ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
<<<
ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Приложение
Лавджой (Lovejoy) Артур Оикеп (1873-1962). Американский философ и историк идей. Родился в Берлине, Германия, в семье Реверенда Лавджоя из Бостона и Сары Онкен из Гамбурга. Образование получил в Калифорнийском университете (Беркли) и в Гарварде, где защитил магистерскую степень. Лавджой начинал свою преподавательскую карьеру в Стенфордском университете (1899-1901), затем преподавал семь лет в Вашингтонском университете в Сент-Луисе. После непродолжительного сотрудничества с Колумбийским и Миссурийским университетами получил должность профессора философии университета Джона Хопкинса в Балтиморе, где и работал до своего ухода на пенсию в 1938 г.
Лавджой был широко известен как эпистемолог, специалист по философии, историк идей и человек действия. Он стоял у истоков Американской ассоциации университетских профессоров, где много лет возглавлял группу, занимавшуюся расследованием случаев покушения на академическую свободу. В этой связи он является автором статьи "Академическая свобода" для Энциклопедии социальных наук.
Работы Лавджоя делятся на две основных группы – работы по эпистемологии и по интеллектуальной истории, хотя помимо этого он является, автором статей по этике, религии и общественным проблемам.
Философские труды. Много лет Лавджой посвятил написанию отдельных статей, многие из которых имеют критическую направленность. В частности они были направлены против различных форм антиинтеллектуализма: "Тринадцать прагматизмов" ("The Thirteen Pragmatisms") (1908), "Некоторые предтечи философии Бергсона" ("Some Antecedents of the Philosophy of Bergson") (1913) и "Парадокс мыслящего бихевиориста" ("The Paradox of the Thinking Behaviorist") (1922). Однако эти статьи часто были исследованием и некоторых современных течений в философии, например, неореализма: "Размышления темпоралиста о новом реализме" ("Reflections of a Temporalist on the New Realism") (1911) и "О некоторых новшествах нового реализма" ("On Some Novelties of the New Realism") (1913). Некоторые из них посвящены даже философским предпосылкам теории относительности: "Путешествия Петра, Павла и Зеведея" ("The Travels of Peter, Paul and Zebedee") (1932) и "Парадокс путешествия с замедленным течением времени" ("The Paradox of the Time-Retarding Journey") (1931).
Лишь в 1930 году Лавджой опубликовал свой главный труд "Восстание против дуализма" ("The Revolt Against Dualism") в котором предпринял попытку защитить эпистемологический дуализм перед лицом господства монистических подходов и настроений. Он начинает с рассмотрения того, что названо им наивным дуализмом, предполагающим следующее: (1) вне тела реципиента находится множество возможных объектов знания (cog-noscenda); (2) человек должен в действительности перемещаться с вещами, которые существовали прежде, и вещами, которые могут существовать в будущем; (3) человек может обладать знанием о вещах даже если они не даны непосредственно; (4) существуют другие сознания со своими данными восприятия; (5) cognoscenda, расположенные в другом месте и в другом времени, постижимы другими субъектами познания. В книге анализируется такой наивный дуализм и защищается его корректная форма. В целом (хотя это не распространяется на детали) Лавджоя более интересовал дуализм двух существующих вещей (например, двух пятицентовых марок), чем качественный дуализм, к примеру, красного и зеленого. Дуализм, двойственность двух вещей демонстрируется, пишет он, тем фактом, что одна вещь из этой гипотетической пары обладает пространственной, временной или пространственно-временной позицией, которая не совпадает с позицией другой вещи, данной нам в опыте. Если, следовательно, можно показать, что наши идеи объектов имеют позиции, которые могут быть показаны как не являющиеся позицией данных вещей, то эта двойственность не может быть сведена к чему-то единому. Дуализм качеств аналогичным образом может быть продемонстрирован несовпадением между двумя наборами качеств. В своем автобиографическом очерке "Темпоралистический реализм", помещенном во втором томе книги "Contemporary American Philosophy" (G.P.Adams and W.P.Montague, eds., L., N.Y., 1930) Лавджой отмечает, что одним из его наиболее ранних философских тезисов был тот, что опыт сам по себе, как таковой, темпорален. Любая философская позиция, которая не учитывает, или отрицает это, или находится в противоречии с этим тезисом, может быть, по его мнению, осуждена как противоречащая очевидной истине. (Это конечно не значит, что какая-либо философия – философия Бергсона, например, – принимающая эмпирическую реальность времени, тем самым сразу оказывается истинной.) Различные формы монизма не в состоянии и никогда не смогут уклониться от следствий, вытекающих из этого факта. Например, момент в который появляется визуальная информация не есть момент видимого объекта. Существует временной лог между излучением света звездой и его (света) попаданием на сетчатку человеческого глаза – не говоря уж о возбуждении нервной системы, производимой светом в коре головного мозга и вызывающем появление визуального образа. Более того, некоторые теперь видимые нами звезды погасли, возможно, много лет назад. Аналогичные утверждения могут быть сделаны относительно звука, запаха и вкуса. Хотя Лавджой прибегает и к другим критериям, данный критерий дуализма достаточен для установления существования в действительности дуализма между объектом и чувственными данными. Отрицание этого дуализма, утверждает Лавджой, было бы равно утверждению, что каждая из двух отдельных вещей может быть в двух местах одновременно; что отдельная вещь одновременно обладает множеством форм и несовместимых качеств; что она может располагаться в двух моментах одного темпорального порядка; что она может быть сразу и началом, и завершением причинного ряда; что, наконец, ошибка невозможна. Лавджой рассматривает каждый их этих тезисов в связи с эпистемологическими позициями, широко распространенными во время написания книги: неореализмом, объективным реализмом, отрицанием Уайтхедом простого расположения (simplelocati-оп) и эпистемологией Бертрана Рассела, как она изложена в книгах "The Analysis of Mind" (1921) и "The Analysis of Matter" (1927). Дуализм, защищаемый Лавджоем, отличен от наивного дуализма, сторонники которого должны приходить к уверенности, что объекты, данные в их опыте, качественно, если не экзистенциально, тождественны объектам, данным в опыте другим. Наши идеи, утверждает Лавджой, не обладают с неизбежностью качествами, идентичными качествам физического мира; но это не значит, что мы обречены не знать ничего об этом мире. Мы не можем быть совершенно уверены, что некоторые из качеств наших идей являются также и качествами физического мира, но таково "естественное предположение, ложность которого никто не в состоянии доказать" (The Revolt Against Dualism, p. 273). Качества (qualities), разнящиеся у разных субъектов опыта могут быть поняты как субъективные, но существуют некоторые остаточные качества – протяжение, форма, положение в пространстве, положение во временной последовательности и движение – о которых со всем основанием можно сказать, что они характеризуют и наши идеи и их объекты. Обоснованность гипотез покоится на их способности давать нам основание для формирования "связного, последовательного, простого, обобщающего, научно пригодного" набора гипотез для объяснения как источника данных нашего сенсорного аппарата, так и их характерных особенностей. Это позволит, коротко говоря, объяснить мир как действенную причинность, существующую помимо наших чувственных восприятий и независимую как от прошлого, так и от будущего опыта любого реципиента.
Интеллектуальная история. Отделить философские взгляды Лавджоя от его исторических штудий непросто, поскольку его философия покоится на глубоком знании истории, а историография – на его уверенности в существовании и действенности идей. Однако такое разделение стоит сделать ради целей классификации.
Лавджой был главным действующим лицом в развитии в Соединенных Штатах такой дисциплины как историография идей. Его постоянный интерес к этой сфере берет начало уже в его монографии "Диалектика Бруно и Спинозы" ("The Dialectic of Bruno and Spinoza" (Berkeley, 1904)). Он был создателем и первым редактором такого издания как "Journal of the History of Ideas". Им исследовались такие общие идеи как романтизм, эволюционизм, натурализм и примитивизм и были показаны их неоднозначные импликации и влияние на области, которые, казалось бы, не имеют очевидной причинной связи с этими идеями.
В предисловии к книге "Essays in the History of Ideas" Лавджой так определяет свое понимание историографии идей: (1) она исследует наличие и влияние одних и тех же идей в самых различных областях мысли и в разные периоды; так что идея, возникшая в логике, может проявиться в биологии и vice versa. (2) Существуют некоторые "модные" слова, например "природа", которые в разные периоды обладают разным значением, хотя люди, использующие их, редко отдают себе отчет в их неоднозначности. Историк идей анализирует эти изменения значения по мере того, как они происходят. Примером тому (этот пример не принадлежит Лавджою) из совсем недавней истории могло бы быть неумеренное использование для похвалы слова "органический". (3) Следует иметь в виду, что тот или иной автор может успешно прибегать к эмоциональной ауре того или иного понятия и, возможно, потому колебаться между точным значением некоторой идеи и значением ей несвойственным. Обычно предполагается, что мысль конкретного автора должна быть последовательной и единообразной; но, приняв это предположение, историк может упустить из вида как раз те мысли автора, которые и были на самом деле наиболее влиятельными. Полное изложение этой программы дано в статье Лавджоя "The Historiography of Ideas", впервые опубликованной в 1938 году и переизданной в качестве вводной главы в книге "Essays in the History of Ideas".
"Великая цепь бытия". Наиболее значительным индивидуальным вкладом Лавджоя в историю идей является книга "Великая цепь бытия". Идея, чью судьбу он прослеживает в этой книге, впервые была сформулирована Платоном в "Тимее". Там Платон утверждает, что Демиург, будучи благ, не был завистлив, и, не будучи завистлив, пожелал, чтобы в мире ни в чем не было недостатка. Следовательно, если в мире ни в чем нет недостатка, должны быть осуществлены все возможности. Осуществлением всех возможностей является великая цепь бытия, а принцип, на котором она покоится, был назван Лавджоем принципом изобилия. Эта казалось бы простая идея, содержащаяся в мифе творения, была введена в христианскую теологию неоплатониками, в космографию Крескасом (посредством его предположения о множественности миров), Иоганном Кеплером, Николаем Кузанским с его теорией о безграничности универсума, и, прежде всего, Джордано Бруно с его открытым утверждением этого принципа в приложении к небесным телам. У Спинозы она проявилась как учение о том, что все идеи, содержащиеся в божественном разуме, должны быть осуществлены, а у Лейбница – как принцип достаточного основания. Лавджой показывает как этот принцип проник в биологические теории восемнадцатого столетия и как он был "темпорализован". Идею великой цепи бытия, представленную им с впечатляющей эрудицией, Лавджой находит одной из самых плодотворных (хотя она и оставалась под спудом) идей философии Запада и с большим искусством прослеживает ее ответвления и ее историю.
Примитивизм. Второй важнейшей идей, исследованию чьей истории положил начало Лавджой, является идея группы понятий, известной как примитивизм.
Примитивизм имеет две формы – хронологическую, проявившуюся в мифе о Золотом веке, и культурную, чьим самым наглядным проявлением является кинизм и любые попытки вернуться к так называемой естественной, природной жизни. Каждая из этих форм имеет два подвида, "суровый" ("hard") примитивизм и "мягкий" ("soft") примитивизм. Суровый примитивизм покоится на утверждении, что природное, естественное состояние (первобытное состояние человека) было неблагоприятно и не обременено излишествами, было состоянием весьма близким к состоянию легендарного благородного дикаря. Мягкий примитивизм, напротив, утверждает, что естественное состояние было благоприятным и необременительным, что земля сама давала человеку свои плоды, не требуя его забот об этом, что тогда не существовало частной собственности и, следовательно, алчности, войн, тяжелого труда, никаких осложнений, влекомых за собой искусствами и науками.
Уже по крайней мере с 1917 г. Лавджой настаивал на том, что философские исследования были бы более успешными, если бы философы теснее сотрудничали друг с другом ("О некоторых условиях прогресса в философском исследовании" – "On Some Conditions of Progress in Philosophical Inquiry"). Как представляется, документальная история примитивизма давала идеальную возможность для подобного сотрудничества. Лавджой и трое других ученых организовали коллектив, поставивший своей целью публикацию четырехтомного труда под названием "Документальная история примитивизма и связанных с ним идей", который должен был охватить материал от Древней Греции до недавнего прошлого. Только один том замысленного проекта увидел свет – "Примитивизм и связанные с ним идеи в античности" (написан Лавджоем в соавторстве с Джорджем Боасом), хотя помимо него появилось несколько работ меньшего размера, созданных различными учеными в рамках этого замысла. Опубликованный том содержит, помимо документов и комментариев, две статьи в приложении – "Примитивизм в древней Западной Азии" (W.F.Albright) и "Примитивизм в литературе Индии" (Р.-Е.Dumont). Хотя изначальный план четырехтомника остался незавершенным, его выполненная часть показала историкам философии, что примитивизм – это философская тема, которая хотя никогда и не выходила на первый план, тем не менее постоянно присутствовала в мысли Запада.