ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
§ 1. Имманентность4 игровых целей
Всякое действие, свободно совершаемое человеком, мотивировано какой-нибудь целью. Действие и его цель могут непосредственно сочетаться – когда само действие несет удовлетворение (еда, питье, половой акт), а могут взаимно исключаться одно другим: или делать – или получать удовлетворение (например, работа, выполняемая только ради заработка). Действия первого рода сами по себе являются удовлетворением биологической потребности; действия второго рода не удовлетворяют непосредственно потребностей, а только служат условием удовлетворения в будущем. Особенность игры состоит в том, что она не является удовлетворением биологических потребностей (как и труд), но вместе с тем она дает удовлетворение сама по себе. О.Финк подчеркивает, что игра ничему не служит, не имеет никакой "конечной цели", она есть "для себя и в себе". Он спорит даже с теми, кто видит значение игры только в подготовке детей к "серьезной" взрослой деятельности. Игра принадлежит взрослым не в меньшей степени, чем детям.
4 Имманентное (лат. immanentis – свойственный, присущий) – нечто внутренне присущее какому – либо предмету, проистекающее из его природы.
Особенности целей игры О.Финк выявляет в сравнении ее с трудом. Трудовое действие в общем служит целям, которые выходят за его пределы, оно вплетено в более широкий смысловой контекст жизни. Игровому же действию свойственны имманентные цели. Игра самодостаточна, она сама по себе дает удовлетворение человеку – в отличие от такого труда, который направлен только на добывание средств для жизни. При определенных условиях труд тоже бывает притягательным сам по себе. К.Маркс полагал даже, что в обществе, которое придет на смену капиталистическому, труд превратится в первую жизненную потребность людей. Он подразумевал труд "универсальный", творческий (научный, художественный), который, подобно игре, имеет ценность в себе самом. Такой труд несет в себе удовлетворение не потому, что он легкий (наоборот, творческие усилия требуют большого напряжения и самоотдачи), а потому, что он становится "свободной игрой" духовных и физических сил человека.
Вывод, что игра несет свои цели в себе самой, не противоречит тому, что вся игра целиком, вместе с ее имманентными целями, может, как мы увидим далее, служить каким-то внеигровым целям.
Непосредственными целями игры являются борьба за что-то и представление чего-то. В соответствии с этими целями типы игры делятся на соревнование и представление. Й.Хёйзинга отмечает, что всякая игра, с одной стороны, представляет (репрезентирует) борьбу за что-то, а с другой – является соревнованием за то, чтобы лучше представить нечто. Таким образом, эти две цели взаимопроникают одна в другую и взаимопредусматривают друг друга. В каждом конкретном случае все же на первый план выходит одна из них.
Игра как представление имеет два вида: а) репрезентация (например, спектакль) и б) воображение (себя самого кем-нибудь). Слово "представлять" значит "ставить нечто перед глазами". Это "нечто" может быть дано самой природой или создано человеком. Так, павлин демонстрирует самкам свое роскошное оперение (борясь вместе с тем за внимание к себе). Актеры представляют на сцене пьесу (борясь при этом за симпатии публики и ее интерес к создаваемым образам). Примеры воображения себя кем-нибудь особенно очевидны и детских играх. Дети любят воображать себя взрослыми или героями сказок, кинофильмов. Это воображение не остается только в мыслях, но и воплощается в поведении. Не только дети, но и взрослые пробуют примерять на себя любимые художественные образы или определенные житейские типы, которые хотелось бы воплотить в себе: "начальник", "доброжелатель", "богач", "крутой"" при этом идет скрытая и напряженная борьба за то, чтобы окружающие люди признали нас тем, кем мы сами себя воображаем.
Особый интерес у Хёйзинги вызывает священное (культовое) представление. Оно является чем-то большим, чем надуманный и символический "спектакль", это – мистическое преображение. Участники культа уверены, что их действо воплощает некое благо и высший порядок. По окончании обряда его действие не прекращается, а излучает свой свет на обыденную жизнь, обеспечивает порядок, безопасность, процветание группы. Священнодействие не только представляет некую космическую сущность, но и стремится привлечь ее к земному бытию.
Соревнование, как показал Й.Хёйзинга, изначально присуще игре. Оно как противостояние и противоборство очевидно в играх животных, оно преобладает в играх архаичных культур. Для первобытного мышления вообще характерно дуалистическое деление мира на мужское и женское начала, на землю и небо, противостоящие друг другу; каждое существо или вещь относятся к одной или другой стороне, и таким образом весь космос рассматривается с точки зрения соперничества. Взаимодействие и соперничество сторон задают общий лад жизни. Мировоззренческий дуализм архаичных культур ярко проявляется в их праздниках, обрядах, песнях, танцах, в которых выразительно проступает элемент соревнования разных групп. Каждая победа выступает для победителя свидетельством мощи добрых сил перед злыми, поэтому соревнования имеют сакральное (священное) значение, – это не просто зрелище для проведения свободного времени. В соревнованиях выявлялась воля богов. Нередко бывало так, что два войска, прежде чем столкнуться, выделяли по одному воину для поединка, который мог решить исход противостояния. В современных вооруженных конфликтах сакральный момент ощущается, конечно, гораздо слабее, но вообще игры, как и прежде, ничуть не утратили соревновательного аспекта.
§ 3. Игра как средство внеигровой цели
Хотя игра, как уже говорилось, содержит свои цели в себе самой, тем не менее, вся она в целом (со своими внутренними целями) может использоваться в качестве средства для достижения каких-то внеигровых целей.
Внешними целями игры могут быть: 1) ставка, 2) престиж, почет, 3) обучение, 4) выявление судьбы, воли богов, 5) заручка мистических сил, 6) проведение досуга, 7) самоутверждение. Большинство из этих целей уже упоминалось выше. Теперь обратим внимание на такие цели, как почет и ставка.
Люди играют для чего-то. В первую очередь они стремятся к успеху в ходе самой игры и наслаждению триумфом. Но кроме того, победитель может получить ставку, приобрести славу в результате выигрыша, когда сама игра уже завершена, т.е. ставка и почет находятся за пределами игры.
Ставки бывают весьма разнообразные: что-то символическое (диплом, поцелуй принцессы), утилитарное (деньги, ценные вещи), жизнь или смерть, свобода или рабство, исполнение желаний победителя и прочее. Ставка отличается от вознаграждения или дохода: для последних не играют, а работают. Но тут подчас трудно провести отчетливую границу: в некоторых видах бизнеса, в биржевых играх например, есть те же элементы риска, везения, напряжения, которые свойственны всем играм. Получаемый таким образом доход оказывается сродни выигрышу. Чистое же стяжательство не рискует и не играет.
Когда в состязательной игре кто-то из соперников достигает превосходства, у победителей бывает тенденция впадать в иллюзию своего превосходства вообще, при этом значение победы выходит за рамки игры. Выигрышем оказывается почет, слава. Этот почет легко переносится с отдельного человека на ту группу, которую представляет победитель. Таким образом, из успеха как внутренней цели игры вытекают в качестве внешней цели уважение, почести, престиж.
Соотношение целей, связанных с игрой, представлено в следующей схеме:
Всякая игра в определенном смысле является бесцельной. Она проходит "внутри себя", и достижение результата в ней не является само по себе ни удовлетворением биологической потребности, ни созданием утилитарной ценное – ти. Результат игры как "объективный факт" сам по себе несуществен и безразличен. Й.Хёйзинга приводит такой пример. Персидский шах во время своего визита в Англию получил приглашение присутствовать на скачках, но отклонил его, дав следующее объяснение: он и так знает, что одна лошадь прибежит быстрее других (!). Вспомним также старика Хоттабыча, который, глядя на футбольный матч, пожалел игроков, бегающих за одним мячом, и сделал так, чтобы у каждого стало по мячу. То, что для участников игры и ее болельщиков кажется чрезвычайно важным, "внешнему наблюдателю" представляется бессмыслицей. Можно только диву даваться, глядя со стороны, как проигрывающий в карты изо всех сил старается отыграться, не считается ни с какими затратами, теряет остатки здравого смысла. Лишь выйдя из игры, проигравший хватается за голову и удивляется, что растрачивал силы, время и средства ни на что – на иллюзию, мираж.
Тут мы видим, что самозабвенное стремление к игровой цели представляет собой некое саморазыгрывание. Цель игры с точки зрения "здравого смысла" является иллюзорной, но понять это можно, только когда оказываешься вне игры. Особенно упорно люди цепляются за иллюзии любви, которая, очевидно, тоже подобна "игровому миру" – со всеми присущими ему отличительными чертами, рассмотренными выше. Человек часто бывает не в силах самостоятельно вырваться за пределы "магического круга" любви, пока сама жизнь каким-то образом не вытолкнет его оттуда; лишь тогда приходит прозрение (как и к тому, кто проигрался и карты вчистую).