ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Заметной, бросающейся в глаза характерной чертой невроза является цепкость этой болезни и медленность, трудность ее лечения. В известных, имеющих исключительно большое значение областях, различных для каждой личности, невротик оказывается почти неспособным учиться на опыте жизни. Ему крайне трудно преодолеть страх или прекратить деятельность, неразумность которой ему самому понятна.
Одна из моих пациенток в течение двадцати лет ежедневно ходила на швейную фабрику, где она работала, и все же каждое утро боялась, что не справится с дневным заданием. Этот страх упорно держался, несмотря на то, что ее мастерство высоко ценили.
Другой пациент, паровозный машинист, не был уверен, что он в состоянии удовлетворительно справиться со своей работой, хотя он в течение трех лет выполнял ее без единого срыва. Его ни одного дня не покидал страх, что он не сможет обеспечить прохождение поезда через одну небольшую возвышенность; хотя он всегда благополучно преодолевал эту возвышенность, страх все же оставался.
Такие примеры можно было бы умножать бесконечно. В отношении преодоления невроза малоэффективными оказываются не только обычный опыт, простая логика и бесхитростные беседы; даже научно обоснованное лечение оказывается медленным, трудным и часто не ведет к нужному эффекту. Побороть невроз – задача непростая, это один из наиболее сложных процессов в медицинской практике.
Крайне упорный характер невротических симптомов и невротической деятельности привел Фрейда к постулированию им "навязчивого повторения" – силы, которая, как считал Фрейд, пребывает в "бессознательном". Эта сила, или направляющая тенденция, вынуждает индивида повторять свое поведение и свою психическую деятельность, раз такое поведение и такая деятельность уже имели место. Таким образом, индивид автоматически стремится повторять любую деятельность, которую он проводил раньше; благодаря этому навязчивому повторению у невротика могут сохраняться в силе симптомы, для существования которых нет никаких других причин.
Это объяснение является и мистическим и неразумным. Люди никогда ничего не делают и никогда не повторяют свое поведение, если их к этому не вынуждает внешняя необходимость, влияние окружающей среды. Если невротик продолжает вести себя неразумно, то он это делает под влиянием данных условий его жизни и в порядке реакции на внешнюю необходимость. Неразумность поведения невротика означает лишь то, что он неправильно понимает свою ситуацию *.
* Автор не учитывает здесь, что своеобразная патологическая инертность высшей нервной деятельности, часто характерная для ослабленной коры головного мозга невротика, может привести к появлению навязчивости, даже лишенной разумной причины. – Прим. ред.
Имеется целый ряд серьезных, не мистических причин, которые, взятые вместе, объясняют, почему невроз держится так стойко.
Прежде всего мы никогда не должны забывать, что невротик все еще живет в условиях той самой социально-экономической системы, из-за которой он первоначально и заболел. Следовательно, невротик постоянно подвергается влиянию нового опыта, новых ситуаций и новых взаимоотношений такого типа, которые воспроизводят и вновь активизируют те деструктивно действующие условия, которыми и была вызвана его болезнь. Любой испуганный и недоверчивый невротик может каждодневно ссылаться на тысячу событий в жизни нашего времени, которые подкрепят любое сложившееся у него отрицательное мнение о людях. Очень трудно перевоспитать больного человека, когда жизнь, по-видимому, каждый день подтверждает, что многим людям нельзя доверять, что они склонны к насилию, эгоистичны, зловредны и никогда не знаешь, чего от них еще ждать. Проблема переобучения невротика осложняется, далее, тем фактом, что почти все люди, даже те, у которых не преобладают порочные качества, в определенные моменты жизни способны на эгоистичные, антиобщественные поступки. Невротик ошибается, когда считает, что эти качества составляют наиболее существенные элементы характера обычного человека либо даже что по этим качествам можно составить о нем полное представление. Понимание невротиком людей односторонне; однако не так-то просто ему это доказать.
Конкуренция и эксплуатация, внутренне присущие экономической системе конкуренции и погони за частнособственнической прибылью, непрерывно воздействуют на жизнь всех нас – и невротиков и не-невротиков. Но эти условия имеют для невротика особый смысл: они усиливают его страх, его чувство неполноценности, индивидуалистический, деструктивный характер его поведения. В конечном счете невротические страхи и невротическое поведение не могут быть полностью преодолены, пока у пациента не выработается некоторое понимание социальных причин того дурного обращения, которому он подвергался раньше и еще подвергается теперь.* До тех пор, пока невротик пытается с чисто индивидуальных позиций попять свои трудные отношения с людьми, он никогда полностью не выздоровеет, ибо его индивидуальные трудности, прежние и настоящие, являются результатом определенных социальных условий, а не злой воли или дурного поведения того или иного индивида. Надо добиться, чтобы невротик научился видеть связи, существующие между общими и частными явлениями, и мог понять, какими специфическими путями социальные силы нашего времени создают для него личные трудности. Этим мы не хотим сказать, что для своего выздоровления невротик должен стать философом, историком или знатоком политэкономии, но это означает, что невротик должен иметь какое-то представление о силах, которые на него воздействуют. Например, невротик не сможет разрешить проблемы брака, любви и сексуальности, если он не осознает то неблагоприятное положение, которое женщина занимает в нашем обществе.
С постоянным усилением у невротика ложных представлений и путаницы тесно связано усиление извращенных и эгоистических свойств его личности. Те в высшей степени индивидуалистические, порожденные конкуренцией свойства, которые привели невротика к искаженному суждению о своей личной ситуации, каждодневно подкрепляются практикой и свойствами нашей жизни в условиях свободного предпринимательства. Невротик не может быть излечен, если он не изменит свои болезненные качества, но эти качества укрепляются благодаря его участию в жизни нашего времени. Все это способствует продлению и даже укреплению его невроза.
Второй главной причиной медленности и трудности лечения невроза является тот факт, что невроз – это не только состояние ума. Невроз – это отражение весьма реальных, объективно существующих практической деятельности и взаимоотношений, в которые вступает невротик. Другими словами, невроз – это отражение его образа жизни, и для того, чтобы изменился невроз, требуется изменить конкретный образ жизни невротика. Он должен прекратить свою деструктивную практику; он должен переменить свое отношение к женщине; он должен понять, кто его подлинные враги, и эффективно с ними бороться; он должен объединиться с конструктивно действующими людьми, с конструктивными силами нашего общества.
Однако не так легко изменить сложившийся образ жизни. Это относится к людям всех возрастов, но взрослому человеку становится особенно трудным менять свои материальные обязанности. Часто невозможно перейти на другую работу или переменить профессию, кроме того случая, когда человек согласен идти на любые жертвы и испытывать неприятности, которые могут быть весьма суровыми и длительными. Нелегко найти новое место в жизни; различные практические обстоятельства могут сделать почти невозможным избавление от деструктивно влияющих учителей, родственников или других людей из своего непосредственного окружения. Нелегко приобрести новых друзей и конструктивно участвовать в жизни нового окружения, в которое вы вступили. Если человек одинок, то нелегко вступить в брак, особенно женщине; и женщине и мужчине нелегко добиться развода, если даже обстоятельства подтверждают, что в данных условиях это наилучший способ действий.
Трудно менять сложившийся образ жизни еще и потому, что нас с ним связывает материальная заинтересованность, что мы извлекаем из него определенные выгоды. Ставить перед невротиком вопрос об изменении условий его жизни – значит требовать от него слишком многого, ибо объективно менять их трудно, а невротик извлекает из них определенные материальные и психические выгоды. С точки зрения материальной особая зависимость невротика от других людей в финансовом отношении может доставлять ему физические удобства. Если он откажется вносить свою долю труда в обеспечение домашнего хозяйства, он может получить больше времени для чтения и удовлетворения тех или иных своих нужд; он сможет иметь много больше свободного времени и ощущать много меньше усталости, если он будет мало заботиться о практическом уходе за детьми. Он может предпочесть остаться на своей неинтересной или унижающей его работе и жаловаться по этому поводу, вместо того чтобы утруждать себя поисками лучшей работы, что связано с риском и известными трудностями. И, наконец, установившийся образ жизни в общем помогает ему избежать столкновений различного типа: он обеспечивает ему известный душевный покой и дает ему возможность избежать некоторых проблем, которые сильно расстроили бы его, если бы он оказался перед необходимостью их разрешать.
Третий фактор, пожалуй, труднее понять, чем первые два. Задача найти успешный выход из трудных жизненных ситуаций не приводит просто к тому, что невротик начинает пытаться тем или иным способом или избежать трудностей, или справиться с ними. Чтобы жить согласно собственным нормам, а также нормам других людей, невротик, в случае если его поведение отклоняется от этих норм, должен как-то оправдать или объяснить это поведение. Эти оправдания предназначены для того, чтобы убедить как себя самого, так и других людей, и препятствуют осознанию невротиком того, что он соответственно делает. Хотя эти оправдания сводятся к разновидности самообмана, невротик может держаться за них очень цепко. Он поступает так потому, что, если он откажется от этих оправданий, он немедленно окажется перед лицом проблем, которых он боится и с которыми он всеми силами старается не сталкиваться.
Для иллюстрации приведу пример с одним из моих пациентов, который боялся брака и старательно избегал любой женщины, подходящей для брака. Однако он не мог признаться себе в этом, он не смог сам осознать подлинную природу своих отношений с женщинами. Он утверждал, что его поведение случайно. Он никогда не мог встретить нужной ему женщины; все женщины склонны эксплуатировать других; он любил женщину, собирался на ней жениться, но она вышла за другого; он хотел бы жениться на женщине, с которой он теперь дружит, но есть много веских причин в данный момент, чтобы это отложить; он зарабатывает 90 долларов в неделю, но этого недостаточно, чтобы жить вдвоем; он влюбляется только в замужних женщин; он так некрасив и глуп, что никакая женщина не захочет стать его женой.
Перечень возможных уверток, самооправданий и смягчающих обстоятельств почти бесконечен. Все они в итоге сводятся к постоянным уверениям невротика, открытым или подразумеваемым, что он бессилен что-либо предпринять: что условия и обстоятельства, находящиеся вне его контроля, вынуждают его действовать именно так, как он это делает.
Это невротическое чувство беспомощности – сложное явление. Прежде всего оно отчасти оправдано, ибо невротика сделали больным обстоятельства, которые объективно находятся вне его контроля. Во-вторых, чувство беспомощности невротика по необходимости должно возникнуть как результат его неправильного понимания действительности и того состояния смятения, в котором он находится; эти же причины не дали ему разрешить свои трудности, несмотря на яростные, но неправильные попытки невротика их преодолеть. Невротик персонифицирует и индивидуализирует свои проблемы; он имеет дело с видимостью явлений, а не с их сущностью;, изолированными, индивидуалистическими приемами и средствами он берется за разрешение таких проблем, с которыми он без помощи и поддержки других людей не справится. Совокупность всех этих обстоятельств и неудач создают у невротика чувство беспомощности и убеждение, что он во власти таких сил, которые он не может понять и не в состоянии контролировать.
Проблема, однако, еще более сложна. Многие невротики используют свое чувство беспомощности в своих собственных целях. Чтобы избежать борьбы и подтвердить, что его нельзя считать ответственным за деструктивные, антисоциальные элементы в практике его поведения, невротик действительно может сказать себе и другим: "Вы не можете особенно рассчитывать на меня. Я не очень смышлен и не очень хорошо справляюсь с тем, что мне поручают. От меня мало толку, я слаб и беспомощен, я чересчур молод (или чересчур стар) и т.д., так что осторожнее относитесь ко мне".*
* Читатель не должен думать, что каждый невротик выдвигает все оправдания, приведенные здесь и выше. Это только перечень некоторых из более типичных оправданий, выдвигаемых невротиком для объяснения своего поведения.
Все сказанное выше сводится к развитию "искусственного" комплекса неполноценности – умонастроения, которое действует весьма деструктивно на самого невротика. С одной стороны, такое убеждение, несомненно, делает жизнь во многих отношениях более легкой. Если невротик искренне уверен, что он слаб, неполноценен и т.д., то это по крайней мере служит ему оправданием его неудач: он вправе требовать особой помощи и освобождается от необходимости продолжать борьбу с неврозом. Эти весьма практические выгоды, которые проистекают из чувства неполноценности, объясняют, почему некоторые взрослые невротики отвергают любые доказательства того, что они в действительности не безобразны, не глупы, что они не являются неполноценными в каком-либо другом смысле, и отказываются рассматривать эти вопросы. Если бы они это признали, им пришлось бы немедленно столкнуться с проблемами, которых они избегали по мотивам, не связанным с якобы свойственной им неполноценностью. Именно по этой причине простая логика и беседа не смогут убедить невротика, что он не является неполноценным существом.
С другой стороны, эта мысль о собственной неполноценности весьма мучительна для невротика. Она не приводит к подлинному душевному покою и, удерживая невротика от правильных попыток справиться со своими проблемами, часто ведет к более серьезным неудачам. Таким образом, чувство неполноценности понемногу углубляется, ибо оно заставляет невротика неправильно судить о ситуации и действовать в таком направлении, что дела действительно начинают идти все хуже и хуже.
Есть и другой вид оправдания своих неудач: вину за все свои недостатки невротик может свалить на других и упрекать их за это. Этот деструктивный образ действий невротика является результатом весьма одностороннего взгляда на людей и сложившуюся обстановку; согласно этой точке зрения, виновны всегда другие люди, вынуждающие невротика действовать так, как он сделал. Уклоняясь от личной ответственности и занимаясь поисками виновных, невротик не может разрешить свои трудности. Вдобавок его антиобщественные взгляды и поведение создают все новые проблемы: непрерывно возникают ссоры между невротиком и другими, его изоляция усиливается, личные трудности усугубляются, и следуют новые неудачи.
Имеются, конечно, еще многие другие виды невротических оправданий и форм самообмана, с помощью которых невротик пытается облегчить свою жизнь. Все они имеют своим источником воздействие на невротика различных видов антиобщественного поведения других людей. Полученный таким образом опыт находит свое отражение в сознании невротика, искажая это сознание в соответствующем направлении, порождая безответственные, ложные и антиобщественные взгляды, становящиеся характерным проявлением извращенного сознания невротика. Вопрос о причинах, последствиях и влияниях этих невротических оправданий и отговорок заслуживал бы сам по себе особого солидного исследования, но в данном труде подробное изложение их не представляется возможным и необходимым. Я упомянул об этих фактах потому, что несведущий человек обычно чересчур упрощенно относится к поведению невротика, не уделяя достаточного внимания тем объяснениям, которые в открытой или скрытой форме невротик выдвигает в оправдание своих поступков. Из-за тумана оправданий, отговорок и маскировки своих поступков, а также из-за того, что подлинный смысл поведения невротика часто противоречит его кажущимся или открыто провозглашенным намерениям, нелегко бывает установить, как же действительно следует трактовать поведение невротика. Нередко оказывается, что нам самим легче уяснить этот вопрос, чем разъяснить его невротику, ибо оправдывающие доводы, которые придумывает невротик, предназначены им прежде всего для того, чтобы убедить себя самого.
Четвертый фактор, объясняющий то, почему невротик часто ничему не научается и не меняется под воздействием приобретенного опыта или обсуждения с ним его трудностей, которое должно было бы ему помочь, исходит из того, что невроз – не статическая социальная практика, не статическая структура неправильных, противоречивых суждений и идей, невроз – не статическое непонимание общественного процесса; невроз – это также и извращенный особым образом тип психической деятельности.
Сравним мыслительный процесс с математическими формулами. Математика – способ рассуждения, который получил свое развитие в связи с усилиями человека осмыслить процесс развития вещей и взаимоотношения между ними. Истинность математики зависит от истинности предпосылок. Борясь с навязанными ему трудными ситуациями, невротик вырабатывает психическую математику, которая в своих пределах является, возможно, довольно последовательной, но структура которой в целом ошибочна. Психические процессы, имеющие место у параноика, могут служить особенно ясным примером этого. Если вы примете все основные предпосылки параноика, то вам не останется ничего другого, как согласиться с его заключениями, ибо одно естественно вытекает из другого. Но если вы подойдете к нему объективно и рассмотрите его мыслительные и эмоциональные процессы в целом, то убедитесь, что не только предпосылки и заключения, но и весь процесс мышления параноика в целом является алогичным. По дерганию брови у человека, которого он раньше никогда не видел, параноик может сделать заключение, что этот человек обвиняет его в гомосексуализме. В данном случае он мыслит алогично, ибо из незначительных поводов он делает кучу выводов; однако параноика невозможно убедить в том, что у этого человека бровь дернулась по какой-либо другой причине.
Нерациональную структуру мышления мы наблюдаем и при неврозе, хотя здесь она может быть значительно менее заметной. Однако и при неврозе она иногда выступает резко: например, одна из моих пациенток начинала беспокоиться, когда хвалили ее выступления на сцене. Если хвала была настойчивой, она приходила в ярость!
Поэтому так трудно добиться того, чтобы невротик изменил свое понимание; если даже мы дадим ему правильную информацию, его искаженные умственные процессы приведут его к заключениям, отличным от тех, которых следовало нормально ожидать.
Если правда, что для невроза характерны искаженные умственные процессы, то эти искажения, естественно, касаются не только понимания невротиком его личных отношений, но распространяются и на другие сферы. В самом деле, тщательное наблюдение всегда покажет, что у подлинного невротика имеются серьезные искажения также и в области абстрактного мышления. Сверхосторожность и робость в личной жизни могут повлечь за собой неспособность делать выводы на основе изученных материалов и данных исследования, а также неспособность урегулировать или хотя бы ясно поставить какой-нибудь практический вопрос. К проблемам академическим, экономическим и политическим невротик может подходить со свойственным ему "грандиозным масштабом" – чересчур широко и чересчур общо. Конкретные результаты не достигаются потому, что проблема не расчленялась на отдельные элементы, поддающиеся разрешению. Одна из моих пациенток пыталась изучать каждую неделю десять объемистых учебников, и, схватывая общие места, она пропускала, как неважные, все существенные детали!
Как бы ни были чувствительны невротики, они не в состоянии понять себя как целое, и точно так же они не могут охватить в целом какое-либо из личных отношений, в которые они вовлечены; их мыслительные процессы приобрели защитный, сложный и тенденциозный характер. При этом характере искаженного понимания действительности и извращенных мыслительных процессов невротик становится неспособным справиться прямо и просто с определенными ситуациями, имеющими для него решающее значение.
Таким образом, невроз по существу представляет собой извращенную социальную практику вместе с ограничением сознания и извращением его структуры. Если добавить к этому факту, что невротик продолжает жить в основанном на конкуренции обществе, что он поэтому подвергается ежедневно новым несправедливостям и тем влияниям, которые его сделали больным в свое время, то мы начнем понимать, почему обычной логикой и простыми мерами перевоспитания часто не удается преодолеть убеждения невротика или изменить его поведение.