ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Приложение I
Европейская метафизическая мысль – даже у тех мыслителей, которые пытаются доказать или объяснить существование и природу Бога или Абсолюта, – в своих методах и результатах не выходит за пределы интеллекта. Но интеллект не способен к познанию высшей Истины, он может только бродить в поисках Истины, схватывая ее отдельные {фрагментарные} образы, а не всю целиком, и пытаясь соединить их вместе. Разум не может достичь Истины; он может лишь создать некий сконструированный образ, который пытается представить ее, или комбинацию таких образов. Результатом европейской мысли, следовательно, всегда должен быть агностицизм, явный {declared} или неявный. Интеллекту, если он честно движется к своему собственному пределу {end}, приходится вернуться {обратно} и дать следующий отчет: "Я не способен к познанию, есть, или, по крайней мере, мне кажется, что может быть, или даже должно быть Нечто запредельное {Something beyond}, некая окончательная Реальность, но относительно ее истины я могу только делать предположения {speculate}, она либо непознаваема, либо не может быть познана с моей помощью {мною}". Или же, если он {разум} получил некий свет из того, что находится за его пределами, он может также сказать: "Возможно, есть некое сознание за пределами Разума, ибо, мне кажется, я улавливаю его проблески и даже получаю указания {intimations} от него. Если это находится в связи с Запредельным, или если это и есть само сознание Запредельного и ты можешь найти некий путь его достижения, тогда это Нечто может быть познано, но не иначе".
Любые поиски высшей Истины посредством одного лишь интеллекта должны завершиться либо агностицизмом упомянутого рода, или же некой интеллектуальной системой, или сконструированной разумом доктриной {formula}. Уже есть сотни таких систем и доктрин и могут быть созданы еще сотни, но ни одна из них не может быть окончательной. Каждая из них может иметь свою ценность для разума, и различные системы с их противоположными заключениями могут иметь одинаковую привлекательность для умов равной силы и способностей. Вся эта работа спекулятивного мышления полезна тем, что она воспитывает {тренирует} человеческий разум и постоянно указывает ему на идею о чем-то Запредельном и Окончательном – к чему он должен обратить себя. Но мыслящий Разум {intellectual Reason} может лишь неопределенно указывать на Него или ощупью осязать Его, или же пытаться обнаружить отдельные и даже противоречивые аспекты Его проявления здесь; он может войти в Него и познать Его. До тех пор, пока мы остаемся в области чисто интеллектуальной, все, что можно сделать {здесь}, – это беспристрастно размышлять над тем, что было продумано и затем найдено, постоянно взвешивать {throwing up} идеи, все возможные идеи, и {наконец} создать ту или иную философскую веру, мнение или вывод. Такого рода беспристрастное исследование Истины было бы единственной возможной позицией любого широкого и гибкого интеллекта. Но любое достигнутое таким образом заключение было бы только умозрительным {speculative}; оно не могло бы иметь никакой духовной ценности, оно не дало бы убедительного {decisivel} опыта {переживания} или духовной уверенности, которой ищет душа. Если интеллект – наше наивысшее возможное орудие и нет других средств достижения сверхматериальной {надфизической – supraphysical} Истины, то мудрый и неограниченный агностицизм должен быть нашей окончательной позицией. Вещи в своем проявлении могут быть познаны до некоторой степени, но Высшее и все, что находится за пределами Разума, должно навсегда остаться непознанным.
И только если есть более великое сознание за пределами Разума и это сознание доступно нам, мы можем познать и вступить в окончательную Реальность. Интеллектуальное размышление, логическая аргументация – существует ли такое более высокое сознание или нет – не могут завести нас очень далеко. То, что нам нужно – путь к тому, чтобы получить опыт {переживание}, достичь этого сознания, войти в него, жить в нем. Если мы сможем достичь этого, интеллектуальное размышление и обсуждение {аргументация – reasoning} с необходимостью отойдут на второй план и даже потеряют свой смысл для существования. Философия, интеллектуальное выражение Истины могут остаться, как средство выражения этого более великого открытия – насколько его вообще можно выразить в сфере ментального разума {in the mental intelligence}.
Это, как вы увидите, отвечает на ваш вопрос о западных мыслителях – Брэдли и других, которые пришли через интеллектуальное размышление к идее об "Ином за пределами мысли" или даже пытались, подобно Брэдли, выразить свои выводы о нем в терминах, которые напоминают некоторые выражения в "Арье". Сама по себе эта идея не нова, она стара, как Веды. В других формах она была повторена буддизмом, христианским гностицизмом, суфизмом. Первоначально она была открыта не интеллектуальным размышлением {не работой мыслящего интеллекта}, но путем мистического следования внутренней духовной дисциплине. Когда – где-то между VII и V вв. до Рождества Христова люди, как на Востоке, так и на Западе, начали интеллектуализировать знание, эта Истина уцелела {выжила} на Востоке; на Западе, где интеллект стали признавать единственным и наивысшим орудием {для} открытия Истины, она начала отмирать {to fade}. Но и там она все-таки постоянно пытается возродиться {to return}; ее воскресили неоплатоники, а теперь, как представляется, неогегельянцы и другие (например, русский Успенский и один или два немецких мыслителя, я полагаю), кажется, подходят к ней {достигают ее}. И все-таки здесь есть разница.
На Востоке, особенно в Индии, метафизики {metaphysical thinkers} пытались, как и на Западе, установить природу высшей Истины посредством интеллекта. Но, во-первых, они не возводили интеллектуальное мышление в ранг наилучшего орудия в открытии Истины, но ставили его на второе место. Первое место всегда отводилось духовной интуиции и озарению, духовному опыту; интеллектуальное заключение, которое противоречило этому Высшему авторитету, считалось недействительным. Во-вторых, каждая философия была вооружена практическим путем достижения высшего состояния сознания, таким образом, даже когда начинали с Мысли, цель состояла в том, чтобы прийти к состоянию за пределами ментального мышления. Основоположник всякой философии (как и те, кто продолжал его работу или школу) совмещал в себе мыслителя-метафизика и йогина. Те же, кто были лишь философами-интеллектуалами {рационалистами, умосозерцателями}, уважались за их ученость {learning}, но никогда не возводились в ранг открывателей истины. А философии, которые не имели достаточно мощных средств {для достижения} духовного опыта, вымирали, становились принадлежностями прошлого, так как они не были действенным средством {they were not dynamic} для духовного открытия и реализации.
На Западе же утвердилась как раз противоположная традиция. Мысль, интеллект, логический ум стали все более и более рассматриваться как высшее средство и даже как высший предел {highest end}; в философии мысль есть и данность, и предел {is the be-all and the end-all. И именно посредством интеллектуального мышления и умозрения должна быть открыта истина; даже для духовного опыта требовалось, чтобы он прошел проверку разума, только тогда он будет иметь силу – позиция, прямо противоположная индийской. Даже те, кто понимает, что ментальная Мысль должна быть преодолена, и допускает сверхразумное Иное, по-видимому, не избегают того ощущения, что {именно} посредством ментальной Мысли, очищенной и видоизмененной {sublimating and transmuting itself}, должна быть достигнута и оформлена {made} эта иная Истина, чтобы занять место ментальных ограничений и неведения. И опять-таки западная мысль перестала быть динамичной {действенным средством}; она стремилась к {построению} теории бытия, а не к {его} реализации {it has sought after a theory of things, not after realisation}. Она еще была динамичной у древних греков, но, скорее, для моральных и эстетических, чем для духовных выводов {ends}. Позже она стала еще более чисто интеллектуальной и академичной; она стала чистым умозрением {intellectual speculation only} без каких бы то ни было практических путей и средств достижения Истины посредством духовного эксперимента, духовного открытия, духовной трансформации. Если бы не это различие, не было бы никаких оснований для ищущих, подобных вам, обращаться за помощью {for guidance} к Востоку, ибо в чисто интеллектуальной сфере западные мыслители так же компетентны, как любой восточный мудрец. Но именно этот духовный путь, дорога, которая ведет за пределы интеллекта, переход от внешнего существа к сокровенному Я {Self} был покинут чрезмерной интеллектуальностью европейского разума.
В выдержках из Брэдли и Иоахима, к которым вы отсылаете меня, все еще присутствует интеллект, размышляющий над тем, что лежит за его пределами, и приходящий к интеллектуальным, рассудочным, умозрительным заключениям относительно него. Он не является действенным средством {dynamic} для изменения, которое пытается описать. Если бы эти философы {writers} выражали в ментальных терминах некую реализацию, {пусть} даже ментальную, некий интуитивный опыт {переживание} этого "Иного, чем Мысль" тот, кто готов к этому, мог бы почувствовать это {его} сквозь вуаль языка, который они используют, и подтянуть себя к тому же переживанию {опыту}. Или же, если бы по достижении {определенных} интеллектуальных выводов они переходили бы к духовной реализации, находя {определенный} путь или следуя уже найденному, тогда, следуя за их мыслью, {ищущий} мог бы готовить себя к тому же переходу. Но ничего подобного нет в их напряженных размышлениях. Они остаются в области интеллекта, и в этой области они, без сомнения, превосходны; но они не становятся динамичными {действенным средством} для духовного опыта.
И вовсе не посредством "охвата мыслью" всей совокупной реальности, но посредством изменения сознания можно перейти от неведения к Знанию – Знанию, посредством которого мы становимся тем, что мы познаем. Перейти от внешнего к непосредственному и сокровенному внутреннему сознанию, расширить сознание за пределы эго и тела, возвысить его с помощью внутренней воли и стремления и открывая {его} Свету до тех пор, пока оно не выйдет в своем восхождении за пределы Разума, вызвать нисхождение супраментального Божественного через самоотдачу и самоотречение с последовательной трансформацией разума, жизни и тела – вот интегральный путь к Истине. Именно это мы здесь называем Истиной и к этому стремимся в нашей Йоге.
15 июня 1930 г.