ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Известен догматизм китайского средневекового схоластического образования. Из-за него китайская феодальная философия более богата комментариями, чем самостоятельными высказываниями отдельных авторов. Философы феодального Китая гораздо чаще прибегали к дедукции, чем к индукции. Этим обусловлено и то, что обычно в китайских схоластических сочинениях главное положение высказывается вначале, а дальше следует лишь его комментаторская разработка643. Более всего это положение свойственно конфуцианской школе и самому Конфуцию как создателю ее прототипа, громадное значение придававшим документу. Поэтому бывает весьма существенно обращать внимание именно на первые же строки сочинения. Вот как начинается школьный комментарий "Книги перемен", написанный Чжу Си:
""Чжоу" – это название династии. "Перемены" – это название книги. Ее символы начертаны Фу-си и имеют значение взаимной смены и изменчивости. Поэтому [и книга] называется "Перемены". Что же касается ее афоризмов, то они приложены Вэнь-ваном и Чжоу-гуном. Поэтому ["Перемены"] называются Чжоускими".
Мы здесь сразу же читаем школьные, традиционные суждения Чжу Си, который был, однако, блестящим филологом и критиком текста. Это видно, например, в его афоризмах о "Книге перемен" (так называемых "Хо вэнь"), в его замечательных изысканиях о таких трудных текстах, как "Чу цы"644, "Чжоу и цань тун ци" и т.п. Но в этом школьном комментарии Чжу Си прежде всего педагог, не желающий филологическими изысканиями запутывать учащегося645.
Но вот как начинается комментарий, написанный Итó Тóгаем:
""И" имеет значение "изменчивость". В глубокой древности, когда еще не было иероглифов, были начертаны символы для того, чтобы в них полностью выразить образы смены убывания и возрастания тьмы и света, чтобы [по ним] гадать об удаче и неудаче в деятельности людей. Потому [эта книга] называется "Перемены". Ко времени рубежа между династиями Инь и Чжоу она была снабжена афоризмами. Поэтому ее называют "Чжоуской [книгой] перемен" в отличие от "Перемен" династий Ся и Инь[...]".
Конечно, у Итó Тóгая не все проблемы подвергнуты серьезной критике, но, во всяком случае, к "авторам" книги он относится критически. Так, работа Ито представляет собой некоторый шаг вперед по сравнению с Чжу Си.
Выбранные мною для иллюстрации Чжу Си и Итó Тóгай – не единственные комментаторы. Это, скорее, два противоположных типа исследователей. На их примере мы видим, что существовали две школы интерпретаторов: школа традиционная и школа критическая. К первой из них приходится отнести таких авторов, как Кун Ин-да, работавшего по заказу правительства, и в меньшей степени – Чэн И-чуаня, а также Чжу Си. Вторая школа представлена в работах Оу-ян Сю, Дяо Бао, Итó Тóгая и др. Вообще же в комментариях на "Книгу перемен" далеко не всегда так ярко выступают различия этих школ. Следует иметь в виду, что всегда существовали и комментаторы-эклектики.
Мы уже видели, что "Десять крыльев" представляют собою собрание глосс, комментариев и трактатов, посвященных основному тексту "Книги перемен". Но наше суждение о них как о древнейших комментариях (а не об основном тексте) выступит еще более выпукло из рассмотрения их использования в позднейших комментариях.
Собственно, различия традиций, отраженные в "Десяти крыльях", служили прототипом разным комментариям, и отсутствие единства понимания "Книги перемен" в "Десяти крыльях" послужило благоприятной почвой для многообразия личных мнений позднейших комментаторов.
Параллельное изучение "Десяти крыльев" и ряда позднейших комментариев привело меня к наблюдению, что одни комментаторы теснее связаны пониманием "Книги перемен" и методом ее изучения с одними текстами из "Десяти крыльев", другие – с другими. Результат этой работы может быть выражен в следующей схеме (см. сл. с).
Из этой схемы видно, какую большую роль играл Ван Би как звено, связующее трактаты из "Десяти крыльев" с сунской (в данном случае философской) школой комментаторов. Поэтому необходимо указать хотя бы на некоторые прототипы его комментария, находимые в "Си цы чжуани" и "Шо гуа чжуани" (1).
Так, в "Си цы чжуани" читаем:
"Учитель сказал: "Письмо не до конца выражает речь, как речь не до конца выражает мысль. Но если это так, то не были бы неизреченными до конца мысли совершенномудрых людей?" Учитель сказал: "Совершенномудрые люди создали образы, чтобы в них до конца выразить мысли. Они установили символы, чтобы в них до конца выразить воздействия мира на человека и человека на мир. Они приложили афоризмы, чтобы в них до конца выразить свои речи [...]""646.
Как известно, и Ван Би разрабатывал отношения слова, образа и мысли. Далее Ван Би очень занимал вопрос о "познании идеи". Вот прототип его рассуждений, который находится в "Шо гуа чжуани" (1): "Познай все идеи, постигни всю сущность, – тогда подойдешь к пониманию рока"647.
С другой стороны, Ван Би еще не до конца понимал и выражал объект и его идею. Сунские же философы вполне понимали это различие, и, например, Чэн И-чуань пишет в своем комментарии:
"Идея – бестелесна. Поэтому ее значение выражается при посредстве образа. [Идея] Творчества выражена в образе дракона, ибо он таков, что непостижимы его чудесные превращения. Вот почему он как образ выражает метаморфозы творческого пути, прибавление и убыль силы света, выступление и отступление совершенномудрого человека [...]".
Так, мы видим, что Ван Би – своего рода звено, связующее древнейшие трактаты о "Книге перемен" с сунскими комментариями, они создали философское понимание "Книги перемен", как и Оу-и, поднявший ее на высокий уровень философского понимания и на ее материалах разработавший вопрос об отношении нового акта познания к содержанию прежде накопленного знания. Сунские авторы и особенно Оу-и могут быть использованы для критической интерпретации "Книги перемен".
Комментаторские школы "Книги Перемен"
* Су Чже648.