ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
С точки зрения человеческой Шри Ауробиндо близок нам. Преклонившись перед "мудростью Востока" и перед необыкновенными аскетами, которые, кажется, игнорируют все известные нам законы, мы сознаем тем не менее, что затронуто было лишь наше любопытство, но отнюдь не жизнь – нам нужна практическая истина, которая могла бы вынести наши суровые зимы. Эти зимы были хорошо известны Шри Ауробиндо, он пережил их, будучи студентом – с семилетнего возраста и до тех пор, пока ему не исполнилось двадцать. Он переезжал из одних меблированных комнат в другие в зависимости от расположенности более или менее доброжелательных хозяек, довольствуясь лишь одной трапезой в день и не имея даже возможности накинуть себе на плечи пальто, но всегда нагруженный книгами: французские символисты, Малларме, Рембо – он читал их в оригинале задолго до того, как прочел Бхагавадгиту в переводе. Для нас феномен Шри Ауробиндо являет собой уникальный синтез.
Он родился в Калькутте 15 августа 1872 г., всего на несколько лет раньше Эйнштейна; Рембо уже написал свои "Озарения"; современные физики – Макс Планк в том числе – уже появились на свет, а Жюль Верн занимался исследованиями будущего. То было время, когда королева Виктория собиралась стать императрицей Индии, а завоевание Африки еще не было завершено – это был поворотный пункт, означавший переход от одного мира к другому. С исторической точки зрения кажется, что рождению нового мира всегда предшествуют периоды испытаний и разрушений, но это, возможно, лишь неверное истолкование: именно потому, что семена нового мира уже живы, неистовствуют силы разрушения (или рассеяния). Так или иначе, Европа в то время была на вершине своей славы; казалось, что "игра" делается на Западе. Именно так полагал отец Шри Ауробиндо, доктор Кришнадхан Гхош. Он изучал в Англии медицину и вернулся в Индию законченным англоманом. Он не хотел, чтобы его сыновья – у него было трое сыновей, Шри Ауробиндо был самым младшим – хоть как-то попали под пагубное влияние "чадного и отсталого" мистицизма, в котором его страна, казалось, катилась к гибели. Он не хотел даже, чтобы они знали что-нибудь о традициях и языках Индии. Поэтому Шри Ауробиндо получил не только английское имя Акройд, но и английскую гувернантку, мисс Паджет, а затем, по достижении им пятилетнего возраста, был отдан в ирландскую монастырскую школу в Дарджилинге вместе с сыновьями английских чиновников. Двумя годами позже все трое мальчиков Гхошей уехали в Англию. Шри Ауробиндо было тогда семь лет. До двадцати лет он не узнает своего родного языка, бенгали; не увидит он и своего отца, который умрет как раз перед возвращением сына в Индию, и лишь мельком увидит свою мать, которая будет больна и не узнает его. Итак, это был ребенок, который вырос абсолютно независимым от влияния семьи, страны и традиций – свободный дух. Может быть, первым уроком, который дает нам Шри Ауробиндо, является как раз урок свободы.
Шри Ауробиндо и его двух братьев поручили англиканскому священнику Манчестера со строгими наставлениями, которые запрещали им заводить знакомства среди индийцев или подвергаться какому бы то ни было индийскому влиянию. [1] Доктор Гхош в самом деле был очень странным человеком. Он распорядился также, чтобы пастор Древетт не давал его сыновьям никаких религиозных наставлений с тем, чтобы они могли сами выбрать религию, если пожелают, по достижении совершеннолетия. Затем он предоставил их своей судьбе на тринадцать лет. Доктор Гхош может показаться жестокосердным человеком, но это совсем не так; не только свои силы на докторском поприще отдавал он бедным бенгальским крестьянам, но и свои деньги (в то время, когда его сыновьям в Лондоне было почти нечего есть и не во что одеться), а умер он от удара после того, как получил ложное известие о том, что его любимый сын Ауробиндо погиб во время кораблекрушения. Просто он считал, что его дети должны иметь характер мужчин.
Первые годы, проведенные в Манчестере, сыграли определенную роль в жизни Шри Ауробиндо, ибо там он изучил французский язык (английский был, конечно, его "родным языком") и там же проявилось его неожиданно возникшее влечение к Франции: Была некоторая привязанность к английскому языку и к европейской мысли и литературе, но не к Англии как стране; с нею меня ничто не связывало... Если и была какая-то привязанность к какой-нибудь европейской стране как ко второй родине, то это было интеллектуальное и эмоциональное тяготение к стране, которой я не видел и в которой не жил в этой жизни – не к Англии, а к Франции. [2] В нем начал пробуждаться поэт; он уже прислушивался к шагам невидимых явлений {invisible things}, как он писал в одном из своих ранних стихотворений. Его внутреннее окно было уже открыто, хотя религия не производила на него особого впечатления, как это явствует из описания Шри Ауробиндо своего "обращения". Было очевидно – и так оно и случилось – что мать священника Древетта предпримет попытку спасти души трех еретиков или, по крайней мере, душу самого младшего из них, которого она взяла однажды на собрание священников-"нонконформистов". После того, как кончились молитвы, – писал Шри Ауробиндо, – почти все разошлись, но особо благочестивые немного задержались. Именно в это время совершались обряды обращения. Мне было ужасно скучно. Потом ко мне подошел один священник и задал несколько вопросов (мне тогда было около десяти лет). Я не отвечал. Тогда они все закричали: "Он спасен, он спасен", стали молиться за меня и возносить хвалу Богу. [3] Шри Ауробиндо, провидец, никогда не думал становиться религиозным человеком ни в Индии, ни на Западе и очень часто подчеркивал, что религия и духовность – не обязательно синонимы: Истинная теократия, – писал он позднее, – это царство Божие в человеке, а не царство Папы, духовенства или сословия жрецов. [4]
В начале своей жизни в Лондоне, в возрасте двенадцати лет, Шри Ауробиндо уже знал латынь и французский язык. Директора школы Св.Павла, куда был зачислен Шри Ауробиндо, так поразили способности ученика, что он сам стал с ним заниматься греческим языком. Через три года Шри Ауробиндо смог перескочить через половину школьного курса, что позволило ему проводить большую часть времени за своим любимым занятием – чтением. Ничто, казалось, не ускользало от этого ненасытного юноши (кроме, конечно, крикета, который интересовал его так же мало, как и воскресная школа); Шелли и "Раскованный Прометей", французские поэты, Гомер, Аристофан, а скоро и вся европейская мысль в целом – ибо он быстро овладел немецким и итальянским языками в такой степени, что мог читать Данте и Гете в оригинале – заполняли его одиночество, о котором он ничего не говорит. Он никогда не искал связей, тогда как Манмохан, средний брат, разгуливал по Лондону в обществе своего друга Оскара Уайльда и намеревался сделать себе имя в английской поэзии. Каждый из трех братьев жил, по сути дела, своей собственной жизнью. Однако в Шри Ауробиндо не было никакой строгости и, конечно, ничего пуританского (похотливые {the prurient [5]} – так называл он пуритан {{ 1 }}, просто он находился "где-то в иных сферах" и мир его был полон. Он даже шутил всегда с бесстрастным выражением лица, которое никогда не покидало его. Чувство юмора? Это же соль существования. Без него мир давным-давно бы полностью утратил равновесие – а он уже и так достаточно расшатан – и устремился бы в ад. [6] Ибо есть также Шри Ауробиндо юморист, и этот Шри Ауробиндо, может быть, важнее, чем Шри Ауробиндо философ, о котором с такой торжественностью рассуждают университеты Запада; для Шри Ауробиндо философия была лишь средством общения с определенным типом людей, которые ничего не понимают без объяснений; это был только язык – точно так же, как поэзия была для него еще одним языком, более ясным и истинным; но юмор был самой сутью его существа – не саркастический юмор остряка, не остроумие, но некая радость, которая не может не танцевать везде, где бы она не появлялась. Бывают моменты, когда во вспышке молнии, изумляющей нас, мы умеем почувствовать за самыми трагичными, самыми скорбными ситуациями и случаями в жизни людей некий смех, как если бы ребенок разыгрывал трагедию и вдруг сам себе состроил рожу, потому что ребенок создан для смеха и потому, что в конечном счете никто и ничто в мире не может завладеть тем маленьким укромным убежищем внутри нас, где мы навеки – цари. Может быть, в этом и заключается основная черта юмора Шри Ауробиндо – отказ видеть вещи в трагическом свете и даже более того: чувство неотъемлемого царского величия.
Мы не знаем, оценили ли в школе Св.Павла его чувство юмора, но там, конечно, оценили его поразительные познания. Ему предоставили стипендию для продолжения обучения в Кембридже (как раз вовремя – помощь из дому практически прекратилась), которая была, однако, слишком мала для того, чтобы избавить его от холода и голода, ибо старшие его братья с радостью воспользовались этой неожиданной удачей. Шри Ауробиндо исполнилось восемнадцать лет.
Ради чего он пошел в этот инкубатор джентльменов? Только ради одного – он исполнял волю своего отца. Но это продолжалось недолго. За первый год своего пребывания в Королевском Колледже он получил все призы за стихосложение на греческом и латыни, но греческий и латынь уже не увлекали его так, как раньше. Жанна Д'Арк, Мадзини, американская революция – вот что интересовало его, и это понятно: он думал об освобождении своей Родины; позже он стал одним из борцов за независимость Индии. Это политическое призвание, которое было трудно предвидеть, будет владеть им в течение почти двадцати лет и владело им уже тогда, когда он даже точно не знал, что собою представляет индиец, не говоря уже об индусах! Но он узнал это очень быстро. После изучения западной культуры ему удалось изучить и усвоить индуизм вдвое быстрее; по сути дела, настоящим Шри Ауробиндо он станет лишь после того, как усвоит обе культуры и найдет ту точку, где эти два мира сходятся внутри того, что не является ни тем, ни другим, ни даже их синтезом – того, что Мать, продолжившая работу Шри Ауробиндо, называет третьим состоянием {a thrid position}, "чем-то иным", в чем мы, не являясь ни узкими материалистами, ни чистыми идеалистами, отчаянно нуждаемся.
Затем он стал секретарем Индийского Меджлиса – ассоциации индийских студентов Кембриджа, выступил со множеством революционных речей, а потом, отказавшись от своего английского имени, присоединился к тайному обществу "Лотос и Кинжал" – вот так! (Хотя такая романтика и может привести вас на виселицу.) В конце концов, его имя было занесено в черный список Уайтхолла. {{ 2 }} Тем не менее он получил степень бакалавра, но не явился на церемонию вручения диплома, так как был сыт всем по горло. Так же ни о чем не заботясь, он сдавал приемные экзамены для поступления на службу в Индиан Сивил Сервис, которая ему открывала двери индийского правительства и возможность продвижения по служебной лестнице в качестве британского государственного чиновника. Экзамены он сдал блестяще, но не счел нужным явиться на экзамен по верховой езде – в тот день он пошел на прогулку, вместо того чтобы скакать рысью в Вулвиче – и таким образом провалился. В это время старший преподаватель Кембриджа писал властям: "То, что человек такого масштаба будет потерян для индийского правительства только из-за того, что он отказался сесть на лошадь или не явился вовремя на экзамен, кажется мне, признаюсь, непревзойденной близорукостью чиновников... Последние два года он жил тяжелой и беспокойной жизнью. Помощь из дому почти прекратилась, и он должен был содержать двух своих братьев и себя самого.... Я несколько раз писал отцу от его имени, но, как правило, безуспешно. Лишь позднее мне удалось вытянуть из него сумму, достаточную, чтобы заплатить лавочнику, который в противном случае отдал бы его сына под суд..." [7] Ходатайство не помогло; в Министерстве колоний были убеждены, что Шри Ауробиндо – это опасное предложение. И были не далеки от истины.
Когда Шри Ауробиндо возвращался морем в Индию, ему было двадцать лет. Только что умер его отец; у него не было ни положения, ни титулов. Что сохранилось в нем после четырнадцати лет, проведенных на Западе? Невольно вспоминается очень точное высказывание Эдуарда Херриота о том, что образование – это то, что остается в нас, когда все позабыто; если это так, то то, что остается в человеке, покидающем Запад, – это не книги, не музеи и не театры, но стремление воплотить в жизнь то, чему научила его теория. Возможно, именно в этом заключается истинная сила Запада. К сожалению, Запад слишком интеллектуален, чтобы иметь истинное видение сути вещей и воплощать это видение в жизнь, а у Индии, слишком погруженной внутрь, нет должной устремленности, необходимой для того, чтобы привести в гармонию то, чем она живет, с тем, что она видит. Этот урок не пропал даром для Шри Ауробиндо.
{ 1 } В английском языке графика слов "пуритане" (the puritan) и "похотливые" (the prurient), как это видно, очень схожа; во французском же языке она (puritains – pruritains) почти идентична. Шри Ауробиндо говорил о них, что это по сути один и тот же человеческий тип. Вот этот афоризм Шри Ауробиндо: "Ищущий божественного знания находит в описании того, как Кришна крадет одежды пастушек-гопи, одну из самых глубоких притч о путях Бога и души, преданный Богу человек находит здесь совершенное выражение в божественном действии своих мистических переживаний сердца, а похотливые и пуритане (два лица одного темперамента) – лишь сексуальную историю. Люди приносят то, что они имеют в себе, и видят это отраженным в Писании". (прим. пер.)
{ 2 } Whitehall – улица в Лондоне, где расположены правительственные учреждения, в переносном смысле – английское правительство. (прим. пер.)