ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Конфуций говорил: "Я не говорю о сверхъестественном, о насилии, о смуте и о духах" ("Лунь юй", VII, 21/22)649. А в "Шо гуа чжуани" мы читаем: "В древности, когда совершенномудрые люди создавали [ученье о] переменах, они глубоко вникли в ясность духов и породили оракул на тысячелистнике"650. Совершенно очевидно, что рационалист Конфуций не мог иметь ничего общего с иррациональной мантикой, которая была в его время ведущим содержанием "Книги перемен". Поэтому прав японский синолог Цуда Сокити, когда он утверждает, что "Книга перемен" была принята не Конфуцием, а конфуцианцами много лет спустя после его смерти651. И, действительно, совершенно различны мировоззрение Конфуция, требовавшего в первую очередь "выправления имен", т.е. раз навсегда установленного отношения номенклатуры de jure и de facto, стремившегося всегда к незыблемой неизменности документа, и основная концепция "Книги перемен" – концепция изменчивости.
И в отношении языка приходится признать то же. Мы уже видели, что язык "Книги перемен" представляет собою совершенно иной диалект, чем диалект Конфуция. И по времени составления ее основной текст был создан задолго до Конфуция, а "Десять крыльев" – после него. Совершенно естественно поэтому, что в афоризмах Конфуция не говорится ни слова о "Книге перемен", хотя он совершенно определенно говорил о других классических книгах: "Шу цзине" и "Ши цзине". Последние полны историзма, они безусловно являлись документами, а документальность заменяла у Конфуция гносеологическую достоверность познания, т.к. Конфуций не занимался специально теорией познания. Поэтому "Книга перемен", не представляющая собою документального свидетельства о каких-нибудь определенных исторических фактах, как памятник умозрительного творчества, если бы и была известна Конфуцию, то подверглась бы только нападкам с его стороны. Если же Сы-ма Цянь и говорит о "ревностных" занятиях Конфуция "Книгой перемен", то к этому нельзя относиться с доверием, ибо Сы-ма Цянь не был точно информирован о времени Конфуция. Это ясно говорит он сам в конце биографии Лао-цзы. Однако на основании этих слов великого китайского историка мы можем полагать, что к его времени "Книга перемен" была уже совершенно принята конфуцианцами. Когда могло произойти это включение "Книги перемен" в круг конфуцианской литературы? Если проследить в этом отношении тексты того времени (от Конфуция до Сы-ма Цяня), то мы находим следующее.
У Чжоу Дунь-и или Чжан Цзая, или тем более у Шао Юна терминология, и образы, и концепции – все теснейшим образом связано с "Книгой перемен". Может быть, не напрасно "Тун шу" ("Книгу о познании") Чжоу Дунь-и иногда называют "И тун" ("Энциклопедией "И [цзина]"")659. Поэтому Чжоу Дунь-и восклицал: "О, как величественна "[Книга] перемен"" ("Тай цзи ту шо"), – и еще: "О, как величественна "[Книга] перемен". Она – источник сущности и жизни" ("Тун шу", гл. 1). Вся космология Чжан Цзая построена на концепциях "Книги перемен" (строго говоря – "Си цы чжуани").
Не только типичные представители сунской школы заимствовали идеи "Книги перемен" и восхищались ею. Современник этой школы, один из величайших поэтов Китая, Су Ши (1036-1101), целиком усвоил основную концепцию "Книги" – концепцию изменчивости, неизменности и их непосредственной связи. Ему принадлежат слова:
"...О гость мой, разве вы не знаете вот эти воды и луну? Вот как они стремятся, но совсем не исчезают; вот как меняется луна, то полная, то на ущербе, но и она, в конце концов, не может ни погибнуть, ни меру перейти. Когда изменчивость мы замечаем, то даже целый мир не может длиться и мгновенье; когда мы замечаем неизменность, то нет конца ни нам, ни миру. Чему еще завидовать тогда?"660
Конфуцианцы не только изучали "Книгу перемен", они иногда и подражали ей. Такова, например, "Книга великой тайны" ("Тай сюань цзин") Ян Сюна – весьма трудный и до сих пор не разгаданный текст. В нем также есть символические линейные фигуры, по поводу которых высказываются афоризмы, только фигуры эти составлены из четырех черт каждая и есть три рода черт: целая, прерванная и дважды прерванная. Таким образом, в "Книге великой тайны" 81 символ. Привожу в качестве образца перевод текста первой главы и первых двух символов из "Книги великой тайны" Ян Сюна.
Главы о тайном
О согласная тайна!
Как хаос действует и не имеет конца,
Непосредственно отображается небом.Свет и Тьма стоят рядом как два и три662.
Коль скоро единый Свет стоит над всем развитием,
То все сущее обретает телесность через него.Миры и страны, царства и домы
В троичной развернутости находят свершение663.И вот простираю оные девять девяток,
В них же – роды счисления.В строфах подъемлю мрежи множеств
И множества объединяю в именах664.В восемьдесят одной главе
События года пребывают сполна665.
Разгадка тайны
О полнота! О солнце!
В его же блеске, свете, ясности, яркости
Пять красок чисто сияют!Ночь... ее разгадаю как Тьму;
День... его разгадаю как Свет.Разгадка дней и ночей –
То в зле, то в добре.Свет полагает пять благословений.
Они же относятся к восхождению.
Тьма таит шесть крайностей.
Они же относятся к нисхождению666.Основа – в ней есть юг и есть север;
Узор – в нем есть запад и есть восток667.
[Солнце] шествует по шести переходам668
И идет навстречу [небесному] Ковшу669.В счете времен отпечатлеваются годы,
И сотни злаков во благовремении поспевают.
[№1
Чжун
С е р д ц е в и н а
[Глава:]
Веяние Света, нырнув, прорастает
В желтом чертоге.
Верное не может не быть
В сердцевине.[Строфы:]
- Хаос – пучина; шири – просторы!
Сокрытое!
Разгадка:
Хаос – пучина, шири – просторы –
Это пребывание670 мысли.- Духи сражаются в тайном.
Ряды их – Тьма – Свет.
Разгадка:
Духи сражаются в тайном –
Это добро и зло стоят рядом.- Дракон исходит из сердцевины
Воочию от головы до хвоста.
Можно его принять за прообраз.
Разгадка:
Дракон исходит из сердцевины –
Это проявляются его дела.- Низкий и тщетный лишен повода
К великому приятию природы и рока. Зло.
Разгадка:
Зло низкого и тщетного –
Это невозможность великого приятия.- Солнце прямо стоит в небе.
Во благо671 воспользоваться этим светилом
И стать главою.
Разгадка:
Солнце прямо стоит в небе:
Это – знатный на подобающем месте.- Луна теряет свою круглоту –
Не лучше ли ей раскрыть свет свой на западе.
Разгадка:
Луна теряет свою круглоту:
Это – подлые начинают отступать.- Исполнение исполнений.
Огонь – как звезда672: кормись [при нем]!
Вола – как объятие: пребывай стойким!
Разгадка:
От "исполнения исполнений" до "объятия".
Положись на законы.- Желтое не желтеет
И покрывается обычным для осени [распадом].
Разгадка:
Желтое не желтеет –
Это утрата сил673 сердцевины.- Поверженная душа.
Веяние [жизни] и тело расходятся674.
Разгадка:
Расхождение в поверженной душе –
Это неодолимость времени.
[№2
Чжоу
К р у г о в о р о т
[Глава:]
Веяние Света круговращает [свой] дух
И обращается к началу.
Создания675 наследуют [его] по роду [их].[Строфы:]
- Вернешься к сердцу неба.
Каково притворство [личных] сил! Зло!
Разгадка:
Зло возвращения к сердцу [неба] –
Это нетерпимость сердцевины676.- Водрузишь ось сердцевины.
В круговороте нет углов.
Разгадка:
Водрузишь ось сердцевины –
Это установишь основную мысль.- Исходя из себя, уходя в себя –
[Ты] полярная звезда677 счастья и несчастья.
Разгадка:
В исходе из себя и в уходе в себя
Нельзя не быть бдительным.- Опояшешься кожаным поясом с пряжкой,
Привяжешь к нему яшмовые кольца.
Разгадка:
Опояшешься кожаным поясом с пряжкой:
Сам себя обуздаешь – свяжешь.- На середине земли твоя хижина,
Установи свою золотую колесницу.
Но и этот завет – минует.
Разгадка:
Минует завет о хижине и золотой [колеснице, ибо]
Ничтожный человек не в состоянии [сохранить его].- Доверься круговороту, его правде!
Ввысь проникнешь678 до неба.
Разгадка:
Доверься круговороту, его правде –
Подъем вверх откроется.- В преизбытке увидишь друга своего
И вернешься в неведение:
Он не в состоянии сопутствовать [тебе].
Разгадка:
В преизбытке увидишь друга –
[Он] не сможет сопутствовать [тебе]679.- Вновь перейдешь за пределы личного,
Но беда от этого не велика.
Разгадка:
Вновь перейдешь за пределы личного –
Беда не будет в средоточии (т.е. не будет главным. – Ю.Щ.)680.- Вернешься к погибели
Или обратишься в бегство.
Разгадка:
Вернешься к погибели –
Твой путь пришел к концу681.
Другой тип самостоятельных работ, выросших на основе "Книги перемен", представляет собою "Лес перемен" ("И линь") ханьского Цзяо Гуна (точные даты жизни неизвестны)682. Это попытка рассмотреть каждую гексаграмму в самой себе и в ее отношении к каждой другой. Таким образом, текст рассмотрен со стороны 4096 возможных комбинаций683, и по поводу каждой из них написано по стихотворению. К сожалению, понимание этих стихотворений утрачено; и они представляют собою совершенно загадочный текст.
Представляет интерес отражение "Книги перемен" в даосской литературе. "Книгу перемен" никак нельзя считать даосским текстом, нельзя даже сближать ее с древнейшим даосизмом, как это делал, например, Ямасато Мотоо684. Из его сопоставлений особенно наглядно выступает все кардинальное различие даосизма, полагавшего абсолют вне мира, и ицзинизма, не выходившего за пределы мира и потому, в конце концов, принятого конфуцианством. Поэтому неудивительно, что сами даосы не отождествляли свою школу со школой ицзинистов, и до тех пор, пока "Книга перемен" не получила признание классического текста, влияние ее на даосов, если и было685, то лишь эпизодическим. Поэтому совершенно понятно, что в "Псевдо-Чжуан-цзы" (гл. 33) даосизм противопоставляется ицзинизму.
Однако с I в. до н.э. вплоть до VII в. даосские авторы стали испытывать сильное влияние "Книги перемен". Основное положение ее – изменчивость – как нельзя более способствовало теоретическому обоснованию алхимии, получившей распространение среди даосских писателей. Так, знаменитый текст "Чжоу и цань тун ци" ("О воссоединении трех равных [с точки зрения] "Чжоуской [книги] перемен""), приписываемый Вэй Бо-яну686, как показывает его название, теснейшим образом связан с "Книгой перемен". И в самом деле он написан почти сплошь в ее терминологии и с безоговорочным принятием ее идеологии687. Космология даосов, особенно как она выражена у Гэ Хуна, в "Гуань-инь-цзы"688, у Ду Гуан-тина и т.п., полна заимствований из "Книги перемен". Так же тесно связаны с последней многочисленные схемы и чертежи689, включенные в "Дао цзан". Поэтому и О.Джонсону пришлось неоднократно ссылаться на "Книгу перемен" и ее терминологию в работе, посвященной китайской алхимии690. При всем этом, однако, надо иметь в виду, что наибольшее влияние на даосизм оказывал не основной текст, а комментарий "Си цы чжуань", по-видимому вообще сыгравший весьма большую роль в распространении и популяризации "Книги перемен".
На буддизм, насколько мне известно, "Книга перемен" оказала наименьшее влияние. Только изредка в буддийских трактатах (главным образом школы чжэнь-янь691 ) встречаются термины ицзинизма, и то обычно лишь тогда, когда буддисты полемизируют с конфуцианцами и даосами, как, например, в известном буддийском трактате Цзун-ми692 "О человеке" ("Юань жэнь лунь").
Однако буддисты, хотя и тщательно оберегали свое учение от "ересей", т.е. от всякой небуддийской философии, в конце концов пришли в лице уже упомянутого Оу-и к признанию "Книги перемен" как философского текста, в умелых руках могущего сыграть роль введения к буддийской философии. Таково, во всяком случае, объяснение причин, побудивших Оу-и написать его ценный комментарий. Об этом он говорит с полной ясностью в предисловии к своему комментарию693.
Все же приходится признать, что главное влияние "Книга перемен" оказала на конфуцианство, меньшее, хотя и значительное, – на даосизм и почти незаметное – на буддизм, имевший свою чрезвычайно разработанную философию.