ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Объективная логика – это наука о понятии самом по себе, о категориях. Субъективная же логика, о которой здесь идет речь, есть наука о понятии как понятии, о понятии как понятии о чем-то. Она делится на три части:
1) на учение о понятии;
2) на учение о реализации понятия;
3) на учение о идее.
Понятие – это всеобщее, которое вместе с тем определено и остается в своем определении тем же самым целым и тем же самым всеобщим, т.е. такая определенность, в которой различные определения вещи содержатся как единство.
Моменты понятия суть всеобщность, особенность и единичность. Понятие есть их единство.
Всеобщее есть это единство как позитивное, самому себе равное неопределенное единство; особенность есть определение всеобщего, но такое, которое снято во всеобщем, другими словами – это такое определение, в котором всеобщее остается тем же, чем оно и было; единичность есть негативное единство или же определение, которое сводится в самоопределении.
Всеобщее подводит под себя особенное и единичное, равно как и особенное подводит под себя единичное; напротив, единичное содержит особенность и всеобщность, равно как и особенное содержит всеобщность, внутри себя. Всеобщее шире, чем особенность и единичность, зато особенность и единичность содержат в себе больше, чем всеобщее, которое благодаря тому, что оно содержится в единичности, снова становится некоторой определенностью. Всеобщее присуще особенному и единичному, особенное же и единичное подчинены ему.
В какой мере понятие содержит в себе моменты единичности, особенности и всеобщности, в такой же мере и само оно соответственно этому различно определено по своему содержанию и бывает понятием о чем-то единичном, особенном или всеобщем.
Все обособления всеобщего, т.е. определения, имеющие одну и ту же всеобщую сферу, равно как и единичные [определения], подчиненные одной и той же особенности или всеобщности, координированы друг с другом; точно так же и подчиненное субординировано тому, чему оно подчинено.
Координированные особенные определения всеобщего противоположны друг другу. В том случае, когда одно из них берется только как негативное определение другого, они контрадикторны; когда же второе определение тоже обладает позитивностью, вследствие чего они оба подпадают под одну и ту же всеобщую сферу, они противоположны лишь контрарно. Такие внутри всеобщего координированные определения не могут вместе находиться в единичном. Определения же, координированные внутри единичного, различны, т.е. в своем различии они не имеют одной и той же всеобщей сферы и по отношению к единичному единодушны.
Если рассмотреть координированные определения всеобщего подробнее, то они бывают: 1) одно негативным определением другого вообще независимо от того, имеют они одну и ту же всеобщую сферу или нет; 2) если они имеют одну и ту же общую сферу и одно определение позитивно, а другое негативно, причем эта негативность по сравнению с первым определением составляет природу второго определения, то они, собственно говоря, противоположны контрадикторно; 3) если они противоположны в одной и той же всеобщей сфере, т.е. одно определение точно так же позитивно, как и другое, и, следовательно, каждое по отношению к другому в равной мере может быть высказано и позитивно, и негативно, то они контрарны.
Вместе с контрарным определением, которое безразлично к противоположности позитивного и негативного, совершается переход к тому, чтобы не быть определенным благодаря чему-то другому, к тому, чтобы быть определенным в себе и для себя, вследствие чего общность сферы исчезла и налицо единичность, определения которой различны, не имеют всеобщей сферы и существуют внутри единичности как в себе и для себя определенные.
Суждение есть выражение некоторого предмета в различных моментах понятия. Суждение содержит: a) предмет в определении единичности как субъект;
b) его определение всеобщности, или его предикат, причем однако же субъект может относиться к предикату и как единичность к особенности, и как особенность к всеобщности; с) простое бессодержательное соотнесение предиката с субъектом: <есть>, связку.
От суждения необходимо отличать такое высказывание, в котором о субъекте высказывается либо нечто всецело единичное, нечто случившееся, либо же. как это бывает в общих высказываниях, нечто такое, с чем он связан необходимым образом, чем он становится и к чему по своей сущности относится как противоположное. Так как в понятии моменты содержатся как в некотором единстве, то и в суждении, как изображении (Darstellung) понятия, определение хотя и присутствует, но не как становление или противоположение. Низшее определение, субъект, возвышает себя до отличной от него всеобщности, до предиката или, лучше сказать, и есть уже непосредственно этот предикат.
В логике суждение рассматривается только со стороны его формы, независимо от какого-либо определенного эмпирического содержания. Суждения отличаются друг от друга взаимоотношением субъекта и предиката, тем, каково их соотношение благодаря понятию и в понятии, другими словами, тем, насколько их соотношение есть соотношение предметности с понятием. От вида этого соотношения зависит высшая или, лучше сказать, абсолютная истинность суждения. Истина есть соответствие понятия своему предмету. Это выражение понятия и его предметности, а стало быть и область истины, начинается в суждении.
Так как суждение есть выражение некоторого предмета в различных моментах понятия, то со своей оборотной стороны всякое суждение является выражением понятия в его наличном бытии, при этом не столько благодаря определенному содержанию, сколько благодаря тому, что в суждении моменты понятия выходят из своего единства. Насколько целое суждение представляет собой понятие в его наличном бытии, настолько же и это отличие в свою очередь становится формой самого суждения. Субъект – это предмет, а предикат – его всеобщность, предикат-то и должен как раз выразить его как понятие. Проходя через свои различные виды, суждение поднимает эту всеобщность на более высокую ступень, на которой она становится настолько соответствующей понятию, насколько она вообще может соответствовать ему, оставаясь предикатом.
Непосредственно предикат такого суждения есть некоторое свойство, принадлежащее субъекту так, что хотя в принципе оно и относится к нему как нечто всеобщее, но в то же время представляет собой только какое-то определенное наличное бытие субъекта, только одну из многих его определенностей. Всеобщность, предикат, имеет в таком суждении значение лишь некой непосредственной (или чувственной) всеобщности, простой общности с другими.
В качественном суждении предикат выступает и как нечто всеобщее, причем именно эта сторона и составляет форму суждения, и как какое-то определенное качество субъекта, причем именно оно и представляет собой содержание. Взятое с первой стороны, такое суждение по своей чистой форме гласит: единичное есть некоторое всеобщее; взятое со второй стороны, со стороны содержания, оно гласит: единичное определено вот так-то. [По форме такое суждение представляет собой] позитивное суждение вообще.
(Это хорошо; это плохо; эта роза красная; эта роза белая и т.д.)
Так как 1) единичное настолько же и не есть всеобщее, а 2) субъект обладает не только этой определенностью, то качественное суждение и в том и в другом отношении, несомненно, может быть выражено также и негативным образом, в виде отрицательного суждения.
(Это не плохо; это не хорошо; эта роза не красная, а белая, желтая и т.д.; эта роза не белая, а красная и т.д.)
По форме это суждение, следовательно, гласит: единичное не есть всеобщее, а есть некоторое особенное; по содержанию же: единичное определено не так, а прежде всего иначе. И в том и в другом отношении это отрицательное суждение является одновременно и положительным. В первом случае отрицание представляет собой лишь ограничение всеобщности до особенности, во втором же случае отрицается только какая-то одна определенность и сквозь это отрицание проступает всеобщность, т.е. более высокая сфера этой определенности.
И наконец: 1) по форме единичное не есть и некоторое особенное, ибо особенность шире единичности, а единичное есть лишь единичное: тождественное суждение.
С другой стороны, 2) по содержанию субъект не только не есть вот эта определенность, но не есть также и только какая-то другая определенность. Такое содержание слишком ограниченно для субъекта. Этим последним отрицанием определенности снимается вся сфера предиката, а вместе с этим снимается и положительное соотношение, которое еще имелось в предшествующем отрицательном суждении: бесконечное суждение.
Указанное тождественное суждение, как и бесконечное суждение, собственно говоря, уже не являются суждениями. Другими словами, в них нет того взаимоотношения между субъектом и предикатом, которое характерно для качественного суждения, а именно когда о субъекте высказывается только какая-нибудь непосредственная определенность его наличного бытия, обладающая лишь поверхностной всеобщностью. В бесконечном суждении затребована такая всеобщность, которая уже не является только какой-то отдельной определенностью. Тождественное же суждение означает, что субъект определен в себе и для себя и в своем определении возвратился в себя.
В тождественном суждении и в бесконечном суждении взаимоотношение субъекта и предиката снято. Это нужно понимать прежде всего как ту сторону суждения, с которой субъект и предикат, абстрагируясь от их различия, можно благодаря связке рассматривать как находящиеся в соотношении равенства. Взятое с этой стороны, положительное суждение может быть обращено только в том случае, если предикат берется в значении, которое по объему тождественно с субъектом.
В отрицательном суждении разъединение некоторой определенности и субъекта таково, что субъект все же положительно соотнесен с невыраженной всеобщей сферой этой определенности. Если отрицаемый предикат мы сделаем субъектом, то указанная всеобщая сфера отпадает сама собой и остается всего-навсего лишь неравенство двух определений, из которых в этой связи безразлично, какое сделать субъектом, а какое предикатом. Поэтому отрицательное суждение, как, впрочем, и тождественное суждение, можно обратить.
Обращая суждения, мы абстрагируемся от различия между субъектом и предикатом. Но теперь, когда это различие как качественное различие уже снято, нам следует взглянуть на него с количественной стороны.
Коль скоро единичные определенности, заключавшие в себе свой предикат, снимаются, предикат содержит теперь разнообразные определения субъекта, соединяя их в одно целое. Благодаря этому всеобщность перестает быть только общностью с другими. Она теперь собственная всеобщность субъекта, означающая поэтому вместе с тем и то, что субъект в своем предикате возвратился в самого себя.
Такое суждение является суждением рефлексии, ибо рефлектирование вообще есть восхождение ко многим определениям предмета и осуществляющееся благодаря этому сведение их в некотором единстве.
Поскольку в субъекте обнаруживается его равенство с предикатом, субъект есть нечто всеобщее, которое благодаря ограничению прежде всего единичностью и представляет собой субъект. Таким образом, качественное суждение есть 1) сингулярное суждение, имеющее определением субъекта полнейшую единичность и гласящее: вот это всеобщее есть.
Но всякое это определено до бесконечности многообразно, т.е. определимо в неопределенности (unbestimmt bestimmbar). Предикат рефлексии в силу того, что он есть некоторое сведение, выражает всеобщее определение не только одного вот этого, но и другого вот этого; иначе говоря, сингулярное суждение переходит в партикулярное.
Партикулярное суждение, в котором субъект определен как <некоторые>, представляет собой единственное определенное суждение, какое непосредственно можно высказать и положительно, и отрицательно.
По объему своей формы субъект получает полное определение через определение <все>, <всякий> в универсальном суждении. Так как определение (<все> или <всякий>) занимает здесь место партикулярности и в то же время имеет объем последней, то и объем содержания субъекта нужно ограничить в соответствии с этим.
Тем самым, с одной стороны, субъект становится по отношению к своему предикату некоторым особенным субъектом, а с другой стороны, менаду субъектом и предикатом возникает отношение необходимости.
Снятием качественного и количественного определений полагается единство содержания субъекта и предиката, каковые отличаются теперь только по форме, так что один и тот же предмет в одном случае выражен в определении субъекта, в другом случае – в определении предиката.
Так как по отношению к своему предикату субъект выступает как особенный, то теперь уже обратно тому, что мы видели в качественном суждении, субъект является определенностью предиката и непосредственно подведен под него. Всеобщность предиката выражает, таким образом, не только сведение воедино определенностей субъекта подобно предикату рефлексии, но и всеобщую внутреннюю природу субъекта: категорическое суждение.
(Тело обладает тяжестью. Золото есть металл. Дух разумен.)
Однако вследствие того, что субъект и предикат не только тождественны, но и различны, их единство должно быть выражено как единство противоположностей, т.е. как необходимая связь: гипотетическое суждение.
Тождество содержания, имеющееся в категорическом суждении, и связь противоположностей или различий, имеющаяся в гипотетическом суждении, объединены в дизъюнктивном суждении. В последнем субъект является всеобщей сферой или рассматривается в качестве того, что образует предикат. Предикат же выражает обособления или различные определения субъекта. Эти обособления и определения все вместе принадлежат всеобщему. По своим особенностям и в отношении к субъекту они взаимно исключают друг друга.
В дизъюнктивном суждении наличное бытие выражено во всех моментах понятия. Модальность же суждения состоит в том, что нечто налично существующее соотнесено со своим понятием, как таковым, и предикат суждения высказывает лишь их соответствие или несоответствие.
Первое суждение модальности есть суждение ассерторическое. Оно постольку есть лишь заверение, поскольку в нем еще не выражено ни свойство субъекта, которое должно сравниваться с понятием, ни само понятие. Поэтому такое суждение имеет сначала лишь характер субъективной уверенности.
(Этот поступок плох; эти слова истинны.)
Вопреки уверению ассерторического суждения возможно поэтому точно так же и утверждение противоположного, причем предикат выражает лишь одну из этих противоположных определенностей, в то время как субъект, рассматриваемый как всеобщая сфера, может содержать их обе. Благодаря этому ассерторическое суждение переходит в проблематическое, которое утверждает лишь возможность соответствия или несоответствия некоторого наличного бытия понятию.
В силу этого всеобщность субъекта утверждается с некоторым ограничением. Последнее выражает свойство, в котором заключается соответствие или несоответствие наличного бытия и понятия. Предикат не выражает ничего, кроме этого равенства или неравенства свойства и понятия вещи. Такое суждение является аподиктическим.
Умозаключение есть полное выражение понятия. Оно вообще содержит суждение с основанием последнего. Тут два определения соединены посредством третьего, представляющего собой их единство. Налицо понятие в его единстве – среднем термине умозаключения и в его раздвоении – крайних терминах умозаключения.
Соотнесение обоих крайних терминов умозаключения со средним термином непосредственное; соотнесение же их друг с другом опосредствовано средним термином. Оба первых непосредственных соотнесения представляют собой суждения, называющиеся посылками; а то соотнесение, которое опосредствовано, называется заключением.
Сначала умозаключение выражает свои моменты лишь своей формой, так что средний термин по отношению к крайним выступает как самостоятельная определенность, а основание, или единство моментов, еще только субъективно. То, что само по себе первоначально, здесь выступает как нечто выведенное и имеет значение следствия.
Форма данного умозаключения, Е-О-В, означающая, что нечто единичное соединено со всеобщим посредством особенного, является общим правилом умозаключения вообще. В этом первом непосредственном умозаключении особенное, или средний термин, представляет собой некоторое качество, или же определенность единичного, точно так же как и всеобщее представляет собой какую-то определенность особенного. Именно поэтому и можно от единичного через какую-либо другую из его определенностей, которых у него много, а равным образом и от нее перейти к какой-то :другой всеобщности; точно так же к другой всеобщности можно перейти и от особенного, ибо особенное тоже содержат в себе различные определения. Это первое умозаключение, таким образом, хотя и правильно по своей форме, по своему содержанию, однако произвольно и случайно.
(Зеленый цвет приятен; этот лист зелен; следовательно, он приятен. – Чувственное ни плохо, ни хорошо. А ведь человек чувственен. Следовательно, он ни плох, ни хорош. Храбрость есть добродетель. Александр обладал храбростью. Следовательно, он был добродетелен. – Пьянство есть порок. Александр предавался пьянству. Следовательно, он порочен, и т.д.)
По своей форме обе посылки являются тут непосредственными соотнесениями. Форма же умозаключения содержит, однако, требование, чтобы и они были опосредствованы или, как обычно выражаются, чтобы посылки были доказаны. Но доказательство посредством данной формы умозаключения было бы только повторением этой формы, причем до бесконечности повторялось бы и то же самое требование.
Опосредствование, а именно опосредствование особенности и всеобщности, необходимо, следовательно, произвести с помощью момента единичности. Это дает вторую форму умозаключения: В-Е-О. Прежде всего Данное умозаключение правильно лишь в том случае, когда В-Е представляет собой законное суждение..
А чтобы это было так, В должно быть партикулярным. Таким образом, единичное, собственно говоря, не есть средний термин. Умозаключение сведено к форме первого умозаключения, но вывод является партикулярным. (Многие логики считают, что нет необходимости сводить вторую фигуру к первой, поскольку умозаключать в ней можно; однако на самом деле умозаключать в ней можно в силу именно этой формы). Во-вторых же, данное умозаключение, собственно говоря, означает, что непосредственные определения или, лучше сказать, непосредственные качества соединены через единичность, и в этом смысле соединены случайно.
Единичное, соединенное с особенным через всеобщее, дает третью форму умозаключения: О-В-Е. Всеобщее выступает здесь как опосредствующее определение и в обеих посылках является предикатом. Но как из того, что два определения присущи одному и тому же единичному, не следует, что эти определения суть одно и то же, точно так же и из того, что два определения подведены под одно и то же всеобщее, не следует, что их можно связать как субъект и предикат. Только в том случае, когда большая посылка отрицательная и, следовательно, может быть обращена, данное умозаключение может быть сведено к первому и тем самым получает правильную форму.
(Ни одно из конечных существ не свято. Бог не есть конечное существо. Следовательно, бог свят.)
Объективный смысл такого умозаключения заключается в том, что единственным основанием соединения особенности с единичностью является их тождественная природа.
В ряду этих умозаключений, во-первых, каждое из трех определений уже побывало средним термином. Сведение второй и третьей формы умозаключения к первой означает снятие качественности. Во-вторых, хотя каждое непосредственное соотношение первого умозаключения и было опосредствовано последующими умозаключениями, тем не менее каждое из этих последующих умозаключений предполагает предыдущие умозаключения, иначе говоря, каждое опосредствованное единство предполагает непосредственное равенство.
Всякое непосредственно бескачественное умозаключение есть математическое умозаключение. Средним термином в нем бывает только нечто такое, что равно двум другим вещам. Выраженное как тезис, это умозаключение гласит: если две величины равны третьей, то они равны между собой.
Во-вторых, в количественном умозаключении, образуя средний термин, единичность представляет собой не один единичный предмет, а все единичные предметы. Если какое-то качество принадлежит одновременно всем, его высказывают как качество той всеобщей сферы или, лучше сказать, самого того рода, к которому относятся единичные предметы; таково умозаключение индукции.
Умозаключение, в котором средний термин есть нечто всеобщее, заключает но аналогии, что у двух субъектов, представляющих собой, согласно своему всеобщему определению, одно и то же, некоторое особенное определение, принадлежащее одному субъекту, принадлежит также и другому субъекту.
(а. Многие единичные предметы имеют одну и ту же
природу.
b. Один из этих предметов обладает некоторым качеством.
с. Следовательно, и другие тоже обладают этим
качеством.)
(При индукции важно, что будет субъектом, а что предикатом заключения; например то, что произвольно движется, есть животное; или: животное есть то, что произвольно движется. Лев есть млекопитающее; или: млекопитающее есть лев. В индукции частная определенность служит основанием для определения всеобщей природы единичного; в аналогии же, напротив, опосредствование заключается в том, что другая единичность имеет ту же самую всеобщую природу. Аналогия делает вывод об индивидуальной определенности единичного [предмета] по его всеобщей природе. Например: планета Земля обладает движением; Луна есть планета; следовательно, Луна обладает движением.)
В категорическом умозаключении средним термином служит некоторая в себе и для себя существующая всеобщность, иначе говоря, природа единичного субъекта, о которой как таковой высказывают некоторое существенное свойство, а затем соединяют его с этим субъектом.
Гипотетическое умозаключение признает основанием одного наличного бытия некоторое другое наличное бытие. Если А есть, то есть и В. Но А есть. Следовательно, есть и В. Определения здесь уже не относятся друг к другу как единичное, особенное и всеобщее. Некоторое определение, В, существующее сперва только в себе, иначе говоря лишь в возможности, здесь связывают с наличным бытием посредством А, которое представляет собой средний термин и имеется налицо как основание.
В дизъюнктивном умозаключении основанием для того, чтобы связать какое-нибудь определение с некоторым субъектом, служит то, что из особенных определений одной и той же всеобщей сферы какая-то часть этому субъекту не принадлежит, а остальные, следовательно, принадлежат, либо не в том случае, когда определение отделяют от субъекта, наоборот. А есть либо В, либо С, либо D. Но оно не есть ни В, ни С. Следовательно, оно есть D.
Средним термином, таким образом, является тут субъект как всеобщая сфера своих обособлений. В то же время средний термин содержит исключение либо утверждение некоторой части этих определений субъекта. Будучи сам по себе чем-то всеобщим, субъект этого умозаключения есть возможность многих определений. От его всеобщности, пли возможности, совершается переход к его определенности, или действительности.
Обзор форм умозаключения показывает, что: 1) в качественном умозаключении моменты выступают в их качественном различии. Они нуждаются поэтому в таком опосредствующем, которое является их непосредственным единством, но не совпадает с ними; 2) в количественных умозаключениях качественное различие моментов, а с ним также взаимоотношение и различие опосредствованного и непосредственного несущественны. 3) В умозаключениях отношения – опосредствование содержит в то же время и непосредственность. Следовательно, из них-то как раз и возникло понятие о непосредственности природы, т.е. о такой непосредственности качественного различия, которая в себе и для себя является одновременно и опосредствованием, а именно: целью и процессом.
Как в суждении, так и в умозаключении понятие существует в непосредственной реальности, в безразличном наличном бытии субъекта и предиката; крайние термины умозаключения противостоят друг другу и среднему термину. Объективно же эти моменты сами в себе становятся целым, и, следовательно, их непосредственность заключается как раз в том, чтобы быть целым.
Во всякой цели то, что выступает как следствие и результат, есть одновременно и непосредственное деятельное основание. Как нечто субъективное цель оторвана от внешнего наличного бытия, и деятельность состоит в переводе субъективной формы в объективность. В этом переходе цель вместе с тем возвращается к своему понятию.
Умозаключению целесообразного действования свойственны три момента: субъективная цель, опосредствование и налично существующая цель. Каждый из этих моментов представляет собой тотальность всеобщих определений умозаключения.
1) Субъективная цель содержит: а) неопределенную свободную деятельность субъекта вообще, которая b) определяет сама себя, т.е. обосабливает свою всеобщность и придает себе определенное содержание; c) она обладает также моментом единичности, в соответствии с которым она отрицательна по отношению к самой себе, снимает свою субъективность и производит внешнее, от субъекта независимое наличное бытие.
2) Опосредствование, или переход в объективность, имеет две стороны: а) относящуюся к объективности. В качестве таковой внешняя вещь выступает как средство, подчиненное власти субъекта и в силу этого определенное быть средством и обращенное против внешнего наличного бытия. b) Относящуюся к субъективности сторону составляет опосредствующая деятельность, которая, с одной стороны, соотносит средство с целью и подчиняет его ей, а с другой – обращает средство против иного и посредством снятия определений внешнего [бытия] сообщает цели наличное бытие.
3) Осуществленная цель есть а) наличное бытие объективности вообще, но b) не только непосредственное наличное бытие, а и положенное и опосредствованное наличное бытие и с) обладающее тем же содержанием, что и субъективная цель.
Недостатком этого целевого отношения является непосредственность существования каждого из трех вступающих в отношение моментов, благодаря чему связь и определения, которые они получают в целевом отношении, привносятся к ним извне. Поэтому и все движение такой реализации понятия представляет собой, собственно говоря, субъективное действование. Реализация как объективное действование есть процесс, возникающий из внутренней связи моментов умозаключения соответственно их собственной природе. Действительные предметы стоят в процессе как самостоятельные крайние термины отношения; их же внутреннее определение заключается в том, чтобы быть опосредствованными другими, и в том, чтобы соединиться с ними.
1) В чистом механизме предметы связываются или изменяются с помощью некоторой третьей силы, так что их связь или изменение не содержатся уже заранее в их природе, а являются для них внешними и случайными. Поэтому предметы здесь остаются самостоятельными.
2) В химизме каждый из двух крайних терминов а) по своему наличному бытию представляет собой нечто определенное и потому существенно противоположное другому, b) как нечто противоположное другому он в себе является отношением к другому. Он есть не только он сам, но и определен быть непременно в соединении с другим; его природа напряжена внутри себя и направлена к другому; с) единство крайних терминов есть нейтральный продукт, образующий основу их отношения и их вступления в процесс. Однако это единство присутствует в них только как в себе сущее отношение. Оно не существует свободно и для себя до процесса. Это происходит лишь в цели.
3) Поэтому высшее единство заключается в том, что деятельность сохраняет себя в продукте или в том, что сам продукт является производящим; нейтрализация моментов есть также их раздвоение или исчезновение процесса в объединении крайних терминов есть его новое возникновение. Деятельность этого производящего продукта есть самосохранение. Оно создает себя, т.е. создает то, что уже существует.
Идея есть нечто объективно истинное или адекватное понятие. В нем наличное бытие определено его собственным, ему присущим понятием, и существование как производящий себя продукт находится во внешнем единстве со своей целью. Идеей является та действительность, которая соответствует не какому-то вне ее находящемуся представлению или понятию, а своему собственному понятию. Эта действительность поэтому такова, какой она должна быть в себе и для себя, и сама содержит внутри себя это свое понятие. Идеал – это идея, рассматриваемая со стороны ее существования, соответствующего понятию. Идеалом является, следовательно, всякая действительность в своей наивысшей истине. В отличие от слова <идеал> <идеей> называют скорее нечто истинное, рассматриваемое со стороны его понятия.
Существует три идеи: 1) идея жизни, 2) идея познания и блага и 3) идея знания или самой истины.
Жизнь – это идея в своем непосредственном существовании, вследствие чего как раз идея и вступает в область явлений, т.е. изменчивого, многообразно и внешне определяющего себя бытия, и противостоит неорганической природе.
Как непосредственное единство понятия и наличного бытия жизнь представляет собой такое целое, части которого существуют не самостоятельно, а благодаря целому и внутри целого, причем целое точно так же существует благодаря частям. Жизнь есть органическая система.
В этой идее понятие и действительность расходятся. С одной стороны, понятие, будучи в отрыве от действительности пустым, должно получить свое определение и осуществление от действительности. С другой стороны, действительность вместо самостоятельного определения должна получить свое определение от понятия.
Познание есть соотнесение понятия и действительности. Будучи само по себе наполненным только собой и в этом смысле пустым, мышление благодаря познанию наполняется особенным содержанием, которое от наличного бытия возвышается до всеобщего представления.
Дефиниция предмета, выступающего внутри нее как нечто единичное или особенное, выражает 1) его род как его всеобщую сущность и 2) особенную определенность этого всеобщего, благодаря которой всеобщее и является этим предметом.
Разделение рода или всеобщности его выражает, вообще говоря, тип, порядок и т.п. его обособлений, в которых род существует, как многообразие видов. Эти обособления, содержащиеся в некотором единстве, должны вытекать из какого-нибудь общего основания разделения.
Познание отчасти аналитично, отчасти синтетично.
Аналитическое познание исходит из понятия или какого-нибудь конкретного определения и развивает только многообразие непосредственных или тождественно в нем содержащихся простых определений.
Синтетическое познание, наоборот, развивает определения целого, которые не содержатся в нем непосредственно, не вытекают тождественно друг из друга и по отношению друг к другу имеют форму различия. Синтетическое познание показывает необходимость определенного отношения этих определений друг к другу.
Последнее совершается путем построения и доказательства. Построение отчасти выражает понятие или тезис в его реальных определениях, отчасти же для нужд доказательства оно выражает эту их реальность в её разделении и разложении, благодаря чему и начинается переход этой реальности в понятие.
Доказательство собирает разложенные части и, сравнивая их отношения друг к другу, так их соединяет, что последнее образует выраженную в доказываемой теореме связь целого. Иными словами, доказательство обнаруживает, как существуют реальные определения, будучи моментами понятия, и как их совокупное отношение представляет понятие в его тотальности.
В таком познании (в своей строгой форме оно является геометрическим) речь идет о том, что 1) построение не вытекает из понятия, а является искусственной конструкцией, обнаруживающей свою целесообразность только в связи с доказательством; в других же случаях оно является также эмпирическим описанием; 2) к аналитическим определениям в доказательство каким-нибудь образом вводят уже известные, заранее созданные синтетические принципы, и материал доказательства подводится под них и соединяется с помощью их. Благодаря этому доказательство получает вид случайности. Оно необходимо только для умственного рассмотрения и не выражает собственного движения и внутренней необходимости самого предмета.
В идее познания ищут понятие, и оно должно соответствовать предмету. В идее блага, наоборот, понятие считается чем-то первым и в себе сущей целью, которая должна быть реализована в действительности.
Так как сначала благо в себе только должно реализоваться, то оно противостоит некоторому несоответствующему ему миру и природе, имеющим свои собственные законы необходимости и безразличным к законам свободы.
Как абсолютная цель благо должно быть осуществлено в себе, без всякого отношения к последствиям, ибо оно вверено действительности, существующей не зависимо от него и могущей искажать его.
Вместе с тем здесь уже заложено определение, что сама по себе действительность совпадает с благом, т.е. здесь заложена вера в моральный миропорядок.
Абсолютное знание есть понятие, имеющее предметом и содержанием само себя и являющееся своей собственной реальностью.
Путь, или метод, абсолютного знания является столь же аналитическим, сколь и синтетическим. Развертывание того, что содержится в понятии, анализ, представляет собой обнаружение различных определений, которые содержатся в понятии, но, как таковые, не даны непосредственно, и, следовательно, является одновременно синтетическим. Выражение понятия в его реальных определениях вытекает здесь из самого понятия, и то, что в обычном познании образует доказательство, является здесь возвращением перешедших в различие моментов понятия к единству. Последнее является благодаря этому тотальностью, наполненным и превратившимся в свое собственное содержание понятием.
Это опосредствование понятия самим собой есть не только путь субъективного познания, но в такой же мере является и собственным движением самого предмета. В абсолютном познании понятие столь же является началом, сколь и результатом.
Восхождение к дальнейшим понятиям, или к некоторой новой области, точно так же обусловлено предыдущими понятиями и необходимо. Понятие, ставшее реальностью, есть вместе с тем в свою очередь некоторое единство, которое должно представлять движение реализации в себе. Но выявление содержащейся в этом единстве противоположности не есть простое разложение на моменты, из которых понятие возникло. Последние имеют теперь другую форму, так как они прошли через единство. В новом развитии они теперь положены как то, что они есть, благодаря их взаимосвязи. Таким образом, они получили новое определение.