<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

ЧИГИРИН

Летом 1981 года я нанялся на работу в археологическую экспедицию к одному известному в то время профессору по имени Дмитро Якович. В планы археологов входило обследование берега Днепра от устья реки Рось, находящегося ниже Канева, до Кременчуга. Моя задача была проста – управлять моторной лодкой "Казанка" и возить на ней археологов, куда они скажут. Идея мне понравилась, обещая знакомство с интересными людьми и возможность посетить места, в которых я никогда раньше не был.

Наше путешествие началось первого августа 1981 года. Погрузив в лодку экспедиционное снаряжение, я довел свою доверху заполненную всяким барахлом "Казанку-5" в порт, где её и другую нашу лодку – катер "Амур" должны были погрузить портовым краном на баржу, чтобы доставить их таким образом в Черкассы. Всего нас было 7 человек – Дмитро Якович, археолог Лена, двое студентов – Володя и Юра, ещё один студент из Черкасс – Миша по прозвищу "Философ", водитель "Амура" Саша и я.

Порт поразил меня скоплением судов, высокими бетонными стенами пирсов, рёвом сирен, ошалелыми чайками, низко летавшими над мазутно-радужной водой и портовыми кранами, проносящими над головой многотонные ржавые контейнеры (а что, если оборвётся? Не успеешь даже и пискнуть...)

Мы пришвартовались к борту самоходки под названием "Богучар", прибывшей в Киев из Запорожья. Наши лодки подняли портовым краном на палубу баржи, а вечером "Богучар" загрузился контейнерами и отправился в путь. Саша отправился пить водку с механиком, которого все называли "Ильич", а я пить отказался, за что Ильич меня сразу же стал презирать – "Який же ти хохол, якщо не п'єш горілки і не їси сала з часником!" Но я решил, что пусть меня считают кем угодно, а только за право гордо носить свой хохол "сало з часником" есть не стану. Забравшись в "Казанку", я накрылся брезентом и уснул.

Так исполнилась моя давняя мечта – на барже уплыть куда-то далеко вниз по Днепру – уплыть в неизвестность, где я ещё никогда не был. Баржа плыла медленно и можно было долго сидеть возле якорных лебёдок на горячем железе. Там всегда был свежий ветер, а река уводила за собой вдаль, обещая за каждым поворотом и за каждой далёкой горой новые места и новые впечатления.

По прибытию в Черкассы мы стали снимать лодки. В порту была страшная суета и довольно большая волна; а люди все пьяные, и крановщик тоже пьяный. Спустили мы Сашин "Амур" на воду, потом стали спускать мою "Казанку" и вдруг вижу – лодка в петлях тросов начинает медленно наклоняться и сползать кормой вниз. Народ вокруг пораскрывал клювы, а крановщик высунулся из своей будки, бросив рычаги. Лодка медленно выскользнула из тросов и с высоты 15 метров рухнула мотором вниз в воду, погрузившись вертикально почти по самый нос, потом вынырнула и перевернулась вверх дном. Хорошо, что я накрыл груз брезентом и перевязал тросом – а то бы разлетелось барахло в разные стороны. А вот висевшая на руле потертая джинсовая куртка "Lee Rider", в кармане которой было 25 рублей, а также правый кирзовый сапог пошли на дно. Так остался я в одних только рваных кедах. Ещё потонули оба весла и все инструменты.

Собрав кое-как плавающие вещи, мы перевернули лодку и на буксире оттащили её на остров немного ниже Черкасс, где и заночевали. Утром я стал возится с мотором. Честно говоря, я думал, что он вообще не заведётся – но промыв топливом цилиндры, я вытер тряпкой систему зажигания, раз пять хорошо дёрнул за ручку и – о чудо! – мотор завёлся. Потом этот мотор "Нептун-23" верно служил мне весь месяц, заводясь с пол-оборота и претерпевая разные испытания, обычные в дальних путешествиях.

На следующий день мы поплыли вниз вдоль правого берега. В течении всего нашего путешествия стояла жаркая погода – грозы были всего два раза. Водохранилище сильно зацвело и вода была похожа на зеленую масляную краску. Но, несмотря на это, путешествие было увлекательным – водный простор, незнакомые горизонты и каждый день новые берега.

Так мы добрались до Адамовки, где остановились на некоторое время, совершая поездки на лодках к разным местам на побережье. Неподалеку было село Стецовка, расположенное в устье реки Тясмин, и однажды мы отправились туда покупать за 20 рублей на ферме барана – "на шашлык". После этого мы с Дмитром Яковичем зашли к сельскому учителю истории Васе. Пока Дмитро Якович и хозяин обедали, я рассматривал иконы и другие предметы древности, которые Вася, краевед и большой любитель старины, собирал повсюду. Меня заинтересовала одна икона, называвшаяся "Неопалимая купина", привлекая некой силой, вложенной в неё безвестным мастером. На иконе были изображены солнце, луна, звёзды на синем фоне и лестница в небо. По углам были нарисованы бык, орёл, лев и человек – символы четырех стихий, а в центре богоматерь. У неё было лицо земной женщины, в котором угадывался призрак совершенной красоты, но в то же время ничего человеческого не было в нём.

"... сегодня умерли все боги. Сегодня мы хотим, чтобы жил сверхчеловек. Такова в великий полдень наша последняя воля...".

Из Адамовки мы два раза ездили в Чигирин. В этом небольшом старинном городе, бывшем когда-то столицей Украины, была тогда своя прелесть. Мы шли по мосту через Тясмин, а на дне неглубокой речки шириной метра полтора лежала телега со всей сбруей и оглоблями, перевернутая колёсами вверх. В магазинах пахло пылью и собачей шерстью, и радовало только обилие дешевого эфедрина, который в те годы можно было свободно купить в любой аптеке по 42 копейки за упаковку. Ведь тогда народ ещё был наивен и не знал, для чего его можно использовать.

В Чигирине возникало чувство, что время как будто остановилось – странное чувство, влекущее и манящее, зовущее погрузиться в него без оглядки... чувство вечности не раз возникало у меня в этом местечке, над которым возвышается высокая гранитная скала – "Кам'яна гора". На ней стоял когда-то замок Богдана Хмельницкого, а в наше время на вершине горы построили кафе "Ластівка" – милое провинциальное деревянное здание в стиле 50-х годов с широкими окнами. Однажды, наслаждаясь чувством вечности, я забрел в это кафе, сел за столик, чувствуя себя легко и свободно – в кафе никого не было; взял шоколадку и бутылку пепси-колы, добавил туда семь единиц эфедрина, и через 15 минут, когда настал приход, передо мной распахнулась неописуемая словами огромность мира .

Где-то вдали, над едва различимым горизонтом (а с высокой горы было видно далеко) поднимались, как холмы, бело-розовые облака; синела река, желтели поля, за ними были какие-то перелески – "діброви", как их называют на Украине, и неведомые селения.

Удивительный мир был вокруг – заполненный ясным светом и тёплотой любви. Светило яркое солнце, а ветер всё качал и качал ветви клёнов за окном, то налетая из глубины неба, то на короткий миг стихая. А здесь, за стеклянной стеной призрачного инобытия не было ни ветра, ни звуков, ни яркого солнца – только тень, небесный свет и чувство огромности мира. Я был молод, жизнь только начиналась, старое было забыто, а впереди раскрывалась бесконечная даль, манящая и зовущая в себя...

"Подай нам долю, що не знає спину"...

Так мне и запомнился навсегда Чигирин с его горой – полдень, тишина и бескрайняя даль за окном. И ощущение невидимого ветра – ветра силы, начинающего свой танец в глубине сердца. Даже сейчас, спустя двадцать лет, я иногда вспоминаю это мгновение, и когда жизнь начинает утомлять (а с годами это бывает, как обычно, всё чаще...) мне хочется бросить всё нахуй, стать маленькой птичкой – той ласточкой, которая лепит гнезда под крышами домов – и улететь далеко-далеко, в Чигирин, на высокую гору где, может быть, ещё сохранилось кафе "Ластівка" и где вечно длится то самое мгновение – огромность мира, бесконечная даль, застывшие на горизонте розовые облака и невидимый ветер, танцующий во мне...

Несколько дней после этого был шторм и мы никуда не плавали. Компания ела жареного барана и пила водку. Я в этом пиршестве участия не принимал и уходил на самый конец бетонного мола, ограждавшего порт с севера. Там, среди разбитых волнами бетонных плит стоял небольшой маяк метра три в высоту. Забираясь на него, я подолгу сидел на небольшой площадке, смотря вдаль.

Когда шторм утих, мы покинули Адамовку и взяли курс на восток, на левый берег водохранилища, достигавшего здесь в ширину двадцати километров. Нашей целью был небольшое местечко Градижск, расположенное под высокой отдельно стоящей горой со странным названием "Пивиха".

За кормой лодки тянулся белый след пены, в небе сверкало солнце, а во мне снова жило то ощущение, которое не покидало меня всё это лето – несёт меня куда-то жизнь, а куда несёт – кто его знает... Завтра будут новые острова, новые холмы на берегу, новый городок или посёлок, и – ветер в лицо. И не нужно ни о чём не думать – всё происходит само, сжимай только руками руль "Казанки", вот и всё...

В эти дни справа от меня в лодке сидел Миша-философ из Черкасс, мы временами разговаривали и о нём я хочу сказать пару слов, ибо был он явно "не простой хлопец". Когда Миша брал стакан водки, он долго думал, глядя в него и загадочно ухмыляясь.

– Міша, ти шо? – спрашивал я у него.

– Міркую про смисл існування – отвечал он. – Тобі цього не збагнути, то тільки для вищих істот...

– Та невже?

Миша хотел покупать лодку, уже сдал на права и расспрашивал меня всякие подробности об устройстве мотора, а временами просил подержаться за руль. Ещё Миша учился в Киевском университете на историческом факультете. Через несколько лет я случайно узнал о дальнейшей его судьбе. В университете студенты-второкурсники организовали националистический кружок, к которому примкнул и Миша. Они начали готовить смену власти и стали делить между собой будущие посты в правительстве. Кто-то из их компании почувствовал себя обделённым и донёс в КГБ. Последствия были обычными для того времени.

По дороге на левый берег мы нашли маленький каменный остров – посередине водохранилища из воды выступала гранитная скала шириной метров двадцать. Выглаженная волнами и лишённая всякой растительности, она отвесно обрывалась в воду. Когда мы измерили якорем глубину, то даже у самой скалы она оказалась больше пятнадцати метров. Как образовался такой гранитный остров посреди русла было непонятно, ведь ни на правом, ни на левом берегу никаких скал не было.

От Градижска должен был начаться наш обратный путь назад вдоль левого берега и мы на несколько дней остановились возле этого маленького городка, совершенно безликого. Если бы человек упал в Градижск с неба, он вряд ли смог бы определить, где он находится – одноэтажные домики, центральная улица с душными магазинами, пахнущими нафталином; базар, пыль, стаи собак, горячее солнце...

Скоро мы отправились дальше и когда миновали устье реки Кагамлык, перед нами оказался большой Жовнинский остров, расположенный выше устья реки Сулы, поблизости от селений с загадочным названиями – Старый Коврай, Ирклиев... Несколько дней мы обследовали берега в районе острова, а как-то остановились на ночлег под высоким обрывом недалеко от села Васютинцы. Медленно гасло небо над далёким и невидимым отсюда правым берегом. На костре варился нехитрый ужин, искры взлетали вверх и гасли в небе, мы неторопливо беседовали о чем-то несущественном, сидя в мягких креслах, снятых с лодки и поставленных вокруг костра, а жизнь с её заботами казалась в этот миг далёкой и нереальной.

Снова ко мне пришло чувство огромности мира – я смотрел на гаснущую зарю, о чем-то разговаривал со своими спутниками, подкладывал дрова в костёр, а оно не исчезало – это чувство дали, открывшейся передо мной; чувство далекого пути, по которому я иду в поисках чего-то неведомого, что на протяжении всех веков ищут страники, потом сопровождало меня на протяжении всей эпохи 80-х...

На следующий день мы взяли курс на Черкассы, а хорошая погода окончилась. Небо заволокло серой мглой и стало понятно, что скоро будет дождь. Тёмные волны катились ровными рядами, а берег едва угадывался вдали туманной полосой. Через несколько часов, уже под сильным дождём, мы добрались до Черкасс. За бетонным волнорезом напротив лодочной стоянки мы нашли своих товарищей, пивших чай у костра. Шумели волны и летели низкие тучи. Вытащив на берег лодку, я выпил чаю с вареньем, пригрелся в ватнике и почувствовал себя весьма комфортно.

Дождавшись прихода "Богучара", который должен был отвезти нас обратно в Киев, мы без приключений погрузили лодки и на этом наше путешествие завершилось. Шёл дождь, штормило, под полом баржи монотонно стучал дизель, а я спал на верхних нарах в каюте, накрывшись ватником.

Вернувшись в Киев, я встретился в начале сентября с Виктором, и мы поделились друг с другом впечатлениями о прошедшем лете. Я рассказал о своем путешествии в Чигирин и про огромность мира , а Виктор поведал мне весьма интересную историю своих похождений. Он решил отправиться из Киева пешком в Трахтемиров, подобно древним странникам, вверив себя судьбе и ночуя где придётся, на обочине полевых дорог.

Такие путешествия возможны только в молодости, когда мы легки на подъём, свобода и дух странствий опьяняет, а неведомое не пугает, а лишь влечёт к себе. Не мы были первыми в подобных странствиях, и не мы последние...

Выйдя из Киева ночью, он отправился по шоссе через леса Конча-Заспы в сторону Триполья, а оттуда по старой приднепровской дороге через Витачев, Стайки и Гребени дошел через пару дней до Ржищева, где заночевал в кустах возле церкви – как паломники в старину... Так он добрался до Трахтемирова, места в те времена для нас культового, но совершенно неведомого, ибо тогда мы там ещё не бывали, а лишь видели из "метеора" или какие-то холмы, долины и песчаный мыс.

Когда Виктор в час великого полдня, в кирзовых сапогах и с бритой головой пришёл, изнуренный жарой и с натертыми ногами, в Трахтемиров, в то время уже заброшенный и безлюдный, на мосту его ожидала баба Ольга, трахтемировская колдунья, о которой ещё будет речь дальше. Баба понимающе посмотрела на его бритую голову, очки, котомку за плечами, сапоги и повела к себе, где дала воды и сказала, что тут неподалёку живёт еще один такой же придурок (а сейчас, спустя много лет, со всей очевидностью понимаешь, что местное население считало нас конечно же никем иным, как полными придурками). Так Виктор познакомился с человеком, которого мы позднее стали называть Шкипером.

За несколько лет до того Шкипер, наш с Витей ровесник, оказался в археологической экспедиции доктора Максимова, после чего некая странная сила заставила его оставить город, где у него были работа и квартира, устроиться на службу лесником и поселиться в Трахтемирове. Так оказалось, что не только мы ищем силу в этих горах. Оказывается, есть и другой человек, никак с нами не связанный, но тоже пришедший сюда по странному зову. Такое, конечно, случается в жизни редко, но это было.

Тогда, в начале 80-х, в этих холмах и сёлах еще не было ни дачников, ни длинноволосых местных адептов, ни "новых русских" на джипах – только звери в ярах и сельские деды, тоже имевшие в те годы гораздо более дикий и аутентичный вид, чем сегодня. Поэтому встреча Виктора со Шкипером, постоянно живущем в сельской хате в Трахтемирове над яром – более того, ведущего эзотерический образ жизни по заветам дона Хуана – была сенсацией.

Через несколько дней мы решили отправиться в Трахтемиров. Приехав на "метеоре" поздно вечером в Ходоров, мы шли по полевой дороге уже ночью, под яркими звездами, заночевав в скирде соломы на горе Ритице недалеко от Трахтемирова.

На следующий день утром мы зашли к Шкиперу. Так началось моё с ним знакомство, которому суждено было потом продолжаться многие годы. Поговорив с ним о странных вещах и обменявшись загадочными взглядами, мы пошли дальше, решив добраться до легендарной Зарубиной горы. Ещё не зная в то время дорог, мы пробирались через яры, лезли через колючие заросли и по обрывам.

К середине дня мы вышли на берег залива, образованного песчаным холмом, выступающим поперёк течения реки. Это и была Зарубина гора. Наше внимание привлекли разноцветные песчаные осыпи и каменные глыбы на склоне. В небе сияло ещё жаркое осеннее солнце, и белые горы облаков стояли по краям горизонта. Мы долго купались в прозрачной воде и лежали на песчаных осыпях. Хотелось бы остаться в этом райском заливе, на теплом чистом песке, стекающем среди камней, но времени у нас было мало и, надев рюкзаки, мы поднялись на вершину горы. Оттуда нашему взору открылись далёкие горизонты и огромный мир, заполненный ясным небесным светом. С трёх сторон была вода и гряды неведомых гор уходили вдаль, сколько можно было разглядеть, а от огромных глыб облаков, залёгших над горизонтом, лился молочно-белый свет.

К нам обоим одновременно пришло чувство бесконечности мира, как будто из какого-то замкнутого, душного внутреннего пространства мы вырвались на свободу, как птицы, вылетевшие из клетки. С душами, наполненными ясным светом и чувством открывшегося смысла бытия, мы шли по незнакомым, впервые увиденным дорогам. На одной горе с голой каменистой вершиной – позднее оказалось, что это была гора Каменуха – мы присели отдохнуть у огромного камня. Дорога круто спускалась вниз к пристани, видневшейся на краю села. Вдаль простиралась голубая водная поверхность и горы облаков, застывшие над горизонтом, отражались в этом голубом зеркале белыми столбами света. Мы переглянулись – одна и та же мысль одновременно посетила нас: как будто мы находимся не на склонах приднепровских холмов неподалёку от села с прозаическим названием, а где-то в ином мире, на другой планете. Это мгновение сразу напомнило мне и Чигирин, и то, что было со мной на острове в Год Дракона. Я рассказал об этом Виктору и, к моему восторгу, он всё понял.

Чувство безграничности мира, в котором мы очутились, и знание, что рядом с тобой верный друг, который так же как и ты переживает это заветное мгновение, наполнило душу счастьем, изменив отношение ко всему на свете. Казалось, что наши жизни стали простыми, ясными и прямыми как стрела – устремленными в неведомую даль будущего.