента, что его чувства сами по себе и являются конечной причиной страданий: все дело в самом страхе, неправильном отношении к себе, раздражении и т.д.
Обычно появление внутреннего локуса контроля по отношению к своим проблемам называют предпосылкой психотерапевтической работы: ни психолог, ни клиент не властны изменить внешние обстоятельства, а значит, единственно возможное содержание работы – внутренний мир клиента. С нашей точки зрения, последовательно проведенное объяснение страданий внутренними причинами в идеальном случае снимает сами страдания, если, конечно, такое объяснение становится для человека абсолютной истиной. Чтобы заменить представление "начальник страшен" на представление "во мне есть боязнь начальника", нужно поверить, убедиться, что в действительности начальник совсем не страшен, и страх, существующий в сознании, никак не связан с объективными качествами начальника, а значит, заодно придется прийти к выводу, что никакой внешней проблемы не существует; описанная замена уничтожит изначальную причину страха. Следовательно, внутренний локус контроля – это не предпосылка, а результат психотерапевтической работы. Клиент соглашается работать со своими переживаниями, еще не веря по большому счету, что все дело в самих переживаниях, а их внешняя обусловленность иллюзорна. Но многочисленные манипуляции с переживаниями (как будто переживания и являются причиной проблемы) постепенно убеждают человека в этом, с точки зрения здравого смысла абсурдном тезисе. Он привыкает к мысли о том, что проблема возникла без внешней причины, как исключительно внутренний феномен сознания или стереотип поведения. Условное принятие внутреннего объяснения в процессе терапии переходит в безусловное, после чего терапия может считаться законченной.
[к началу]
Весьма распространенный психотерапевтический ход – размежевание Я человека и его тягостного переживания. Психотерапевт убеждает клиента, что есть собственно Я и есть некоторые мысли и чувства, которые им не являются: "Нечто в тебе боится", "В тебе живет раздражение" (подразумевается, что "ты сам" не раздражаешься), "В тебе есть обвиняющий голос" (это обозначает, что сам человек отнюдь не склонен обвинять себя). Причина эффективности такой процедуры очевидна: клиент начинает верить, что "он сам" никакого отношения к неприятному переживанию не имеет, т.е. он не переживает, а переживает "некто" или "нечто" в нем. [3]
Проблему человека можно представить в следующем схематичном виде: субъект (я) – отношение (боюсь) – объект (начальника). Идти "в лоб" (ты не боишься) значит воевать с отношением, что часто предпринимают гипнотизеры и ведущие аутотренинга.
Психотерапевты других направлений обычно предпочитают обходной маневр: не опровергая серьезности отношения (страха), выпустить из рассмотрения объект (как будто начальник не имеет никакого отношения к проблеме), что мы обсуждали выше; либо же изменить субъект отношения, отделить, "отстранить" его от Я. Во всех случаях проблема лишается важной структурной части и тем самым перестает быть проблемой.
Часто отстранение дополняет формирование внутреннего локуса контроля. От восприятия "суть моей проблемы в том, что начальник страшен", клиент переходит к пониманию того, что "суть моей проблемы в моем страхе" (внутренний локус контроля), а с помощью следующего хода он убеждается, что "суть моей проблемы в том, что в моем сознании живет чуждый мне "не мой" страх" (отстранение). Схематически это можно выразить таю "я боюсь начальника" – "я боюсь" – "не я боюсь". [4]
В различных направлениях психотерапии создано множество мифологических постулатов, помогающих отстранению. Часто постулируется наличие особых структур в психике, имеющих относительную автономность: в психоанализе "Оно", "Сверх-Я", в транзакционном анализе – "Ребенок", "Родитель", "Взрослый", в гештальттерапии "Топ-дог" и "Андер-дог". [5] Наукообразная, механистическая трактовка характера действия сущностей сознания, употребление слов энергия, сила, заряд также способствует отстранению от обсуждаемых феноменологических состояний. В доведенном до абсурда случае человек начинает ощущать себя живым существом со встроенным чуждым ему неживым пучком энергии. Наиболее полно воплотил эту идею Харрис: апеллируя к физиологическим данным Перфилла, он описывает киноаппарат, имеющийся в мозге человека и фиксирующий помимо его сознания каждый момент жизни с точностью, достижимой только техническими средствами; и именно эта запись, согласно транзакционной модели, во многом определяет судьбу человека. Очевидно, что подобные структуры клиент не может воспринимать как неотъемлемые части своего Я, напротив, они ощущаются как чужеродные элементы. Приписанные им функции отчуждаются от самого человека.
В других случаях отстранение достигается за счет представления о навязанности негативных (с точки зрения терапевта) мыслей, чувств и желаний посторонними людьми. Наиболее часто в этой роли выступают родители: моральные нормы человека – суть перенесенные в его сознание родительские запреты; низкая самооценка возникает вследствие обвинений со стороны родителей и т.д. Фигура родителей крайне удобна: детские воспоминания достаточно смутны, и, даже если трактовка психотерапевта не совпадает с действительностью, клиент может легко перестроить память нужным образом. Кроме того, родители являются очень важными персонами, и клиент естественно верит, что их влияние столь сильно испортило жизнь. Наконец, в большинстве случаев родители во многом утратили свой авторитет у взрослых клиентов, поэтому нетрудно опровергнуть те мнения, которые остались от них в наследство. Если, например, клиент сумеет поверить, что его низкая самооценка есть ничто иное, как низкая оценка родителей, перенесенная в его сознание, то в сочетании с общей дискредитацией образа родителей, нормальной в его возрасте, можно будет позитивно изменить мнение о себе.
Обращение к детству предоставляет гигантские возможности для психотерапии взрослых, весьма активно использующиеся. Чего стоит один эдипов комплекс. Трудно придумать более фантастичную гипотезу, тем не менее, приложив определенные усилия, можно подвести клиента к тому, что он "вспомнит" сексуальную любовь к матери и ненависть к отцу, как к сопернику. Понять механизм подобного "воспоминания" помогает тот факт, что почти все элементы эдипова комплекса вполне правдоподобны сами по себе: любовь к матери, враждебность и соперничество с отцом в подростковом возрасте, не связанные с любовью к матери; внимание к своим половым органам и пр. Фантастичны только найденные Фрейдом причинные связи. По-видимому, память о детстве содержит в себе образы и чувства, не упорядоченные ни в хронологический ни в причинно-следственный ряд, поэтому недостающие связи при консультировании могут быть "подсказаны" терапевтом, и они, как мы пытаемся показать, вне зависимости от их истинности, приводят к разрешению проблемы.
Весьма интересный способ, помогающий клиенту отстраниться от негативных переживаний, создала когнитивная психотерапия. Все проблемы она сводит к неверным установкам, взглядам, мнениям, "автоматическим" мыслям. При этом "горячие" переживания, наполненные эмоциями и желаниями, заменяются "холодными", все объясняется особыми ошибками восприятия. Если трудно отстраниться от страха, воспринять его как нечто, не имеющее прямого отношения к тебе, то ошибки восприятия гораздо легче увидеть как объект работы и справиться с ними. Фактически замена страха на неверную установку сама по себе снимает проблему. Сомнительная с научной точки зрения когнитивная модель человека, в которой он лишен эмоций и желаний и представлен автоматом по переработке информации, оказывается весьма полезной для данного направления психотерапии, поскольку для того, чтобы представить себя подобным образом, клиенту приходится забыть о своих реальных проблемах, полных "горячих" переживаний, и заменить их "холодными", легко разрешаемыми псевдопроблемами. "Охлаждение" проблемы можно рассматривать как одну из сторон отстранения, отделения тягостных переживаний от своего "горячего" Я. Подобным эффектом обладает и бихевиоральная терапия, в которой концентрация на поведенческом аспекте проблемы позволяет клиенту забыть, отстраниться от истинного ядра проблемы – внутренних переживаний.
Отчуждение, так же как и формирование внутреннего локуса контроля, – важнейшие эффекты психотерапии, которые являются не ее условиями, а самодостаточными средствами лечения. Длительная же работа в этом ключе связана с трудностью для не "испорченного психологией" сознания принять подобные идеи, поэтому психотерапевту приходится взаимодействовать с пациентом так, будто эти идеи им уже приняты, только для того, чтобы они были приняты на самом деле.
[к началу]
Принятие, т.е. спокойное доброжелательное отношение, поддержка клиента вне зависимости от того, что он рассказывает, является одним из "китов" практически любого направления психотерапии. Оно выполняет по крайней мере три функции: во-первых, без принятия клиент "закроется" и не будет откровенно говорить о своих проблемах; во-вторых, отсутствие самопринятия – в большинстве случаев важная часть проблемы клиента, и принятие его психотерапевтом позволяет ему лучше отнестись к самому себе; в-третьих, принятие негативных с точки зрения клиента качеств может иметь эффект, подобный тому, который достигается с помощью техники "парадоксальной интенции": клиент перестает бороться с собой, и в результате то, чем он был недоволен, исчезает.
Принятие базируется на фундаментальном постулате, который можно сформулировать так: "Нет людей плохих, есть только несчастные" или по-другому: "Причина всех действий, которые могут вызвать осуждение, – в тягостных переживаниях человека". Агрессивность, ригидность объясняются тревогой, садизм детскими комплексами, подростки-преступники недополучают любви от родителей, и вообще любое некрасивое и даже жестокое поведение свидетельствует, по мнению психотерапевтов, о том, что человеку плохо, хотя он сам может и не подозревать об этом.
Особые возможности для принятия представляет гуманистическая психотерапия. Ее постулат: "Проблемы – это источник роста", – позволяет клиенту принять неприятные переживания и качества личности не просто как норму, а как нечто позитивное, помогающее развитию. Абсолютно любой опыт: страх, низкая оценка своей внешности, неблаговидный поступок, приступ агрессии, муки совести можно осмыслить как источник роста и, прекратив бороться с собой, избавиться от проблемы.
Один из видов принятия – осмысление проблемы как нормы. Обнаружить массовое распространение и естественность тягостных переживаний и личных недостатков – это значит отнестись к ним как к нормальному явлению, т.е. принять их со всеми вытекающими позитивными следствиями. Психотерапия представляет клиенту такую возможность, утверждая, что все люди имеют те или иные проблемы, что нет счастливых людей. Как известно, Фрейду приходилось преодолевать большое сопротивление, доказывая, что все, а не только невротики, обладают бессознательным, имеют эдипов комплекс и т.д. В дальнейшем для психотерапевтов такая мысль стала совершенно естественной, и человечество было воспринято как совокупность клиентов, часть из которых только благодаря своей бескультурности или благодаря силе сопротивления еще не осознала необходимость психотерапии. [6] Психологическая польза такого утверждения очевидна: клиент, обратившийся к психотерапевту, до этого рассматривавший свой случай как исключительный, в процессе психотерапии воспринимает установку терапевта, согласно которой он ничем не отличается от всех остальных людей, и значит все, что с ним происходит, абсолютно нормально и естественно.
Эффективность принятия повышается, если те качества и переживания, которые подвергаются переоценке, воспринимаются как неотъемлемая часть Я. В этом отношении принятие требует обратной процедуры по сравнению с отстранением: негативное переживание – мой собственный, никем не навязанный опыт, помогающий моему личностному росту. В.В. Столин, исследуя структуру самоотношения, выявил три фактора, один из которых он назвал близостью. По нашему мнению, шкалу близости можно выделить не только в отношении к себе в целом, но и в отношении к отдельным своим качествам, мыслям и переживаниям. Одни переживания человек воспринимает как внешние: имеющие внешнюю причину, не подчиняющиеся и навязываемые, не связанные с его сущностью (близость отсутствует); другие, напротив, есть проявления его Я (высокая близость). Проблема клиента обычно заключается в том, что многие переживания или качества он оценивает как негативные и одновременно "близкие" ("мое безволие", "мой страх"). Психотерапия может пойти двумя альтернативными путями: либо, не меняя оценку, отделить качество или переживание от Я клиента, что описывалось в разделе "отстранение" ("навязанное мне безволие", "живущий в моем сознании, пришедший из детства страх"); либо изменить оценку переживания и качества, оставив "близость" или даже увеличив ее ("моя способность к нескорому, но зато верному решению" вместо безволия; "мой опыт страха, делающий меня психологически богаче"). Соединение обоих путей редко встречается в психотерапии, поскольку один ослабляет эффект другого: какой смысл для клиента позитивно оценивать то, что не имеет к нему прямого отношения, "не его качество или переживание? Сказанное легко отразить с помощью схемы:
| "высокая близость" отношение к переживанию или к качеству как к "моему" | "низкая близость" отношение к переживанию или к качеству как к чуждому мне ("не мое") | |
| позитивная оценка переживания или качества (например, оно – источник роста) | тактика "принятия" (используется в гуманистической и иногда в когнитивной терапии) | "принятие" + "отстранение" (неэффективная и потому не использующаяся тактика) |
| негативная оценка переживания или качества | сущность проблемы – исходная точка терапии | тактика "отстранения" (используется в психоанализе, когнитивной психотерапии и др.) |
[к началу]
Чувство безысходности сопутствует практически любой тяжелой проблеме. Вообще человек имеет тенденцию воспринимать неприятное состояние как неизменяемое. Обычно клиент, находящийся в состоянии депрессии, считает, что оно сохранится на всю жизнь или ухудшится. Чувство тупика является одним из главных факторов, несущих страдание. Любая проблема без него переживается сравнительно легко.
В психотерапии существует ряд явных и подразумевающихся постулатов, которые помогают клиенту преодолеть чувство тупика. Прежде всего это аксиома: "все пройдет, с любой проблемой можно справиться". Практика показывает, что отнюдь не во всех случаях наблюдаются долговременные улучшения, тем не менее психотерапевты склонны объяснять явные или частичные неудачи (которых отнюдь не так мало) выбором неудачной тактики взаимодействия или в крайнем случае тем, что необходимые методы еще не созданы. В результате клиенты начинают верить в гибкость, изменяемость человеческой натуры. Если по представлению массового сознания личность человека достаточно стабильна, даже ребенок воспринимается как "маленький человек", уже обладающий своим характером, то мифология психотерапии изображает человека, напоминающего кусок глины: лицезрение полового акта родителей в младенчестве может сделать его на многие годы невротиком, точно так же как воспоминание об этом событии в умелых руках терапевта ведет к исцелению.
Такого же эффекта помогает добиться и классическая гуманистическая формула: "любой человек способен к развитию". Раз способен к развитию, значит, способен и к изменению своего состояния, – эта вера уже сама по себе выводит человека из тягостного состояния, устраняя ощущение тупика.
[к началу]
Сам факт психотерапевтической работы сильно влияет на состояние человека, поскольку несколько часов психотерапии по эмоциональному напряжению превышают недели и месяцы обычной жизни. Жизнь становится насыщенной и богатой. Появляются позитивно оцениваемые события. Может возникнуть вопрос о том, почему эти события обязательно позитивные, ведь в процессе психотерапии всплывают и тягостные переживания, человек кричит, рыдает, т.е. производит действия, которые в обычной ситуации не вызовут радости, а скорее, наоборот, оставят неприятный осадок. Избежать этого помогает психотерапевтическая установка, гласящая, что любое событие, любое переживание, имеющее место в процессе психотерапии, дает материал для работы и тем самым способствует исцелению; иными словами, – что не происходит, все к лучшему. Смех и плач, истерика, агрессия, умиротворения, сексуальные желания, раскаяние – абсолютно любое чувство и форма поведения дают материал для работы, т.е. являются топливом, которое потребляет психотерапевтический процесс, а значит, любое чувство и событие с точки зрения мифа во благо. Даже протест против психотерапевта рассматривается как позитивное событие, например как пробуждение самостоятельности клиента (с этой точки зрения не бывает неудачных сеансов). Когда клиент воспринимает подобную установку, он и сам начинает относиться ко всему происходящему как к важному событию, следовательно, в его жизни появляется нечто явно хорошее, светлое, что уже само по себе может изменить общее мировосприятие, сдвинуть его в позитивную сторону, повысить удовлетворенность происходящим.
[к началу]
Известно, что концентрация внимания на тягостных переживаниях ухудшает состояние человека. Поэтому большой психотерапевтический эффект может дать отвлечение внимания от неприятных ощущений, добиться которого обычно непросто.
Психотерапия аналитического направления помогает человеку переключить внимание, указывая ему на те причины проблемы, о которых он и не подозревал. Например, клиента, переживающего семейную ссору, можно убедить в том, что его проблема уходит корнями в детство и напряженная работа с детскими переживаниями позволит ему отвлечься от сегодняшних конфликтов и тем самым улучшить свои семейные отношения. По-видимому, именно этот эффект имел в виду Фромм, говоря о том, что сила психоанализа заключается в способности убедить клиента неожиданной трактовкой его проблемы. От "удивления" он забывает о самой проблеме, что и требуется для исцеления.
Положение, позволяющее психотерапевту удивлять клиентов, может быть сформулировано так: "Причины проблемы всегда отличаются от того, что о них думает клиент". Отослав клиента к детству или к сексуальной сфере, терапевт переключает его внимание с самой проблемы на те области жизни, на которые сам клиент внимания не обращал. Подобную роль играют и многие постулаты экзистенциальной и гуманистической психотерапии. В целом, переключение внимания можно назвать одним из самых общих эффектов психотерапии.
Каждое из этих Положений является абсолютной истиной для терапевта (хотя многие из "общих аксиом" не рефлексируются). Со временем в процессе работы эти же положения принимает и клиент. Представления о сущности человека, имеющиеся у терапевта и клиента если и отличаются изначально, то со временем все больше сближаются – и клиент принимает аксиомы психотерапии, переосмысливая с их помощью свою жизнь, в том числе и собственные проблемы. Этот процесс оказывает, с нашей точки зрения, мощное целебное воздействие: принятие аксиом – один из главных факторов эффективности любой психотерапии.
Мы затронули лишь небольшое число "психотерапевтических аксиом" и эффектов, связанных с их принятием. Цель нашей статьи продемонстрировать возможности особого подхода к психотерапии, особого анализа, связывающего теорию и эффективность терапии через момент принятия клиентом заложенного в этой теории образа мира. Под таким углом зрения, на наш взгляд, можно проанализировать любой психотерапевтический метод и обнаружить изначально скрытые механизмы, определяющие его эффективность.
[1] В западной литературе неоднократно подвергалась критике так называемая индоктринация, т.е. навязывание терапевтом тех или иных концептуальных идей клиенту. Вред индоктринации абсолютно очевиден в том случае, когда она является установкой психотерапевта. Желание навязать что-либо вызовет сопротивление клиента и разрушит психотерапевтический процесс. Ненамеренная же индоктринация, при которой психотерапевт, с его точки зрения, ничего не навязывает, а клиент как бы сам открывает для себя те истины, которые вначале были исключительным достоянием терапевта, по нашему мнению, обязательно присутствует в любой психотерапии, и именно ее эффекты мы обсуждаем в данной статье.
[2] Связь современной психотерапии и магии обсуждалась западными авторами неоднократно. Наиболее интересно она прослеживается в работах К. Леви-Стросса.
[3] В реальном психотерапевтическом процессе растождествление редко проводится последовательно, поскольку в своих крайних проявлениях оно грозит распадом личности. Психотерапевту приходится балансировать на грани, где уже ощущается позитивный эффект отчуждения, но не нарушается целостность личности.
[4] Следует отметить, что "обходные пути" – любимое средство психотерапии. Переживание, на котором фиксирован клиент, меняется с большим трудом, и поэтому цель достигается с помощью косвенных воздействий, которые клиент не воспринимает как покушение на обоснованность его страданий. В идеале в процессе психотерапии кардинально меняется сознание клиента за исключением той его части, которая содержит тягостное переживание. Перемещение проблемы в иные условия, в новое смысловое поле разрешает ее без непосредственной борьбы.
[5] Top dog, under dog – досл. "собака сверху" и "собака снизу" (англ.); первоначально роли в детской игре типа "царя горы", – "попирающий" и "попираемый". – прим. ред.
[6] Некоторые исследователи объясняют появление подобной установки коммерческими соображениями. Возводя обычные житейские трудности в ранг психологической проблемы, психотерапевты получают практически неограниченный рынок для продажи своих услуг.
