ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Предания о том, как зарождалась та или иная религия, рисуют картины, обнаруживающие между собой существенное сходство. Новая религия возникает как новое Божественное з н а н и е (у ч е н и е), вдруг открывшееся людям, т.е. с о о б щ е н н о е Богом через пророка, посланника, который пророчествуя, становится основателем религии и первым религиозным учителем людей своего племени (народа). При этом консолидирующая сила нового вероучения "перекрывает" фактор этнической общности народа, принявшего Откровение. В результате новая вера часто выходит за этнические границы своего первоначального распространения (ср. мировые религии) или осознается народом в качестве своего главного этнического признака (как, например, в иудаизме).
Религиозная традиция, как правило, знает имя своего основателя и некоторые потрясающие воображение обстоятельства того "первотолчка", с которого "всё началось". Обычно это харизматический лидер*, яркая, сильная духом и, как правило, влиятельная личность – вождь и учитель народа. Обычно пророк-основатель религии каким-то образом п р и з в а н Богом, выделен им, отмечен среди соплеменников.
* Харизма (греч. charisma – милость, божественный дар, от châris – благодать) – исключительная одаренность; в русском тексте Нового Завета передается как дар благодати, получаемый верующими от Христа или Святого Духа. Харизматическая личность как феномен групповой психологии – человек, который в глазах своих приверженцев обладает исключительными качествами и способностями, вызывающими преклонение, безоговорочную веру в его необыкновенные возможности, готовность следовать ему, подчиняться, идти на любые жертвы.
По данным социального психолога Майкла Харта (США), в списке "100 самых влиятельных личностей в истории" 1-е, 3-е, 4-е и 5-е места занимают именно религиозные лидеры: соответственно Мухаммад, Иисус Христос, Будда, Конфуций. (На 2-м месте оказался почему-то Исаак Ньютон.) Большую влиятельность пророка Аллаха (по сравнению с Христом) автор связывает с тем, что Мухаммад был не только пророком, но и основателем, организатором религии, строителем новой Церкви (в христианстве таким организатором Церкви был апостол Павел). Кроме того, Мухаммад, превратив религиозную общину своих сторонников в тоталитарное государственное образование, вошел в историю также и как основатель теократического государства. В христианстве замыслы теократического государства были близки наиболее радикальным протестантским реформаторам (Ульриху Цвингли, Жану Кальвину), однако все же не были реализованы в такой мере, в какой это сумел Мухаммад. (В качестве неполных аналогов теократическому государству в христианстве можно рассматривать Папскую область, позже – Ватикан.) Таким образом, Мухаммад, этот рано осиротевший сын аравийского купца из Мекки, действительно сумел пройти путь, который в других традициях преодолевали поколения религиозных вождей.
Первая в истории монотеистическая религия – иудаизм, религия Бога Яхве – представляет собой вместе с тем и классический образец религий Писания. Ее смысловым стержнем стало Откровение Яхве – его заповеди и законы, данные людям через пророка Моисея и заключенный на этой основе союз (завет) Бога со "своим" народом.
Сложение иудаизма как религии Писания находит соответствие и частичное объяснение в своеобразии иудаистической мифологии. По мысли С.С. Аверинцева, одна из ярких ее особенностей состоит именно в вере в созидательную мощь слова. Согласно Библии, мир сотворен десятью речениями Бога (Быт 1); эти десять слов творения соответствуют Десяти заповедям Божьего закона (Исх 20, 2-17). Так что ближайшую аналогию библейской картине сотворения мира составляет "не брак и порождение, не битва и даже не работа мастера над изделием <...>, но суверенное изрекание законов законодателем" (Аверинцев, 1987, 587).
"Исход" (освобождение) еврейского народа из египетского плена (это время осторожно определяют между 1305 и 1196 гг. до н.э.) по воле Бога возглавил Моисей (Моше). В его судьбе было много счастливых и чудесных случайностей, которые не только спасали ему жизнь, но и говорили о его избранничестве Богом. Моисей стал первым пророком Бога Яхве (Иеговы) и основателем его религии. В глазах Израиля – это пророк, не имеющий себе равного (Втор 34, 10): через него Бог освободил племя Израиль из египетского рабства, ему Бог открыл свой Закон, с ним Бог скрепил свой Завет-Союз с израильским народом; он – "уста Господни": через него Бог говорит с народом*.
* В Новом Завете только Моисею дано, подобно Христу, наименование посредника (mesites) между Богом и людьми, т.е. того, через которого люди приходят к Богу.
Кульминационный момент в становлении религии – собственно О т к р о в е н и е, т.е. сообщение Богом главных законов жизни народу через пророка-посредника – происходит в экстремальных, условиях, превосходящих природу и обычное течение жизни. Откровению, как правило, предшествуют духовное напряжение, раздумья, томление, одинокие скитания или отшельничество пророка.
Так, Моисей вынужден был скрываться в Синайской пустыне от египетских властей, а потом одиноко пас стада на горе Хорива. И именно там, в каком-то заброшенном древнем святилище, в пламени горящего и не сгорающего тернового куста (неопалимая купина), ему явился Бог Яхве. Он открыл Моисею свое имя и свой замысел спасения израильского племени и дал Моисею силы осуществить замысел Бога. В третий месяц после исхода израильтян из египетского плена, в новолуние, у горы Синай Бог в первый и единственный раз обратился ко всему народу и возвестил ему Десять заповедей*.Вот как готовилась через Моисея эта встреча: "И сказал Господь Моисею: пойди к народу и освяти его сегодня и завтра; пусть вымоют одежды свои, чтоб быть готовыми к третьему дню. <...> И сошел Моисей с горы к народу, и освятил народ, и они вымыли одежду свою. И сказал народу: будьте готовы к третьему дню; не прикасайтесь к женам. На третий день, при наступлении утра, были громы, и молнии, и густое облако над горою, и трубный звук весьма сильный; и вострепетал весь народ, бывший в стане. <...> Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась. И звук трубный становился все сильнее и сильнее. Моисей говорил, И Бог отвечал ему голосом. И сошел Господь на гору Синай, на вершину горы, и призвал Господь Моисея на вершину горы, и взошел Моисей. <...> И сошел Моисей к народу и пересказал ему [Десять заповедей. – H. M.]" (Исх 19, 10-25). Вскоре Бог призвал Моисея на гору Синай: "взойди ко Мне на гору, и будь там; и дам тебе скрижали каменные**, и закон и заповеди, которые Я написал для научения их <...> и был Моисей на горе сорок дней и сорок ночей" (Исх. 24. 12-18).
* 10 заповедей дважды воспроизводятся (но не дословно) в Ветхом Завете (Исх 20, 1-17; Втор 5, 2-21). Этот важнейший в иудео-христианской традиции текст имеет также однословные обозначения: грецизм декалог, церковнославянизм десятословие).
** Согласно Талмуду, Десять заповедей были начертаны перстом Бога. Скрижаль (старославянское слово, по-видимому, родственное сербскому и хорватскому крИжати 'резать') – каменная доска, плита с письменами (обычно священными, культовыми); переносно скрижаль – это то, куда заносят важнейшие установления, памятные события, имена, даты.
Десять заповедей Откровения составляют о с н о в у иудейской религии, а также основу иудейской этики и права. Десять заповедей были дополнены разнообразными мирскими (семейными, социальными, экономическими, судебными) и культовыми предписаниями, а также моральными поучениями и в совокупности составили З а в е т Бога своему народу и одновременно 3 а к о н, по которому жил древний Израиль. Тесная связь иудейского Закона с Откровением подчеркивается тем, что "все законодательные тексты вложены в уста Моисею в рамках повествования о пребывания у Синая" (Словарь, 1990, 372).
Десять заповедей составляют ядро "Торы"*. Завет Бога (Десять заповедей) и Закон Моисея (более 600 предписаний), в сочетании с рассказом о предыстории Откровения Бога на горе Синай, и образуют первые пять книг Танaxa (Ветхого Завета), его наиболее авторитетную часть. Это "центральный документ иудаизма" и "основа всего позднейшего еврейского права" (Телушкин, 1992, 11).
* В древнееврейском языке Тора означает 'закон, учение'; этим словом в иудейской традиции называют само Откровение Яхве (Десять заповедей), а также первые пять книг Танаха, поскольку Откровение составляет их главный смысл. По преданию, "Тора" была написана Моисеем. В церковнославянско-русской традиции "Тора" называется Пятикнижие Моисеево. В Библии книги Моисея называются Книгой Закона Яхве, Книгой Закона Моисеева, Законом.
Не только Моисей, но и остальные библейские пророки обладают даром постигать Откровение Бога и сообщать людям открывшееся знание. Согласно библейскому богословию, "отблеск существа Божия" (Прем. 7, 15-20) лежит на всем Писании. Мудрость Писания – "не от людей; она сама является одним из способов Откровения, продолжающим способ пророческий, ибо Премудрость Божия, ее направляющая, как и Дух, – трансцендентная реальность" (Словарь, 1990, 734).
Между X и VI вв. до н.э. Заратуштра, древнеиранский жрец и легендарный пророк Бога Мазды, десятилетия провел в горах, в уединенных молитвах и размышлениях**. По-видимому, он первым в истории человечества пришел к новому, эсхатологическому, видению мира, т.е. к восприятию бытия человечества как о ж и д а н и я к о н ц а с в е т а, Последнего Суда и вечной жизни в раю или аду, в зависимости от праведности или греховности жизни каждого. В лице древнего Бога света и правды Ахура Мазды он открыл е д и н о г о Бога и Творца и поэтому выступил как воинствующий противник многобожия. Заратуштра проповедовал нравственную свободу человека и ответственность его выбора в тотальном противостоянии мировых сил Добра и Зла. Это "высокое учение" (слова академика В.В. Бартольда о зороастризме) оказало воздействие на ряд религиозных традиций Ближнего и Среднего Востока (прежде всего в распространении идей монотеизма – верности и служения единому Богу Добра, а также эсхатологических представлений). Близость зороастрийской религии к монотеизму настолько велика, что А.В. Мень готов был "признать в Заратустре брата и единомышленника израильских пророков, языческую предтечу Христа на иранской земле" (Мень, 1994, 122).
* Название зороастризм связано с именем Заратуштры (в греческой передаче – Зороастра), пророка бога Мазды и основателя религии; эту же религию иногда называют маздаизм – по имени главного бога Агура Мазды ('Владыка Всеведущий'); встречается также термин огнепоклонничество, поскольку огонь считался главной очищающей стихией и занимал центральное место в ритуалах зороастрийцев (в том числе и их современных последователей). Название священной книги зороастризма "Авеста" появилось не во времена Заратуштры, но значительно позже, когда велась кодификация текстов учения. На среднеперсидском языке авеста означает 'уложение'.
** Несмотря на поразительную разноголосицу мнений о годах жизни Заратуштры (диапазон датировок достигает пяти столетий!), большинство исследователей считают его реальным лицом.
Зороастрийские тексты хранят одно из, возможно, древнейших письменных свидетельств того, как представляли люди триаду "мысль – слово – дело". Согласно Заратуштре, слово занимает центральное, ключевое положение в этой цепочке (или, точнее, в кольце): "оно воплощает мысль (дух) и, обладая магической силой, сливается, отождествляется с делом" (Брагинский, 1983, 257). Высшие боги – и Добра, и Зла – это боги, обладающие властью Слова.
Вот фрагмент из "Ясны", 28 [Моление о Слове] в переводе И.С. Брагинского:
Maзда, Заратуштре дай
Слово чудодейственное то,
Что поможет наконец
одолеть всех злобных недругов! <...>Maзда, помоги певцу
сделать всех послушными тебе!
(Поэзия, 1973, 504).
Ср. строфы из "Гимна Ахура-Мазде" (I яшт) в переводе И.М. Стеблина-Каменского:
- Спросил Ахура-Мазду
Спитама-Заратуштра:
"Скажи мне, Дух Святейший,
Создатель жизни плотской,
Что из Святого Слова
И самое могучее,
И самое победное,
И наиблагодатное
Что действенней всего?
- Ахура-Мазда молвил:
"Мое то будет имя,
Спитама-Заратуштра,
Святых Бессмертных имя, –
Из слов святой молитвы
Оно всего мощнее,
Оно всего победнее,
И наиблагодатнее,
И действенней всего.
- И что победоноснее,
И что всего целебнее,
Что сокрушает больше
Вражду людей и дэвов?
Что в этом мире плотском –
Отдохновенный дух?"
- Оно наипобедное
И самое целебное
И сокрушает больше
Вражду людей и дэвов.
Оно в телесном мире
И мысль проникновенная,
Оно в телесном мире –
Отдохновенный дух!"(Авеста, 1993, 15)
По-видимому, в истории зороастризма существовали какие-то силы и обстоятельства, которые долго не позволяли закрепить и сохранить учение Заратуштры на письме (притом, что у древних персов уже в VI в. до н. э. имелась клинопись). Если в большинстве мифолого-религиозных традиций создание письма осмыслено как благодеяние и ценный дар людям, то древние иранцы считали письмо изобретением злого духа и поэтому непригодным для записи священных слов пророка (Стеблин-Каменский, 1993, 3). Проповеди, молитвы и изречения Заратуштры почти тысячу лет заучивались наизусть и передавались по памяти на уже мертвом языке*, и только в IV-VI вв. был специально создан новый алфавит (фонетический) для их записи, и учение Заратуштры было наконец закреплено на письме**. Таким образом, между проповедью Заратуштры и первыми записями священных текстов лежат по меньшей мере две тысячи лет! При этом, однако, самые ранние из сохранившихся текстов относятся к еще более позднему времени: Д.И. Эдельман датирует их XIII- XIV вв.
* Тем не менее о Заратуштре как о великом "маге и философе", а также о "писаниях восточных магов" еще в III в. до н.э. – I в. н.э. знали греческие и римские авторы (см.: Брагинский, 1983, 263).
** В среднеперсидском источнике IX в. есть указания на то, что первая кодификация "Авесты" происходила двумя столетиями раньше – в I-III вв. н.э. (Брагинский, 1983, 263).
Литургические ритмизованные тексты, непосредственно связанные с именем Заратуштры, составили "Гаты" (буквально 'песни, песнопения'). Это самая древняя часть священной книги зороастризма. Тысячелетие устного существования "Авесты" обусловило то, что сохранилось не более четверти ее предполагаемого объема. Вот почему в истории культуры "Авеста" относится к тем сравнительно редким памятникам, которые невероятно трудно понимать и невозможно понять до конца.
Буддизм, древнейшая из мировых религий, "был создан народом, отличающимся едва ли не от всех прочих неиссякаемым творчеством в области религии" (Бартольд, [1918] 1992, 3). Информационный первотолчок, приведший к возникновению буддизма, произошел в V в. до н.э. Непальский принц Гаутама из рода Шакьев (кстати, по преданию, зачатый непорочно), будущий Будда, после долгих лет скитаний, отшельничества, аскетических опытов, разочарований в чужой мудрости и поисков иного смысла жизни, "вдруг", в одно прекрасное утро, глубоко и ясно увидел весь мир, всю Вселенную, почувствовал и понял главную тайну бытия. Это открытие главного знания (дхармы*) было как внезапное озарение, просветление (отсюда и новое имя принца: Будда означает 'просветленный', буквально – 'пробужденный'). Он постиг, провозгласил и стал проповедовать мировоззрение и поведение, способные избавить человека от страдания. Спасение, учил Будда, состоит в достижении нирваны (на санскрите буквально означает 'угасание, затухание') – полного умиротворения и спокойствия, которые наступают после того, как удастся преодолеть все человеческие желания, страсти и страхи.
* Санскритское слово дхарма необычайно многозначно: закон, порядок, долг, справедливость; качество, характер, природа, первоэлементы природы; религия, истина, добродетель. В раннем буддизме дхарма – это само учение Будды о мире и о путях спасения человека.
Проповеди Будды первоначально были не столько новой религиозной системой, сколько этическим и психотерапевтическим учением. Однако рано сложились общины монахов-проповедников учения Будды, а конкуренция с традиционными индуистскими культами обусловила представления о святости Будды и его учения, а затем и достаточно раннее стремление канонизировать священные книги (уже на первых после смерти Будды соборах буддистов в 483 г., затем в 383 и 250 гг. до н.э.; см.: Гринцер, 1983, 229; см. также §57).
Откровение Бога, начатое в Ветхом Завете, завершается в Новом Завете. Оно имеет ступенчатый, или многоуровневый характер, по своей коммуникативной структуре напоминающий "рассказ в рассказе", включающий "еще один рассказ" и включенный "в еще один рассказ". При этом слова послание, слово, речь, весть, беседа, притча, проповедь в Писании заведомо многосмысленны, а границы между "рассказом" и "обрамляющим его рассказом" подчеркнуто сняты.
Коммуникативная триада "участников общения" (Бог – Посланник Бога – Люди), к которым обращено Откровение Бога, в Новом Завете осложняется. Каждый "участник общения" предстает в нескольких образах.
С одной стороны, Бог – это не только Иегова, Бог-Отец, но и Бог-Сын, он же – воплощенное Слово Бога, и кроме того Бог-Святой Дух (могущий выступать в разном телесном образе, например в образе голубя при крещении Иисуса или огненных языков, сошедших на апостолов в день Пятидесятницы).
С другой стороны, функции посланничества, посредничества между Богом и людьми в Новом Завете осуществляются также в нескольких плоскостях. Во-первых, Посланником предстает сам Бог, т.е. Сын Бога и воплощенное Слово Бога. Однако, и это характерно для гуманистического пафоса Нового Завета, сынами Отца вашего Небесного Иисус призывает стать и своих слушателей (ср. Мф 5, 45, 48). Во-вторых, посредниками между Христом и людьми являются те его 12 учеников, которых Иисус избрал и назвал апостолами (Лк 6, 13), в их числе евангелисты Матфей и Иоанн*, а затем и другие ученики, и в том числе те ученики учеников, которые уже сами не видели Христа (в их числе евангелисты Марк и Лука).
* Распространенное в библеистике мнение, но не общепризнанное.
Закономерно, что и третий "участник" в передаче-приеме Откровения – люди – уже не так однозначно монолитен, как богоизбранный народ Ветхого Завета. В евангелиях это жители Галилеи, Каны, Иерусалима, мужчины и женщины, у них есть имена, у них разный возраст, занятия... Они в разной степени тверды в вере и верны Учителю: они "всего лишь" люди, не пророки... Но среди них Иисус находит любимых учеников, способных продолжать благую весть Учителя.
Чтобы представить структуру Откровения в христианстве, попробуем ответить на три вопроса.
Таким образом, "отдельные" Откровения, запечатленные в Евангелиях, включаются в Откровение как бы более высокого порядка (в композиционном плане) – в "благовествование Христово" – и отображаются в нем, как в зеркале. Но затем все они становятся частью еще более широкого или общего христианского Откровения, объединяющего Откровения Ветхого и Нового Заветов.
Ислам, самая молодая из мировых религий, складывался под сильным воздействием религий соседних народов – иудаизма, христианства, зороастризма. Как и названные традиции, ислам относится к религиям Писания. При этом черты, присущие религиям Писания, и прежде всего неконвенциональная трактовка языкового знака (буквализм в интерпретации или переводе знака; консервативно-охранительное отношение к сакральному тексту; принципиальное неразличение некоторых знаков и того, что ими обозначается **), в исламе выражены с наибольшей полнотой и силой. Это своеобразие ислама проявляется в различных событиях в его истории, а также в ряде догматов и специальных установлений, касающихся практики использования Корана в богослужении, его перевода, интерпретации, изучения в школе и т.п.
* Арабск. кур'ан – буквально 'чтение; то, что читают, произносят'. Коран называют также словами мусхаф, китаб (по-арабски 'книга'); в самом Коране для обозначения Корана, кроме того, используется слово зикр, т.е. 'предостережение, напоминание' (Ислам, 1983, 73).
** О феномене неконвенционального (неусловного) отношения к знаку см. §13-14).
В §29 говорилось о том, что в священных книгах разных религий собственно с л о в о Б о г а, его п р я м о е обращение к пророку или народу, представлено в разной мере. Например, в "Танахе" (иудейском "Ветхом Завете") прямая речь Яхве (его обращения "от 1-го лица" к Ною, Аврааму, Иакову, а также Десять заповедей и законы, данные Богом Моисею на горе Синай) – это только относительно небольшие фрагменты в общем корпусе Ветхого Завета (Быт 9, 1-17; Быт 15, 1-21; Быт 32, 29; Исх 19-25, Лев 17-26).
Основной объем "Авесты" составляют гимны Заратуштры, славящие Мазду и второстепенных богов, а также проповеди, молитвы, заклинания и размышления Заратуштры. Прямая речь Бога Мазды звучит в "Авесте" в относительно редких его диалогах с пророком (пример такого диалога в §49).
Иная картина в Коране: в е с ь его текст ц е л и к о м – это п р я м а я речь Аллаха (от 1-го лица), обращенная к пророку Мухаммаду или (чаще) через пророка к людям. И.Ю. Крачковский так характеризовал соотношение голосов и ролей Бога и пророка в Коране: "Аллах говорит сам, человек совсем отступает или действует по приказу: скажи!" (Крачковский, 1986, 677-678). В этом коммуникативном своеобразии Корана заключено, по словам Крачковского, его "неслыханное новшество сравнительно с Торой и Евангелием" (где речи Бога – это только цитаты, вкрапления в речь пророка или хрониста). "Божество в первом лице" – это "главный эффект" стилистики Корана и секрет его внушающей силы (Крачковский, 1986, 683).
Понятно, что степень сакральности п р я м о г о с л о в а Бога выше, чем святость "косвенного" (т.е. "от 3-го лица", и в этом смысле "постороннего") повествования о Боге или святость пересказа слов Бога пророком, хотя бы и вдохновленным Богом ("богодухновенным"). Таково одно из коммуникативных обстоятельств, обусловивших то, что из всех религий Писания именно в исламе культ священного Писания получил максимальное развитие.
Если Откровение Яхве Моисею происходит в условиях, близких к геологическим катаклизмам, то Мухаммад, пророк Аллаха и основатель ислама, "нервная и мятежная натура, душа, всегда охваченная загадочным смятением" (Массэ, 1963, 37), в моменты Откровения сам испытывает экстатическое потрясение, по симптоматике схожее с мистическим трансом или эпилепсией. В написанной В.С.Соловьевым (1896) биографии Мухаммада его состояние в ту ночь месяца рамадан 610г., когда ангел Джибриль (у христиан это архангел Гавриил) от имени Аллаха начат ниспосылать ему Коран, воссоздано следующим образом*. Мухаммад в пещере, он утомлен долгими и бесплодными размышлениями во время своего ежегодного отшельничества. "Вдруг я почувствовал во сне, что кто-то приблизился ко мне и сказал: Читай! Я отвечал: нет! Тогда тот сдавил меня так, что я думал, что умираю, и повторил: читай! Я опять отказался и опять явившийся сдавил меня и я услышал слова: Читай во имя Господа твоего, который созидает человека из кровяного сгустка. Читай: Господь твой – Он милосердный – дает знать через писчую трость, дает знать то, чего он не знал (Сура, 96, 1-5). Когда я прочел, явление отступило от меня, и я проснулся. И я чувствовал, что эти слова написаны в сердце моем" (Соловьев, [1896] 1911, 223)**.
* Выдающийся религиозный философ Владимир Соловьев не был арабистом, однако современный востоковед академик М.Б. Пиотровский называет его книгу о пророке ислама "блестящей": Соловьев "сумел, как мне представляется, глубже многих проникнуть во внутренний мир Мухаммада" (Пиотровский, 1991, 170).
** Эта психологическая реконструкция Вл. Соловьева опирается на первые пять аят самой ранней суры Корана (96-й), называемой "Сгусток". Ср.:
Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Читай! Во имя Господа твоего, который сотворил –
сотворил человека из сгустка.
Читай! И Господь твой щедрейший,
который научил каламом,
научил человека тому, чего он не знал.
Всё услышанное ("написанное в сердце") в эту ночь и во многие последующие дни и ночи на протяжении почти 20 лет Мухаммад слово в слово повторял соплеменникам, сохраняя "прямую речь" Откровения Аллаха (т.е. формы 1-го лица во всех случаях, когда Бог говорит о себе):
Клянусь ночью, когда она покрывает,
и днем, когда он засиял,
и тем, что создало мужчину и женщину, –
стремления ваши различны! <...>
Ведь на Нас лежит прямой путь.
И ведь Нам принадлежит жизнь последняя и первая.
И вот увещаю Я вас огнем, который пылает;
И горит в нем только несчастнейший,
который счел ложью и отвернулся.
(Сура, 92, "Ночь", 1-4, 12-16).
"Вещание" Аллаха с Неба и "трансляция" пророком его слов народу продолжались с 610 по 632 г., вначале в Мекке, потом в Медине. Веру в Откровение Аллаха Мухаммад, "благодаря своей чистосердечной набожности, дивному дару красноречия и упорству, внушил в конце концов всем, кто его окружал" (Массэ, 1963, 37).
Исламское учение рассматривает Коран в качестве "завершенного пророчества" и видит в этом его превосходство над священными книгами иудеев и христиан. Согласно Корану, иудеи и христиане верят в того же Бога, что и мусульмане – это древняя вера праотца арабов и евреев Авраама (арабск. Ибрахима), и Бог уже посылал людям своих пророков и Откровение: евреям – Моисея (арабск. Мусу) и Тору, христианам – Иисуса (арабск. Ису) и Нагорную проповедь. Однако и иудеи, и христиане нарушили Завет, исказили и забыли Божье слово и, таким образом, сделались неверными*. Тогда Бог, в последней попытке наставить людей на праведный путь, послал им своего лучшего пророка – "печать пророков" Мухаммада – и через него передал свой Завет в наиболее завершенном и полном виде – Коран. Таким образом, согласно исламской доктрине, Коран – это окончательное слово Бога, обращенное к людям, мусульмане – особый народ, избранный Богом для последнего Завета, а ислам, восходящий к древней вере праотцов и вместе с тем содержащий "завершенное пророчество", занимает исключительное положение в кругу религий мира.
* Всё же иудеи и христиане, согласно исламу, занимают особое место в немусульманском мире (т.е. среди неверных): это люди Писания (ахль аль-китаб). Они могут жить в исламском государстве и под его покровительством, без обязательного обращения в мусульманство (в отличие от язычников).
Повышенный культ Писания в исламе ярко проявился в догматическом споре о сотворенности или несотворенности Корана. Согласно первоначальной и ортодоксальной концепции, Коран не был создан: он, а также арабские буквы, с помощью которых он был записан, каждое слово Аллаха, сама книга Коран как физическое тело (прототип земных книг, мать книги, как сказано в 13-й суре) – существовали всегда, извечно и хранились на седьмом небе в ожидании прихода того, кто в наибольшей мере окажется достойным получить слово Бога. Этим человеком стал Мухаммад, пророк Аллаха.Рационалистически настроенные противники догмата о несотворенности Корана, впервые заявившие о себе на рубеже VIII-IX вв., отрицали тезис о несотворенности под флагом защиты монотеизма. Допущение извечности и несотворенности Корана, учили они, равносильно наделению этой книги свойствами Бога, то есть, иначе говоря, признанию наряду с Аллахом второго Бога – книги; при этом они иронически именовали защитников догмата о несотворенности Корана "двоебожниками" (Климович, 1986, 84).
Спор о природе Корана не был узко богословской дискуссией ученых схоластов. В IX-X вв. он волновал широкие круги мусульман и нередко приобретал такую остроту, что вызывал тюремные заключения, телесные наказания и даже вооруженный мятеж (в 846 г.); "в Персии можно было встретить на улице носильщиков, споривших между собой, сотворен ли Коран или нет" (Бартольд, [1918] 1992, 40, 43). В конце концов победила ортодоксия: догмат о несотворенности Корана. Упрек в "двоебожии" был нейтрализован тезисом, согласно которому Коран "перед Творцом не есть сотворенное" (Климович, 1986, 94). Несогласные с несотворенностью Корана жестоко преследовались.
За исключением Корана, который в е с ь – Откровение, текст Священного Писания в разных религиозных традициях обычно не начинается с собственно Откровения. Однако идеи Откровения были содержательным и генерирующим (порождающим) началом вероучения и его Писания, тем смысловым стержнем, вокруг которого складывалась конфессиональная литература.
Есть черты сходства в том, как происходило зарождение вероисповеданий и его книжно-письменного отображения: вначале информационное потрясение, познавательный прорыв или взрыв, экстаз, озарение внезапно охватывают харизматического лидера; затем его страстная проповедь, нередко безудержная, почти как инстинктивная потребность передать знание, которое даровано, открыто ему, но которое шире, больше, значительнее пророка. Оно переполняет его и как бы не может уместиться в слабом сознании одного человека: он т р а н с л и р у е т голос Бога. Позже, иногда спустя столетия, главное знание з а п и с ы в а е т с я. Затем Писание сакрализуется, т.е. осознается верующими как священное. Сакрализация не только вероучения, но и самого текста, содержащего Откровение, и даже языка, на котором Откровение записано, создает то психологическое и коммуникативное своеобразие конфессиональной практики, которое характерно для религий Писания. Это своеобразие можно определить как повышенно чуткое, религиозно пристрастное и пиетически напряженное внимание к духу, слову и букве Писания. При этом пик культа по отношению к Писанию приходится не на годы его создания, а на время охраны или защиты принятого канона религиозных книг (см. §90-91, 97-98, 100-101).