ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Не следует рассчитывать на то, чтобы вопрос о социальных корнях идеализма был поднят идеалистами. Этот вопрос, подразумевая возможность таких корней, равнозначен отказу от принципа первичности духа по отношению к материи, который является основополагающим для идеализма. Поэтому в интересах защиты собственных позиций идеалисты вынуждены отвергать его как незаконный.
Разумеется, по-иному относятся к нему материалисты, и в особенности марксисты. Идеалистическое мировоззрение, каковы бы ни были его видоизменения и в какой бы степени оно ни оказывало обратное влияние на условия материальной жизни общества, по существу относится к надстройке и не может существовать без материальной основы. То обстоятельство, что материалисты лишь в сравнительно недавнее время подвергли этот вопрос достаточно серьезному рассмотрению, не означает, что он сам по себе не существен с их точки зрения. Будет правильнее сказать, что значение вопроса не сводится лишь к пониманию идеализма. Он может помочь нам понять, хотя и с отрицательной стороны, нечто существенное и относительно самого материалистического мировоззрения, которое является с марксистской точки зрения единственной последовательной альтернативой идеализма.
Я попытаюсь рассмотреть здесь, какова позиция марксизма в этом вопросе. Это будет анализ происхождения идеалистического мировоззрения, а не его значения или исторической роли.
Уже в "Коммунистическом Манифесте" Маркс и Энгельс отмечали:
"История всех доныне существовавших обществ двигалась в классовых противоположностях, которые в разные эпохи складывались различно. Но какие бы формы они не принимали, эксплуатация одной части общества другою является фактом, общим всем минувшим столетиям. Неудивительно поэтому, что общественное сознание всех веков, несмотря на все разнообразие и все различия, движется в определенных общих формах, в формах сознания, которые вполне исчезнут лишь с окончательным исчезновением противоположности классов"1.
Мы знаем, что в то время, когда Маркс и Энгельс составляли Манифест, "общественная организация, предшествовавшая всей писаной истории, почти совсем еще не была известна"2. Благодаря главным образом составившей эпоху работе Моргана, познание общественного развития обогатилось фактами относительно примитивного доисторического общества, которое еще только должно было стать свидетелем дифференциации классов и классовых противоречий. Мы можем, таким образом, определить три основные стадии в развитии человеческого общества: примитивное доклассовое общество, классовое общество и бесклассовое общество будущего.
Это положение является весьма существенным. Оно означает, что мы не должны искать ни в доклассовом обществе прошлого, ни в бесклассовом обществе будущего тех общих форм, общих идей, в пределах которых, согласно учению Маркса и Энгельса, двигалось общественное сознание прошлых веков вследствие его внутренней связи с классовыми противоречиями и эксплуатацией классов.
Но что подразумевали классики марксизма под этими общими идеями, этими формами общественного сознания, характерными для классового общества в целом? В одном месте Маркс назвал их "мистическим покрывалом" жизненного процесса в классовом обществе. "Строй общественного жизненного процесса, т. е. материального процесса производства жизни, сбросит с себя мистическое туманное покрывало лишь тогда, когда он станет продуктом свободного общественного союза людей и будет находиться под их сознательным планомерным контролем" 3. Энгельс, заимствуя терминологию Гегеля, охарактеризовал это же как "ложное сознание".
"Идеология – это процесс, который совершает так называемый мыслитель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные побудительные силы, которые приводят его в движение, остаются ему неизвестными, в противном случае это не было бы идеологическим процессом. Он создает себе, следовательно, представление о ложных или кажущихся побудительных силах. Так как речь идет о мыслительном процессе, то он и выводит как содержание, так и форму его из чистого мышления – или из своего собственного, или из мышления своих предшественников. Он имеет дело исключительно с материалом мыслительным, без дальнейших околичностей он считает, что этот материал порожден мышлением, и не занимается исследованием никакого другого, более отдаленного и от мышления не' зависимого источника. Такой подход к делу кажется ему само собой разумеющимся, так как для него всякое человеческое действие кажется основанным в последнем счете на мышлении, потому что совершается при посредстве мышления"4.
Итак, мы выяснили следующее положение. Общей формой общественного сознания в течение всего периода существования классового общества является ложное сознание, – ложное, поскольку оно представляется имеющим независимое существование в чистом мышлении в качестве созданного из элементов. чистой мысли как по форме, так и по содержанию. Мы вскоре увидим, каково значение этого положения. А пока займемся другим вопросом. Несмотря на существование некоторых общих черт, характеризующих классовое общество в целом, его последовательно сменяющие друг друга стадии отмечены также и реальными различиями. Поэтому, согласно учению марксизма, ложное сознание, присущее всякому классовому обществу, проявляется в различных формах в следующих друг за другом в развитии этого общества эпохах. Что надо понимать под этими специфическими формами? По мнению Джорджа Томсона, ответ на данный вопрос следует искать в том, что Маркс и Энгельс в "Немецкой идеологии" называли "иллюзией соответствующей эпохи". По его мнению, иллюзия данной эпохи есть ложное сознание этой эпохи. Таким образом, одно из достижений социалистического общества состоит в том, что она освобождается от ложного сознания, составляющего характерную общую черту всех классовых обществ, при всем видоизменении его конкретных форм в различные эпохи ("иллюзия этой эпохи").
Прежде всего нас интересует, каков ключ к пониманию ложного сознания. Мы должны искать его в тех явлениях, которые, согласно марксистскому учению, возникают в надстройке в результате раскола общества на антагонистические классы и которые в дальнейшем господствуют над человеческим сознанием в классовом обществе. Вот как объясняет это Энгельс:
"Самый труд становился от поколения к поколению более разнообразным, более совершенным, более многосторонним, К охоте и скотоводству прибавилось земледелие, затем прядение и ткачество, обработка металлов, гончарное ремесло, судоходство. Наряду с торговлей и ремеслами появились, наконец, искусство и наука; из племен развились нации и государства, Развились право и политика, а вместе с ними фантастическое обращение человеческого бытия в человеческой голове – религия. Перед всеми этими образованиями, которые выступали прежде всего как продукты головы и казались чем-то господствующим над человеческими обществами, более скромные произведения работающей руки отступили на задний план, тем более, что планирующая работу голова уже на очень ранней ступени развития общества (например, уже в первобытной семье) имела возможность заставить чужие руки выполнять намеченную ею работу. Всю заслугу быстрого развития цивилизации стали приписывать голове, развитию и деятельности мозга. Люди привыкли объяснять свои действия из своего мышления, вместо того чтобы объяснять их из своих потребностей (которые при этом, конечно, отражаются в голове, осознаются), и этим путем с течением времени возникло то идеалистическое мировоззрение, которое овладело умами в особенности со времени гибели античного мира. Оно и теперь владеет умами..." 5
Исходя из того, каким образом Энгельс показывает нам происхождение ложного сознания, характерного для классового общества в целом, следует сделать вывод, что идеалистическое мировоззрение и есть ложное сознание, которое принимает различные формы в различные эпохи, характеризующие развитие этого общества.
Энгельс указывает также, почему нельзя рассматривать как результат случайного совпадения то обстоятельство, что идеалистическое мировоззрение возникло одновременно с появлением классового общества. Во внутренней сущности последнего и заключалось объяснение этого мировоззрения. С разделением общества на классы произошло отделение мысли от действия, умственного труда от физического, а также присвоение последнему унизительного смысла. Как пишет Энгельс,
"...распространившееся рабство... повело к тому, что добывание средств к существованию собственным трудом стало признаваться деятельностью, достойной лишь раба и более позорной, чем грабеж"6.
В противоположность этому разуму приписывалась целиком заслуга быстрого развития цивилизации, потому что именно разум планировал процесс труда. Иными словами, умственный труд стал делом господствующего класса, и поэтому в его сознании свидетельства разума, мысли, идеи приобрели огромное значение. В результате принцип первичности духа, или мышления, стал определяющей чертой мировоззрения в классовом обществе, ибо наиболее характерные особенности мировоззрения эпохи определяются преобладающим типом сознания господствующего в эту эпоху класса.
"Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть в то же время и его господствующая духовная сила. Класс, имеющий в своем распоряжении средства материального производства, располагает вместе с тем и средствами духовного производства, и в силу этого мысли тех, у кого нет средств для духовного производства, оказываются в общем подчиненными господствующему классу" 7.
Если этим объясняется тот факт, что сознание трудящихся масс на протяжении всей истории классового общества не смогло стать господствующим типом сознания, то объяснение столь же длительного преобладания идеалистического мировоззрения в сознании господствующих классов нужно искать в том обстоятельстве, что господствующий класс все это время оставался праздным, т. е. имел возможность освободиться от обязанностей, непосредственно относящихся к материальному производству, возложив их на плечи трудящегося класса. Уже в своем первом развернутом изложении основных идей марксизма Маркс и Энгельс совершенно недвусмысленно отмечают это:
"Разделение труда становится действительным разделением лишь с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда. С этого момента сознание может действительно вообразить себе, что оно нечто иное, чем осознание существующей практики, что оно может действительно представлять себе что-нибудь, не представляя себе чего-нибудь действительного, – с этого момента сознание в состоянии эмансипироваться от мира и перейти к образованию "чистой" теории теологии, философии, морали и т. д." 8
Таким образом, для того чтобы приступить к созданию идеалистического мировоззрения, сознание должно эмансипироваться от мира и предварительным условием этого является освобождение занимающегося мышлением класса от обязанности физического труда. Причина этого ясна. Процесс труда, будучи, по существу своему, взаимодействием между природой и материальным человеческим телом как феноменом природы, совершаясь, ведет к осознанию объективности такого действия. Иными словами, реальность материального мира, природы, насильственно запечатлевается в человеческом сознании до тех пор, пока человек остается вовлеченным в процесс физического труда, данного Марксом:
"Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой. Веществу природы он сам противостоит как сила природы. Для того чтобы присвоить вещество природы в известной форме, пригодной для его собственной жизни, он приводит в движение принадлежащие его телу естественные силы: руки и ноги, голову и пальцы" 9.
В дальнейшем Маркс еще более детализирует свой анализ процесса труда, в результате чего можно убедиться, в какой степени этот процесс опирается на признание объективности мира, или природы. Все моменты его: личная деятельность человека, предмет труда (который, будучи профильтрован предшествующим трудом, получает название сырого материала) и орудия труда – продукты материального мира, или природы.
"Земля (с экономической точки зрения к ней относится и вода), первоначально снабжающая человека пищей, готовыми средствами жизни, существует без всякого содействия с его стороны как всеобщий предмет человеческого труда. Все предметы, которые труду остается лишь вырвать из их непосредственной связи с землей, суть данные природой предметы труда... Средство труда есть вещь или комплекс вещей, которые рабочий помещает между собою и предметом труда и которые служат для него в качестве проводника его воздействия на этот предмет. Он пользуется механическими, физическими, химическими свойствами вещей для того, чтобы в соответствии со своей целью заставить их действовать в качестве орудия его власти... Таким путем предмет, данный самой природой, становится органом его деятельности, органом, который он присоединяет к органам своего тела, удлиняя, таким образом, вопреки библии, естественные размеры последнего. Являясь первоначальной кладовой его пищи, земля является также и первоначальным арсеналом его средств труда" 10.
Если процесс труда столь многим обязан природе, или объективному миру, то как может человеческое сознание развиваться по направлению к идеалистическому мировоззрению, основною предпосылкой которого является отрицание независимого и самостоятельного существования природы, не освобождаясь от тех выводов, в пользу которых свидетельствует этот процесс? Но марксистское понимание идеалистического мировоззрения включает в себя еще ряд положений. Ибо, во-первых, идеализм не только отрицающая природу негативная доктрина; он в то же время и позитивное учение о духе, или сознании, как первичной реальности, о мыслях и идеях, диктующих свои условия действительности. Во-вторых, согласно марксистскому учению, идеалистическое мировоззрение явилось результатом процесса общественного развития, характерной чертой которого было, точнее говоря, не уничтожение той роли, которую играет физический труд, а удаление его на задний план общественной действительности – в положение, настолько унизительное и презренное, что в нем уже вряд ли могла более идти речь о внесении им какого-то вклада в господствующее понимание мира.
Для понимания обоих этих положений следует рассмотреть следующую характерную черту процесса труда, на которую обращает наше внимание Маркс:
"Мы предполагаем труд в такой форме, в которой он составляет исключительное достояние человека. Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей – архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении работника, т. е. идеально. Работник отличается от пчелы не только тем, что изменяет форму того, что дано природой: в том, что дано природой, он осуществляет в то же время и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинить свою волю" 11.
Вначале, таким образом, существует идея. Конечно, эта идея, будучи сама продуктом материальных условий, никоим образом не представляет собой чисто субъективное явление в абстрактном смысле слова. Она возникает из конкретных материальных потребностей, испытываемых живыми людьми в их взаимоотношениях с остальным миром. Тем не менее идея – не то же самое, что материальные условия, из которых она происходит. Она качественно отлична от них. А именно, как идея она действительно обладает своего рода субъективностью, не замечать которую было бы впадением в вульгарный материализм. И главная особенность человеческого труда заключается в том, что такая идея существует в самом начале трудового процесса и именно она вызывает это начало. Подобным же образом и то, что получается в конце его, есть только осуществление этой положившей начало процессу труда идеи в объективном мире, ее удовлетворение в нем. И все то в человеческом труде, что порождает понимание объективности действия, т. е. строго говоря, процесс физических (ручных) операций, возникает в промежутке между этими двумя крайними пунктами. Однако, когда конечный результат достигнут, в нем не видно более отпечатка этой промежуточной ступени. Как говорит Маркс:
"Процесс угасает в продукте. Продукт процесса труда есть потребительная стоимость, вещество природы, приспособленное к человеческим потребностям посредством изменения формы. Труд соединился с предметом труда. Труд запечатлен в предмете, а предмет обработан" 12.
Нетрудно видеть, что получается, когда весь этот промежуточный процесс, включающий в себя материальное взаимодействие между человеком и природой, полностью выпадает из человеческого сознания, т. е. сознания правящего класса. Тогда остается только идея, существовавшая в начале, и осуществление этой идеи в объективном мире, ее удовлетворение в нем в конце, благодаря чему создается видимость подчинения природы требованиям духа, или сознания. Кажется, что именно человеческие идеи диктуют свои условия миру и сознание приобретает иллюзорное подобие абсолютной реальности. В этом и состоит сущность идеалистического мировоззрения.
Появление такого мировоззрения у работающего человека явно маловероятно. Вследствие его личного участия в процессе труда из его сознания нельзя удалить запечатлевшийся в нем отпечаток непосредственной реальности объективного мира, – мира, являющегося предметом его труда, арсеналом его орудий и основой всего его физического существования. Подобным же образом до тех пор, пока существовал коллективный образ жизни доклассового общества, не могло быть и речи о том, чтобы кто-либо приобрел подобное мировоззрение, ибо никто не мог жить в этом обществе, не внося свой вклад в общий труд. Однако, выясняя источники идеалистического мировоззрения, Маркс и Энгельс подвергают рассмотрению отнюдь не эти случаи. Ради своей конкретной цели они рассматривают распад общества на антагонистические классы и влияние, оказанное им на мировоззрение праздного класса.
Решающим моментом при этом оказывается то, что с возникновением классовых различий "план, цель, образы воображения", которые люди стремятся осуществить в материальном мире посредством трудового процесса, отрываются от соответствующего вида операций физического труда вследствие того, что первые становятся уделом правящего, а последние – трудящегося класса. С одной стороны, та идея, которую работающие осуществляют в форме продукта труда, уже не является их собственной, с другой – те, чья идея реализуется посредством процесса труда, не принимают в нем участия. Возникновение этого обособления может быть прослежено уже в то время, когда появилось разделение на собственно производителей и организаторов производственного процесса, но оно приняло вполне отчетливую форму лишь тогда, когда последние, вначале выступавшие лишь как хранители средств производства, превратились в их собственников. На этой ступени своего развития общество окончательно раскололось на правящий класс и класс трудящихся.
Действительную силу идеалистической аргументации можно понять, только учитывая ее связь с точкой зрения господствующего класса. "Да будут пирамиды!" – думали фараоны. И пирамиды возникали. Мысль в самом деле диктовала свои условия действительности. И поскольку это была мысль класса, в сознании которого физический труд миллионов рабов не имел более никакой ценности, то не могло быть и речи о каком-либо влиянии на общее мировоззрение эпохи тех промежуточных ступеней процесса труда, которые находятся между требованием мысли и его удовлетворением в действительном мире. В результате появилось обманчивое представление о всесилии мысли, и именно в нем мы находим реальный источник идеалистической аргументации и ложного сознания, которое присуще классовому обществу в целом.
То, что для материализма осталась еще роль философии революции, что видно на примере его связи с революциями в Англии и Франции, вполне естественно. Ибо в этих случаях материализм был продуктом таких обстоятельств, при которых класс трудящихся выдвигался на передний план общественной действительности. Как отмечает Энгельс:
"И хотя в общем и целом буржуазия в борьбе с дворянством имела известное право считать себя также представительницей интересов различных трудящихся классов того времени, тем не менее при каждом крупном буржуазном движении вспыхивали самостоятельные движения того класса, который был более или менее развитым предшественником современного пролетариата... Эти революционные вооруженные восстания еще не созревшего класса сопровождались соответствующими теоретическими выступлениями" 13.
Мы имеем здесь ключ к пониманию материалистической философии того времени. Эта философия, однако, имела свои ограниченные пределы, соответствовавшие ограниченности происходивших тогда революций. Они только заменяли один господствующий класс другим, вместо того чтобы передать власть в руки трудящегося класса. И эта материалистическая философия, также чреватая своей противоположностью, должна была в конце концов перерасти в замаскированный или открытый идеализм.
Интересно рассмотреть, как ложное сознание классового общества в новое время приняло форму специфической для нашей эпохи иллюзии.
Отделение мышления от физического труда, являющееся социальным источником идеалистического мировоззрения, появилось на довольно ранней ступени общественного развития. В дальнейшем оно продолжало углубляться по мере развития техники, до тех пор, пока в новое время дело не дошло до того, что Маркс назвал "промышленной патологией". Говоря о разделении труда внутри производства в новое время, Маркс замечает:
"Мануфактура превращает рабочего в урода, искусственно культивируя в нем одну только одностороннюю сноровку и подавляя весь мир его производственных наклонностей и дарований... Не только отдельные частичные работы распределяются между различными индивидуумами, но и сам индивидуум разделяется, превращается в автоматическое орудие данной частичной работы..." 14
И далее:
"Познания, предусмотрительность и воля, проявляемые хотя бы и в незначительном размере самостоятельным земледельцем или ремесленником... требуются здесь от всей мастерской в целом. Духовные потенции производства расширяют свой масштаб на одной стороне именно потому, что на многих других сторонах они исчезают совершенно, то, что теряют частичные рабочие, сосредоточивается в противовес им в капитале. Мануфактурное разделение труда приводит к тому, что духовные потенции материального процесса производства противостоят рабочим как чужая собственность и порабощающая их сила"'15.
Маркс цитирует Адама Смита:
"Человек, вся жизнь которого проходит в выполнении немногих простых операций... не имеет случая и необходимости изощрять свои умственные способности... Однообразие его неподвижной жизни естественно подрывает мужество его характера... Но в каждом развитом цивилизованном обществе в такое именно состояние должны неизбежно впадать трудящиеся бедняки, т. е. главная масса народа" 16.
Маркс комментирует далее:
"Чтобы предотвратить полнейшее искалечение народной массы, являющееся результатом разделения труда, А. Смит рекомендует государственную организацию народного образования, впрочем, в самых осторожных, гомеопатических дозах. Вполне последовательно возражает против этого его французский переводчик и комментатор Гарнье, который при первой империи естественно превратился в сенатора. Народное образование противоречит, по его мнению, первому закону разделения труда; организацией народного образования мы "обрекли бы на уничтожение всю нашу общественную систему". "Отделение физического труда от умственного, – говорит он, – как и всякое иное разделение труда, становится все более глубоким и решительным по мере того, как богатеет общество (он правильно употребляет это выражение для обозначения капитала, землевладения и их государства). Это разделение труда, подобно другим его видам, является результатом предшествующего и причиной последующего процесса. Неужели же правительство должно противодействовать этому разделению труда и задерживать его естественный ход? Неужели оно должно затрачивать часть государственных доходов на эксперимент, имеющий целью смешать и спутать два класса труда, стремящиеся к разделению и обособлению" 17.
В примечании к данному месту Маркс отмечает, что, по словам Фергюсона, "самое мышление в этот век разделения труда становится особой профессией" 18. Не удивительно поэтому, что один из выдающихся философов нового времени выступил с подлинным манифестом в защиту "чистого" знания, категорически утверждая, что единственным, несомненно присущим ему видом деятельности является мышление как таковое. Известно, что отправным пунктом философии Декарта явилось положение:
"Могу ли я быть уверенным, что я обладаю чем-нибудь из всего, что сейчас перечислено мною, как принадлежащее природе тела? Я внимательно вдумываюсь, мысленно перебираю все эти вещи и не нахожу ни одной, про которую мог бы утверждать, что она принадлежит мне. Мне нет необходимости останавливаться на их перечислении. Перейдем лучше к атрибутам души... Далее – мышление; тут я нахожу, что мышление атрибут, который принадлежит мне. Оно одно не может быть отстранено от меня. Я есмь, я существую – это достоверно. На сколько времени? На столько, сколько я мыслю, ибо возможно и то, что я совсем перестал бы существовать, если бы окончательно перестал мыслить" 19.
Декарта называют родоначальником философии нового времени. Он первым выразил иллюзию современной эпохи и сделал это весьма характерным образом. Дальнейшее развитие европейской философии происходило главным образом на основе картезианского принципа "чистого" мышления в качестве наиболее несомненного отправного пункта всякого философствования. Гегель и его последователи довели этот принцип до его крайних логических пределов:
"Таким образом Гегель восстанавливает мысль в ее собственных правах. Мысль не есть одна из форм существования абсолюта, внеположная по отношению к другим его формам, это не что иное, как сам абсолют в виде конкретного единства в самом себе, идея, замкнувшаяся в своей целостности и обогащенная знанием себя в качестве истины природы и управляющей ею силы".
Однако в новое время наряду с условиями, благоприятствовавшими развитию идеалистического мировоззрения в его крайних формах, возникли и предпосылки его конечной гибели. Ибо то самое уродливое разделение труда в капиталистическом обществе, о котором мы говорили выше, привело, с другой стороны, к столь мощному подъему производительных сил и к приданию им столь ярко выраженного общественного характера, что они все более и более приходят в противоречие с производственными отношениями капитализма, делая неизбежной близкую гибель последних.
Представители домарксовского материализма пытались опровергнуть идеалистическое мировоззрение, нанести ему идейное поражение. Но они не видели его социальной основы. Дидро, например, с немалым раздражением писал о "нелепостях" идеализма:
"Идеалистами называют философов, которые, признавая известным только свое существование и существование ощущений, сменяющихся внутри нас, не допускают ничего другого. Экстравагантная система, которую, на мой взгляд, могли бы создать только слепые! И эту систему, к стыду человеческого ума, к стыду философии, всего труднее опровергнуть, хотя она всех абсурднее"20.
И приведя эту цитату Дидро, Ленин отмечает, что последний вплотную подходит здесь к взгляду современного (марксистского) материализма, заключающегося в том, что недостаточно одних доводов, силлогизмов для опровержения идеализма, что не в одних теоретических аргументах тут дело!21
Идеализм нельзя опровергнуть, оставаясь в пределах одних лишь теоретических рассуждений, как бы ни были удачны последние. Ибо это было бы апелляцией против идеализма к тому самому "чистому" сознанию, суверенно определяющему якобы природу реально сущего, к которому апеллируют и сами идеалисты. Согласно их утверждениям первичность материи недоказуема, т. к. такое доказательство в любом случае должно будет производиться посредством мышления и, значит, по существу, явится лишь лишним свидетельством о первенстве духа, а никак не наоборот. Однако принимаемое ими в качестве само собою разумеющейся предпосылки существование эмансипировавшегося от действительности сознания отнюдь не безусловно; напротив, оно обусловлено определенными общественными отношениями, при которых только и возможно отделение мышления от действия и "возвышение" первого над последним.
Поскольку идеалистическое миропонимание является результатом отрыва мысли от действия, оно не может быть опровергнуто и удалено без устранения такого отрыва, что в свою очередь невозможно без коренной переделки всей структуры современного классового общества. Иными словами, для упразднения "ложного сознания", присущего обществу, расколотому на антагонистические классы, следует упразднить последние.
Разъясняя свое материалистическое понимание сущности общественного развития, Маркс и Энгельс писали:
"Это понимание истории, в отличие от идеалистического, не разыскивает в каждой эпохе какую-нибудь категорию, а остается все время на почве действительной истории, объясняет не практику из идей, а объясняет идейные образования из материальной практики, и в силу этого приходит также к тому результату, что все формы и продукты сознания могут быть уничтожены не духовной критикой, не растворением их в самосознании или превращением их в "привидения", "призраки", "причуды" и т. д., а лишь практическим ниспровержением реальных общественных отношений, из которых произошел весь этот идеалистический вздор, – что не критика, а революция является движущей силой истории, а также религии, философии и всякой иной теории" 22.
Именно из этого следует исходить для правильного понимания того огромного значения, которое придавал Маркс революционной практике в философии, что выразилось в его знаменитом 11-м тезисе о Фейербахе: "Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его" 23.