<<<
ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
ВТОРАЯ СОТНИЦА О ЛЮБВИ
- Искренно любящий Бога молится без всякого
развлечения, равно и молящийся без всякого развлечения
любит Бога искренно. Но не может молиться без развлечения
тот, чей ум пригвожден к чему-либо земному. И так не любит
Бога тот, чей ум привязан к чему-либо земному.
- Ум, долго занимающийся помышлением о чем-либо
чувственном, конечно имеет страсть к тому, именно
вожделение или сетование, или гнев, или злопамятство, и,
если не вменит ни во что той вещи, то не может освободиться
от страсти.
- Страсти обладая умом привязывают его к вещественным
предметам; и, отлучив от Бога, заставляют заниматься ими:
напротив любовь Божия, возобладав им, разрешает его узы,
убеждая его не дорожит не только чувственными предметами,
но и самой жизнью временной.
- Дело заповедей есть делать помышление о вещах
простыми, чтения же и созерцания – соделывать ум
безвещественным и безвидным. А следствием этого бывает
молитва без развлечения.
- Для совершенного освобождения ума от страстей так,
чтобы он мог молиться без развлечения, не довольно
деятельного способа: если его не сопровождают различные
духовные созерцания. Тот освобождает ум от невоздержания и
ненависти; а эти от забвения и неведения его избавляют и он
таким образом получает возможность молиться, как надлежит.
- Два есть высочайших состояний чистой молитвы. Одно
случается, с людьми жизни деятельной, другое с людьми жизни
созерцательной. Одно бывает в душе от страха Божия и благой
надежды; другое от Божественной любви и крайней чистоты.
Признак первой меры есть тот, когда собирают ум от всех
мiрских помыслов творя молитвы без развлечения и смятения,
и как бы сам Бог предстоял ему, как и предстоит
действительно. Признак второй, – когда в самом
устремлении молитвы ум бывает восхищаем Божественным и
безмерным светом, и совсем не чувствует ни себя, и ничего
иного из сущих, кроме Единого, любовью содевающего в нем
таковое озарение. В сем состоянии, подвизаемый к уразумению
словес о Боге, получает он чистые и светлые о Нем познания.
- Кто что любит, тот то и объять всячески желает; и
все препятствующее ему в этом, отстраняет, дабы сего не
лишиться. Так и Бога любящий печется о чистой молитве, и
всякую страсть, полагающую ему в том препону, из себя
извергает.
- Кто мать страстей самолюбие отвергнет, тот, при
помощи Божией, удобно отложит и все другие страсти, как-то:
гнев, печаль, злопамятство, и прочие. Кто же одержим
первым: тот, хотя бы не хотел уязвляется и последними.
Самолюбие же есть страстная любовь к телу.
- Человеки похвально или предосудительно любят друг
друга по следующим пяти причинам: или для Бога, – как
добродетельный любит всех, а добродетельного любит даже и
недобродетельный; или по естеству, – как родители
любят детей, и на оборот; или по тщеславию, – как
хвалимый хвалящего; или из корысти, как богатого за
получки; или по сластолюбию, – как работаюший чреву, и
тому, что под чревом, устрояющего пиры. Первая из сих
похвальна, вторая обоюдна, прочие страстны.
- Если одних ненавидишь, а других ни любишь, ни
ненавидишь; иных любишь, но посредственно, а иных любишь
очень сильно; то из сего неравенства, познай, что ты далек
еще от совершенной любви, которая внушает любить равно
всякого человека.
- Уклонися от зла, и сотвори благо (Пс. 36,
27), то есть борись со врагами, чтоб умалит страсти, а
затем, бодрствуй, чтоб не умножились они; и опять борись,
чтоб стяжать добродетели. а после того бодрствуй, дабы
сохранить их. И сие-то было бы делати и хранити
(Быт. 2, 15).
- По Божию попущению искушающие нас или разгорячают
вожделевательную силу души, или растревоживають
раздражительную, или омрачают мыслительную, или тело
облагают страданиями, или телесные потребности похищают.
- Демоны или сами нас искушают, или вооружают против
нас людей не боящихся Господа: сами искушают, когда
уединяемся от людей, как искушаем был Господь в пустыне;
искушают чрез людей, когда обращаемся с людьми, как опять
искушали Господа чрез фарисеев. Но мы взирая на образец
наш, то есть Господа, отразим их в том и другом случае.
- Когда начинает ум успевать в любви Божией: тогда
начинает искушать его и дух хуления, и внушает ему такие
помыслы, каких ни один человек изобрести не может, а токмо
один дьявол отец их. И сие делает он завидуя Боголюбцу,
дабы, как измысливший такие помыслы, пришед в отчаяние, не
дерзал он более воспарять к Богу обычной молитвою. Но от
этого не получает лукавец ничего благоприятного для его
цели; но делает нас более твердыми. Ибо будучи боримы и
противоборствуя мы становимся опытнее и искреннее в любви к
Богу. Меч же их да внидет в сердца их, и луцы их да
сокрушатся (Пс. 36, 15).
- Ум, обращаясь к видимому, естественно понимает вещи
при посредстве чувств. Ни ум, ни естественное понимание
вещей, ни вещи, ни чувства не суть зло: ибо то суть все
Божии создания. Что же тут злое? Очевидно, что страсть,
прицепляющаяся к пониманию вещей естественному. И она может
не иметь места при употреблении естественных понятий о
вещах, ежели ум бодрствует.
- Страсть есть не естественное движение души, или по
несмысленной любви, или по безрассудной ненависти к
чему-нибудь чувственному, или за что-нибудь чувственное: по
несмысленной любви, или к яствам, или к женам, или к
имению, или к преходящей славе, или к иному чему ни будь
чувственному, или ради сего: – по ненависти
несмысленной, когда ненавидят, как выше сказано, без
рассуждения что-либо из вышесказанного, или кого-нибудь по
причине того.
- Или опять – зло есть погрешительное суждение о
познанных вещах сопровождаемое неправильным их
употреблением. Так в отношении к вещам, правильное суждение
о совокуплении целью его поставляет деторождение, Но кто
имеет при этом в виду одну сласть похотную, тот погрешает в
суждении, недоброе почитая добрым. И таковой, совокупляясь
с женой, злоупотребляет сим. Подобным образом должно
рассуждать о понимании и употреблении других вещей.
- Когда демоны, отторгнув ум твой от целомудрия,
окружают его блудными помыслами; тогда со слезами воззови
ко Владыке: изгоняющии мя ныне обыдоша мя: радосте моя,
избави мя от обышедших мя (Пс. 16, 11; 31, 7). И избавишься.
- Тяжел демон блуда и сильно налегает на подвизающихся
против сей страсти, наипаче при небрежении об умеренности в
пище, и при встречах и беседах с женским полом. Он сначала
незаметно уловляет ум поползновенностью на сласть похотную,
а потом дверью памяти привходит к безмолвствующему, и как
тело разжигает, так и представляет уму различные срамные
образы; и тем вызывает его к соизволению на грех. Если не
хочешь, чтобы сие длилось в тебе, восприми пост, труд,
бдение, и доброе безмолвие с прилежной молитвою.
- Непрестанно ищущие души нашей, ищут посредством
страстных помыслов ввергнуть ее в мысленный, или
действительный грех. Но когда встретят ум, неприемлющий их,
тогда постыдятся и посрамятся; когда же найдут ум
занятым духовным созерцанием, тогда возвратятся вспять и
устыдятся зело вскоре (Пс. 34, 4; 6, 11).
- Дело диакона исправляет тот, кто намащает ум
на священные подвиги, и отгоняет от него страстные помыслы;
дело пресвитера – кто просвещает ум познанием
сущего, и уничтожает лжеименное знание; дело
Епископа кто завершает усовершение его святым
помазанием ведения поклоняемые Святые Троицы.
- Изнемогают демоны, когда чрез исполнение заповедей
уменьшаются в нас страсти: погибают, когда в силу
бесстрастия души совершенно исчезают из ней, не находя в
ней того, чем держались в ней, и чем воевали против ней.
Сие-то значит: изнемогут и погибнут от лица Твоего
(Пс. 9, 4).
- Одни из людей воздерживаются от страстей из страха
человеческого, другие из тщеславия, иные по воздержанию; а
иные освобождаются от страстей судьбами Божиями.
- Все слова Господни содержат следующие четыре
предмета: заповеди, догматы, угрозы, и обетования; и мы
ради их претерпеваем всякую строгость жития, как-то: посты,
бдения, спание на голой земле, лишения и труды в
послушаниях, обиды, бесчестие, мучение, смерть, и тому
подобное. За словеса устен Твоих, говорит Пророк,
аз сохраних пути жестоки (Пс. 16, 4).
- За воздержание награда – бесстрастие; за веру
– ведение, бесстрастие рождает рассудительность, а
ведение – любовь к Богу.
- Ум, проходя исправно деятельную жизнь, преуспевает в
благоразумии; а проходя исправно созерцательную, – в
ведении. Первая приводит подвизающегося в ней к различению
добродетели от порока; вторая причастника своего вводит в
познание свойств бестелесных и телесных существ. Дара же
богословского сподобляется ум тогда уже, когда на крыльях
любви, прелетев, все вышесказанное, и достигши пребывания в
Боге, духом созерцает свойства Его, сколько уму
человеческому то возможно.
- Желая богословствовать, не ищи, что есть Боге в себе
самом; ибо этого не найдет не только человеческий ум, но ни
ум кого-либо другого из сущих после Бога. Но рассматривай
по возможности облекающие Его свойства, как-то:
присносущность, беспредельность, неописанность, благость,
премудрость и силу всесодетельную, всепромыслительную и
судящую все сущее. Ибо между человеками тот уже великий
Богослов, кто хотя несколько раскрывает сии свойства Божии.
- Силен муж, ведение соединивший с деятельностью: ибо
тогда он этою иссушает похоть и укрощает раздражение; а тем
воскрыляет ум, и к Богу преселяется.
- Когда говорит Господь: Аз и Отец едино есмы:
то сим означает единство естества; когда же паки глаголет:
Аз во Отце, и Отец во Мне, то показывает
нераздельность Ипостасей. И так Тривеиты: (Троебожники),
разделяя Сына от Отца, падают в пропасть с той и другой
стороны: или, признавая Сына соприсносущным Отцу, но
разделяя Его от Отца, принуждены говорить, что Он не рожден
от Отца, и таким образом впасть в ересь признающую трех
богов и три начала: или, признавая Сына рожденным от Отца,
но разделяя Его с Ним, по необходимости должны допустить,
что Он не соприсносущен Отцу, и Владыку времен подчинить
времени. Надлежит, по учению великого Григория, и сохранить
единого Бога и исповедовать три Ипостаси, каждую с
собственным ей свойством. Ибо, по его же учению, Троица
разделяется, но нераздельно; и соединяется, но раздельно.
Дивное разделение и единение! Но какая была бы дивность,
если бы Отец с Сыном также соединялся и разделялся, как
соединяется и разделяется человек с человеком, и ничего более?
- Совершенный в любви и достигший верха бесстрастия не
знает разности между своим и чужим, или своей и чужой, или
между верным и неверным, или между рабом и свободным, или
даже между мужским полом и женским. Но став выше тиранства
страстей, и взирая на одно естество человеческое, на всех
равно смотрит, и ко всем равно расположен бывает. Нет в нем
ни Иудея, ни Еллина, нет мужеского пола, ни женского, нет
раба, ни свободного, но все и во всех Христос (Галат. 3, 28).
- От лежащих в душе страстей демоны заимствуют поводы
воздвигать в нас страстные помыслы. Потом ими поборая ум
понуждают его снизойти к соизволению на грех; победив его в
этом, вводят его во грех мысленный; а по совершении сего,
как пленника, ведут его на самое дело греховное. После сего
наконец чрез помыслы сделав душу запустелою, отходят вместе
с оными. Остается только в уме идол (мысленный образ)
греха, о котором говорит Господь: егда убо узрите
мерзость запустения, стоящу на месте святе (Матф. 24,
15). Читающий да разумеет, что место святое и храм Божий
есть ум человеческий, в коем демоны, опустошив душу
страстными помыслами, поставили идола греховного. В том же,
что сказанное Господом, сбылось и исторически никто из
читавших Иосифа Флавия, думаю, не сомневается. Некоторые
впрочем говорят, что тоже будет и при антихристе.
- Три начала побуждают нас к добру: семена (добра в
нас) от природы, святые Силы, и доброе произволение. Семена
природы, – когда, например, как желаем, чтобы с нами
поступали люди, так и мы поступаем с ними; или когда видим
человека в тесноте и нужде, и естественно милосердуем о
нем, Святые Силы, когда чувствуя побуждение к доброму делу,
обретаем (в себе) благое содействие, и успеваем. Наконец
доброе произволение, когда различая добре от зла, избираем
доброе.
- Равномерно три же есть начала, побуждающих нас на
зло: страсти, демоны и злое произволение. Страсти, когда
желаем чего безрассудно; как-то, или пищи не вовремя и без
нужды, или жены без намерения деторождения и незаконной;
также когда гневаемся или огорчаемся, на кого не должно,
как-то на бесчестившего, или вред нам причинившего. Демоны:
когда они, во время вознерадения нашего, усмотрев удобное
время, внезапно налегают на нас, и с великой силою
возбуждают вышесказанные страсти и подобные им. Наконец
злое произволение: когда, зная добро, избираем зло.
- Мзду за подвиги в добродетели составляют бесстрастие
и ведение. Ибо они виновниками бывают для нас Царствия
Небесного, как, страсти и неведение – муки вечной. И
потому ищущий их ради славы человеческой, а не ради того,
что они добро суть, слышит от Писания: просите и не
приемлете, зане зле просите (Иак. 4, 3).
- Между человеческими действиями многие добры сами по
себе, но бывают недобрыми по какой-либо причине. Например
– пост и бдение, молитва и псалмопение, милостыня и
страннопримство сами по себе суть дела добрые; но когда
делаются из тщеславия, тогда они уже не добры.
- Во всех наших делах Бог смотрит на намерение,для
Него ли мы делаем их, или ради иной причины.
- Когда услышишь слово Писания: иже воздаст комуждо
по делом его (Рим. 2, 6); помни, что Бог воздает добром
не за то, что делается без правого намерения, хотя то
кажется и добрым; но именно за делаемое с правым
намерением. Ибо суд Божий взирает не на одно то, что
делается, но на намерения, с какими делается.
- Демон гордости двоякое имеет лукавство: или убеждает
монаха исправные дела свои приписывать себе, а не Богу,
подателю благих и помощнику в исправности, или, когда он не
соглашается на сие, подущает уничижать менее совершенных
братий. Но не ведает он, что и при таком действие на него,
демон наущает его отвергаться Божией помощи. Ибо уничижая
тех, как не могших подобно ему оказаться исправными, он
выставляет себя именно показавшим особенную исправность
собственной силою. Что невозможно, как сказал Господь:
без Мене не можете творити ничесоже (Иоан. 15, 5).
Ибо наша немощь такова, что и возжелав добра, она не может
довесть его до конца без Подателя благих.
- Кто познал немощь естества человеческого, тот
получил опытное познание и Божией силы помогающей. И
таковой при помощи ее иное уже совершив, а другое стараясь
совершить, никогда не уничижает никого из людей. Ибо знает,
что как ему помогла она и избавила его, от многих страстей,
и бед; так сильна помочь и всем когда восхочет, и наипаче
подвизающимся Его ради; хотя по неким судьбам всех вдруг от
страстей не освобождает, но, яко благой и человеколюбивый
Врач, каждого притекающего к Нему исцеляет в свое время.
- При бездействие страстей привходит гордость, когда,
или причины оных скрываются, или демоны коварно отбегают.
- Всякий почти грех бывает ради услаждения самоугодия,
и потому истребляется злостраданием и печалованием, –
вольным, или невольным – по действу покаяния, или по
действу беды какой, смотрительно Божиим о нас Промыслом
наводимой. Аще бо быхом себе рассуждали, говорит
Писание, не быхом осуждены были: судими же от Господа
наказуемся, да не с мiром осудимся (1 Кор. 11, 31. 32).
- Если придет на тебя нечаянное искушение, не вини
того, чрез кого оно пришло, а ищи, для чего оно пришло; и
обретешь исправление. Ибо чрез него ли, или чрез другого
кого, но ты имел испить горечь из чаши судеб Божиих.
- Чем ты злонравнее, тем менее отрицайся от
злострадания, дабы, смирен быв им, изрыгнул ты гордость.
- Искушения приводят к человекам, иные удовольствия
– иные печали, а иные телесные страдания. Ибо Врач
душ, по судьбам Своим, прикладывает врачевство, смотря на
причину страстей, в душе лежащую.
- Искушения наводятся на одних для изглаждения грехов
прежде бывших, на других для прекращения теперь деемых, а
на иных для предотвращения имеющих быть содеянными; кроме
тех, кои бывают для испытания человека, как-то было со Иовом.
- Благоразумный помышляя о врачебности судеб Божиих, с
благодарением сносит приключающиеся ему по ним бедствия,
никого другого не почитая виновным в них, кроме грехов
своих; а неразумный когда грешит и наказываем за то бывает
виновниками зол своих почитает или Бога, или людей, не
уразумевая премудрого о сем Божия промышления.
- Есть средства, которые останавливают движение
страстей, и не дают им возрастать; и есть другие, которые
умаляют их, и ведут к истощению. Так пост, труд и бдение не
дают возрастать похоти; а уединение, созерцание, молитва и
возлюбление Бога – умаляют ее и ведут к исчезновению.
Так и в рассуждении раздражимости: великодушие,
незлопамятность и кротость останавливают ее, и не дают ей
возрастать; а любовь, милостыня, доброхотство и
человеколюбие умаляют ее.
- Чей ум непрестанно устремлен к Богу, того и
вожделение превозрастает в желании Бога, и
раздражительность вся превращается в Божественную любовь.
Ибо чрез долговременное приобщение Божественному озарению
ум, сделавшись весь светловидным, и вожделетельную свою
часть утеснив и подавив в себе, превращает в непрестанное,
как сказано, желание Бога и неослабную к Нему любовь,
– всецело переводя ее от земного к Божественному.
- Не всяко – не завидующий, не гневающийся, не
памятозлобствующий на оскорбившего, имеет уже и любовь к
нему: ибо он может и не любя, не воздавать злом за зло, по
заповеди; но не так легко добром воздавать за зло, не нудя
себя на то; потому что с расположением делать добро
ненавидящим свойственно одной духовной совершенной любви.
- Не любящий другого не есть уже ненавидящий его;
равно и не ненавидящий не есть уже любящий. Но он может
быть в средине в отношении к нему, то есть ни любить, ни
ненавидеть. Ибо любительное расположение в душе производят
обыкновенно показанные в 9 статье сей второй сотни пять
побуждений: одно похвальное, другое обоюдное, и три укорных.
- Когда приметишь, что ум твой с услаждением
занимается предметами вещественными, и любезно пребывает в
помышлениях о них: то знай, что ты любишь их более, нежели
Бога. Ибо идеже есть сокровище ваше, ту будет и сердце
ваше, глаголет Господь (Мф. 6. 21).
- Ум прилепляющийся к Богу, и в Нем пребывающий
молитвою и любовью, бывает мудр, благ, силен,
человеколюбив, милостив, великодушен, и, просто сказать,
почти все Божественные свойства в себе носит. А удаляющийся
от Него, и с вещественными предметами сдружающийся,
предавшись сластолюбию, бывает или скотен или зверск, воюя
с людьми из-за этого.
- Миром называет Писание чувственные вещи, и те,
которые занимают ими свой ум суть лица мiрские, к которым к
большему их пристыжению оно говорит: не любите мiра, ни
яже в мiре. Яко все еже в мiре, похоть плотская и похоть
очес, и гордость житейская, несть от Отца, но от мiра сего
есть (1 Ин. 2, 15. 16).
- Монах тот, кто ум свой отдалил от чувственных вещей,
и воздержанием, любовью, псалмопением и молитвою
непрестанно приседит Богу.
- Скотопитателем в духовном смысле называется
деятельный муж, ибо нравственные право творимые дела, в
духовной жизни, имеют значение рабочего скота. Потому и
говорит Иаков: мужие скотопитатели суть раби твои.
Пастырь же овец, есть муж созерцательный, ибо значение овец
имеют помыслы на горах созерцаний умом пасомые. Посему-то и
мерзость есть Египтянам, то есть, сопротивным силам,
всяк пастух овчий (Быт. 46, 34).
- Ум порочный, когда тело возбуждаемо бывает чувствами
к свойственным ему похотям и сластям, последует за ним, и
сослагается с его мечтаниями и стремлениями. Но ум
добродетельный воздерживается и отвлекает себя от страстных
мечтаний и стремлений, и паче любомудрствует сделать свои
движения лучшими.
- Из добродетелей иные суть телесные а иные душевные.
Телесные суть: пост, бдение, спание на голой земле,
служение, рукоделие, чтобы не быт в тягость другим, или для
подаяний и проч. А душевные суть: любовь, великодушие,
кротость, воздержание, молитва и проч. И так если случится,
что по какой-либо нужде, или состоянию телесному, например,
по болезни или по другой подобной причине, мы не сможем
исполнить выше показанных телесных добродетелей: то имеем
снисходительное прощение от Господа, ведущего и причины
тому; не исполняя же добродетелей душевных, никакого не
будет иметь извинения, ибо они не подлежат таковым
препятствиям.
- Любовь к Богу располагает причастника своего
презирать всякую преходящую сласть, всякое телесное
страдание и печаль. Да удостоверят тебя в сем все Святые,
столь много пострадавшие за Христа.
- Берегись матери зол, самолюбия, которое есть не
разумная любовь к телу. Ибо от него, с кажущеюся
благословностью рождаются три первые и родовые страстные и
неистовые помыслы, а именно: чревоугодие, сребрелюбие и
тщеславие, заимствуя поводы от необходимой потребности
телесной; а от этих рождается все племя страстей. Вот
почему и надлежит, как сказано, весьма остерегаться
самолюбия, и противоборствовать ему с великой
бдительностью. Ибо с истреблением его истребляются и все
его порождения.
- Страсть самолюбия внушает монаху щадить тело, и
снисходить ему в пище под видом сохранения здоровья, и
разумного управления телом, чтобы мало помалу уклоняясь на
его сторону впал он в бездну сластолюбия: мiрянина же тем
самым, что он мiрянин, подущает попечение о плоти
творить в похоти (Рим. 13, 14).
- Высочайшее состояние молитвы есть, говорят то, когда
ум во время молитвы бывает вне плоти и мiра совершенно
безвеществен и безвиден. Кто сохраняет такое состояние
ненарушимым, тот воистину непрестанно молится.
- Как тело, умирая совершенно отделяется от всех
житейских вещей: так и ум, умирая в действие совершеннейшей
молитвы, отторгается от всех мiрских помышлений. И если не
умирает он таковою смертью, то с Богом быть и жить с Ним не
может.
- Никто да не обольстит тебя, смиренный монах, таковою
мыслью, будто тебе можно спастись, работал сластолюбию и
тщеславию.
- Как тело грешит делами, и для пестунства своего
имеет добродетели телесные да целомудрствует: так ум грешит
страстными помыслами, и для пестунства своего имеет
добродетели душевные да чисто и беспристрастно взирая на
вещи целомудрствует.
- Как дни преемлются ночамии лета зимами: так
тщеславие и сластолюбие печалями и болезненными
страданиями, или в настоящем веке или в будущем.
- Согрешившему невозможно избежать грядущего суда без
добровольных в сей жизни болезненных трудов, или без
страданий от невольных бед.
- Пяти ради причин, говорят, от Бога попускается нам
быть боримыми от демонов: первая причина сего та, чтобы мы
будучи боримы и противоборствуя, дошли до умения различать
добродетель от греха; вторая та, чтобы мы борьбою и трудом
снискав добродетель, имели ее твердою и неизменной; третья,
чтобы преуспевая в добродетели, мы не высоко о себе
мудрствовали, но научились смирениомудрию; четвертая, чтобы
испытав делом, сколь зол грех, – совершенной
возненавидели его ненавистью; наконец пятая и важнейшая та,
чтобы сделавшись бесстрастными. не забывали мы своей
немощи, и силы Помогшего нам.
- Как ум алчущего мечтает о хлебе, а жаждущего о воде:
так ум чревоугодника – о разнообразных яствах;
любострастного – о женских лицах; тщеславного – о
почетах людских; сребролюбивого – о прибытках;
злопамятного – о мщении оскорбившему; завистливого
– об ухудшении того, кому завидует. Тоже бывает и в
прочих страстях. Ибо страстями осаждаемый ум приемлет
страстные помышления, и во время бодрствования тела и во сне.
- Когда похоть возрастает, тогда ум мечтает во сне о
вещах доставляющих услаждение, а когда – раздражение,
тогда видит он вещи, страх наводящие; усиливают страсти
нечистые духи, приемля в содейственницы себе наше нерадение
и подстрекая их; а умаляют – святые Ангелы, побуждая
нас к деланию добродетелей.
- Частое возбуждение вожделевательной силы души
влагает в душу непреодолимую привычку к делам сластолюбным,
а частое возмущение раздражительности делает ум робким и
лишает мужества. Первую исцеляет продолжительный подвиг
поста, бдения и молитвы; вторую, благостыня, человеколюбие,
любовь и милосердие.
- Злые духи воюют против нас или вещами, или
страстными о вещах помыслами: вещами против тех, кои среди
их вращаются, а помыслами против тех, кои удалились от
вещей.
- Сколь удобнее грешить мыслью, нежели делом: столь же
брань чрез помыслы тяжелее брани чрез вещи.
- Вещи вне ума, а помышления о них внутрь его. Почему
в его власти пользоваться ими хорошо или худо. Ибо за
погрешительным употреблением мыслей следует злоупотребление вещей.
- Ум получает страстные помыслы следующими тремя
путями: чрез чувства, чрез состояние тела, чрез
воспоминание. Чрез чувства, – когда производящие на
них впечатление вещи, как такие, к которым мы имеем
страсть, возбуждают в уме страстные помыслы; чрез состояние
тела, – когда несоблюдением воздержания в питании, или
действием демонов, или какой-нибудь болезнью изменившееся
состояние тела побуждает его к страстным помыслам, или к
восстанию на Промысел; чрез воспоминание, – когда
память возобновляет помышления о вещах, к коим мы
пристрастны и возбуждает в уме сим образом страстные
помыслы.
- Из данных нам от Бога в употребление вещей, одни
находятся в душе, другие – в теле, а иные окрест тела.
В душе – силы ее; в теле – чувства и прочие
члены; окрест тела, – пища, имение, деньги и проч.
Доброе или худое пользование сими вещами и бывающими из за
них случайностями, являет нас или добродетельными или
порочными.
- Из сказанных случайностей иные бывают в том, что в
душе, иные в том, что в теле, и иные в том, что окрест
тела: в душе – ведение и неведение, памятование и
забвение, любовь и ненависть, страх и дерзновение, радость
и печаль, и прочее; в теле, – наслаждение и утомление,
чувствительность и притупление чувства, здравие и болезнь,
жизни смерть и тому подобное; в том, что окрест тела,
– многочадие и бесчадие, богатство и бедность, слава и
бесчестие, и проч. Из сих иное у людей почитается добром,
иное злом; тогда как, в собственном смысле ничто из сего не
зло, а бывает злом или добром по употреблению.
- Знание по естеству есть добро, подобно тому и
здравие. Но многим более пользы принесло противное, Ибо для
злых знание бывает не на добро, хотя оно по естеству, как
сказано, и добре. Подобно не на добро бывает для них и
здравие, и богатство, и радость, ибо не на полезное себе
они употребляют их; для таковых полезнее противное сему: а
следовательно и это (т.е. противное) не зло в собственном
смысле, хотя и кажется злом.
- Не злоупотребляй мыслями, чтоб по необходимости не
злоупотребить и вещами: ибо если прежде не согрешишь
мысленно, то никогда не согрешишь делом.
- Образ перстнаго (Адама) суть главные пороки,
как то: неразумие, малодушие, невоздержание, неправда.
Образ небеснаго суть главные добродетели, как-то:
благоразумие, мужество, целомудрие, справедливость. Но
яко же облекохомся во образ перстного, да облечемся и во
образ небеснаго (1 Кор. 15, 49).
- Если хочешь найти путь, вводящий в живот; то ищи его
в том Пути, Который рек: Аз есмь путь и дверь, и истина
и живот (Иоан. 14, 6; 10, 9); и там найдешь его. Но ищи
прилежно, потому что мало их есть иже обретают его
(Мф. 7, 14); чтоб иначе, оставлен будучи сими не многими,
не оказался ты в числе многих.
- Душа отстает от грехов по следующим пяти
побуждениям: или страха ради человеческого, или из страха
суда, или для будущего мздовоздаяния, или по любви к Богу,
или наконец ради угрызений совести.
- Некоторые говорят, что не было бы зла в тварях, если
бы не было посторонней некоей силы, увлекающей нас к оному.
Но сила сия не иное что есть, как наше нерадение о
естественной деятельности ума. Почему те, которые радеют о
нем, всегда делают добро, а зла никогда. И так если и ты
сего же хочешь, то отжени нерадение, и с тем вместе
отженешь и зло, которое есть погрешительное употребление
мыслей, сопровождаемое злоупотреблением и вещами.
- По естеству разумной в нас части следует покоряясь
божественному слову, начальствовать над неразумной в нас
частью. Да будет соблюдаем во всем сей порядок, – и ни
зла не будет в тварях, ни того, что бы влекло к нему не
окажется.
- Одни из помыслов просты, а другие сложны. Просты
– бесстрастные, а сложны – страстные, как из
страсти и помышления сложенные. При всем том можно видеть,
что многие из простых идут в след за сложными, когда
начинают подвигаться к тому, чтобы согрешить мыслью.
Возьмем в пример золото. Пришел кому-нибудь на память
страстный помысел о золоте, и он устремился мысленно
украсть его: и вот он в уме уже совершил грех. За
воспоминанием о золоте, последовало воспоминание о
кошельке, сундуке, кладовой и проч. Здесь воспоминание о
золоте было сложное, ибо соединено было со страстью; а о
кошельке, сундуке и проч. простое, ибо ум не имел к ним
страсти. Тоже .бывает и со всяким другим помыслом, с
помыслом тщеславным, с помыслом о жене, и о прочем. Ибо не
все помыслы, последующие за помыслом страстным, бывают
также страстны, как показано в примере. Из сего можем
познавать, какие помышления страстны и какие нет.
- Некоторые говорят, что демоны касаясь во время сна
срамных членов нашего тела, возбуждают страсть блуда; за
тем возбужденная страсть памятью приводит на ум образ
женщины. Другие же думают, что сами демоны представляются
уму в образе жен; потом касаясь срамных членов тела,
возбуждают похотение жен; и бывают мечтания в этом роде.
Иные еще думают, что страсть, преобладающая в
приближающемся демоне, возбуждает таковую же и в человеке,
и таким образом душа воспламеняется к помыслам, и привносит
образы посредством памяти. Так и о других страстных
мечтаниях одни говорят, что в них бывает дело так, а
другие, что этак. Впрочем ни одним из вышесказанных
способов демоны несильны возбудить какую-либо страсть, ни
во время бодрствования тела, ни во время сна, если в душе
присущи любовь и воздержание.
- Иные из заповедей закона должно соблюдать и телесно
и духовно, а иные только духовно. Например: не
прелюбодействуй, не убий, не укради, и подобные сим
надобно соблюдать и телесно и духовно; и духовно трояким
образом. Напротив того обрезываться, хранить субботу,
закалать агнца, снедать опресноки с горьким зельем, и
подобное, только духовно.
- Три главнейших нравственных состояний бывает у
монахов: первое, когда кто ни в чем не грешит делом;
второе, когда кто не дает замедлять в душе страстным
помыслам; третье, когда кто бесстрастно взирает в мыслях на
образы жен и обидящих.
- Нелюбостяжателен тот, кто отрекся от всякой
собственности, и на земли совсем не имеет ничего кроме
тела, да и к нему отторгнув всякое расположение, Богу и
благочестивым людям вверил все о себе попечение.
- Из приобретающих имение, некоторые приобретают оное
бесстрастно: почему и лишаясь его не скорбят, как
разграбление имений своих некогда с радостью принимавшие
(Евр. 10. 34). Другие же стяжают его страстно: почему когда
предлежит им лишиться стяжаний печалятся, как и упоминаемый
в Евангелии богач, отъиде скорбя (Мф. 19, 22); если
же в самом деле лишатся, то скорбят смертельно. Таким
образом лишение имения обличает расположение бесстрастного,
или страстного стяжателя.
- На высоких молитвенников нападают демоны, ввергая в
их ум простые помышления о вещах чувственных, и тем
отвлекая их от молитвы; на прилежащих познаниям, на
должайшее время задерживая в них страстные помыслы; на
подвизающихся в деятельной жизни – склоняя их грешит
делом. – Всяким способом со всеми борются окаянные,
чтоб отдалит людей от Бога.
- Божиим Премыслом упражняемые в благочестии в сей
жизни, испытуются следующими тремя искушениями: или
подаянием приятного, как-то, здравия, красоты, многочадия,
богатства, славы, и тому подобного; или насланием
скорбного, как-то, лишения детей, имения, славы; или тем,
что телу причиняет страдания, как-то, болезнями, мучениями
и проч. К первым говорит Господь: иже не отречется всего
своего имения не может быти Мой ученик (Лук. 14, 33);
ко вторым же и третьим: в терпении вашем стяжите души
ваша (Лук. 21, 19).
- Говорят, что состояние тела изменяют, и чрез то
подают уму страстные или бесстрастные помыслы, следующие
четыре причины: Ангелы, демоны. воздух, пища. Ангелы,
говорят, изменяют словом; демоны – прикосновением;
воздух – переменами своими; пища качеством яств и
питий, их излишеством и скудостью. Кроме сего сказанного
изменения производимы бывают еще памятью, слухом, и
зрением, когда душа наперед постраждет под действием
печальных или радостных обстоятельств. Пострадав от них,
– душа производит перемену в телесном состоянии; а
измененное состояние тела, по преждереченному, подает уму и
соответственные помыслы.
- Смерть собственно есть отдаление от Бога; жало же
смерти грех, которое Адам, прияв в себя, стал в одно время
изгнан и от древа жизни, и от рая, и от Бога, зачем
необходимо следовала и телесная смерть. Жизнь же собственно
есть Тот, Кто сказал: Аз есмь живот (Иоан. 14, 6).
Сей, быв в смерти паки возвел в жизнь мертвенного.
- Когда что пишется, пишется или для себя на память,
или для пользы других, или для того и другого, или ко вреду
некоторых, или на показ, или по нужде.
- Место злачно (Пс. 22, 2) есть деятельная
добродетель: вода же покойная есть ведение сотворенного.
- Сень смертная есть человеческая жизнь. И тот,
кто с Богом и с кем Бог, может смело сказать: аще и
пойду посреди, сени смертные не убоюся зла, яко Ты со мной
еси (Пс. 22, 4).
- Чистый ум право смотрит на вещи; образованное
упражнением слово, виденное полагает как бы пред очами
других; а открытый слух приемлет то: но лишенный сих трех
порицает сказавшего.
- Тот с Богом, кто знает Святую Троицу, ее творение и
промышление; и кто страстоприемную часть души содержит бесстрастной.
- Жезл означает говорят суд Божий, а
палица, Промысел. Кто приял познание о сем, тот
может говорить: жезл Твой и палица Твоя, та мя
утешиста (Пс. 22, 4).
- Когда ум обнажится от страстей, и просветится
созерцанием сущего; тогда может он и в Боге быть и
молиться, как должно.