ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Ап. Павел постоянно призывает свои общины к единству. Единство церкви – это для него знак, что Бог через Иисуса Христа обратился к нам. В единстве церкви прекратится вавилонское смешение языков. История воздвижения Вавилонской башни (Быт. 1:1,9) показывает, что в человеке живет тоска по единству в сообществе. Но в то же время она указывает нам, что люди злоупотребили своим единством, чтобы почувствовать себя сильнее Бога и возвыситься над другими людьми. Они хотели возвести свою башню до верхушки неба, чтобы приобрести власть над Богом. Господь, желая воспрепятствовать этому, произвел смешение их языка, "так, чтобы один не понимал речи другого" (Быт. 11,7). Смешение языков разрушает человеческое единство. Люди, которые больше не могут общаться друг с другом, прекращают строительство общего дела. Нынче, пожалуй, одно из самых больших несчастий человечества – это отсутствие общего языка. Политики говорят не понимая друг друга. Партии создают свой собственный язык, который теми же самыми словами выражает нечто совершенно иное, чем язык оппозиционной партии. Люди одной общности утратили общий язык. Многие монахи страдают безмолвием, неспособностью общаться друг с другом. Это приводит и к тому, что разрушается общее дело. Только лишь единицы делают что-то, но их делание лишено силы. Не возникает более ничего, что может сохраниться на века. Вавилонское смешение языков проявляется сегодня во многих формах. Прежде всего, в идеологических направлениях говорят на таком языке, который злоупотребляет словами. Так, часто в церковных общинах также говорят о единстве определенным образом, который противоречит духу Христа. Если какая-нибудь сестра-монахиня чему-то возражает, ей сразу вменяется в вину, что она поступается духом единства. Когда настоятельница монастыря возражает критикующей, что она якобы покушается на единство чина, то это чистой воды идеология и ничего общего не имеет с духом Христовым. Муж требует от жены, чтобы она не нарушала обета единства. Он ссылается на слова Библии, что муж и жена должны быть одной плотью. И он вовсе не замечает, как своим требованием единства хочет ей навязать только свою волю. Так в некоторых кругах, к сожалению, говорится о единстве в тоталитарном смысле. В этом случае постоянно все должны иметь одно мнение. Не дозволено противоречить и спорить. Ап. Павел понимает единство церкви совсем иначе, чем идеологи, которые хоть и используют его слова, но настолько их искажают, что от их смысла больше ничего не остается. Для него ап. Павла невозможно добиться единства авторитарно. Гораздо больше оно является даром Святого Духа. Тем не менее, необходимы и встречные шаги человека, чтобы единство – дар Святого Духа – стало познаваемым, чтобы наша тяга к единству воплотилась в общине.
Ап. Павел говорит о единстве духа, которое христиане должны сохранить (ср. Еф. 4:1-6). Единство церкви породил Дух. Но христиане должны потрудиться и сохранить порожденное Духом единство своим поведением. Четыре опоры необходимы, чтобы единство стало возможным. Это Смирение, мужество посмотреть собственной правде в глаза. И это мужество делает человека всегда невзыскательным. Оно уберегает нас от того, чтобы мы свои подавленные и вытесненные ошибки проецировали на других. Кто спускается в свою собственную действительность, тот уходит от опасности раздвоения, которую можно заметить у множества набожных людей. Кто свои безбожные и аморальные стороны вытесняет и отчуждает, тот станет проецировать их на других и в результате порождать в общине раскол. Или же он будет создавать единство авторитарно. Но это единство покупается ценой недвусмысленной Тени. И тогда под поверхностью такого единства будут произрастать нетерпимость, агрессивность, жестокость, самоуправство и подозрительность.
Вторая опора – это Доброта. Это доброжелательное отношение к окружающим, которое смягчает всякую резкость. Доброта сродни "дробить". Того, кого дробила мельница жизни, тот больше не в состоянии резко судить о других. Он знает, что все то, что он видит у других, случается также у него самого.
Третья опора – это Великодушие. Это широта души, открытой для самых разных складов характера. Кто обладает такой широкой душой, тот не исключает из общности никого, он каждому найдет место. В его сердце каждый может найти себе пристанище.
И четвертая опора состоит в том, что христиане должны переносить друг друга в любви. Они должны выдерживать друг друга в любви и признавать достоинства друг друга. Они не должны мерить другого на свой аршин, а оставить его таким, какой он есть. Он имеет право быть совсем другим, чем я. Тогда никто не будет втиснут в корсет единства. В таком случае возникает намного больше единства, поскольку каждый имеет право быть самим собой и поскольку каждый в любви находит пространство, в котором он может реализовать свою неповторимость. Для Генриха Шлира (Heinrich Schlier) эта опора означает "освобождение человеческих отношений от разрушительного морализма". В таких обстоятельствах единство не только поощряется, а становится возможным.
Послание к Ефесянам в своих призывах к единству имеет в виду церковь. Церковь поступила бы хорошо, если бы последовала этим словам, и в мире раздора стала бы знаком надежды на то, что при всех различиях единство возможно. Но я хотел бы изложить эти слова не только ради церковного сообщества, но понимая их как путь, которым сегодня может удаться человеческое сообщество, в политике, в обществе, в семье, в дружбе. Ибо куда ни посмотришь, везде разрываются человеческие общности. Супружеские пары распадаются через несколько лет, так как нечего больше сказать друг другу, так как нет больше общего языка и общие основы утратились. Общины раскалываются на прогрессивные и консервативные, на приверженцев и противников священника. Монастырские общины распадаются, потому что не имеют больше общего фундамента и потому что они разучились говорить друг с другом и сообща искать Бога. Друзья становятся чуждыми друг другу. Они долго хорошо ладили. Они жили душа в душу. И вдруг они больше не понимают друг друга. Любовь, что скрепляла их воедино, улетучилась. При встрече они ощущают лишь пустоту. Либо же они настолько ранены, что хоть все еще любят друг друга, но тем не менее они больше не в состоянии этично обходиться друг с другом.
У меня создается впечатление, что в последнее время тема отношений становится все более злободневной. В моих беседах все чаще заходит речь о том, как могут удаться человеческие отношения. На сегодняшний день стало ощутимо сложнее жить друг с другом в хороших отношениях на протяжении длительного времени. Как могут удаться дружба, супружество, человеческая общность? Как мне быть с обидами между людьми? Как мне быть с языковой путаницей или безмолвием? Как мне быть со слишком высокими требованиями, предъявляемыми мне? В этой маленькой книжке я не могу удовлетворительно ответить на все эти вопросы. Я могу лишь указать пару помех, которые мешают нам плодотворно общаться друг с другом и препятствуют хорошему общению, и дать некоторые советы, как преодолеть эти препятствия.
Как в монастырской общине, так и в супружестве, идеологические представления являются главным препятствием на пути к взаимопониманию. Так, ссылаясь на Библию, мужчина претендует на главенство над женщиной. Но сразу чувствуется, как этой ссылкой на Библию он возводит вокруг себя стену, чтобы не дать жене поколебать его уверенность. Тем самым он берет на себя роль непогрешимого и неуязвимого. Но в таком случае невозможен никакой диалог. Это укрывание в окопах вместо общения друг с другом. Или женщина претендует в супружестве на то, чтобы все обязательно делалось вместе, чтобы одинаково думалось. Она не дает мужу необходимое ему свободное пространство. И она ссылается при этом на Библию вместо того, чтобы точно прислушаться, что он о себе рассказывает и какие на самом деле у него потребности. Идеология ослепляет в отношении другого. Она всегда возникает из страха, что другой слишком приблизится к нам. Фатально при этом то, что библейскими требованиями можно злоупотребить идеологически. Это, без сомнения, не по Библии, которая как раз хочет нам указать пути гармоничного человеческого общения.
Идеологические требования единства в супружестве проявляются в настоящее время в романтических представлениях о замужестве. Ганс Еллоушек (Hans Jellouschek) описал эти неоромантические представления как главную помеху для удачного брака. Существует романтическое представление, что супружество должно принести "исполнение всех мечтаний и всех ожиданий счастья", что любовь должна всегда быть интенсивным осмысленным переживанием. Этому концепту "обоюдного осчастливливания" он противопоставляет понимание брака как совместного пути упражнений, на котором оба супруга, постоянно соревнуясь друг с другом призваны дать свое лучшее. Другое романтическое представление ставит знак равенства между любовью и слиянием. Хотелось бы все время ощущать единство. Но к опыту единства относится в равной мере и расставание. В наше время индивидуализма каждому хочется быть автономным, делать только то, что соответствует ему. Но это слишком односторонне. Еллоушек делает ставку на противоположное. Мы должны выдерживать натяжение между нашей собственной автономией и обязательством по отношению к партнеру. Автономный тип нуждается в противовесе – в типе привязчивом. Необходимо чувство, что можно положиться друг на друга. Неоромантические представления перепрыгивают через реальность трудно дающейся борьбы за гармоничное сосуществование. Люди разочарованы, что сожительство не дает того, что обещают средства массовой информации. Поскольку ожидания слишком велики, люди не идут смиренным путем каждодневного сосуществования, что становится возможным только через близость и расстояние, через спор и примирение, через любовь и агрессивность. И в ожидании большой любви мы бываем разочарованы в маленьких знаках любви, которые другой оказывает нам каждый день. И так как любовь должна постоянно что-то давать, мы не согласны идти совместным путем усилия, на котором сближаются с другим и все больше его понимают. Желая идеального партнера, мы не можем принять конкретного спутника с его недостатками и слабостями.
Кто хочет обойти стороной смиренный путь самопознания, тот будет каждый раз попадать в ловушку проецирования собственной Тени на своего партнера. Подсознательные теневые стороны, твоя собственная Тень и Тень другого очень часто смешиваются и приводят к разладу. Едва с благими намерениями и высокими идеалами предпринимаются попытки слиться друг с другом воедино, как попадают в петли подсознательных энергий, которые все переворачивают с ног на голову. Мы должны считаться с тем, что в наши отношения примешивается Тень и зачастую превращает их в непроницаемый клубок взаимных проекций. Каждый раз, когда я заворожен какой-нибудь чертой характера приятеля или приятельницы, действуют амбивалентные чувства, и без сомнения тут сказывается проекция. Такое обаяние быстро преобразится. Вдруг я вижу в его надежности – упрямость, а в его сердечности – неясность, в его чуткости – вмешательство в мои личные дела. Во взаимоотношениях достаточно часто смешивается сознательное с подсознательным, так как путаются мои чувства с чужими. Главная проблема многих брачных конфликтов по Мегги Скарф (Maggi Scarf) это то, "что не всегда точно различается, что в твоей собственной голове происходит и что в голове другого". Отсюда важное задание – сперва разграничить, "какие чувства, желания, мысли и так далее твои собственные, а какие – партнера". Но также если я могу отличить, где моя проблема и где проблема другого, то я должна считаться с тем, что мы за порогом сознательного тесно связаны, что каждый из нас для другого воплощает те стороны, которые у себя самого принять не хочет. И часто бывает, что один реализует подсознательно желание другого. Конфликт, в который попадают партнеры, очень часто относится к внутрипсихическому конфликту.
В этом случае два партнера думают, что один ищет близости, а другому необходимо больше свободы, и из-за этого происходит так много конфликтов. На самом же деле в каждом есть необходимость близости и расстояния. Но очень часто мужчина вытесняет тягу к близости, перенося ее на женщину. Задача состояла бы в том, чтобы признаться себе в своих подсознательных желаниях, которые проецируются на другого. Только так может пресечься механизм проекции моих раздвоенных чувств на другого, которые подсознательно заставляют того другого реагировать именно так, как я в своих проекциях и ожидаю. Есть люди, которые не выказывают никакой агрессии. Но их вытесненная агрессивность провоцирует безотлагательно в их друге или в супруге сильное раздражение. Сдержанный человек чувствует себя правым, поэтому уверен в своих проекциях, что другой не может владеть собой. И достаточно часто он осуждает другого за это. Он даже не замечает, что сам причастен к взрыву ярости и, более того, подсознательно сам спровоцировал его. Есть люди, которые никогда не подавлены и свои депрессии могут познать только заместительно через своего партнера (который, в сущности, несет тоску и отчаяние обоих). И только если мы рассмотрим и постигнем эти подсознательные переплетения, отношения могут удаться. Необходимо много искренности. Моральными призывами любви и единства не достичь. И только если оба достаточно смиренны, чтобы вникнуть и распознать собственные теневые стороны, может состояться единство.
Также общность семьи, монастыря, прихода и т.д. может тогда только удаться на длительное время, когда известно о подсознательном конфликте, о взаимных проекциях, о сложном переплетении эмоций, мотиваций и потребностей, связывающих все воедино за порогом сознания. Нам, конечно, никогда не удастся полностью распутать это переплетение. Но если мы об этом знаем, мы можем избежать поспешного деления общины на хороших и плохих, на тянущих и отлынивающих, на здоровых и больных, на честных и непорядочных. Как часто необходимы нам козлы отпущения, чтобы мы не чувствовали обязанность реально воспринимать собственную Тень. Или мы нуждаемся в больных, чтобы уйти от своей собственной болезни. Нам нужны те, что не придерживаются правил, чтобы уйти от своих собственных намерений, которые подсознательно имеют целью то же самое, что и те, кого мы ругаем. Это трудный путь, на котором мы осознаем собственные вытесненные теневые стороны и распознаем слияние всего в подсознании. Зная все это, мы станем не слишком взыскательно идти к созданию человеческой общности, постоянно подверженной испытаниям. Ей никогда не следует почивать на лаврах, так как она знает, что мир, достигнутый в данный момент, за порогом сознания уже сопровождается спором и несогласием и что сознательное состояние каждый миг может быть сотрясено бессознательным. Это заставляет нас быть начеку, быть смиренными и уберегает нас от гнева и подавленности в случае испытания единства с теневой стороны.
Одна из причин, приводящих к крушению множества отношений, это непосильные требования, которые мы предъявляем друг другу. Мы хотим, чтобы другой справился сам с собой, чтобы у него не было недостатков, чтобы он нас понимал, чтобы ловил каждое желание, чтобы заботился о нас и давал нам прибежище и дарил бы защищенность. То, чего в нас нет, мы хотим от другого. Но тем самым мы предъявляем чрезмерные требования к нему и одновременно к нашим отношениям. И только если мы более снисходительно будем смотреть на слабости других, мы сможем с ними жить. И только широта нашей души, в которой может уместиться самобытность другого, делает возможным общежитие. И чтобы это общежитие было удачным, необходима готовность в любви переносить друг друга. Но и тут необходима снисходительность по отношению к своим собственным границам. То, что мы переносим, не должно превосходить наши силы. Существуют границы терпимости. Если при этом я заболеваю, если все во мне восстает против этого "претерпевания", то к этому я должен отнестись очень серьезно. Но, конечно, есть разница, ощущаю я границы своего терпения сразу в начале дружбы или только после 20 или 30 лет супружества. В каждом браке настает момент, когда я больше не могу изменить другого, когда не могу больше от него ожидать понимания, когда я должен примириться с мыслью, что другой человек таков, какой он есть! Тогда я вынужден другого выносить. Но это не должно быть пассивным и разочарованным терпением, в котором я со всем мирюсь. В гораздо большей степени это означает, что я этого человека поддерживаю, что я на его стороне, что я его выношу, так как я в него верю, так как несмотря на его недостатки и слабости я вижу в нем хорошее ядро и поэтому люблю его. Мне часто приходится слышать от супругов, что их любовь улетучилась и что они только сожительствуют рядом, не имея больше ничего сказать друг другу. В таких случаях я пытаюсь быть посредником, убеждая, что и этого уже достаточно, если обходиться этично друг с другом и обоюдно признавать достоинство каждого, если даже в этот момент к тому другому не подступиться. Чтобы это удалось, я должен быть верным самому себе, найти спокойствие в себе и быть в гармонии с самим собой. Конечно, существуют границы терпению. Если мой партнер делает меня больным, если все жизненные силы меня покидают, это всегда сигнал к тому, что в данный момент мне надо искать не его близости, а скорее дистанции.
Чтобы совместная жизнь в браке и семье, в монастыре и приходе могла удаться, необходимо здоровое натяжение между близостью и расстоянием, между одиночеством и обществом, между любовью и агрессивностью, между ссорой и примирением, между конфронтацией и терпимостью, между разговором и молчанием, между расставанием и единством. Мне очень часто дано ощутить, как в наше время люди не выдерживают оба полюса. Они предпочитают только близость, только любовь, только общность. Однако этим они препятствуют опыту долголетнего единства. Кто хочет постоянного единства, никогда не будет един. Но кто принимает натяжение единства и расставания, тому дано будет снова и снова переживать мгновения единения. Тому же, кто непрерывно хочет ощущать единство с партнером, будет все меньше дано познавать его. Кто хочет постоянно наслаждаться обществом, тот в скором времени будет настолько страдать от него, что не сможет более его выносить. Общность в браке и в монастыре – всегда и то, и другое: опыт наивысшего единства, который делает нас глубоко счастливыми, и в то же время опыт отчуждения, одиночества, непонимания и расставания. Этот опыт также относится к человеческому общежитию. Он отсылает нас к Богу, Который один в силах удовлетворить нашу глубочайшую тоску по единству.