ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Ближе к концу оральной фазы, обычно при отнятии от груди, с началом самостоятельного питания либидизация переходит от рта и губ к другим частям тела и коже. Теперь ребенок начинает ощущать качество предметов кожей, на ощупь, и осязание становится центром либидозных ощущений. Тактильный контакт становится самым важным как новый вид осознания не только окружающей младенца реальности, но и собственного физического существования. Начинает развиваться собственный телесный образ, а вместе с ним закладывается и примитивное Эго. Таким образом, на базе периферийного либидо складывается отчетливое осознание себя как отдельной личности. Это нарциссическое Эго требует подпитки через физический контакт с матерью, получая удовлетворение от ее внимания и прикосновения.
* Здесь я хотел бы привлечь внимание к проблеме перевода, которая оказалась достаточно сложной в англоговорящих странах. Фрейда постоянно упрекали за "овеществление, деперсонализацию" самых субъективных, очень личных переживаний и ощущений – через определения Эго, Супер-Эго и Ид. Но нужно помнить, что сам он никогда не употреблял этих слов, а говорил "Ich" или "selbst", что означает "Я" или "сам", а также "Uber-Ich" и "das Es", то есть "Сверх-Я" и "Оно", взяв это от Гроддека. Латинские же термины – это изобретение англосаксонское, связанное с традицией латинизировать все медицинские термины.
У ребенка будет хорошее мнение о себе и своем теле в том случае, если он ощущает материнские объятия, ласковые прикосновения и внимание. Таким образом, при недостатке осязательного контакта или его отсутствии можно говорить о нарциссическом голоде и недостатке периферического либидо. Нарциссическое либидо есть, без сомнения, продолжение оральных ощущений и распространение их на всю поверхность тела, в связи с чем ребенок начинает отчетливо ощущать себя как отдельное существо. Потребность любви и тепла он будет чувствовать всем телом, все его внимание теперь поглощено этим ощущением себя самого. В нем развивается новый интерес к своему телу, он начинает изучать различные его части по мере того, как в них просыпается либидо. Младенцу в это время необходим постоянный и тесный телесный контакт, чтобы он мог почувствовать расширяющееся периферическое либидо и вместе с ним чувство удовольствия и чувство собственного отдельного Я. Все его тело стремится впитать в себя материнское либидо, и теперь не только губы, но и все существо его становится центром либидозного голода.
Основной поворот, происходящий на этом этапе, – это осознание тела как целой сущности и новое ощущение собственно себя. Одновременно с осознанием себя как отдельной, целостной сущности ребенок начинает воспринимать целиком и тело матери; так же как он постепенно развивает в себе собственный образ (именно это как будто и является целью периферической либидизации), он осознает и образ материнского тела, и постепенно образы других людей. Конечно, здесь еще нельзя говорить об осознании личности матери, но определенно можно говорить о физическом ощущении ее. Ребенок начинает различать объекты, проявлять к ним интерес, узнавать их очертания визуально и осязательно. Другими словами, в нем развивается осознание внешнего окружения. Однако тело матери, как прежде ее грудь и сосок, может ощущаться как холодный или безразличный объект, и тогда тело младенца будет напряженным, или беспокойным, или тоже холодным и бесчувственным.
Поскольку описание психобиологических процессов, происходящих на различных стадиях развития ребенка, не может донести до нас глубину и зачастую драматизм переживаний, которые он испытывает, я приведу почти дословно часть сеанса, который я провел с пациентом, страдавшим глубокой нарциссической депривацией.
М-р Т.Е., которому в то время было 36 лет, уже около двадцати лет страдал острым психозом – психическим и эмоциональным параличом, полным отрывом от реальности, поскольку не чувствовал себя реальной личностью, не ощущал собственного тела, кожи, рук и ног, половых органов. Более того, окружающие его люди тоже казались ему нереальными, у него не было ощущения времени и пространства. Ему настолько не удавалось связать события между собой, что все, что случилось с ним за два-три часа или за день до этого, казалось, не имело отношения к настоящему моменту; когда он был вне дома, мысль о доме была чем-то нереальным и бессмысленным, и наоборот.
Сеанс психоанализа выявил типичный пример бессознательного процесса, блокированного сильнейшим аффектом и расстройством ориентации. Большая часть лечения проводилась под гипнозом. Пациент: "Мой желудок очень твердый, в металлической оболочке. Очень жесткий и неподатливый, как будто он закован в толстый металл. Всю жизнь я с ним мучаюсь".
Когда я спросил его, как этот твердый металл оказался у него внутри, и перевел его внимание на область рта, ему сначала показалось, что он проглотил лягушку. Тогда я попросил его рассказать об ассоциациях, возникающих при образе лягушки, и он внезапно регрессировал к младенческим образам и ощущениям. "Мать кажется жесткой, каменной; это жесткая каменная фигура, видимо мраморная, как могильная плита, – слишком твердая для того, чтобы жить. Не могу произвести на нее никакого впечатления, как на статую или памятник. Грудь у нее пустая и бесполезная – вся высохла. Мать всегда холодная, далекая и больная. Она страдает. От нее веет ужасающей слабостью. Двигается она всегда с трудом. Из колыбели я вижу ее лежащей в постели. Она такая бледная, седая; совсем неживая, как камень, мне она кажется почти нереальной. Мне страшно и одиноко".
После нескольких воспоминаний в том же духе он продолжал: "Мама так часто болела. Ужасные головные боли у нее были, ей все время приходилось чем-то их успокаивать, я до сих пор чувствую запах этой повязки у нее на голове. Теперь я чувствую ее грудь, холодную и несчастную. Она как будто деревянная, правда деревянная, совсем ненастоящая. Хочется зубами впиться в сосок, сделать ей больно. Кошмар! Да что толку!" В конце сеанса он стал говорить о том, как ему хотелось изуродовать тело матери и вообще женские тела, разорвать их, изрезать до крови. На другом сеансе у него проявились фантазии о том, чтобы расчленять мужские тела, отрезать руки и ноги, головы и половые члены. Это часто приводило к подсознательному побуждению изувечить себя самого, что и случилось однажды, когда в двадцать лет он попытался сам себя кастрировать с помощью ножа.
У этого пациента сильнейшие каннибалистские импульсы перешли от области зубов – желание укусить – к фантазиям об уничтожении тела вообще. Его сексуальные импульсы оказались на фаллическо-садистском уровне, что вызвало в нем сильнейшую тревогу, ибо фаллос представлялся ему в виде ножа, опасного орудия, способного терзать тела женщин, протыкая вагину и вырывая ноги. Вполне понятно, что такие фантазии неизбежно должны были подавляться, вытесняться за пределы сознания, так что он в буквальном смысле слова не мог даже думать о сексе; для него это было абсолютно невыносимо, и его импотенция была настолько полной, что его гениталии вообще не испытывали никакого сексуального импульса. Если он касался своих половых органов, то ощущал их как нечто незнакомое и безжизненное. Здесь интересно обратить внимание на схожесть этих ощущений и ощущений при контакте с материнским соском. Утратив всякий эротический контакт с внешним миром, отгородившись от него полностью, он перестал чувствовать его как реальность и женщины как сексуальный объект лишились для него какого бы то ни было значения. А весь мир стал для него нереальным и бессмысленным.
В последнем случае особенно интересно то, что ощущение безжизненности внешнего объекта связано с неспособностью ориентироваться во времени и пространстве. У младенца одновременно с зарождением либидозных ощущений на поверхности тела рождается и осознание границ, контуров тела, которые находятся в непосредственной близости к внешнему миру. Таким образом он осознает присутствие других объектов – внешних объектов, также заряженных энергией либидо и реагирующих на либидозные ощущения его самого. Из нарциссического периферического либидо, которое мы называем примитивным Эго, постепенно формируется собственно Эго с его сложной системой взаимосвязей стимулов и откликов, а вместе с тем вырабатываются и средства познания реальности, ее исследования. Для того чтобы сформировалось собственно Эго, нарциссическая система, которая, по сути, является частью Ид, постепенно преобразуется в некий защитный слой между первичными импульсами (импульсами Ид) и требованиями реальности, то есть окружающей действительности. Его функция состоит в том, чтобы вклиниться между желанием действия и самим действием, включив функции отсрочки и отбора, необходимые для защиты личности. Со временем Эго формирует принцип реальности. Для того чтобы справиться с внутренними и внешними импульсами, объединить их в некий порядок, который помогал бы восприятию и осознанию окружающей действительности, Эго создает понятия времени и пространства.
Это доказывает тот факт, что в случае глубокой депривации нарциссического либидо ощущение собственной личности и окружающей действительности лишается смысла и понятие о времени и пространстве нарушается. Однако наиболее частое последствие нарушения нарциссического либидо – это энергия, аккумулированная и заблокированная на телесной периферии, напряженная мускулатура, чувство изолированности, отрешенности. Эти процессы часто сопровождаются садо- мазохистскими побуждениями, ибо единственный способ оживить угасшие или болезненно подавленные чувства, почувствовать полноту жизни – причинить боль другому объекту или самому себе.
Приведенный случай ярко иллюстрирует, каким образом нарушение или утрата нарциссического либидо может ухудшить процесс осознания своей личности и ощущение времени и пространства.
Можно прямо сказать, что понимание пространства или, лучше сказать, пространственные ощущения зависят от осознания границ собственного тела. То есть от ощущения собственной периферии как пространственной детерминанты зависит общее пространственное ощущение, и можно даже утверждать, что при отсутствии периферического самоощущения не будет и ощущения объектов, ощущения пространства. Итак, фундаментом для зарождения у человека категории пространства и объема служит либидизация периферии тела.
Точно так же можно говорить о том, что чувство времени имеет в своей основе ощущение движения, в частности движения тела и его частей, восприятие активной деятельности и, следовательно, последовательности действий и событий. Если нет ощущения движений тела, отсутствует и понятие о времени. Движение, энергия и действия дают представление о событиях, а последовательность событий создает чувство времени. Другими словами: без нарциссического либидо нет ощущения собственного тела, нет чувства пространства, а без расхода энергии на движения тела, производящие некие действия, а значит и события, нет и чувства времени. Нет тела – нет пространства; нет движения – нет и времени. Таким образом, категории времени, пространства, объема, причинности, которые, как утверждал Кант, являются базисом для восприятия и понимания, формируются только благодаря развитию нарциссического либидо. Эти соображения о влиянии либидозных функций на ощущения пространства и времени имеют решающее значение не только для построения философских концепций, но и для развития личности; они играют важную роль в психологических расстройствах, что особенно заметно в случаях кататонической шизофрении. Кататонию можно рассматривать как идеальный пример почти полного стирания из памяти ощущений времени и пространства в связи с отсутствием движения и сильнейшим расстройством нарциссических ощущений собственного Я. Анализ кататонических больных и особенно воспоминания пациентов, излечившихся от этого заболевания, показывают, что в состоянии кататонии они не ощущали течения времени. При хронической кататонии, как и при приступах ее, больные испытывают чувство безвременья, а происходящие события воспринимаются ими как нечто тусклое и темное, разрозненное (если воспринимаются вообще), без всякой связи и последовательности.
Нарушения нарциссических ощущений всегда сопровождаются напряжением периферической мускулатуры, выражающим скрытый гнев и агрессивность. Если прежде губы и рот напрягались, не получая потока либидо, и в них развивался импульс агрессии, то позже точно так же напрягается тело ребенка, если ему не хватает физического контакта. Более того, его собственная периферия начинает служить как бы барьером для физических ощущений. Все мы знаем множество людей с нарушениями нарциссических ощущений, их движения обычно угловаты, напряжены, что бы они ни делали, они без конца натыкаются на предметы или спотыкаются. У меня был один такой пациент, и, если он садился, ему непременно удавалось опрокинуть столик или наткнуться на какие-нибудь другие вещи, часто и разбить что-нибудь, а после длительных извинений тут же опрокинуть что-нибудь еще. Пациент, о котором я рассказывал до этого, постоянно падал со стула, опрокидывая его. Он натыкался на мебель и даже стены, и за этой неуклюжестью нетрудно было разглядеть множество различных сторон импульса разрушения.
У всех таких людей телесное беспокойство и гнев, хотя и тщательно скрытый за маской сдержанности, непременно дают о себе знать. Собственно, кататонию можно рассматривать как предельное подавление глубочайшего беспокойства и гнева, и анализ во всех без исключения случаях выявляет фантазии разрушительного свойства, смысл которых – напасть на кого-то, изувечить, расчленить, искромсать в куски. Это поистине предельное подавление сильнейшего разрушительного импульса.
До сих пор мы говорили о нарциссизме как о выражении примитивного Эго, задачей которого было осознание собственного существования, собственного телесного образа и образов других объектов. Однако очень скоро интегративный фактор чисто телесных границ развивается в целую систему ориентации, связанную не только с непосредственными ощущениями и импульсами, но и с расширенным осознанием себя как объективной сущности, обладающей волей и способностью совершать что-то, а также и нести ответственность за совершенное. Способность отмечать и воспринимать события, то есть временную последовательность действий, а также воспринимать объекты в пространственном соотношении постепенно приводит к осознанию себя как каузального (причинного) фактора.
В период нарциссической стадии, начиная примерно с восемнадцати месяцев, у младенца происходит буквально взрывное развитие как мускульного, двигательного умения, так и информационных систем организма. Самой важной из этих новых информационных систем является, без сомнения, зрительная. Зрение как бы расширяет величину, объем периферийного узнавания, преодолевает пределы данной периферии, раздвигает ее границы. Глаза являются особым органом, обеспечивающим особенно широкий и точный объем контакта и коммуникации. Они как бы продолжение кожного покрова, так же как кожа была продолжением губ. Но хотя глаза так сказать, принимают эстафету от кожного покрова и значительно расширяют информационное поле младенца, они не устраняют сенсорный аппарат кожи. Кожный покров по-прежнему остается средством контакта и получения информации, хотя и отодвигается как бы на второй план, а его ощущения и способность передавать информацию становятся предсознательными. И все-таки кожа будет продолжать получать ощущения и служить источником информации или понимания окружающих событий, часто на уровне интуиции и даже телепатии. Телепатическое ощущение внешних событий или чувств и настроя другого индивида весьма развито у животных, в то время как у человека оно практически атрофировалось с развитием других органов чувств. Но и у человека периферийная чувствительность играет все-таки значительно большую роль, чем мы себе представляем. Обычно именно на ней лежит ответственность за наше чувство симпатии или антипатии, притяжения или неприязни, она же играет важную, хотя и неосознаваемую роль в нашем выборе объекта: в эротическом контакте она выходит на первый план, ибо здесь телесный контакт вновь имеет первостепенное значение. Итак, хотя визуальный контакт становится главным, на него влияют кожные ощущения и другие, например звуки и запахи. (Наше предрасположение – на какой объект смотреть, а какой игнорировать, что мы ищем, а чего избегаем, – все это предопределено глубинными слоями нашей психики, и толкование нашего зрительного опыта в значительной степени зависит от предсознательных мотиваций.) Наши эмоции отражаются в глазах, которые блестят от радости или напрягаются от тревоги или гнева – точно так же, как напрягались губы или все тело младенца. Они закрываются в состоянии страха или торможения, как бы создавая ощущение темноты, они расширяются и лучатся в момент приятного волнения, давая ощущение яркого света. Поистине нет ничего удивительного в поговорке "глаза – зеркало души человека".
Глаза дают ребенку и новое ощущение собственного телесного образа – новое измерение в самосознании, – младенец воспринимает свой образ, во многом основываясь на отражении этого образа в глазах матери.
Со временем, когда развиваются органы чувств и появляется множество центров восприятия информации и коммуникации ее вовне, индивиду требуется новое средство, или система, способная интегрировать их функции, с тем чтобы поддерживать самосознание на нужном уровне. Именно эту систему мы и называем Эго. Основной задачей Эго является задача координировать множественные ощущения и импульсы, сводя весь переживаемый опыт в единство, называемое личностью. Эго становится психической структурой, которая позволяет нарциссическому Я сформировать логически связную организацию душевных процессов, к которым относятся все чувства и ощущения. Эго контролирует и координирует не только получаемую сенсорную информацию, но также и побуждение к движению, то есть выход энергии – разрядку возбуждения – во внешнюю среду. Как определил Фрейд, Эго есть психическая структура, которая руководит собственными, составляющими ее процессами. Это инстанция, трансформирующая ощущения в восприятия и импульсы – в действия, акты воли. Она создает образы и понятия об интересах и целенаправленном ожидании – предвкушении. Эго трансформирует личность, как я говорил выше, в активное волевое существо, осознающее себя целеустремленным индивидом. Другими словами, через посредство Эго человек осознает свои желания, свое отношение к внешнему миру, а также и отношение окружающего мира к нему; он обретает самосознание.
Задачей Эго является обеспечение и охрана чувства целостности личности; это центр, вокруг которого вращается все и который ощущает себя незыблемой постоянной среди потока ощущений. Даже тогда, когда тело индивида развивается, изменяется, когда его чувства и разум претерпевают множество трансформаций и Эго осознает эти изменения, тем не менее оно воспринимает себя как нечто постоянное и неизменное. Из тысяч побуждений, жаждущих вырваться наружу, из тысяч внешних стимулов, требующих отклика, Эго выбирает те, что соответствуют его представлению о собственном образе. Иными словами, Эго есть не только координирующая сила, но и инструмент отбора, стремящийся сохранить определенное психическое равновесие.
Важно, однако, не забывать о законе многослойности психики, действительном для любого индивида. Эго не просто автономно откликается на импульсы и стимулы, на него постоянно влияет действие нижних, более примитивных уровней психики; более ранние слои питают его отклики, и его задачей является либо задать им определенные пределы разрядки или удовлетворения, либо подавить их, смягчить и довести до уровня, приемлемого для собственного образа и его понимания реальности. Как только Эго сформировалось, действие ранних слоев психики весьма удобно определяется как отклики до-Эго, и Эго пытается их контролировать или воспрепятствовать их выходу на уровень сознания. Поэтому они превращаются в предсознательное, лишь мимолетно вторгаясь в сознание, и всегда представляют собой мишень для репрессивной, отборочной функции Эго. Существуют, кроме того, архаичные, или примитивные, импульсы, абсолютно неприемлемые для самосознания Эго, вследствие чего они обязательно подавляются, и мы говорим о них как о бессознательных, принадлежащих области Ид (Оно). Эти влечения, которые мы называем примитивными, или архаичными, с точки зрения Эго есть не что иное, как унаследованные Эго младенческие отклики, которые оно вынуждено исключать из своей новой системы ценностей. С генетической точки зрения Эго представляет собой ту часть психики, которая развивается из нарциссического либидо – периферийного либидо – и принимает на себя задачу познакомить собственную сущность с внешним миром и миром Ид, осуществляя таким образом охранную функцию. Эго служит защите организма, получая внешние импульсы так же, как получает их любой корковый слой, окружающий живые организмы. И так же, как кожный покров организма защищает целостность тела, задача Эго – обеспечить сохранность ощущения личности и ее цельности.
Но хотя в этом заключается первостепенная функция и задача Эго, путей и средств к осуществлению этой функции великое множество.