ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Читатель, знакомый с материалами Первой Части "Эволюции сознания в документах", мог бы задать мне следующий вопрос: "Из этих материалов следует, что ты опытно сталкивался с некоторыми фактами, труднообъяснимыми с материалистической точки зрения, – "астральным учителем", а также "случайностями" и "совпадениями", которые с подозрительной целенаправленностью формировали условия твоего существования. Не мудрствуя лукаво скажем, что речь идет попросту о вмешательстве свыше. Как мог бы объяснить эти факты материалист?"
Догматически принятые теоретические установки не позволяют ортодоксальному материалисту вычленить факты такого рода в потоке своего личного опыта. Поэтому он, естественно, отрицает подобные факты чужого опыта, объясняя их более или менее тяжелыми расстройствами психики, способной такие "факты" вычленять.
Как могут теоретические установки препятствовать восприятию определенных фактов психического и жизненного опыта? Воспользуемся для примера теми же феноменами астрального учителя и надличной поддержки ("вмешательства свыше").
Поскольку ортодоксально-материалистический строй мышления изначально не содержит в себе никаких мотивов для интроспекции, постольку развитию ее он не способствует. Интроспекция представляется ортодоксальному материалисту чем-то внешним, случайным, малозначительным и необязательным. Ему не приходит в голову различать источники своего непрерывного внутреннего диалога, то есть отличать механическую активность ума от надсознательных психических процессов, составляющих источник всякого творчества (источник всего нового) и называемых некоторыми школами мысли "астральным учителем".
Этот внутренний Учитель присутствует в каждом из нас и каждый человек пользуется его услугами, как правило, не подозревая при этом о его существовании. Но когда присутствие Учителя осознано и по праву оценено, отношения с ним могут стать гораздо более интенсивными и эффективными.
Подобным же образом догматически принятые теоретические установки лишают ортодоксального материалиста возможности воспринимать факты "надличной поддержки". В системе его теоретических координат отсутствует полочка для такого рода фактов, их просто некуда девать, – вот и приходиться сбрасывать их в корзину с надписью "совпадения, случайности и т.п.", нимало не заботясь о том, что следующие друг за другом совпадения, быть может, постепенно обнажают какую-то закономерность.
Надличной поддержкой в своем стремлении пользуется каждый человек, причем характер стремления здесь роли не играет. Это не обязательно духовное стремление; это может быть, скажем, стремление к власти. Мера поддержки определяется мерой стремления, причем поддержка эта может не сознаваться, как может не сознаваться и само стремление. Но подобно тому как в случае с "астральным учителем" человек узнает лишь то, что он действительно очень хочет знать, "надличная поддержка" оказывается только его сокровенным желаниям, – лишь тому, к чему глубинно стремятся сущностные уровни его психики или, в терминологии Шри Ауробиндо, к чему стремится на данном эволюционном этапе его "психическое существо".
Поскольку же глубинные стремления, равно как и самое внутреннее существо человека до некоторого времени остаются скрыты за ярким фасадом поверхностных стремлений-однодневок его "фронтального существа", человек может неоднократно попадать в ситуации, в корне не способствующие реализации взлелеянных им планов и проектов. До тех пор, пока стремления "психического существа" расходятся со стремлениями "фронтального существа", надличная поддержка будет выражаться в ломке всяческих фронтальных начинаний, в "жизненных неудачах". Когда же сущностное стремление выходит на явленный уровень и овладевает жизнедеятельностью человека, все начинает идти как по маслу.
Таким образом, осознание характера "надличной поддержки" и принятие этой поддержки делает наше существование во сто крат более эффективным, результативным и производительным. К сожалению, на данном уровне развития материалистического мировосприятия подобное осознание для ортодоксального материалиста оказывается практически неосуществимой задачей. Если же такое осознание к нему все-таки приходит, и если он достаточно силен, чтобы сломать тесную для него теоретическую клетку, то отходит от материализма и обращается к доктринам, способным описать его опыт.
Почему я, обладая "астральным учителем" и "надличной поддержкой", не только не отошел от материализма, но наоборот, пришел к нему? Дело в том, что я вышел на Путь, осознал, что я в Пути, и получил первый опыт самопостижения, не будучи связан никакой теоретической доктриной вообще: все доктрины, до которых к тому времени дотянулись наши с №44 руки, были безжалостно осмеяны и выброшены на помойку. Благодаря такой подростковой акции "достопримечательности" Пути открывались мне как чистые факты психического опыта, ничем теоретически не приправленные. Я не был вовлечен в борьбу идей и мог со стороны наблюдать бушующие волны сталкивающихся течений. Я угадывал свой опыт в разных, подчас отрицающих друг друга доктринах, но ни одна из них не выражала его дословно. Нескольких утопических попыток "адекватного" самовыражения в слове было вполне достаточно, чтобы понять со всей очевидностью: интеллект по природе своей не может служить средством выражения духовного опыта. В духовном плане он представляет собой средство ВОВЛЕЧЕНИЯ, а не выражения: не может быть "истинной" доктрины, любая мысленная конструкция представляет собой только средство вовлечения в опыт, в переживание и средство это должно строго соответствовать обстоятельствам, в которых оно применяется. Средство должно соответствовать своему времени и быть достойным современного ему общего интеллектуального уровня.
Соответственно мое обращение к материализму не было слепым принятием "единственно истинной" доктрины. Я рассматриваю материализм как предпочтительное для сегодняшнего дня "средство вовлечения", то есть указания на возможность и желательность некоторых переживаний, составляющих основу духовного опыта, а также, что немаловажно, – на правомочность таких переживаний и для МАТЕРИАЛИСТОВ, а не только для "религиозных фанатиков".
Однако, счастливо избежав абсолютизации этого средства, я тем не менее действительно рассматриваю его не просто как предпочтительное, но как наиболее совершенное из существующих на сей день средств такого рода. На мой взгляд, современный материализм позволяет избежать многих теоретических псевдопроблем, традиционно и органически присущих идеалистическому подходу.
Что касается термина "астральный учитель", то это лишь один из способов говорить о некотором психическом феномене. Патанджали [8], например, называет его Господом, Ишварой. Ишвара – это Учитель Учителей, Господь йогинов, предмет их почитания и преклонения. Каждым новым шагом на Пути, каждой элементарной формой постижения мы обязаны Ишваре.
Проблема материалистической интерпретации феномена Ишвары не составляет труда; здесь, однако, я смогу затронуть ее лишь вкратце. С объективной точки зрения Ишвара – это общее определение для ряда высших надсознательных психических процессов, которые проявляются, в частности, в виде различных форм интуиции [9] и как таковые ничего "мистического" в себе не содержат. "Мистическим" является общение, сознательный контакт с Ишварой.
Плодами деятельности этих высших уровней психической активности, "уроками Ишвары" неосознанно пользуется каждый человек. Такое пользование подобно сбору диких плодов; йогины же, так сказать, занимаются организованным сельским хозяйством. Выделяя в себе себя и Ишвару, они вступают с ним в ЛИЧНЫЕ отношения, сознательно определяют общение с ним целью своих стремлений. Ишвара становится желанным "другим" в нас. Такая внутренняя психологическая позиция, эмоционально окрашенная всей гаммой личностных отношений, служит мощным активатором надсознательных психических процессов и в чрезвычайной степени усиливает их эффективность.
С "надличной поддержкой" дело обстоит сложнее. Современный уровень научных представлений не позволяет проинтерпретировать это явление положительно; предлагаются лишь исходящие от здравого смысла отрицательные интерпретации – пресловутые совпадения, психические расстройства и т.п. Меня, однако, как материалиста, заставил принять идею надличной поддержки все тот же здравый смысл: сколько можно закрывать глаза на очевидные вещи? Для меня лично надличная поддержка – это не теоретическое производное какой-то доктрины. Это либо реальный факт моего существования, либо свидетельство психического расстройства. Мне нечего возразить на второе, но я выбираю первое.
Поскольку же какие-либо удовлетворительные средства теоретического объяснения такого рода явлений у меня отсутствуют, я их попросту НИКАК не объясняю: надличной поддержкой вполне можно пользоваться и не привешивая к ней никаких ярлыков.
Существует, впрочем, так называемая "эгрегорная теория", претендующая едва ли не на научное объяснение надличной поддержки. На мой взгляд, о теории здесь говорить пока не приходится, разве что о гипотезе, точнее, о феноменологическом описании определенного класса явлений социальной психологии. В целом идея групповых психоэнергетических систем (психополей, "эгрегоров"), оказывающих обратное воздействие на свои элементы (то есть на людей, "подключенных" к этим системам), на мой взгляд, весьма плодотворна, тем более, что она не противоречит постулату первичности материи. Однако судьба ее зависит от развития психоэнергетической теории в целом, а это пока дело будущего. Все же данная гипотеза, придавая первостепенное значение моменту сознательного "подключения", оказывается неспособной охватить феномен надличной поддержки во всех его проявлениях. Я, например, вижу теперь, что пользовался такой поддержкой задолго до того, как осознал ее, задолго до того, как, говоря фольклорным языком, неосознанно подключился к "йогическому эгрегору", не говоря уже о сознательном подключении к "марксистскому эгрегору", которое произошло значительно позже.
Очевидно, связь между психическими явлениями внутреннего мира и непсихическими явлениями мира внешнего гораздо более сложна, чем нам представляется сегодня. Можно предположить, что степень и качество такой связи в случае отдельного индивида обуславливаются в первую очередь глубиной изначальных психических программ, осуществляемых им в своей последующей жизнедеятельности. С этой точки зрения весьма продуктивными могут оказаться тантрические представления об "уровнях проявления" – Майякошах [10].
Может возникнуть и другой вопрос. Вплоть до последних текстов Первой Части я пользовался словом "бог": несмотря на обременяющий его груз ассоциаций, это удобное слово, употребление которого зачастую позволяет избегать долгих промежуточных разъяснений и сразу переходить к делу. Так вот, не проще было бы объяснить надличную поддержку делом Бога?
Но "объяснение Богом" объясняет все, а значит ничего: все является делом Бога. Бог подобен тихому смеху из темных неосознанных глубин, однако, как отмечает Бонехоффер, существует постоянная тенденция превращать Его в затычку, препятствующую этим глубинам ворваться в наше сознание. Я люблю Бога, но не нахожу ничего привлекательного в затычках. Спрашивается, – какого "бога" может любить материалист?
Бога живого и единого, Бога Авраама, Исаака и Иакова, которые "ходили с Богом и говорили с Богом", которые переживали и чувствовали Бога, которые были ВОВЛЕЧЕНЫ в Бога. К сожалению, об этом Боге ничего сказать нельзя, ибо, по словам Экхарта, "обитель души, которая есть Бог, – безымянна". И поскольку я буду говорить о Боге, я буду говорить не об этом Боге, а о "Боге философов".